Психология политической коммуникации – это тематический приоритет группы преподавателей кафедры теории журналистики и массовых коммуникаций, специализирующихся на исследовании и преподавании психологии журналистики: Н. Л. Волковского209, А. Н. Гришаниной210 и С. В. Курушкина211.
Теория и практика политической коммуникации в России и партийная журналистика – тематическая специализация автора данных строк212.
Политический контекст журналистской деятельности продолжают исследовать и преподавать и сотрудники других кафедр: объект внимания преподавателей кафедры международной журналистики ‒ политическая журналистика за рубежом (кандидаты политических наук, доценты кафедры А. Ю. Быков, Ю. В. Курышева213 и др.), экстремальный политический процесс и роль журналистики в конфликтах (Н. С. Лабуш); в сферу внимания преподавателей кафедры цифровых медиакоммуникаций входит журналистика в политических технологиях (Г. С. Мельник), практика политической журналистики (Е. А. Королев), отдельные аспекты и этапы политической истории российских СМИ изучают почти все преподаватели кафедры истории журналистики.
К началу 2010-х годов, когда оперативные задачи (презентация и обоснование учебной и научной дисциплины «Политология журналистики»; создание научной площадки для консолидации сообщества ученых, интересующихся политической журналистикой; развитие системы узкоспециализированной журналистской подготовки и ее обеспечение учебной и учебно-методической литературой и научно-педагогическими кадрами высшей квалификации) были решены, появилась потребность в выходе на принципиально новый ‒ фундаментальный ‒ уровень разработки политической теории журналистики.
Первым шагом к этому стала реализация в 2013‒2014 годах под руководством С. Г. Корконосенко проекта НИР из внебюджетных средств СПбГУ «Политическая журналистика в современной России: комплексный подход». Итогом этого проекта стал упоминавшийся выше учебник для вузов «Политическая журналистика». И хотя опубликованный текст по глубине анализа и сложности рассматриваемых тем вполне может претендовать на фундаментальность, учебный статус издания не позволял ввести изложенные в нем идеи в широкий (собственно научный) оборот. Кроме того, необходимо было найти фундаментальное решение и для задач более высокого уровня: обоснования предложенных С. Г. Корконосенко подходов к решению проблемы структурирования науки о журналистике, определения дисциплинарного статуса теории журналистики и места социальных теорий журналистики в теоретическом поле журналистики. Поэтому следующие несколько лет исследовательский коллектив (межвузовский и межкафедральный по своему составу) во главе с С. Г. Корконосенко посвятил разработке инициативной темы НИР «Теории журналистики в России: генезис, современное состояние, направления развития».
Итогом этой работы стали две монографии, в которых социальные теории журналистики были концептуально осмыслены и представлены в своей ретроспективе (Теории журналистики в России: зарождение и развитие, 2014214) и перспективе (Теория журналистики в России, 2018215). В строгом соответствии с концепцией о триединстве истории, теории и критики в научном знании о журналистике Петербургская школа журналистики и массовых коммуникаций и представила свое видение отрасли российской науки, которая пока еще соответствует научной специальности 10.01.10 – журналистика (филологические и политические науки), но в скором времени может быть изъята из номенклатуры специальностей научных работников. Автору данных строк, который в проекте НИР «Теории журналистики в России: генезис, современное состояние, направления развития» и в монографиях представлял политико-журналистское теоретическое поле, очень хочется надеяться, что отечественные традиции исследования и преподавания журналистики в целом и политической журналистики в частности не будут прерваны из бюрократических соображений или в результате очередной научной революции. И исследовательский коллектив под руководством С. Г. Корконосенко еще сможет выполнить социальный заказ на разработку «темных пятен» отечественной науки о журналистике, сформулированный, например, в рецензии представителя Московской научно-образовательной школы журналистики доктора филологических наук профессора И. А. Панкеева на монографию «Теория журналистики в России» (2018): «сожалению, в монографии не уделено внимание правовым и этическим аспектам журналистики… Не исключено, что это будет сделано в одной из следующих книг серии, так как… Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций … работает над подготовкой монографий по таким направлениям, как “Общая теория и социальная теория журналистики”, “Статус и поведение личности в массовой коммуникации” … и др.»216.
Пока концепция монографии, посвященной общей теории журналистики, находится в стадии разработки, исследовательский коллектив кафедры теории журналистики и массовых коммуникаций СПбГУ и его партнеры из разных вузов страны сосредоточили свои усилия на систематизации знаний о тех, чьими силами в России развивается научно-педагогическая отрасль журналистики. Итогом реализации инициативного проекта НИР СПбГУ «Научно-педагогические школы журналистики в России» (2019‒2021), выполняемого под руководством С. Г. Корконосенко, должны стать: методики качественно-количественного анализа научно-педагогических школ журналистики в России; классификационно-типологическая модель школ в России и в мире; история формирования отечественных научно-педагогических школ журналистики и серия профессионально-творческих портретов выдающихся представителей отечественных научно-педагогических школ журналистики. Нацеленностью на получение этих результатов во многом и обусловлены содержание и структура данного сборника, приуроченного к 70-летию профессора Сергея Григорьевича Корконосенко. А еще это отличная возможность вспомнить всех, кто является «лицом» Петербургской научно-педагогической школы политической журналистики, частью которой автору посчастливилось стать.
Залина Фёдоровна Хубецова, кандидат политических наук, доцент кафедры теории журналистики и массовых коммуникаций СПбГУ.
Петербургская школа социологии журналистики: источники, этапы, направления исследований
И. Н. Блохин
Источники российской социологии журналистики. Приступая к описанию любой сферы деятельности или, как в данном случае, научного направления всегда есть соблазн отодвинуть как можно дальше в прошлое его истоки. Хочется надеяться, что социология журналистики в комплексе дисциплин является исключением, поскольку свойство социальности изначально заложено в природу профессии и наличествует как сущностное ее свойство. Изучение журналистики как социального феномена развивалось в зависимости от изменения самого исследуемого объекта, структурного усложнения науки об обществе, влияния философских и методологических подходов, доминировавших в науке в ту или иную эпоху. Социология журналистики как научная дисциплина вызревала более двух столетий, начиная с того времени, когда было обнародовано первое сочинение о журналистике как общественной деятельности ‒ работа М. В. Ломоносова «Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии» (1755 год).
В XIX в. журналистика обрела свойства профессиональной деятельности и стала объектом внимания различных научных дисциплин со свойственными им предметными подходами (нормативными, лингвистическими, психологическими, философско-политическими и др.), включая и социологические217. В этот же период шло оформление социологии как науки под влиянием процессов усложнения социальной структуры, позитивистских представлений о познаваемости законов общественного развития, потребностей внедрения в социальное управление научных принципов. На журналистике данные факторы отразились непосредственно через дифференциацию аудиторий массовой и специализированной прессы, мировоззренческий раскол на материалистический и идеалистический лагеря, обретение и присвоение функций социальной организации.
В XIX веке ярко выявилась специфика отечественной школы исследования журналистики, доминантой которой стало нормативное направление. Фундаментом нормативности является тезис долженствования, исходя из которого, вырабатывалась система представлений о том, какой должна быть журналистика и какой она быть не должна. В русской общественной мысли (Н. А. Бердяев, И. В. Киреевский, В. В. Розанов, В. С. Соловьев, Н. Ф. Федоров и др.) были сформулированы принципы партийности (принадлежности к «лагерю») и беспристрастности журналистов, подвергались анализу способы воздействия на массовую публику с целью формирования общественного мнения, подвергалась критике безответственность, поверхностность суждений и невежество. Было выявлено «противоречие между просветительской миссией журналистики и ее зависимостью от эпатажного содержания периодических изданий, воздействующего на массовую публику и определяющего рыночный спрос»218. В социологическом аспекте нормативности в отношении журналистики выделяется ее интерпретация как формы социальной практики, которая поддерживается с помощью норм и посредством которой обеспечивается устойчивость социальных отношений.
Помимо нормативного направления в социологической оценке журналистики XIX ‒ 1-й половины XX веков формируется структурно-типологический (стратификационный) способ ее анализа (в классической социологии его аналогом выступает социальная статика). В рамках такого подхода описывались аудиторные группы периодических изданий, типы авторов и героев журналистских произведений, сама журналистика представала как развитая организационная структура (Б. Н. Чичерин, П. А. Сорокин, Н. С. Тимашев и др.)219.
Социальная динамика была представлена функциональным анализом журналистики как формы и сущности функций-отношений (Д. И. Писарев, П. Л. Лавров, Г. В. Плеханов, В. И. Ленин и др.). В отечественной общественной мысли было выработано системное представление о функциях журналистики во взаимосвязи со способом воздействия на общественное сознание. «Первую группу составили информативные и просветительские функции, состоявшие в сообщении публике фактов, формировании на их основе близкого к научной форме знания, побуждении к размышлению и, как результат, создании компетентных аудиторий. Во вторую группу вошли функции критики и пропаганды как способов внедрения в сознание оценочных суждений, формирования систем отношений, идеологий и мировоззрений. Третья группа была представлена функциями, побуждавшими к действию – агитацией и социальной организацией»220.
На рубеже XIX‒XX веков отечественная наука также абсорбировала и адаптировала разнородные направления, основу которых составляли уже не позитивистские установки, а интерпретативные практики. В области социальных наук критика позитивизма заключалась в том, что многообразие общественных отношений не укладывается в умозрительные теоретические схемы, а субъективные социальные действия не поддаются объективированному анализу. Интерпретивистские направления были едины в использовании герменевтической методологии и переносе акцента исследований с действующего субъекта на сами социальные и коммуникативные действия и процессы. Неслучайно, что объектом анализа для интерпретивистов стали процессы коммуникации и образуемые ими аморфные поля и сферы. Однако, в отличие от западной социологической традиции, подобные направления (феноменология, структурализм, интеракционизм) не рассматриваются российскими историками науки в качестве ее теоретических источников. Игнорирование интерпретивистского направления, ложная скромность в оценке богатства и разнообразия собственного научного национально-культурного базиса, привели к тому, что наследие данных школ относится к источникам социальной философии, психологии, лингвистики, культурологии, но никак ни социологии.
Непосредственную опасность такое игнорирование представляет для социологии журналистики, дисциплинарно сформировавшейся в русле теории журналистики, но зачастую, неоправданно относимую к социологическим теориям «среднего уровня». Для социологии журналистики представляется естественным обращение к идеям Г. Г. Шпета, П. А. Флоренского, Р. О. Якобсона, Ю. М. Лотмана и др., на основе которых были разработаны теории коммуникативных полей, концепции картины мира, техносферы, семиосферы и т. д., широко используемые в исследованиях журналистики. Особое место в системе интерпретивистских теорий занимает интеракционизм, чья судьба в отечественной науке непосредственно связана с театроведением, с наследием К. С. Станиславского, Н. Н. Евреинова, П. М. Ершова221, чьи идеи оказали влияние на теорию шоу-цивилизации, ролевую концепцию, исследования телевизионной и радиожурналистики, документалистики и сетевых коммуникаций.
Значительную роль в самоопределении социологии журналистики сыграли эмпирические исследования. Начиная с формирования профессиональных редакционных коллективов в XIX веке, социология и журналистика шли параллельным путем систематизации своих эмпирических методов. Социологи изучали феномен общественного мнения, а журналисты вырабатывали способы эффективного воздействия на него; социологи исследовали социальную структуру, а журналисты искали рыночные ниши удовлетворения информационных интересов различных типов аудиторий; социологи разрабатывали и верифицировали методики, а журналисты апробировали их в своей работе. В 1920-е годы берет свое начало социологическое изучение журналистов и редакционных коллективов с позиций экономической социологии (в частности, социологии труда) с целями определения профессиональных характеристик и улучшения кадрового состава работников редакций222.
Таким образом, к середине ХХ века сложились все предпосылки для формирования социологии журналистики как отдельного исследовательского направления в рамках теоретико-журналистской научной школы. К источникам дисциплины отнесем, во-первых, нормативное направление, в рамках которого формировался подход к анализу журналистики во взаимосвязи с ее общественным долгом, социальными требованиями и ожиданиями. Во-вторых, собственно социологическое направление с выделением социально-статического (стратификационного) и социально-динамического (функционального) видов анализа. В-третьих, интерпретивистское направление, базирующееся на герменевтическом методе, с анализом журналистики как пространства субъективно обусловленных коммуникаций. В-четвертых, эмпирическое направление с тенденцией конвергенции социологии и журналистики на основе общей методики деятельности и потребности во внедрении результатов исследований в социальную практику.
Институционализация отечественной журналистики. Ленинградский период. В советские годы журналистика становится массовой профессией и, если определять строго социологически, только в этот период приобретает свойства социального института. Благодаря политике в сфере образования, культурному развитию и широкому внедрению коммуникационных технологий, в СССР сформировалась массовая аудитория и многоуровневая система средств массовой информации. Условия плановой экономики, централизованного управления, роста культурного уровня аудитории и технологической доступности СМК в своей совокупности обеспечили новое качество социального регулирования. На СМИ возлагались функции инструмента власти (информирование, пропаганда, агитация), воспроизводства общественного сознания (просвещение, воспитание, социализация), обеспечения обратной связи и участия в репрезентации общественного мнения. Ответом на социокультурные и технологические изменения стало создание системы высшего профессионального журналистского образования, в структуре которой начали свое формирование научно-педагогические школы.