Н.М.Языков 1825 (1803–1846)
Она меня очаровала,
Я в ней нашел все красоты,
Все совершенства идеала
Моей возвышенной мечты.
М.Ю.Лермонтов 1838 (1814–1841)
Она поет, – и звуки тают
Как поцелуи на устах,
Глядит, – и небеса играют
В ее божественных глазах;
Идет ли – все ее движенья,
Иль молвит слово – все черты
Так полны чувства, выраженья,
Так полны дивной простоты.
Л.Л.Аронзон 1969 (1939–1970) Советский андеграунд
Я цезарь сам. Но вы такая знать,
что я – в толпе, глазеющей учтиво:
вон ваша грудь! вон ноги ей под стать!
и если лик таков, так что же пах за диво!
В.Н.Скобелкин (1924–2003)
Когда лицо твое печально,
Ты молчалива и грустна,
То хорошо необычайно —
Виденье сказочного сна.
Но лишь счастливою улыбкой
Глаза внезапно заблестят,
Лишь заиграешь бровью гибкой,
Прелестней сразу – во сто крат.
Человек любимый с восторгом воспринимается Человеком любящим всеми его органами чувств, за исключением вкуса, до которого дело еще не дошло. Четыре других в порядке возрастания значимости обычно располагаются так: обоняние, осязание, слух, зрение. Последнее, безусловно, является главным:
Лопе де Вега (1562–1635) Испания
(пер. Т.Щепкиной-Куперник)
Пять струн – пять чувств. Во-первых, зренье.
То – прима: надо увидать
Предмет любви, чтобы отдать
Ему навеки поклоненье.
Вильям Шекспир (1564–1616) Англия
(пер. А.И.Курошевой)
Слепая, через слух бы я любила
Твой мир незримый, внутренний, живой;
Глухую внешность бы твоя пленила,
Все чувства мне затронув красотой.
А если б слух мне изменил и зренье,
Любовь питало бы прикосновенье.
Пусть прикоснуться я бы не могла,
Утратив зренье, слух и осязанье,
Не меньше бы любовь моя была,
Когда б осталось только обонянье.
Ведь аромат дыханья твоего
Несет любовь впивающим его.
Объект любви настолько безупречен, что просто не поддается описанию. Именно к этому случаю можно отнести формулу: «Ни в сказке сказать, ни пером описать». А ведь затрудняется это сделать поэт – мастер слова вообще и метафоры в частности:
Леонардо Джустиниан (ок.1388–1446) Италия
(пер. Е.М.Солоновича)
Когда б на ветках языки росли,
И дерево, как люди, говорило,
И перья прорастали из земли,
А в синем море пенились чернила, —
Поведать и они бы не могли,
Как ты прекрасна: слов бы не хватило.
Диего Утрадо де Мендоса (1503–1575) Испания
(пер. Н.Ю.Ванханен)
Осанка ли, посадка головы,
Которым равных я не подберу,
Как все, что сверхъестественно, – увы! —
Не поддаются кисти и перу!
Шарль Пьер Бодлер (1821–1867) Франция (пер. И.А.Лихачева)
Когда в ней равно все пленяет,
Сравненья отступают прочь,
Она, как утро, озаряет,
И утешительна, как ночь.
И слишком стройно сочетались
В ней все телесные черты,
Чтоб мог беспомощный анализ
Разъять созвучья красоты.
С.Я.Надсон (1862–1887)
Чужд непорочных ангелов недуг любви земной,
В садах без острых терниев нет розы ни одной,
И гасит солнце к вечеру огонь своих лучей, —
Нет, к ним не приравняю я красавицы моей!..
Человек любимый не сравним ни с чем и ни с кем. Все остальное и все остальные по сравнению с ним – бледные тени и больше ничего:
А.С.Пушкин 1832 (1799–1837)
В ней все гармония, все диво,
Все выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сиянье исчезает.
Особенно интересная ситуация складывается в случае обоюдной любви. Два обычных во всех отношениях человека как бы рассматривают друг друга в микроскоп и кажутся друг другу очень большими и красивыми:
Л.Н.Мартынов 1949 (1905–1980)
О, счастье быть любимою,
Когда, наморщив лоб,
Гигант меня, незримую,
Кладет под микроскоп!
Так мил гигант мечтающий!
Кажусь ему сейчас
Я чудно вырастающей
В мильоны тысяч раз.
И я уже владычица,
И мне не страшен враг…
О, счастье увеличиться
На миг хотя бы так!
Естественно, что объект любви уже в это время поглощает львиную долю внимания Человека любящего:
Н.М.Языков 1826 (1803–1846)
Ланит и персей жар и нега
И томный блеск твоих очей…
О, друг! Ты Альфа и Омега
Любви возвышенной моей —
Ты вся полна очарованья!
Я твой! Мои живые сны,
Мои кипучие желанья
Все на тебя устремлены.
Впрочем, внимание вниманию рознь. Для одних восторженное отношение к Человеку любимому не исключает стремления «изучать» его, причем, самостоятельно, tete-a-tete, без посредников и «доброжелателей»:
Р.Ф.Казакова (1932–2008)
Друзья, молчите! От похвал
и от хулы его избавьте
и без внимания оставьте,
что говорил и где бывал.
Не лезьте со своим огнем,
за свет ненужный мзду взимая.
Сама все знаю я о нем.
Узнаю все о нем сама я.
«Узнавать? А зачем? Вдруг там внутри, под блистающей оберткой, вовсе и нет ничего сверхъестественного?» – думают другие, особенно умудренные прежним опытом. Они предпочитают сосредоточиться на собственных ощущениях и насладиться ими:
В.А.Павлова (р. 1963)
Инкогнито, как Купидон Психее,
инкогнито, как Эльзе Лоэнгрин…
Но этих легендарных дур умнее,
начитанней, я знаю: шанс – один,
я имени выпытывать не стану,
я даже глаз не стану поднимать,
когда в гостинице с названьем странным —
«Любовь» – ты будешь мною обладать.
Как бы то ни было, любовь с самого начала становится доминантой всей психической жизни Человека любящего. Прошлое если не исчезает вовсе, то становится бледным, мелким, совершенно не важным:
Н.К.Доризо 1966 (1923–2011)
Все, что было,
Не верю, что было,
Все, что было,
Взяла и забыла.
Все, что было,
Затем лишь и было,
Чтоб тебя я
Сильнее любила.
Появление нового неожиданно возникшего и очень мощного очага возбуждения вносит более или менее сильные помехи во все области высшей нервной деятельности. Связи смещаются и перепутываются, стереотипы деформируются и разрушаются, человек «теряет голову», становится «неадекватен сам себе»:
Иоганн Вольфганг Гете (1749–1832) Германия
(пер. Б.Л.Пастернака)
В догадках угрюмых
Брожу, чуть жива,
Сумятица в думах,
В огне голова.
Что сталось со мною?
Я словно в чаду.
Минуты покоя
Себе не найду.
Генрих Гейне (1797–1856) Германия (пер. Н.А.Добролюбова)
Друг любезный! Ты влюбился, —
Горе новое пришло…
В голове твоей туманно,
А на сердце так светло…
Е.А.Баратынский 1824 (1800–1844)
Теперь, полна в душе своей
Желанья смутного заботой,
Ты освежительной дремотой
Уж не сомкнешь своих очей;
Слетят на ложе сновиденья,
Тебе безвестные досель,
И долго жаркая постель
Тебе не даст успокоенья.
К.М.Фофанов 1887 (1862–1911)
Молчал я, полн любви и муки,
В моей душе, как облака,
Роились сны, теснились звуки
И пела смутная тоска.
Б.В.Заходер (1918–2000)
С тех пор, как мне открылась эта тайна,
Я поселился в очень странном мире,
Где все необходимое – случайно
И дважды два не может быть четыре.
Здесь весит только то, что невесомо,
И постоянно лишь непостоянство,
У времени здесь явно не все дома,
И, видимо, сошло с ума пространство:
Ведь близко только то, что так далеко,
А близкое – увы! – недостижимо.
Все, что снаружи, – скрыла подоплека,
И все, что входит в нас, проходит мимо…
Расул Гамзатов (1923–2003) Дагестан (пер. Р.И.Рождественского)
Вдруг застываю в страхе и смущенье,
Смеюсь некстати,
Понапрасну злюсь.
Прощаю всех
И сам прошу прощенья,
То взрослым, то ребенком становлюсь,
Как будто чью-то тайну открываю,
Смотрю —
И удивлен, и потрясен.
Все помню
И о многом забываю.
О многом, а быть может, обо всем …
Интересно, как же сам «пострадавший» оценивает свое состояние? Конечно, он в полной мере ощущает его необычность. Человек спокойно жил, никого не трогал, был сам себе хозяином, и вдруг, в мановение ока непроизвольно оказался «в другом измерении»:
Франческо Петрарка (1304–1374) Италия (пер. Е.М.Солоновича)
Я не был к нападению готов,
Не знал, что пробил час моей неволи,
Что покорюсь Амуру – высшей воле,
Еще один среди его рабов.
Не верилось тогда, что он таков —
И сердце стойкость даже в малой доле
Утратит с первым ощущеньем боли.
Удел самонадеянных суров!
Тут надо заметить, что содержащийся в приведенном фрагменте негативный элемент в оценке своего нового статуса – это скорее исключение, чем правило. Обычно при всей неоднозначности и противоречивости душевного состояния Человека влюбленного на этом этапе практически всегда однозначно преобладает отношение к любви как к источнику света, тепла и радости:
Вальтер фон дер Фогельвейде (1170–1230)
Поэзия миннезингеров (пер. В.В.Левика)
Славлю тот день, когда встретился с нею,
Околдовавшей и дух мой и тело.
В мыслях ее неустанно лелею,
Ею захвачен мой разум всецело.
Пейре Видаль (1180–1206) Поэзия трубадуров (пер. В.А.Дынник)
Любовь со мной на радости щедра,
Любовь дарит бесценными дарами.
В мечтах любви тепло мне вечерами,
Любви отвагой полон я с утра.
Пришла любовь – и мир как будто нов,
Любви всю жизнь я посвятить готов.
Любовь приносит юный пыл сердцам, —
Через любовь я побратим юнцам. /…/
Рад красоты внимать всевластный зов,
Рад не снимать с себя любви оков,
Рад предаваться сладостным мечтам,
Рад следовать за вами по пятам.
Григол Орбелиани 1832 (1804–1883) Грузия
(пер. Н.А.Заболоцкого)
И Купидон, сей маленький стрелок,
Принес стрелу, исполненную яда.
И ранен я, и я у милых ног,
И я в плену, и плен – моя – отрада!
Н.С.Гумилев 1917 (1886–1921)
Я вырван был из жизни тесной,
Из жизни скудной и простой
Твоей мучительной, чудесной,
Неотвратимой красотой.