Но даже при наличии самого суперсовременного и продвинутого в мире оборудования большинство попыток реанимировать пациента заканчиваются неудачей. По телевизору постоянно показывают репортажи о людях, чудом воскрешенных из мертвых, но зрители не видят, как кровь вытекает из ран быстрее, чем поступает через капельницу, как зрачки не реагируют ни на какие стимулы, как молодое тело дергается от электрических разрядов. Не слышат резких команд, не напрягают слух вместе с медиками: начал ли больной дышать самостоятельно? Не подозревают, какой хаос царит в машине «скорой помощи». Под вой сирены они с трудом прокладывали путь через плотные лондонские пробки. А сколько еще машин, вертолетов, спасательных отрядов сейчас спешат в больницы! А внутри – только боль и кровь.
– Врачи призна́ют случай безнадежным, – заключил Ашкан, посмотрев на часы.
– Не смей так говорить! – горячо возразила Лисса.
Фельдшер выругался. Все, что они делают, бессмысленно. Машина наехала на компанию парней намеренно. Сбила ребенка. Ашкан отвернулся, взял рацию и настроился на полицейскую волну. Послушал и слабо улыбнулся.
– Догнали этого подонка, – произнес он с мрачным удовлетворением. – Остальные ребята буквально напрыгнули на машину и не дали ей уехать. Все окна перебили. Прямо атака зомби.
Лисса пропустила его слова мимо ушей.
– Продолжаем! Нужно больше крови! Скорее! – свирепо велела она и удвоила усилия. А затем лихорадочно зашептала парню на ухо: – Ну же, Кай, будь умницей! Очнись! Пожалуйста, очнись!!!
Наконец они подъехали к больнице Гая. Двери машины «скорой помощи» распахнули без всяких церемоний. Внутрь запрыгнули двое санитаров и один врач из отделения неотложной помощи.
– Отойдите, – велел молоденький доктор.
Выглядел он совсем пацаном.
– Я еще не закончила, – упрямо возразила Лисса.
Она продолжала прижимать к лицу Кая кислородную маску, светить фонариком ему в глаза, проверять жизненные показатели.
– Ваша работа выполнена, – провозгласил врач. – Теперь дайте мне его осмотреть.
– Сейчас я его вытащу! – объявила Лисса.
Это детское лицо… такое красивое… Да он же просто спит! Обычный спящий ребенок. На ощупь Кай теплый – или это от их манипуляций?.. Он всего лишь уснул, видит сны, не хочет делать домашние задания, мечтает стать футболистом или рок-звездой.
– Говорят вам – отойдите!
– Сейчас… Я смогу!
Лисса сама не заметила, как перешла на крик. Все замерли и уставились на нее, но она не видела никого вокруг. Вот Ашкан мягко отстранил ее. В его взгляде читались сочувствие и тревога. Мальчишка-врач уже приблизился к больному, не обращая внимания на Лиссу.
– Не мешайте.
– Я только…
Для медсестры спорить с врачом – неслыханная вольность. Пусть даже усы этого конкретного врача и выглядят так, будто он с утра нарисовал их фломастером.
– Отойдите!
Но Лисса не могла отойти. Лишь застыла на одном месте, плохо соображая, где она и что происходит. Девушка беспомощно вытягивала перед собой руки, бормоча: «Кай… Кай…» Она все еще надеялась, все еще верила. Даже когда врач взглянул на часы и покачал головой. Даже когда кровь перестала капать на пол и собралась в лужицу, готовая вот-вот свернуться. Сейчас Лисса – единственная ниточка, связывающая его с жизнью.
– Я смогу… надо попробовать еще раз…
– Уберите ее отсюда, – вполголоса велел доктор, пока санитары укладывали тело на каталку.
Подошли еще несколько медиков. Даже пребывая в состоянии шока, Лисса узнала их.
– Родственники здесь? – рявкнул один.
Лисса в ужасе уставилась на этих вполне приятных людей, профессионализмом которых при обычных обстоятельствах искренне восхищалась. Трансплантологи!
– Стервятники! – вырвался из ее груди крик. – Он ведь еще живой!
Тут Ашкан наконец послушался врача: схватил ее и вытащил из машины. Лисса отчаянно вырывалась и осыпала его ругательствами.
– Кай ведь пока даже не…
– Случай безнадежный, – объявил врач. – Везите его в отделение повышенной готовности.
Там пациентов, чьи органы предполагалось использовать для трансплантации, удерживали в сумеречном мире между жизнью и смертью лишь до тех пор, пока не будут получены необходимые подписи. Пока родственников не уговорят, чтобы их близкие после бессмысленной гибели спасли чью-то жизнь.
– Время восемнадцать тридцать восемь, – заметил врач. – Пошевеливаемся. – Его голос звучал устало. – Принимайте жертву ДТП.
Лисса бессильно опустилась на мокрый тротуар и разразилась слезами. Рыдания сотрясали все ее тело. А ведь Лисса была настоящим профессионалом. Она четыре года проработала на «скорой» и чего только за это время не насмотрелась: видела аварии, убийства и прочие ужасы, неизбежные при ее профессии.
Но сломалась Лисса на мальчике по имени Кай. Парнишке, которого она знала лично. И произошло это в самый обычный день: во вторник, около половины седьмого вечера.
Глава 4
Ашкан снова попытался ее увести.
– Вставай, подруга, – вполголоса прошипел он. – Нечего тут сидеть. А то еще в дурку загремишь.
Когда дело касалось отделения трудотерапии, сотрудники скорой помощи в выражениях особо не стеснялись.
Парамедики считают себя лихими пиратами, суровыми «морскими волками» этого города: бороздят улицы, спасая жизни. А если ты распустил сопли, будто обычная сухопутная крыса, тебе с ними не по пути. Какая от тебя польза? Кто-то должен держать оборону и отскребать пострадавших от асфальта. Пожалуйста: рыдай, ходи на сеансы психотерапии, плети для успокоения корзины – но тогда в рядах избранных тебе не место. Никто не отрицает, работа очень тяжелая. Поэтому здесь особенно нужны люди, на которых всегда можно положиться.
А Лисса сейчас не могла даже сама на ноги встать. Дождь – когда он начался? – заливался под воротник толстой зеленой куртки.
– Помощь не нужна? – спросил только что подошедший Дев, больничный бухгалтер.
На добродушном лице встревоженное выражение, очки водружены на лысое темечко. Они у Дева вечно болтались на шее, или лежали в кармане, или скрывались еще где-нибудь, где владельцу трудно сразу их найти.
– Да нет, все нормально! – бодро отозвался Ашкан.
Лисса осознавала их присутствие, но почему-то была не в состоянии сосредоточиться на том, чего эти двое от нее хотят, – или вспомнить, почему она сидит на мокром тротуаре. Собственное тело ей не подчинялось. Казалось, сама Лисса сейчас где-то в другом месте. Не участвует в происходящем, но просто наблюдает со стороны, а женщина на асфальте не имеет к ней отношения.
Дев обеспокоенно поглядел на медсестру:
– Лисса, этого парня сбили у тебя на глазах?
– Больше того, она его знала, – пояснил Ашкан. – Вот уж не повезло так не повезло. Сам понимаешь – шок.
Лисса оказалась не в силах даже кивнуть в знак согласия. Полиция увела ее, чтобы допросить как свидетельницу. Показания она давала будто в тумане. Ашкан подождал коллегу, хотя его смена уже закончилась.
– Пойдем, – мягко произнес он. – Выпьешь чайку.
И повел ее в кафетерий. Лисса не сопротивлялась. Такое чувство, будто не она переставляла ноги, а они двигались сами собой, без ее участия.
В такой поздний час в кафетерии на первом этаже было тихо. Дежурные врачи следили за биперами и телефонами. Один бедняга крепко уснул рядом с громадным фикусом: неудобно, должно быть, использовать в качестве подушки плетеную перегородку. Компания санитаров играла в карты. Несколько родственников больных нервно оглядывались по сторонам, будто сомневались, можно ли им здесь находиться. Сотрудники кафетерия уже разошлись по домам. Работали только автоматы с едой и напитками: например, можно было купить отвратительный кофе в пластиковых стаканчиках с пластиковыми же мешалками. Ашкан принес два стакана с чаем, протянул оба Лиссе и достал свою фляжку с овощным соком, который выжимал сам. К собственному здоровью Ашкан относился очень серьезно и обычно после дежурства отправлялся прямиком в спортзал. Лисса частенько поддразнивала фельдшера из-за чрезмерного самолюбования: дескать, на уход за черной блестящей челкой он тратит больше времени, чем она на свои локоны-спирали. В сырую погоду Лиссины кудряшки стояли торчком – ни дать ни взять взрыв на макаронной фабрике. Поэтому девушка просто убирала волосы в тугой хвост. К тому же чем меньше в ее внешности было примечательных особенностей, тем реже приходилось терпеть приставания находившихся в неадекватном состоянии пациентов.
Лисса взяла чай. Горячий напиток обжигал пальцы сквозь тонкие стенки стаканчика. Ашкан – ярый противник одноразового пластика, и то, что сейчас этот парень поступился принципами, лишний раз доказывало, насколько он обеспокоен. Лисса все это понимала. Отчасти. С точки зрения стороннего наблюдателя. Она чувствовала тревогу Ашкана, но почему-то ей было ровным счетом наплевать. Вообще на всё. Потому что Кай погиб, а значит, ничто уже не имело значения. Казалось, часть ее самой тоже умерла.
Резкий свет флуоресцентных ламп наводил на мысли о чистилище. Сквозь забрызганные дождем оконные стекла нельзя было ничего разглядеть; видно лишь то, что в них отражается. На секунду в голове Лиссы промелькнула дикая мысль: а что, если они все погибли в той «скорой»? Тут ее внимание привлекла сгорбленная женщина, вошедшая в кафетерий. Она с тревогой вглядывалась в лица всех присутствующих. Заметив Лиссу, моргнула. На вид ненамного ее старше: лет тридцати с лишним, не больше. Но когда женщина подошла к ним с Ашканом, ее лицо казалось постаревшим на миллион лет.
Глава 5
Женщина запахнула кардиган, дрожа на холодном ветру. С юга пригнало дождевые тучи.
– Добрый вечер, Кормак.
– И вам добрый вечер, миссис Коудри.
Повисла пауза.
– Можно тебя на секундочку? Уж больно неохота врача беспокоить.
Кормак повернулся к Джейку.
– Не жди меня, – велел он. – До дома я и один дойду.
Приятель состроил гримасу.
– Кто у вас захворал? Малютка Айли?
Женщина кивнула.
– Ладно-ладно, я с тобой, – произнес Джейк удрученным тоном человека, чьи надежды пропустить пинту восхитительного пенного пива и немного пофлиртовать с Джинти Макги развеялись без следа.
Глава 6
Лисса подняла голову и встретилась с незнакомкой взглядом. Лицо женщины исказила гримаса боли.
– Извините, – сказала она. Ее голос доносился будто издалека.
Лисса заставила себя встряхнуться.
– Да?
– Я… мать Кая Митчелла…
Ее голос дрожал так, что фраза прозвучала вопросительно. Наверное, женщина сомневалась, может ли так себя называть или нет. «Разве она теперь мать? – пронеслось в голове у Лиссы. – Ага, значит, это тетя Эзры».
Ашкан вскочил и отодвинул для нее стул.
– Спасибо, не надо, – глухо проговорила миссис Митчелл. – Не хочу сидеть. – Она обвела взглядом холодно-стерильный кафетерий. – Я ненадолго.
Ашкан подался вперед:
– Искренне соболезную вашей потере. Понимаю, для вас это большое горе.
Женщина выставила перед собой руку:
– Мне сейчас не до того, чтобы горевать. Я в бешенстве.
Лисса кивнула. В ее сердце шевельнулось что-то живое.
– Я тоже, – ответила она.
Ашкан предостерегающе зыркнул в ее сторону, но девушка и бровью не повела.
– Вот именно, просто в бешенстве. – Она встала.
– Я просто хочу знать, как это произошло, – сказала миссис Митчелл.
За ее спиной в дверях столпились напуганные, придавленные горем люди: друзья и родные. Лисса знала, что снаружи уже рыскали журналисты с камерами. Репортеры, жаждавшие поведать зрителям очередную кровавую историю.
Но здесь, в тихом больничном кафетерии, эта женщина всего лишь мать, потерявшая ребенка.
– Вас есть кому поддержать? – спросил Ашкан, оглядываясь на двери. – Вы не одна?
– Теперь одна, – вздохнула миссис Митчелл. – Вы были с Каем?
Ашкан указал на коллегу:
– В основном с вашим сыном была она. Лисса сделала для него больше всех.
– Ничего подобного, – ровным тоном возразила Лисса.
Будь она решительнее… Сообрази она вовремя, что машина несется слишком быстро, могла бы предупредить ребят… Будь она внимательнее…
– Уверяю вас, мы сделали все, что в наших силах, – заявил Ашкан. В нынешние времена следует быть особенно осторожным: адвокаты так и кружат над больницей, будто стервятники. – Мы пытались…
Но женщина не слушала его. Она шагнула вперед и взяла холодные кисти Лиссы в свои.
– Вы держали его за руку?
Девушка кивнула.
– Вот эта рука держала его руку?
– Мы пытались спасти Кая, – произнесла Лисса.
Еще секунда, и две женщины рыдали в объятиях друг друга. Ашкан недовольно глядел на них. Это уже ни в какие ворота. Но что предпринять, он не знал.
– Простите нас, – с трудом промолвила Лисса.
– Кай что-нибудь говорил?
Лиссе очень хотелось сказать, что он спрашивал о матери или просил передать, что любит ее. Но солгать она не могла.
– Он… ему было совсем плохо, – ответила Лисса.
Миссис Митчелл кивнула.
– Что ж… – вздохнула она. – Рада, что рядом с ним кто-то был.
Лисса кивнула, жалея, что оказалась не в силах сделать больше.
– Здесь все накинулись на меня с криками, – с растерянным видом пояснила мать Кая. – Они хотят его выпотрошить! Так орали на меня! Собрались разрезать моего сына! Не дожидаясь, пока тело остынет! Задумали пустить его на органы!..
Ашкан поморщился. Трансплантологам все время не хватает донорского материала, поэтому они бывают очень настойчивы. А если у Кая органы здоровые, они могут спасти людям жизнь.
Тут Лисса будто очнулась. Она подалась вперед и поинтересовалась:
– А вы что ответили?
Глава 7
Коттедж почти не отличался от того, который они только что покинули. Лишь меблировка здесь была современная, довольно безликая – если не считать дровяной печи и крупных черно-белых фотографий детей на стенах.
– Привет, Айли, – весело поздоровался Кормак. – Полуночничаешь?
Тринадцатилетняя девочка лежала на кровати. Лицо посиневшее, дышит с трудом. Но она все же попыталась улыбнуться Кормаку и по-детски состроить глазки Джейку – известному любимчику женского пола.
– Да, что-то ты сегодня не в ударе, – произнес Кормак.
«Не в ударе» – это еще мягко сказано. У ребенка тяжелая кардиомиопатия. Бедной девочке ничто не помогало. Электрокардиостимулятор – очередное средство, не оправдавшее возложенных на него ожиданий.
– Я уж думала в больницу ее везти, – проговорила мать.
В больнице Инвернесса они теперь чувствовали себя почти как дома.
– Сначала мы ее послушаем, – ответил Кормак, вынимая стетоскоп. – Значит, бета-блокаторы тебя не берут. Да, Айли?
Пытаясь облегчить ему работу, Айли слабо покачала головой. Как же она привыкла к постоянным вторжениям медиков, к бесконечным вопросам – и как же она от них устала! Вид у девочки был такой измученный, что у Кормака у самого заболело сердце. Он служил в армии фельдшером, но подал в отставку, чтобы больше не иметь дело с нескончаемыми ранами. Однако во многих отношениях его нынешняя работа даже еще тяжелее. Джейк измерил Айли давление и нахмурился.
– Ну? – не выдержала миссис Коудри.
– Поговорю с Джоан, – сказал Джейк. – Сюда… – он записал номер на листке бумаги, хотя Элспет Коудри уже выучила его наизусть, – звоните, когда нам дадут зеленый свет. Но сначала узнаем, что есть в арсенале у Джоан.
Кормак погладил Айли по руке:
– Знаю, что ты задумала: не спать всю ночь, чтобы посмотреть по телевизору на мистера Дрейка.
Девочка закатила глаза.
– Никакой Дрейк не мистер, а простой рэпер, – прохрипела она. – И вовсе он мне не нравится.
– Это хорошо, – ответил Кормак. – Дрейк для тебя староват.
Айли попыталась улыбнуться.
– Но ты все-таки постарайся уснуть. От сна тебе будет больше всего пользы, – прибавил Кормак.
Тут он покривил душой: больше всего пользы Айли будет от пересадки сердца. Теперь очевидно: для нее это единственное спасение. Но проще сказать, чем сделать.
– Только представьте, каково это, – произнесла миссис Коудри, пока Айли пыталась устроиться поудобнее. – Ждать, когда умрет чужой ребенок. А еще страшнее – надеяться: только бы это случилось поскорее!
– Не знаю! – срывающимся голосом выкрикнула мать Кая. – Они все на меня так орали! Я просто хотела увидеть своего мальчика! Кай ведь мой сын! А они собрались его потрошить!