1.1. Конкретный исследовательский инструментарий
Он будет рассматриваться по мере развития темы, так как в разные моменты переходного периода будут нужны разные теоретические и эмпирические инструменты. Здесь же приведены только некоторые общие замечания и соображения. Первое, состояние «между» и переходный период (interregnum) суть общенаучные понятия, которые используются практически во всех областях теории и практики, но также и в искусстве и искусствознании. Интерпретация этих понятий зависит как от дисциплины, которая их использует, так и от конкретной ситуации. Второе: поэтому названные выше понятия используются как в науке, исследующей архетипы некоторых субъектов действия или состояний социальных систем, так и для обозначения некоторого переходного периода в концепциях их динамики.
Третье, широко используемое З. Бауманом, У. Беком, Э. Гидденсом, М. Кастельсом, С. Лэшем, Д. Урри и многими другими западными теоретиками постмодернизма понятие неопределенности есть просто скрытая форма обозначения некоторого переходного периода, когда вероятность изменения существующего вектора социальной динамики особенно высока. Четвертое, общенаучный характер рассматриваемых понятий определен самим ходом эволюции мироздания и включенных в него подсистем; еще задолго до возникновения homo sapience и разных человеческих сообществ само космическое пространство развивалось нелинейно, а сопровождалось взрывами, столкновениями, резкими поворотами, колебательными движениями и другими «непредвиденными последствиями». Понятие «между» (interregnum’a) было введено и подробно обосновано еще А. Грамши.
Пятое, использование таких понятий, как состояние «между» и переходный период, означает, что сторонники монодисциплинарного подхода фактически мыслят и действуют в рамках междисциплинарной исследовательской парадигмы, но не спешат в этом признаться. Шестое, использование теоретического инструментария, предполагающего наличие состояний «между» и переходных периодов, отвечает главному тренду современного научного познания, все более опирающегося на парадигму «и – и», нежели на парадигму «или – или». Тем самым исследователи, работающие в парадигме «и – и», имплицитно исходят из факта разнообразия современного мироздания, включающего природу и человечество, произвольно расчленяя его на «дисциплинарные» феномены.
Седьмое, состояние повышенной неопределенности как ключевой характеристики переходного общества означает не что иное, как возможность временного компромисса между противоборствующими агентами. Или же, напротив, возникновение «замороженных» на многие годы конфликтов, что является признаком невозможности их разрешения при существующей расстановке сил на мировой арене. Восьмое, состояния «между» и переходный период – столь же необходимые аналитические инструменты, как и структурно-функциональный анализ. Более того, отсутствие в нем этих двух составляющих означает его неполноту и, следовательно, необходимость его дальнейшего развития. Девятое, сегодня в условиях нарастающей неопределенности глобальной динамики апологеты структурно-функционального анализа стоят пред выбором: или постараться адаптировать его инструментарий к этой динамической ситуации, или же предложить многосторонний и более гибкий аналитический инструмент.
Десятое, все сказанное выше не имеет значения, если глобальная динамика будет подчинена диктатуре, которую в свое время стремился навязать миру Третий рейх, а сегодня США и НАТО снова пытаются диктовать миру свои правила игры. Всякая диктатура отвергает главный принцип социальной эволюции: единство и борьбу противоположностей. По факту, речь идет о стремлении Англо-Саксонского блока развязать новую колониальную войну против остального мира посредством угроз, санкций и гибридной войны. Такой «переходный период» может закончиться тотальной ядерной войной на взаимное уничтожение.
Одиннадцатое, что касается конкретного исследования, то я буду вести анализ в рамках исследовательской схемы «глобальный мир – национальное государство – мегаполис – местное сообщество – индивид» в их динамике и противоречиях. Полагаю, что именно такая многоуровневая схема анализа является адекватным инструментом для описания переходного периода, в который уже вступило наше общество. Сочетание макро- и микроанализа отражает растущую зависимость макро- и микропроцессов в современных материальном и виртуальном мирах.
Двенадцатое, наибольшую трудность в предлагаемом читателю анализе представлял вышеупомянутый «тройной транзит». Дело не только в разном масштабе, качестве и скорости изменения этих трех составляющих переходного процесса – дело в том, что все они взаимозависимы и в конечном счете, представляют некоторое противоречивое, но динамичное целое. Полагаю, что их интегрирующим моментом являются именно социально-информационные процессы, которые одновременно отображают взаимозависимость этих трех сторон «переходного периода», но и представляют собой инструмент их регулирования и управления. То есть инструментарий, основанный на принципе «и – и».
Тринадцатое, я сосредоточил свое внимание на переходном периоде современных, в том числе российских мегаполисов, и на их взаимодействии «вверх», то есть с глобальным геополитическим и киберпространством, «по горизонтали», то есть с окружающим мегаполис регионами, и «вниз», то есть с местными сообществами и отдельными индивидами. Естественно, в каждом случае анализировалось взаимодействие «сверху – вниз» и «снизу – вверх», причем особое внимание уделялось инициативам и предложениям, идущим от ячеек и организаций гражданского общества.
Четырнадцатое, сегодня и в обозримом периоде времени российские мегаполисы являются фокальной точкой, в которой пересекаются и взаимодействуют экономические, политические и социальные силы разного характера и масштаба. Избрание мегаполисов некоторым узлом глобальной сети взаимодействий подтверждается рядом международных исследований [The Global Risk Report, 2018; Sassen, 2011 и др.] и не исключает самостоятельного анализа глобального информационного пространства или, в иной терминологии, глобального киберпространства в его двух ипостасях: как всеобъемлющей сети связей, охватывающих весь мир, и как агента изменения в объектах всех пяти уровней анализа (глобальном, страновом, региональном, локальном и индивидуальном).
Пятнадцатое, как уже отмечалось, этот инструментальный уровень предполагает владение исследователем методами междисциплинарного анализа. То есть уменья, как «расшифровывать» комплексные структуры и процессы, так и переводить данные, полученные в рамках одной дисциплины, на язык других дисциплин. Это – наиболее сложная задача, поскольку, начиная с эпохи Просвещения, человечество только и делало, что расчленяло сложные объекты, чтобы их можно было изучать и передавать другим полученное монодисциплинарное знание. Уроки эпохи Возрождения были забыты или отставлены в сторону как не соответствующие формировавшемуся тогда классно-урочному методу преподавания в школах и университетах.
Шестнадцатое, однако, сегодня комплексный (междисциплинарный) анализ возрождается. И это – не прихоть каких-то «яйцеголовых», а требование жизни, когда сама действительность, от глобальной до локальной, становится не только все более сложной, интегрированной [Keen, 2008], но ее отдельные элементы изменяются с разной скоростью и темпом и в разных направлениях. Изучать такой пульсирующий мир можно двояко: или пытаться разобраться во всей этой сложной сети потоков информации, людей и ресурсов, или же стараться навязать ему «единственно правильную» линию поведения, то есть конструктивистский подход. Однако наша собственная история показывает, что такой метод управления обществом кончается его распадом.
1.2. Трудности изучения «переходного периода»
Итак, главная наша задача состоит в том, чтобы изучить и понять, как функционирует российское общество (как часть глобальной системы) в переходный период. Трудность исследования такого многостороннего транзита» обусловлена следующими обстоятельствами.
Во-первых, разработанной концепции таких мегасистем, как «Россия – глобальный мир» и «Россия – мегаполис», не существует, есть только некоторые наметки. Для такой концепции нужны не только общие принципы, но и конкретные теоретические разработки, которые, в свою очередь, нуждаются в эмпирических исследованиях.
Во-вторых, если наше общество уже вошло в переходный период, то в какой конкретно мере? Пока движение по инерции преобладает, а есть только задачи и частные разработки, что, на мой взгляд, является вполне естественным. Если рыночную систему периодически сотрясают кризисы, то иерархическую систему одними призывами и увещеваниями с места не сдвинуть.
В-третьих, в какой степени наше общество проникнуто задачей кардинальных перемен, когда даже относительно частные изменения воспринимаются как населением, так и элитой весьма болезненно. Поэтому приходится учитывать исторический опыт России, свидетельствующий о том, что уже неоднократно намечавшиеся в ее прошлом реформы постепенно сходили на нет или выполнялись формально, лишь на бумаге.
В-четвертых, обращаясь ко времени нынешнему заметим, что наши отдельные достижения часто с лихвой перекрывались или блокировались санкциями и другими мерами объединенного Запада. В конечном счете общество к ним адаптировалось, но каждый раз на более низком уровне, что видно по снижению жизненного уровня населения, росту цен, усиливающейся эмиграции наиболее квалифицированных молодых кадров и др.
В-пятых, а несколько вообще наша наука об обществе способна разрабатывать тему «переходного периода» и динамики сложных социобиотехнических систем в частности? Следует признать, что она вряд ли готова по многим причинам, но прежде всего потому, что до сих пор общественные науки занимались статичными системами или их незначительными колебаниями в пределах требуемой стабильности – «равновесного состояния». Отсюда интерес к описаниям, типологиям сложных явлений, то есть, выражаясь философским языком, рассмотрению нашего общества как «вещи в себе».
В-шестых, значит, предстоит большая предварительная работа по созданию теоретико-методологического аппарата для анализа динамических макросистем. Никак не претендуя на исчерпывающий ответ, предлагаю начать именно с этого пункта, с акцента на теоретико-методологических инструментах, необходимых для анализа «переходного общества». Как я уже неоднократно подчеркивал, комплексному характеру предмета исследования и его динамике должен соответствовать комплексный, то есть междисциплинарный аналитический инструментарий.
В-седьмых, является ли отдельный ученый или научное сообщество единственным субъектом такого анализа? Нет, ни в коей мере не является! Любые изменения всегда носят комплексный характер, когда один выступает в роли агента, а другой – среды обитания, а потом они меняются местами, или же оба становятся элементами более широкой системы. Или же, напротив, распадаются и исчезают. Этот момент перманентного непостоянства агента или агентов изменений является принципиальной позицией дальнейшего анализа.
Подведем предварительный итог. В недостаточно развитом индустриальном и, тем более, информационном обществе наука об их динамике также отстает от вызовов современности. Наиболее социально опасный участок ее отставания – это невозможность своевременно и с достаточной силой отвечать на вызовы глобальных систем и социальных институтов, находящихся далеко за пределами нашего общества, но, тем не менее, способных на него воздействовать самым непредсказуемым образом.
1.3. Насущные проблемы системного анализа
В задачи данной главы не входит пересмотр принципов системного анализа, но некоторые уточнения и пояснения необходимы. В нашем случае это касается, прежде всего, понятий «сеть» и «киберпространства» как основных теоретических элементов анализа процесса перехода от НТР-3 к НТР-4.
С моей точки зрения, сеть – это самостоятельный агент действия, а не только канал движения материи, людей, энергии или информации. Более того, сеть – это не единый агент действия, а результат взаимодействия конкурирующих субъектов, активных и инертных сред и других обстоятельств. Следовательно, всякая сеть тоже внутренне противоречива. Соединение этих факторов и сред в относительно устойчивую функциональную структуру и есть то, что мы называем логистикой.
Однако каждый ее отрезок, например погрузка, доставка, разгрузка и оплата каждой из подобных операций и т. д., тоже внутренне противоречив, поскольку он есть результат борьбы и согласования конкурирующих интересов (финансовых структур, транспортных сетей, качества дорог, интересов поставщиков и потребителей и т. д.). Поэтому функционирование любой логистической структуры современного общества подобно работе организма человека и других высших животных с той только разницей, что первая подчиняется социотехническим, а вторая биохимическим законам. Тем не менее даже у них есть много общего.
Далее, социальное пространство я рассматриваю, прежде всего, как киберпространство. Фактически оно есть пространство жизни и борьбы агентов любого масштаба за ресурсы, геополитическое доминирование и мировое господство. Чем дальше, тем больше посредством установления господства в киберпространстве политические и бизнес-структуры добиваются трансформации многополярного и мультикультурного мира в однополярный и монокультурный. Та же унификация ожидает и природную среду, функции которой все более подчинены интересам США и их сателлитов [Ашманов, 2019].
Почему я делаю акцент на социально-экологических вызовах? Прежде всего потому, что они влияют друг на друга, и метаболизм этих трансформаций до сих пор не исследован. Социальные силы сегодня столь мощны, что вызывают изменения во всех сферах жизни, включая окружающую нас природную среду, ее литосферу, атмосферу и космическое пространство. Если технические системы создаются, изменяются и контролируются человеком, то природные экосистемы находятся под двойным давлением, так как, имея собственные закономерности эволюции, ранее неподвластные человеку, сегодня эти экосистемы также изменяются человеком. В результате создаются социобиотехнические системы (далее СБТ-системы), которые имеют собственные закономерности функционирования и развития. К тому же одновременно эти гибриды – сфера коррупции и теневых сделок. Поэтому сегодня исследования в сфере социально-экологического метаболизма имеют ограниченный характер.
Однако главный вызов современной эпохи – это трансформация способа производства, то есть переход от НТР-3 к НТР-4, основанный на информационно-коммуникационных технологиях. Переходный период (an interregnum [Bauman, 2017]) – важная теоретическая категория, указывающая на изменение всех других систем общества в целом и параметров мегаполисов как его основных «опорных» пунктов. При этом любой переходный период чреват новыми рисками и опасностями, так как старые «правила игры» уже не работают, а новые еще только формируются.
Этот факт касается всех сторон общественной жизни, но прежде всего поведения индивидов, в особенности жителей мегаполисов. В любом переходном периоде «речь идет не просто об усложнении адаптации, но о более глубоких и специфических реакциях индивида на разрушение той сети социальных связей и норм, которые регулировали его социальные действия раньше». В результате «человек попадает в ситуации новой неопределенности, более высокого порядка». Более того, индивиды, особенно молодежь, страдают от ощущения своей отчужденности от окружающего их социального мира, отсутствия человеческой связи, интеграции с ним [Наумова, 1999: 5, 108].
Если речь идет о переходном периоде от НТР-3 к НТР-4, то вопрос о его сроках представляется мне некорректным, потому что в современном мире изменения идут непрерывно и все быстрее, причем зачастую стимулируя друг друга, или же – наоборот. Непрерывные изменения захватывают и структурно-функциональную организацию мегаполиса, и среду обитания, причем здесь изменения идут гораздо быстрее, чем в других городах и сельской местности.