Существование отраслевых юридических наук на сегодня является постулатом[52]. Постулат этот поддерживается и развивается в отраслевых работах. Не стала ли в итоге этой совокупности случайных обстоятельств и принятых на веру положений структура юридической науки заложницей структуры учебного плана?
Теоретического обоснования феномена выделения отраслевой отечественной юридической науки гражданского права встретить не удалось, за исключением мнения Н. Благовещенского: «Порядок, в котором имеют быть предлагаемые отдельные части науки законоведения, должен быть не произвольный и подчиненный какой-либо чужой системе, но заимствованный из существа и характера самих положительных законодательств»[53]. Иначе говоря, ученый акцентирует внимание на зависимости частей законоведения от структуры законодательства. Нужно в этой связи задаться вопросом, является ли законоведение синонимом юридической науки и соответственно гражданское законоведение – гражданско-правовой науки. Как видится, ответ на эти вопросы следует дать отрицательный. Законоведение – наука о законах, и в этом смысле, естественно, она должна следовать за законодательством. Цивилистическая наука – явление не такое однозначное.
В единственной отечественной работе, где вопрос соотношения отрасли права и отрасли науки был прямо поставлен и обсуждался довольно детально, ее автор – О. А. Красавчиков писал, что «проблема системы отраслевой юридической науки гражданского права хотя и обсуждалась в известной мере в нашей литературе, но в последнее время необоснованно игнорируется… Классификационная структура науки все еще отождествляется с системой одноименной отрасли; забывают, что первая – определенная система знаний, а вторая – это система правовых норм»[54]. Он приходит к выводу о несоизмеримости и несопоставимости отраслей права и отраслей науки. Если право регулирует, то наука изучает; если предметом воздействия права являются общественные отношения, то предметом изучения науки – не только эти отношения, но в первую очередь правовые нормы; отрасль права состоит из норм, тогда как отрасль науки состоит из идей, теорий и учений[55].
Описывая юридическую науку, В. А. Белов отмечает, что «право, изучаемое с позиций системного подхода, должно представляться взору исследователя как некая единая, целостная субстанция, образованная множеством элементов», при этом отдельные элементы в такой единой субстанции должны выделяться на основании имманентно присущим элементам свойств, «благодаря которым они и связываются друг с другом, образуя пресловутое целое, обладающее новым качеством»[56]. С этим тезисом трудно поспорить. В целом эта мысль перекликается с мыслями о системе юридической науки В. М. Сырых. Действительно, отдельные отрасли (части, элементы) юридической науки должны выделяться не произвольно, а на основании особых свойств каждого выделенного элемента. Иначе говоря, имеет смысл выделять лишь такие элементы в единой юриспруденции (правоведении, юридической науке), которые объединяют собой кардинально отличающиеся друг от друга явления, собственные закономерности развития которых настолько различны, что требуют дифференцированного изучения с использованием специфического набора методов и специфических научных понятий и категорий.
Для того чтобы можно было рассматривать отраслевую науку гражданского права в качестве самостоятельной части юриспруденции, следует доказать: а) единство правовых явлений, исследуемых этой научной областью, б) единство закономерностей развития этих явлений, в) их принципиальную уникальность (несводимость) к предметным областям других юридических отраслевых наук, а также в идеале г) наличие того самого загадочного «ядра» – цельного и объединяющего вокруг себя разрозненные научные знания.
Само по себе регулирование отношений гражданским законодательством определенной сферы общественной жизни не означает априорно существующую такую специфику и не доказывает единства правовых феноменов. Добавление к гражданскому законодательству и иных формально-юридических источников (в таком виде составляющих гражданское право) нисколько не улучшает ситуации, а напротив, существенно ее ухудшает, размывая отраслевые предметные границы[57]. Корень «бед» лежит в том, что предмет правового регулирования отдельного нормативного правового акта (особенно кодифицированного) избирается законодателем произвольно, зависит от массы различных обстоятельств; наполнение его содержанием во многом – результат компромисса, при этом в последнюю очередь законодатель ориентирован на нужды научного сообщества и необходимость обеспечения «чистоты» предмета науки, одноименной соответствующему нормативному правовому акту. Совершенно справедливо в этом смысле утверждение Е. А. Суханова о том, что не следует отождествлять гражданское законодательство с гражданским правом, а многие нормативные акты имеют комплексный характер, поскольку при их составлении разработчики руководствуются не природой правил, а их существом[58]. В связи с чем логичен и следующий сделанный ученым вывод: «Ее [гражданско-правовую науку] (как и ее постулаты) нельзя… смешивать с одноименной отраслью права, сферой законодательства и учебной дисциплиной, ибо все это – разнопорядковые, хотя и известным образом взаимосвязанные явления»[59](курсив мой. – С.Ф.). О том же пишет и В. А. Белов, отмечая, что система науки гражданского права «не может и не должна предопределяться системой гражданского законодательства вообще и ГК в особенности»[60]. Не все то, что включено (по произволу, ошибке, иным причинам) в гражданское законодательство, образует однородные правовые явления, пригодные для одновременного изучения в одном научном направлении с применением единых познавательных методов. Из этих несомненно правильных рассуждений логично вытекает следствие, которое, однако же, не делается.
Встает и другой вопрос. Строится ли на основе отрасли гражданского законодательства с добавлением к нему и иных формально-юридических источников, регулирующих те же отношения, только лишь одна наука гражданского права или же исследованием гражданского законодательства и права занимается не только эта наука, но и иные научные направления. Ответ на этот вопрос становится очевидным при исследовании содержания существующих научных работ. Гражданское законодательство попадает в предметную область различных научных направлений. Так или иначе оно подвергается научному осмыслению в исследованиях торговых, предпринимательских, корпоративных, земельных, семейных, трудовых, налоговых правоотношений. Так, осмысляя правовой режим имущества супругов, наука семейного права вынуждена исследовать положения Гражданского кодекса РФ об объекте гражданских прав, о праве собственности, об основаниях возникновения права собственности, о договоре (возмездном и безвозмездном); разрешая проблемы материальной ответственности, наука трудового права обращается к статьям Гражданского кодекса РФ об ответственности за причинение вреда; проблемы корпоративного управления, входящие в предметную область науки корпоративного права, приводят исследователей к правилам Гражданского кодекса РФ о юридических лицах в целом и о корпорациях. Ряд можно продолжать. Не случайно в последние годы получила определенное распространение теория «реперных норм»[61], состоящая в идее выделения определенных норм из отраслей права и придания им «внеотраслевого характера». Позицию, согласно которой нормы гражданского законодательства могут изучаться исключительно наукой гражданского права и никакими больше науками, при этом никто больше «не вправе что-либо «говорить» о данных явлениях», можно назвать «ни больше ни меньше как теоретическое самообольщение»[62]. Один ученый не может запретить другому заниматься изучением тех же явлений, равно как и включение явления реальной действительности в предметную область одной науки не изымает это явление из реальной действительности, а значит, никак не мешает исследовать его с других ракурсов – другими науками. Это касается любых социальных наук и в равной мере различных юридических наук. Вряд ли можно всерьез развивать идею о монополии науки гражданского права на исследования Гражданского кодекса РФ и иного гражданского законодательства, хотя на предметную уникальность как на непременное свойство отраслевой науки в литературе неоднократно обращалось внимание.
Замечу, что верно и обратное. Наука гражданского права, при исследовании отдельных «гражданско-правовых явлений во всех их многообразии», изучает соответствующие нормы законодательства, которое не принято относить к гражданскому (Трудовой кодекс РФ – для определения термина «работник», действия которого рассматриваются как действия должника при исполнении обязательства и за которые отвечает должник (ст. 402 ГК РФ), Семейный кодекс РФ – для определения состояния в браке, происхождения детей от родителей для определения круга наследников, кредиторов в обязательствах из причинения вреда здоровью, лиц, имеющих право охранять частную жизнь гражданина после смерти, давать согласие на использование изображения гражданина и пр. (ст. 1521, 1522, 1088, 1141–1145 и др. ГК РФ)). Строго говоря, различия состава законодательства, исследуемого науками корпоративного, коммерческого (торгового) и гражданского права достаточно относительны. Что же получается? Наука гражданского права не изучает гражданское законодательство как определенным образом упорядоченный законодательный массив в его целостности. Помимо отдельных статей гражданского законодательства наука гражданского права изучает нормы, которые полагает гражданско-правовыми, содержащиеся в нормативных правовых актах, не относящихся к гражданскому законодательству, а также в иных формально-юридических источниках. В таком положении дел остается много неясностей.
Возникает резонное сомнение в оправданности построения научных отраслей вслед за кодифицированными актами (отраслями законодательства) или отраслями права (достаточно аморфными по своему содержанию образованиями, научно обоснованных критериев выделения которых до настоящего времени не сформулировано[63], что приводит к хаотичному объявлению в качестве отраслей права самых разных групп правовых норм).
Для того чтобы обосновать конструирование научных направлений вслед за отраслями права или отраслями законодательства, следует доказать, что а) одна отрасль законодательства (или отрасль права) является основой для одной (и только одной) отраслевой юридической науки; б) одна отрасль юридической науки исследует одну (и только одну) отрасль права или отрасль законодательства; в) существуют объективные возможности выявления определенных закономерностей построения понятийного аппарата, не свойственного другим отраслям права или отраслям законодательства именно для отраслевой юридической науки.
Можно ли, честно оценивая научные знания, аккумулированные в отраслевых юридических науках (в частности, в науке гражданского права), обнаружить указанные обстоятельства? Думается, что нет. О понимании этого обстоятельства учеными, глубоко сведущими в предмете, свидетельствуют высказывания в отношении науки гражданского права – оговорки о несводимости ее к соответствующим отраслям гражданского права и законодательства, а также о наличии между ними некой хотя и не названной, но присутствующей связи, проходящей «известным образом».
Как видится, построение научных отраслей на основании законодательных массивов является неэффективным. На основе отрасли законодательства или одной отрасли права не может быть построена одна (и только одна) отраслевая юридическая наука. Нет единства правовых явлений, объединяемых в науку гражданского права, построенную по отраслевому признаку. У этой науки нет монополии на исследование гражданского законодательства. Получение достоверных научных результатов требует от исследователя не замыкаться на определенном круге источников правового регулирования. Отраслевая наука не может в своем развитии и определении предмета следовать за волей законодателя – все это не обеспечивает научной достоверности получаемых результатов.
Возьмем типичный пример: Федеральный закон от 28 декабря 2009 г. № 381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности», исходя из его заглавия, должен бы служить основой для формирования науки торгового права, но это совершенно неверное предположение. Попытка построения науки вокруг только лишь исследования этого Закона с неизбежностью провалилась бы. Закон урегулировал как частные, так и публичные отношения, содержит массу бланкетных норм, для уяснения которых требуется обращение к иному законодательству, например, нормам ГК РФ о поставке, розничной купле-продаже, аренде, комиссии и пр., нормам федеральных законов от 13 марта 2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе», от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» и др. То же можно обнаружить при попытке построить отрасль юридической науки, скажем, железнодорожного права. Норм Устава железнодорожного транспорта РФ явно окажется недостаточно для построения научной картины мира в части регулирования отношений, связанных с перевозкой железнодорожным транспортом.
Как видится, правы представители науки предпринимательского права, отмечающие комплексный характер регулирования различных отношений и невозможности вычленения «чистых» отраслей права, регулирующих некие общественные отношения одним единственным методом. Такие чистые отрасли представляют собой умозрительные абстракции.
Отсюда со всей очевидностью следует вывод, что на основе отрасли законодательства, имеющей комплексный характер, не может быть построена одна (и только одна) отраслевая юридическая наука и вообще отсутствует непосредственная связь между законодательными массивами и структурой юридической науки.
Представляется, что в системе юридических наук нецелесообразно выделение отраслевых юридических наук, выстраиваемых вслед за одноименными кодифицированными актами. Основанием выделения научных направлений должны являться обнаруженное сходство изучаемых правовых явлений. Такое сходство позволяет построить гипотезу о наличии закономерностей их развития, которые и образуют «ядро» соответствующей научной отрасли. В этом смысле имеет право на существование цивилистическая наука – как система научных знаний о дозволительном правовом регулировании отношений субъектов, находящихся в состоянии формального равенства, автономии воли и имущественной самостоятельности, но не наука гражданского права, предметная область которой не обладает достаточным единством и своеобразием для совместного исследования.
В отличие от науки гражданского права, связанной с исследованием гражданского законодательства, нередко сформированного случайным образом, цивилистическая наука может отбирать предмет своего познания на научной основе, исходя из общности свойств правовых явлений, без страха оставить за пределами внимания некие положения законодательства, вообще без связи со структурой и содержанием кодифицированного нормативного правового акта, а также не следуя за учебными планами и иными случайными обстоятельствами. В таком случае научный результат может оказаться более содержательным и полезным.
Такая цивилистическая наука при этом не однородна. Существуют разные подходы к выделению уровней цивилистического познания или частей цивилистической науки.
Одна из первых систематик отечественной юридической науки, которую можно экстраполировать и на цивилистическую науку, была предложена в работе П. Дегая «Пособия и правила изучения российских законов». Он выделял следующие части: а) познание, б) энциклопедию, в) историю литературы, г) методологию. При этом энциклопедия, по его мнению, служит введением к познанию науки, раскрывает ее сущность, исчисляет все главнейшие части, определяет «взаимное их между собой расположение»; история литературы показывает постепенное ее преобразование и памятники; методология «открывает кратчайшую и удобнейшую стезю к изучению»[64].
Одним из вариантов состава является предложенное А. Х. Гольмстеном выделение юридической статики и юридической динамики при рассмотрении юридических явлений. При этом юридическая динамика исследует законы преемственности юридических явлений, а юридическая статика – законы сосуществования этих явлений[65]. Юридическая динамика изучает, комбинация каких явлений общественной жизни производит отдельные институты и на основании выявленных закономерностей формулирует неизменные законы развития права. А. Х. Гольмстен замечал, что хотя такие законы еще не открыты, но, несомненно, когда-нибудь они будут открыты.