Наука и идеология. В последние двести лет идеология часто прикрывается лейблом науки, то есть знания надпартийного и объективного, заинтересованного исключительно в истине. Это ложь. Любой профессионал сразу различает научный и идеологический тексты. Ученый не знает результата, к которому должно прийти исследование. Некоторое исходное представление есть, но и только. Идеолог же знает результат исходно. Идеологический текст раскрывает предсуществующую в сознании автора панораму.
Главный соблазн всех ложных доктрин – простой, понятный, легко объяснимый и психологически комфортный мир. То есть именно то, что нужно маленькому человеку. Альтернатива, формирующаяся на путях движения к интеллектуальному мужеству, – крах Должного и глубочайшая коррекция устойчивых, якобы самоочевидных, положений. В результате складывается картина сложного, дискомфортного, малоустойчивого и несправедливого мира. Для того чтобы жить в этом мире, жить, сохраняя достоинство и верность нравственным нормам, необходимо упомянутое выше интеллектуальное мужество.
Идеологическое сознание представляет собой огромный неустранимый пласт массовой ментальности. Крах одной идеологии ведет не к торжеству свободы, а к замене одной фальшивой, односторонней картинки на другую, отличающуюся в массе деталей, но столь же одностороннюю. Поэтому самыми приличными оказываются переходные исторические эпохи, когда одна идеологическая традиция потерпела крах, а другая еще не успела устояться и окрепнуть, еще не стянула медными обручами головы подданных.
«Бодрячок», или Фальшь казенного оптимизма
Живя в нашей стране, мы с раннего детства окунались в атмосферу казенного оптимизма. Это радостно-бодрые и бесконечно фальшивые детские песни и оптимистические мультики, в которых добро всегда побеждает зло, лисица и волк уходят посрамленными, а козлята с поросятами весело пляшут по случаю избавления от напасти. И общая атмосфера детского кино и литературы, которую можно описать в сентенции, – «жизнь советских ребят – это веселый праздник». Бесконечная повторяемость делала названную установку привычной и, казалось, единственно возможной. В этой атмосфере простая мысль о том, что праздник есть упразднение от дел и как таковой обретает цену и смысл только в контексте долгих и напряженных усилий, не приходила в голову.
Стишок Федора Миллера «Раз, два, три, четыре, пять, Вышел зайчик погулять», памятный поколениям россиян, давно утратил автора и стал народным. Не так давно пришлось столкнуться с редактурой данного произведения. Из детского сада сын принес оптимистическое завершение. После строк «Пиф-паф! Ой-ой-ой! Умирает зайчик мой!» следовало «Принесли его домой, Оказался он живой». Воля ваша, но я решительно не постигаю, зачем делать из детей идиотов.
Мы живем в великой и прекрасной стране, «наш» народ просто обречен на светлое будущее. Жизнь прекрасна. В ней нет места страхам, боли, страданиям. Если и встречаются отдельные недостатки и проблемы, если «кто-то кое-где у нас порой» нарушает и причиняет страдания другим, то это частности, которые последовательно изживаются и непременно сгинут в стратегической перспективе.
Мы слышали это в самых разных редакциях тысячекратно, и такая установка входила в сознание как сама собой разумеющаяся. Массовому человеку свойственно смотреть на мир не собственными глазами, а глазами врожденной (усвоенной с молоком матери) культуры. Поэтому собственный жизненный опыт игнорируется или воспринимается как сумма частных и разрозненных наблюдений, в то время как культура диктует базовые истины о мире.
Так вот, все это – большая ложь, фундаментально искажающая природу бытия и базовые обстоятельства жизни человека. Одно из положений византийской философии утверждает, что бытие дано человеку в антиномиях. Так, относительно мира, в котором мы живем, справедливы два взаимоисключающих суждения: «мир прекрасен» и «мир ужасен». Посмотрите прекрасные панорамные кадры на каналах National Geographic и Animal Planet. Сила их в том, что это не придуманный и нарисованный, но подлинный, зафиксированный камерой Мир Божий, в котором нам выпало жить. Посмотрите вокруг себя, и вы увидите не только серую обыденность, хлябь и ужасы окраин, но и высокую, подлинную красоту. Надо только поймать момент и найти ракурс.
В то же самое время каждый из нас, если он не круглый идиот, знает: мир ужасен и бытие в нем трагично. Нет нужды перечислять болезни, смерть, страдания, отчуждение, зависть, злобу и страхи. Бесконечные заботы, буквально съедающие человека, пригибающие его долу. Насилие, ложь, предательство, безнадежно больные дети, беспомощные нищие старики и многое, многое другое.
Окружающая нас по временам картинка устойчивого благополучия призрачна и не может притязать на суммативный образ реальности. Клошары, спящие на ступеньках вокзала, являют собой наглядный вызов обществу изобилия, фактом своего существования, стойким запахом мочи от рваных штанов и давно не мытого тела утверждая, что не может быть общества, в котором все сыты и счастливы.
Бытие трагично. Трагедия бытия раскрывается человеку по выходе из детства (когда опека родителей отступает, а молодой человек сталкивается с реальностью во всей ее полноте и готовится к самостоятельному вступлению в мир) и сопровождает до конца дней. Познание этой истины знаменует переход от отрочества к зрелости. В годы моей юности молодые люди из предместий делали себе наколку «Нет в жизни счастья», фиксируя открытие на руках или груди. Такова реальность. Из этого можно делать самые разные выводы как на уровне религиозно-философском, так и на уровне жизненной позиции отдельного человека. Но, прежде чем делать выводы, данное обстоятельство надо признать.
Реальность такова, что не все рожденные оказываются в силах нести на своих плечах бремя бытия. Статистика фиксирует такое явление, как молодежный суицид. Подростки и молодые люди уходят из жизни по собственному желанию. Врачи подробно анализируют провоцирующие факторы и обстоятельства, описывают признаки кризисного состояния. В этих работах недостает одного обобщающего суждения: молодой человек выходит из детства и включается в большой, взрослый мир. Он неизбежно отдаляется от родителей и оказывается один на один с реальностью, которая (как реальность внешнего мира, так и внутренняя реальность собственного сознания и психического строя личности) оказывается страшной и неуправляемой. Совсем не похожей на те сказки про жизнь, которые окружали подростка с детства. Он не научился управлять своими страстями и не всегда знает, как поведет себя в следующую минуту. И наступает момент, когда уже нельзя подбежать к маме, уткнуться головой в живот и спрятаться от этого мира. Впервые молодой человек лицом к лицу сталкивается с трагедией бытия. И далеко не все выносят это столкновение.
Суицид молодых не единственная острая тема. Есть и еще один фактор нашей жизни – маргинализация, «схождение с круга», медленное, но последовательное выведение себя из бытия достаточно значительного слоя общества. Здесь базовая стратегия – алкоголизация/наркотизация. Во все времена есть устойчивая доля людей, не вписывающихся в мир и «сходящих с круга». Сверх этого периодически разворачиваются процессы схождения с исторической арены и выведения из бытия «вчерашних», проигравших, не адаптирующихся к изменившемуся миру, о которых шла речь выше. Эти процессы существенно увеличивают объем слоя общества, ступившего на путь маргинализации15.
Наряду с эпохами сравнительно спокойного, континуального развития наступают эпохи революционных скачков и сломов. Здесь драматические события разворачиваются во весь рост. Переход на следующую стадию исторического развития возможен только тогда, когда большая часть «вчерашнего», стадиально балластного, населения уходит из жизни. Исторические скачки сплошь и рядом сопряжены с драматическим сценарием прерывания исчерпавшей себя ментальной традиции. Носители уходящего исторического качества не воспроизводят себя в детях в случаях: а) физической гибели; б) деградации; в) профанированного прозябания с лейблом «вчерашнего неудачника», от которого открещиваются все те, кто стремится войти в новый мир и найти в нем пристойное место.
Мы говорим о полноценной трагедии целых поколений, спивающихся, отверженных, утративших способность понимать этот свихнувшийся мир, замкнувшихся в себе либо в обществе таких же «вчерашних неудачников». Людей, лишенных историей важной человеческой радости – на старости лет узнать в своих детях и внуках себя. Специфика российского общества состоит в том, что на протяжении последних ста лет в России в пароксизмах эсхатологической истерии умирало застойное традиционное общество, замещаясь микстом частично модернизированных мигрантов первого-второго поколения и носителей зрелой городской культуры. Периодически напряженные преобразования сменялись недолгими эпохами относительной стабильности («застой»), но затем разворачивался новый этап обвальных трансформаций, отрицавший и обессмысливавший строй жизни миллионов простых людей. В этих исторических условиях высокий уровень маргинализации неизбежен.
В столице и миллионниках это не так заметно, а в глубинке процессы маргинализации разворачиваются на глазах каждого, способного видеть окружающую его реальность. В советские времена существовал такой идеологический конструкт – «активная жизненная позиция». Носители этого типа сознания обращаются и к власти, и к общественному мнению с громогласным призывом: Помочь! Заслонить! Уберечь! Бессмысленность и эгоистический подтекст названных социальных рефлексов, как правило, не осознается. Человеку, утратившему фундаментальные основания собственного бытия, нельзя запретить спиваться и кончать жизнь самоубийством. Нельзя по моральным основаниям, поскольку такая позиция покушается на его свободу. Далее, это эгоистично и жестоко. Он должен жить, поскольку для нас тягостна картина человеческой деградации и неприемлема сама мысль о том, что рядом с нами кто-то страдает и вымирает. Мы не хотим признать, что жизнь человека, ставшего на путь деградации, превратилась в непереносимые страдания. Можно объяснить, что самоубийство – грех, но жить или не жить – решает сам человек. Кроме всего прочего, любые попытки помешать естественному течению событий в подобной ситуации, как правило, бесперспективны. А бесперспективны в силу упомянутой выше общеисторической закономерности: люди, не способные к жизни в утвердившейся реальности, обречены на вымирание.
Понятно, что наше суждение скандальным образом разрушает прогрессистскую мифологию и оптимистический настрой нормативной картины мира. Из данной коллизии можно сделать два вывода: либо осознать мифологическую природу обозначенных воззрений, либо ринуться осуждать и «исправлять» реальность, не укладывающуюся в мифологическую картину. Массовый россиянин, для которого миф первичнее и онтологичнее реальности, как правило, выступает сторонником второго пути.
Пора изживать в себе жизнерадостного идиота и осознавать, что боль и страдания заключены в самой сути человеческой экзистенции. Что далеко не все смертные находят силы нести на своих плечах бремя жизни вообще и жизни в государстве и цивилизации в частности. И эти люди имеют моральное право деградировать и кончать жизнь самоубийством. Осознать, что созерцание боли и страданий, созерцание деградирующих и отверженных составляет неотъемлемый аспект человеческого бытия. Это одно из испытаний, которое дано каждому на жизненном пути. Нельзя заставлять человека удовлетворять стандартам поведения, представляющимся массовому человеку обязательными и естественными. Бездомный также естествен и неустраним из бытия, как и массовый человек.
Однажды пришлось столкнуться с печальным явлением. Получившие образование взрослые люди не различают природных закономерностей и культурных установлений. Люди категорически отказываются осознавать, что человек – природное существо, вписанное в мир природы и подлежащее общим закономерностям живой и неживой природы. Утверждение: взятки – это нормальная и неустранимая реальность социальной жизни (а значит, можно стремиться минимизировать взяточничество, отдавая себе отчет в том, что явление это принципиально неустранимо) – встретило полное непонимание. Как же так, это ведь плохо? Верность сакральному Должному и финалистическое советское сознание трансформируют картину мира. Нормально то, что установлено человеком здесь и теперь, то есть то, что задано актуальной культурой. Мысль о том, что существуют природные законы и природные процессы, которые представляются нам нежелательными, однако реализация этих законов природы нормальна, а ненормально нарушение или отмена действия каких-либо законов природы в определенном пространстве (и для этого необходимы особые технологии и специальные усилия), не укладывается в массовом сознании.
Раньше бедственное положение социальных низов проходило по ведомству ужасов эксплуататорского общества. История продемонстрировала, что в СССР и других странах, свободных от эксплуатации, нищета, депопуляция и деградация присутствуют куда шире, чем в странах – лидерах «мира капитала». Мы не говорим про Кампучию Пол Пота или Советский Союз до 1956 года. Относительно спокойное позднесоветское общество деградировало и бедствовало куда энергичнее царской России. Иными словами, все не так просто. Люди, стоящие на общегуманистических позициях и зараженные прогрессистски-просветительским мировидением, отказываются видеть общеисторическую обусловленность процессов вымирания широких социальных категорий в эпохи исторических переходов. Никакая статистика не срабатывает. Историки и демографы оценивают человеческие потери России за XX век в 113 миллионов человек16. Разумеется, впрямую за это ответственны революции и правящие режимы. Однако и войны, и революции, и правившие в России политические режимы являлись (и являются) особой, варварской формой вписания в современность застойного общества, перманентно отгораживающегося от остального мира.
Читатель может обратить внимание на упомянутые автором «общегуманистические позиции». Как же так, ведь гуманизм это хорошо? Гуманизм – это прекрасно, но надо отдавать себе отчет в том, что гуманистическая позиция в пределе предполагает отказ от внутривидовой борьбы, а это – химера. Вид homo sapiens нельзя вывести из пространства общебиологических детерминант. Такой отказ можно представить себе на уровне нравственной позиции отдельной личности. Что же касается человеческих сообществ, то здесь возможны либо ханжеское лицемерие, прикрывающее дистанцию между прекраснодушными декларациями и реальными практиками, которые поддерживают и закрепляют собственные позиции в конкурентной борьбе, либо оттеснение и гибель рассматриваемого сообщества носителями менее возвышенной жизненной философии, которые остались верными практикам внутривидовой конкуренции. А относительно упований на изменение сознания всего человечества и дружный отказ от борьбы всех и каждого за кормушку, жизненное пространство и доминирующее положение в стаде надо сказать, что это – беспримесная химера.
Россиянин убежден: если люди страдают, болеют, нищенствуют, деградируют и вымирают, то в этом кто-то виноват: эксплуататоры, колонизаторы, злые пришельцы, международные корпорации. Нельзя признать, что перечисленные процессы соответствуют природе вещей, что они закономерны. Если допустить такое, то уютный и психологически комфортный мир рушится. Однако и страдания, и самые разнообразные проблемы, и схождение с исторической арены – закономерный и естественный процесс. Мы можем стремиться оптимизировать нашу социальную организацию и поведение с тем, чтобы минимизировать проявление тех или иных эффектов. Но снять их и полностью устранить в принципе невозможно.
Так, человеку свойственно ошибаться. Всякий организм, наделенный автономной системой принятия решений, иногда принимает неоптимальное решение. И чем сложнее организм, тем шире и сложнее пространство поведения этого существа. Соответственно, тем шире и разнообразнее пространство возможных ошибок. Ошибок с самыми разнообразными последствиями – как для ошибающегося, так и для других людей. К примеру, поведение, которое мы определяем как «наркомания», присуще всем сложноорганизованным видам, наделенным нервной системой, – птицам, млекопитающим. Кошачьи, козы, слоны, обезьяны предаются поеданию субстанций, вызывающих наркотический эффект. Это нормально. Человек входит в обозначенную нами группу живых существ, и только. Следовательно, он может как прожить жизнь в рамках приемлемой культуры потребления традиционных наркосодержащих субстанций, так и стать наркоманом.