Органология
Френология восходит к трудам венского врача и анатома восемнадцатого века Франца Йозефа Галля, однако сам он не пользовался этим названием – термин был создан в 1815 году британским врачом Т. И. М. Форстером. Личный опыт навел Галля на мысль о взаимосвязи между глазами навыкате и хорошей памятью, и он стал искать другие соответствия между внешними чертами и умственными способностями и в конечном счете остановился на изучении черепа и мозга. Блестящие анатомические исследования Галля вселяли доверие к новой научной дисциплине, названной им органологией, или, говоря проще, физиологией мозга. Однако главным поборником новой дисциплины стал ученик Галля Шпурцгейм. Будучи прекрасным лектором, Шпурцгейм убедительно подчеркивал положительные стороны новой, как считали они с Галлем, науки, которая открывала перед человеком возможность развивать способности и самосовершенстоваться.
Наука о человеке
Обещание самосовершенствования сделало френологию популярным направлением, несмотря даже на то, что в научных кругах доверие к ней пропало. В Шотландии за благую весть от Шпурцгейма с жадностью ухватился философ-моралист Джордж Комб, который продолжил популяризировать френологию в Великобритании и США. Френология отвечала потребностям и запросам нарождающегося среднего класса, класса мелких предпринимателей, которые все больше увлекались самообразованием, в рациональной, но при этом доступной новой «науке о человеке», как охарактеризовал ее Комб. Популярности новой науки способствовали многие журналы, в том числе «Френологический журнал», издаваемый с 1823 года самим Комбом, и уже в 1832 году в одной лишь Великобритании насчитывалось двадцать девять френологических обществ. В 1846 году Комб был приглашен в Лондон в Букингемский дворец, чтобы исследовать шишки на головах у детей королевы Виктории.
Галль выделял двадцать семь свойств личности, от «стремления к размножению» и «нежности к потомству» до «склонности к воровству» и «развитости религиозного чувства». Шпурцгейм увеличил этот ряд до тридцати трех, Комб – до тридцати пяти, а в дальнейшем френологи насчитывали уже до сорока трех свойств. Была разработана иерархическая система их классификации – от «склонностей», общих с миром животных, до более высоких интеллектуальных способностей. Для «чтения» шишек на голове Галль предпочитал пользоваться ладонями, тогда как в более широкой практике пользовались пальцами. Со временем френологи начали выдавать клиентам перечень свойств, каждое из которых оценивалось по шкале от 2 до 7 и сопровождалось пометами о том, что оно требует либо «развития», либо «ограничения». К этому прилагалось руководство с описанием упражнений, направленных на достижение предписываемых целей.
Повивальная бабка психологии
Сегодня френология стала олицетворением лженауки, но даже в пору расцвета ее неоднократно высмеивали. Историки психологии ею, как правило, пренебрегали, считая аберрацией, или, говоря словами бывшего президента Британского психологического общества (1932–1935) Д. К. Флюгеля, «постыдным faux pas». Однако теперь френологию все чаще рассматривают как своего рода протопсихологию, которая послужила началом многим направлениям современной психологии.
Именно френологи первыми заговорили о локализации функций мозга – то есть о том, что определенные умственные способности соответствуют определенным участкам мозга. Сегодня это основное положение нейропсихологии, в то время как строгая классификация этих соответствий, предложенная френологией, давно вышла из употребления. Представление о том, что внешняя поверхность черепа соотносится с формой мозга внутри черепной коробки и что это, в свою очередь, каким-либо образом связано с умственными способностями, сегодня вызывает общий смех. Однако, палеоантропологи, изучающие доисторического человека, на основании измерения выпуклостей на внутренней поверхности черепов доисторических людей отмечают увеличение участков мозга, предположительно отвечающих за речь, и таким образом делают выводы о развитии речевых способностей человека. У френологической концепции способностей также имеется множество соответствий в психологии, от предложенного Хомским «механизма усвоения языка» (см. тут) до классификаций характера в психологии личности (см. тут). В целом к заслугам френологии, равно как и месмеризма (см. тут), сегодня относят развитие новых представлений и методов изучения психики, по крайней мере частично основанных на фактах и отвечающих принципам науки, что позволяет считать френологию своего рода повивальной бабкой психологии.
Существует ли гипноз на самом деле?
Несмотря на более чем двухсотлетнюю историю исследований, сегодня по-прежнему нет определенного понимания того, что такое гипноз и как он работает. Также нет единого мнения и о том, существует ли вообще такое явление, как гипноз, по крайней мере в обычном значении этого слова. Однако в становлении психологии гипноз сыграл важную роль.
Животный магнетизм
Незадолго до появления френологии Европу охватило еще одно увлечение, позднее отвергнутое как псевдонаука, которой занимаются шарлатаны. Это месмеризм, получивший свое название по имени австрийского врача Франца Антона Месмера (1734–1815). Месмер получил степень доктора наук в 1766 году, защитив диссертацию, в которой попытался применить недавно обретшие популярность теории Исаака Ньютона о невидимой, но зато космической силе – силе притяжения. Месмер предположил, что существует такое явление, как «животное притяжение». Изучая применение металлических магнитов в лечебных целях, Месмер развил тезис о животном притяжении в теорию «животного магнетизма» – таинственной текучей силы (флюида), схожей с обычным магнетизмом, но передающейся между живыми объектами или сквозь них. Управляя флюидом – при помощи собственных рук Месмера или намагниченных металлических стержней, – можно излечить целый ряд заболеваний, как физических, так и психологических.
В Вене Месмер достиг огромного успеха и славы, но враждебность со стороны влиятельных медицинских кругов вынудила его переехать в 1778 году в Париж. Там он оказался настолько популярен и востребован, что ему пришлось изобрести устройство, позволившее заниматься многими пациентами сразу. Устройство, названное бакэ, представляло собой чан, оснащенный бутылками с намагниченной водой и металлическими опилками, которые передавали энергию по цепи «намагниченного круга» пациентов, когда те садились внутрь чана и брались за руки. Бочка Месмера, его харизматичность производили исключительное впечатление на клиентов, особенно женщин. Кроме того, из-за его сенсационной популярности постоянно росло число подражателей.
В 1784 году исследование, проведенное Королевской академией наук под руководством отца-основателя Америки и ученого Бенджамина Франклина, пришло к заключению, что животного магнетизма не существует и что действие месмеризма основано только на внушаемости. Месмер покинул Париж, и о нем постепенно позабыли, однако месмеризм продолжал распространяться в странах Европы и обеих Америк.
Магнетический сон
Одним из наиболее важных результатов распространения месмеризма стало открытие, сделанное самым влиятельным последователем Месмера маркизом де Пюисегюром (1752–1825) и названное им «магнетический сон». Затем это явление стало известно как сомнамбулизм, а теперь получило название гипнотического транса. Это совершенно определенное состояние сознания, при котором человек ведет себя как лунатик. Пюисегюр приписывал сомнамбулам экстрасенсорные способности, отмечая у них также амнезию, связанную с этим состоянием. Магнетический сон переносил внимание с тела человека на сознание и таким образом становился первостепенным интересом месмеризма.
Новое психологическое направление перенял шотландский врач Джеймс Брейд (1795–1860), который, отметив сходство между месмерическим состоянием и сном, создал термин «гипноз» от греческого слова гипнос – сон. Брейд создал новую технику гипноза: испытуемый должен был сосредоточиться на одной-единственной мысли, первоначально – глядя на какой-либо предмет (отсюда возникло распространенное представление о гипнотическом трансе, вызванном колебаниями маятника).
Во Франции идеи Брейда нашли применение во влиятельном парижском Институте Сальпетриер, где Жан-Мартен Шарко (1825–1893), один из передовых психиатров своего времени, увидел связь между гипнозом и такими симптомами некоторых форм психоза, как амнезия и паралич. Гипноз стал важным инструментом в лечении психиатрических заболеваний и привел Зигмунда Фрейда к развитию концепции бессознательного, однако природа этого странного явления вызывала споры. Последователи Шарко, и в первую очередь Пьер Жане, разрабатывали концепцию гипноза как особого состояния, при котором сознание в некоторой степени расщепляется, то есть состояния, когда одна часть разума или личности «ложится спать», а другая продолжает функционировать. Этому возражал Ипполит Бернгейм (1840–1919), профессор медицины из французского города Нанси. Он доказывал, что гипноз основан на обычных психологических процессах, связанных с внушением и внушаемостью.
Состояние или несостояние?
Эти противоположные взгляды на природу гипноза сохраняются и по сей день. В научных кругах доминирует гипотеза «несостояния», восходящая к точке зрения Бернгейма. Эта гипотеза полагает, что гипноз является не особым состоянием, а скорее неким заученным поведением, своего рода действием, исполняемым в соответствии с бессознательным сценарием. Но существует и более распространенная концепция гипноза, которая рассматривает его почти в тех же терминах, что и открытый маркизом де Пюисегюром сомнамбулизм, а именно как квазимистическое, измененное состояние сознания, в котором становятся возможны удивительные явления.
Свобода воли – это заблуждение?
Когда вы принимаете решение или совершаете действие, вам, несомненно, кажется, что вы поступаете так по своему выбору и могли бы поступить иначе, если бы захотели. Например, если вам попадется кусок тухлого мяса, вы, вероятно, не станете его есть, хотя, возможно, возьмете и съедите: вы сделаете свой выбор исходя из собственной свободы воли. Так что, съедите?
Существует такое влиятельное научное направление, как детерминизм, которое утверждает, что ваши поступки определяются предшествующими факторами. К ним можно отнести усвоенное на горьком опыте знание, что тухлое мясо приводит к отравлению, или естественные инстинкты, развитые за миллионы лет настолько, что под воздействием вида и запаха гнили вызывают реакцию отвращения. То есть ваше поведение было предсказуемо, и считать, будто вы могли поступить иначе, – значит заблуждаться.
Призрак в машине
Противоречие между свободой воли и детерминизмом – это один из важнейших вопросов философии, который, однако, затрагивает не только ученых, сидящих в башнях из слоновой кости. Этот конфликт лежит в основе ключевого вопроса, связанного с рождением психологии, а именно вопроса о том, можно ли считать психологию наукой. Основное предназначение психологии – исследовать научными методами поведение и сознание, чему и было положено начало в 1879 году, когда вопрос изучения разума переступил из области философии в лабораторию Вильгельма Вундта (см. тут).
Однако в основе проекта Вундта лежало фундаментальное противоречие. Вундт хотел придать психологии научные признаки и научную строгость, но, взяв за предмет исследования внутреннюю работу сознания, пытался изучать ее при помощи метода интроспекции. Вундт считал, что дисциплина и обучение наделят испытуемого умением достаточно научно и объективно описывать свою внутреннюю жизнь. Именно в этом и состояла ошибка: интроспекция может быть только субъективной.
На самом деле концепция свободы воли представляет более глубокую проблему для психологии как науки. Научная оценка явления требует определенной последовательности и предсказуемости. Любой мяч, брошенный с любой башни, получит одно и то же ускорение, вода при обычной окружающей температуре и давлении всегда будет закипать при 100 °C (212 °F) и замерзать при 0 °C (32 °F). При тех же переменных опыт можно повторить, и результат будет тем же. А свобода воли подразумевает, что одинаковые переменные могут привести к совершенно различным результатам. Философ Тед Хондерих определяет доктрину свободы воли утверждением, что «при любых заданных обстоятельствах, с тем же самым прошлым и настоящим, что мы имеем, с теми же нами, какие мы есть, мы можем сделать выбор или принять решение, противоположное тому, что мы на самом деле выбрали или решили» («Насколько вы свободны», 2002)[3]. Поскольку механизм свободы воли непознаваем, его нельзя подвергнуть какому-либо научному исследованию. Свобода воли – это как призрак в машине сознания, который загадочным образом влияет на ее функции.
Собаки Павлова
Из-за противоречия между свободой воли и детерминизмом такое направление, как бихевиоризм, полностью отвергло предложенный Вундтом метод интроспекции. Считая внутренние явления, связанные с мышлением, неподдающимися наблюдению, приверженцы бихевиоризма ограничились изучением наблюдаемых психологических явлений, связанных с поведением. На развитие бихевиоризма повлияли знаменитые опыты Ивана Павлова, которые показали, что в ответ на один и тот же раздражитель (звонок колокольчика) можно определенно и предсказуемо добиться от собак одного и того же отклика (выделения слюны). Опыты Павлова можно выразить формулой, как в химии или математике; например, нейтральный раздражитель, соотнесенный с безусловным раздражителем, вызывает безусловный отклик, или НР + БР = БО.
Продемонстрированное Павловым обусловливание, то есть процесс обучения, при котором организм человека или животного приучается проявлять определенное поведение в ответ на определенный раздражитель, подсказало американскому психологу Джону Уотсону новый метод исследования, применимый в психологии, о котором он объявил в опубликованной в 1913 году статье «Психология с точки зрения бихевиориста». В этой статье Уотсон настаивает на том, что психология есть «чисто объективная отрасль естественной науки», отрицающая «истолкования на основе сознания». Бихевиоризм оставался ведущей парадигмой психологии вплоть до 1960-х годов и по сей день сохраняет свое важное значение.
В ответе ли преступник за свои действия?
В дальнейшем главным приверженцем бихевиоризма стал ученик Уотсона Б. Ф. Скиннер, который развивал направление, названное им «радикальный бихевиоризм». В своей книге «По ту сторону свободы и достоинства» (1971) Скиннер отверг концепцию свободы воли, считая ее заблуждением, и заявил, что устоявшиеся взгляды на способность человека управлять самим собой надлежит пересмотреть в свете открытых наукой «контролирующих отношений между поведением и окружающей средой». Иными словами, все наши обычные представления об ответственности, в том числе ответственности уголовной, должны быть пересмотрены. Применяя свои размышления к своей собственной жизни, Скиннер утверждал: «Я не управляю своей жизнью. Я не создаю ее. Я никогда не принимал решений. Все всегда происходило и случалось само. Вот что такое жизнь».
Мягкий детерминизм
Полное отрицание Скиннером автономности человека, которое низводит сознание до уровня побочного эффекта или заблуждения, было отвергнуто многими другими направлениями психологии и утратило свою популярность. Однако проблема свободы воли в притязаниях психологии на звание науки по-прежнему сохраняется. Сегодня многими психологами принята точка зрения, известная как «мягкий детерминизм», в соответствии с которой человек активно откликается на внутренние и внешние стимулы, но биологические факторы и окружающая среда всегда оказывают определенное давление на его выбор.