Тогда Брион отступил и крикнул:
– Прекратите! Вы все равно не сможете победить. Это просто невозможно!..
Он обратился к остальным. Те наблюдали на неравную схватку с бесстрастной неподвижностью. Никто ему не ответил. С ужасным чувством Брион понял, что у него остался последний выход и что для этого необходимо сделать. Он понял, что Лиг-магту плевать на собственную жизнь, так же как ему плевать на жизнь всей планеты. Он будет упорно нападать, что бы с ним ни сделали.
Перед Брионом мелькнуло безумное видение: дисанец с переломанными руками и ногами продолжающий бороться. Он готов был ползти, катиться, рвать зубами, которые оставались его единственным оружием.
Существовала единственная возможность прекратить это. Брион никогда раньше не применял этого приема на человеке. Упражняясь, он ломал тяжелые доски, перебивая их короткими и точными ударами. Его рука резко двинулась вперед; всю силу и энергию тела Брион в этот раз сосредоточил в ребре ладони… В этот момент Лиг-магт, реагируя на ложный выпад, отвел руку от тела. Сквозь тонкую одежду противника Брион хорошо видел очертания живота и грудной клетки. На фоне ребер и мышц отчетливо выделялся главный нервный узел.
Это был смертельный удар каратэ. Рука Бриона глубоко вошла в тело противника. Это было убийство. Убийство не по неосторожности и не в припадке гнева. Это было единственно возможное завершение.
Как сокрушенная башня, дисанец сложился пополам и рухнул.
Истекая кровью, вымотанный битвой, Брион стоял над телом Лиг-магта и смотрел на мертвого противника.
Смерть заполнила комнату.
Глава 11
Брион глядел на молчаливых дисанцев, и его мысли текли по замкнутому кругу. Это всего лишь небольшая отсрочка, после нее магты быстро опомнятся и кроваво отомстят.
Он почувствовал мимолетное сожаление, что не захватил с собой пистолет, потом оставил эту мысль. Для сожаления не было времени. Что делать теперь? Молчаливые зрители не пытались немедленно напасть, и Брион понял, они не уверены в том, что он убил Лиг-магта. Только он сам знал смертоносность своего удара. Возможно, их неведение даст ему небольшой выигрыш во времени.
– Лиг-магт без сознания, но вскоре придет в себя, – как можно спокойнее и громче произнес он, указывая на распростертое тело.
Когда их взгляды автоматически двинулись вслед за пальцами, он начал медленно отступать к выходу.
– Я не хотел этого, он вынудил меня! Он не послушал моих объяснений! А теперь я хочу показать вам кое-что еще, нечто такое, что нет больше смысла скрывать! – он говорил первые пришедшие в голову слова, стараясь как можно дольше отвлекать их внимание.
Он успел пройти уже весь зал, стерев на ходу пот и кровь с лица и поправив одежду. Все это время он говорил, медленно направляясь к выходу. И был уже у цели, когда дисанцы опомнились.
Один магт тронул тело, и прозвучало одно единственное слово:
– Мертв!
Брион не стал дожидаться дальнейшего развертывания событий. При первых же звуках он нырнул головой вперед, под прикрытие выхода. Рядом с ним в стену ударилось несколько ножей, мельком он заметил, как один из магтов подносил к губам духовое ружье, но тут изгиб стены скрыл их от него. Он бросился по тускло освещенной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
Безмолвная смертоносная толпа преследовала его. Он не мог остановить их. Не существовало никакой приемлемой хитрости, которую он смог бы использовать, и ему оставалось только со всех ног бежать обратно прежней дорогой. Достаточно споткнуться – и конец.
Впереди показалась какая-то женщина. Если бы не она, его наверняка бы убили. Но она допустила ошибку – выбежала на середину прохода с ножом в руке и ждала, готовая ударить.
Брион легко увернулся от удара. Повернувшись, он схватил ее за запястье и дернул в сторону. Падая, женщина вскрикнула – первый человеческий звук, услышанный в этом муравейнике Брионом. Преследователи были совсем рядом, и он изо всех сил швырнул в них женщину. Они упали и покатились вниз клубком, и Брион использовал выигранные драгоценные секунды для того, чтобы достигнуть верха здания. Вероятно, существовали и другие входы и выходы, ибо между Брионом и подходом к спуску оказался один из магтов, вооруженный и готовый убить его, если он приблизится.
Недолго думая, Брион включил передатчик и закричал:
– Я в опасности! Вы можете…
Охранники в каре, очевидно, ждали команду. Прежде чем он умолк, послышался щелчок выстрела, дисанец повернулся и упал, его плечо окрасилось кровью. Брион перепрыгнул через него и начал спускаться.
– Следующий я, не стреляйте! – крикнул он.
Очевидно, оба охранника уже навели на лестницу свои телескопические прицелы. Они пропустили Бриона, а потом обрушили шквал огня из полуавтоматического оружия, который отбивал осколки скалы, с шумом разлетавшиеся в разные стороны.
Брион не смотрел туда: он сосредоточил все свое внимание на том, чтобы как можно скорее спуститься. Он слышал сквозь шум выстрелов урчание мотора кара. Хорошо пристрелявшись, охранники перешли на автоматический огонь и закрыли всю вершину здания смертоносными пулями.
– Прекратите огонь! – крикнул им Брион, достигший конца спуска.
Водитель хорошо знал свое дело, он взял с места и подкатил к подножию стены одновременно с Брионом. Тот прыгнул к дверце. Приказов не требовалось. Он упал на сиденье, кар развернулся на третьей скорости в облаке пыли и песка и устремился к городу.
Высокий охранник извлек из одежды Бриона деревянный наконечник стрелы и выбросил за дверь.
– Я знал, что эта штука вас не задела, иначе вы были бы уже мертвы. Они пропитывают свои стрелы для духового ружья ядом, который убивает в течение двадцати секунд. Вы счастливо отделались.
Удачно отделался! Только теперь Брион начал понимать, как ему повезло, что он вообще остался в живых. И с информацией. Теперь, узнав о магтах больше, он задрожал, вспоминая, как один, безоружный отправился в башню. Искусство помогло ему выжить, но удачи было больше, чем умения. Любопытство привело его туда. А дерзость и скорость помогли благополучно уйти оттуда.
Он был утомлен, избит и окровавлен, но необыкновенно счастлив. Сведения о магтах удачно складывались в теорию, которая могла дать объяснение расовому самоубийству. Чтобы окончательно оформить эту теорию, требовалось лишь немного времени.
Боль пронзила руку, он вздрогнул, и мысль оказалась разорванной в клочья. Охранник распечатал пакет первой помощи и обработал руку антисептиком. Ножевая рана была длинной, но не глубокой. Брион терпел, пока накладывали повязку, затем быстро накинул пальто. Кондиционер напряженно работал, понижая температуру в каре.
Никто не пытался их преследовать. Когда черная башня скрылась за горизонтом, охранники расслабились, почистили оружие и стали сравнивать результаты стрельбы. Вся их вражда к Бриону прошла, теперь они улыбались. Впервые со времени их прибытия на планету он дал им возможность ответить выстрелом на удар. Вылазка не была безрезультатной, в этом Брион не сомневался. И в его голове складывалась теория. Радикальная и необычная, но, казалось, увязывающая все факты. Он рассматривал ее со всех сторон, и если находил какие-нибудь пробелы, то после нескольких минут обдумывания их удавалось объяснить. Все, в чем нуждалась эта теория – в подтверждении либо в опровержении. И лишь один человек на Дисе мог это квалифицированно определить.
Леа работала в лаборатории. Когда он вошел, она сидела, склонившись над окулярами микроскопа. Что-то маленькое, бесформенное и дрожащее лежало на предметном стекле. Она подняла голову, заслышав шаги, и тепло улыбнулась, узнав его. Пережитые за последние сутки усталость и боль изменили ее лицо: кожа, потемневшая от загара, потрескалась и шелушилась.
– Я, наверное, ужасно выгляжу, – сказала она, прижимая ладони к вискам. – Похожа на хорошо промасленный и слегка поджаренный кусок говядины…
Она внезапно отняла ладони от висков и взяла его за руку. Ее пальцы были теплыми и слегка влажными.
– Спасибо, Брион…
Больше она ничего не сказала. Общество, к которому она привыкла на Земле, было высокоцивилизованным и насквозь фальшивым, способным обсудить любую проблему без смущения и эмоций. Это хорошо при многих обстоятельствах, но создает затруднения, когда нужно поблагодарить человека, спасшего тебе жизнь. Когда вы пытаетесь выразить свою благодарность, получается нечто, похожее на монолог из исторической пьесы. Однако не было сомнений в том, что она чувствовала. Глаза ее, темные и огромные (зрачки расширены от действия лекарств, которые она приняла), не лгали, не лгали и чувства, которые испытывал Брион. Он не ответил, только ненадолго задержал ее руку в своей.
– Как вы себя чувствуете? – он ощутил угрызения совести, вспомнив, что именно по его приказу она встала с постели и принялась за работу.
– Должна была бы – ужасно, – ответила она, слабо качнув головой, – но сейчас как будто летаю по воздуху. Я так напичкана лекарствами, что не чувствую даже своего веса. У меня блокированы нервные окончания, я как будто ступаю по воздушным шарам. Спасибо вам, что извлекли меня из этого ужасного госпиталя и разрешили работать.
Брион ответил, что уже сожалеет об этом.
– Не жалейте! У меня ничего не болит. Честно. Временами только немного кружится голова, больше ничего. А здесь работа, ради которой я прилетела… Нет слов, чтобы объяснить, как интересно то, что я наблюдаю. Ради этого стоило печься на солнце и промасливаться. – Она наклонилась к микроскопу и подкрутила объектив. – Бедный Айджел был прав, говоря, что для экзобиолога эта планета поразительно интересна. Вот, например, эта водоросль, похожая на земную одостомию. У нее паразитические изменения настолько глубоки…
– Я кое-что вспомнил, – прервал Брион ее восторженную лекцию, лишь половину которой ему удалось понять. – Разве Айджел не выражал надежду, что вы будете изучать туземцев, не только их окружение? Сейчас главная проблема заключается в дисанцах, а не в местной природе.
– Но я изучаю их. Они выработали необычайно развитые формы комменсализма. Они так тесно связаны с другими жизненными формами, что их можно изучать только вместе с окружающей их жизнью и средствами приспособления, то есть во взаимосвязи с окружением. Сомневаюсь, чтобы они претерпели большие физические изменения, чем эти водоросли, но, конечно, у них должны произойти значительные психические сдвиги, которые неожиданно проявляют себя. Один из таких сдвигов может служить объяснением их стремления к самоубийству.
– Возможно, это правда, но я так не думаю. Этим утром я предпринял небольшую экспедицию и кое-что обнаружил.
Впервые Леа обратила внимание на его синяки. Ее затуманенный наркотиками мозг мог следовать лишь одной линии, и поэтому она не сразу заметила его повязку и следы драки.
– Я ходил в гости, – предупредил он готовый сорваться с ее губ вопрос. – Во всей суматохе виноваты одни магты, и я хотел поглядеть на них поближе, прежде, чем принять решение. Это было не слишком приятно, но я нашел то, что искал. Они во всех отношениях отличны от нормальных дисанцев. Я сравнивал их. Я говорил с Ульвом – туземцем, который спас нас в пустыне, и понимал его. Он, конечно, во многих отношениях не такой, как мы, да он и не может быть таким, живя в этой печке, и все же он, несомненно, человек. Он дал нам воды, когда мы в ней нуждались, а потом оказал нам помощь. Магты – высший класс Диса – полная противоположность ему. Самая хладнокровная и безжалостная банда убийц, каких только можно себе представить. Меня пытались без всяких причин убить. Их одежда, привычки, утварь, оружие – все не такое, как у нормальных дисанцев. Еще важнее то, что магты холодны и бесчеловечны, как рептилии. У них нет эмоций: нет любви, нет гнева, нет страха – вообще ничего. Каждый из них – просто холодная сумма реакций и жизненных процессов, не ведающая никаких эмоций.
– Вы не преувеличиваете? В конце концов, вы не можете быть уверенным. Возможно, скрытность эмоций достигается тренировкой. Ведь каждый может научиться скрывать свои чувства.
– Я согласен. Каждый, но не магт. Я не могу сейчас вдаваться в подробности, так что вам придется принять мои слова на веру. Даже перед смертью они не испытывают ни страха, ни ненависти. Это, конечно, звучит невероятно, но это правда.
Леа попыталась прояснить свое затуманенное сознание.
– Я какая-то тупая сегодня. Вы должны меня извинить. Ведь если у правителей нет эмоциональных реакций, это может объяснить их самоубийственную позицию. Но такие объяснения ставят больше вопросов, чем разрешают. Человек вообще не может жить без эмоций.
– Верно. Человек не может. Я считаю, что эти патриархи Диса вообще не люди, они – чуждые создания, роботы или андроиды, – все, что угодно, только не люди. Я думаю, они маскируются и внедряются в общество обыкновенных людей.
Сперва Леа улыбнулась, но настроение ее изменилось, когда она увидела его лицо.
– Вы серьезно?
– Как никогда. Понимаю, это звучит так, словно я сегодня утром перенапряг свои извилины. Но это единственное объяснение, которому удовлетворяют все факты. Взгляните сами… Прежде всего необходимо объяснить одну способность: абсолютное равнодушие магтов к смерти – их собственной или кого угодно. Нормально ли это для человека?
– Нет, но я могу привести множество примеров и объяснений, которые возникают прежде, чем предположения о чуждой форме жизни. Может быть, это результат многочисленных мутаций или наследственной болезни, которая сказалась на мозге.
– Но разве это само по себе не абсурд? Антивыживание? Люди, которые умирают до наступления половой зрелости и не видят разницы – жить или умереть. Но есть и другие объяснения, подходящие к данным обстоятельствам. Как насчет полного отсутствия у них эмоций? А их манера одеваться, а таинственность? Обычный дисанец носит лишь набедренную повязку, а магты закутаны в плащи с головы до ног. Они остаются в черных замках и никогда не выходят поодиночке. Их мертвецы недоступны для осмотра и изучения. Во всех случаях они поступают как особая раса, и я думаю, что так оно и есть.
– Допустим на минуточку, что такое невероятное предположение справедливо, но тогда спрашивается: как они оказались здесь и почему о них до сих пор никто ничего не знает?
– Это легко объяснить. На этой планете не сохранилось никаких записей. После Перерыва, когда горстка выживших пыталась наладить здесь свое существование, чужаки приземлились и смешались с ними. Всякие различия были уничтожены. Когда начался рост населения, захватчики поняли, что смогут сохранить власть, оставаясь обособленными, и при этом их отличие не будет заметным.
– Но почему это обеспокоило их? Если все они так равнодушны к собственной смерти, у них не должно быть предубеждения и общественного мнения или запаха чужих тел. Зачем понадобился такой сложный камуфляж? И если они прибыли с другой планеты, то что привело их сюда, что заставило остаться здесь?
– Сдаюсь. Действительно, у меня нет ответов на половину поставленных сейчас вопросов. Я просто стараюсь сейчас создать теорию, которая бы увязывала все факты. А факты просты. Магты настолько нечеловечны, что вполне могут преследовать меня в кошмарах – если только я буду спать в эти дни. Нужны более явные доказательства.
– Тогда действуйте. Я не призываю к убийству, но вы могли бы раздобыть труп. Дайте мне скальпель, разложите на столе одного из ваших друзей, и я быстро скажу вам, человек он или нет, – она снова вернулась к микроскопу и припала к окулярам.
Это была единственная возможность разрубить гордиев узел. Когда до начала военных действий остается тридцать шесть часов, чья-то отдельная смерть не имеет значения. Он должен отыскать мертвого магта, а если это окажется невозможным – придется убить кого-нибудь. Для спасения планеты он был готов и на это.
Он стоял рядом с Леа, задумчиво разглядывая ее. Тыльная часть шеи девушки, прикрытая вьющимися локонами, была повернута к нему. С легкостью, какая возможна только в мыслях, Брион перешел от смерти к жизни, и ему захотелось погладить ее.