– Лили, ты в порядке? – Дэмиан оказался очень близко от меня. А я и не заметила. – Ты сильно побледнела.
– Нормально. Все нормально!
Но нормально мне не было.
Наконец мы дошли до «люкса». Ряд аккуратно высаженных пальм обеспечивал ему максимальное уединение, наверное, для того, чтобы новобрачные как следует могли заняться тем, чем они приехали заниматься в медовый месяц. Пляж тоже начинался неподалеку. По лесенке из четырех ступенек мы поднялись на деревянную террасу, на которой нас ждал гостеприимный мини-бассейн, установленный, наверное, для аквааэробики. Девушка остановилась, отдала Дэмиану ключи, отчего мне стало очень не по себе.
– Надеюсь, вы будете счастливы здесь! Вскоре вам принесут чемоданы, а также бесплатное шампанское и закуски. – элегантная красавица развернулась и удалилась, изящно скользя в темноте, а Дэмиан подтолкнул меня локтем под ребра.
– Я же говорил! Ништяки. – я неожиданно для себя улыбнулась. Искренне. – Можно, я не буду тебя через порог переносить? – шутливо спросил он.
– Можно. Я все равно, наверное, слишком тяжелая, с учетом всего того, что сожрала за последние сутки.
Дэмиан быстро окинул меня взглядом, а потом открыл дверь.
– Чушь! Ты классно выглядишь.
Я не ослышалась? Или уже слуховые галлюцинации начались? Так… обратная перемотка!
Я сказала, что я жирная, а он – что я выгляжу отлично. Не «хорошо», не «нормально», а «отлично»! Я утратила дар речи, сразу по нескольким причинам. Во-первых, странновато такие вещи говорить незнакомому человеку. Во-вторых, реально странно говорить такие вещи незнакомому человеку. В-третьих, еще страннее говорить такое человеку, к которому ты попал на медовый месяц. И самое главное – я-то явно не в его вкусе.
У меня нет ни татуировок, ни пирсинга в странных местах. Я не слушаю депрессивную музыку, не пишу полных боли стихов про своего внутреннего ребенка и отношения с фармацевтикой. И я никогда не носила джинсы скинни! У меня ляжки слишком толстые.
Я поясню: у меня автозагар с названием «Карибская карамель»; длинные сверкающие (даже обогащенные протеинами) светлые волосы без сеченых кончиков и французский маникюр. Я слушаю Тейлор Свифт и не принимаю антидепрессанты.
Может, он просто чувствовал себя обязанным делать комплименты, раз уж я его приютила?
Этот «люкс» для новобрачных, честно скажу, оказался самым красивым номером, в котором мне доводилось бывать. У меня, конечно, мелькнула мысль, что Дэмиан видел и получше во время многочисленных дорогущих путешествий со своими богатыми родителями.
Номер просторный, с изящной современной отделкой и даже более чем комфортный. Но планировка оказалась куда более открытая, чем я ожидала. Гостиная была, но ее от спальни особо ничего не отделяло… Это точно будет еще один Неловкий Момент (с большой буквы), ведь Дэмиану я пообещала ночлег на диване.
Но еще более неловкой оказалась полностью открытая ванная комната с уличным душем и утопленной в пол джакузи. Ванну уже наполнили и украсили нежными лепестками роз. Когда я увидела, как они скользят по воде, у меня в животе опять забурлили эмоции. У меня был розовый букет, в центре каждого нарядного стола тоже стояли розы. Я снова подумала о Майкле, но на этот раз без кувыркания на пляже.
Нет, на этот раз я взяла нашу с ним фотку, вырезала оттуда его лицо, приклеила на куклу вуду и принялась тыкать булавкой в промежность. Возможно, антидепрессанты мне и не помешали бы.
Я была зла. Адски зла! Куда он делся, на фиг? Что сейчас делает? Он и не знает, наверное, что я все же поехала в медовый месяц, и уж точно не представляет, какой у меня странный появился компаньон. Мне вдруг захотелось, чтобы он узнал про Дэмиана и сразу же помер в муках ревности. Если ему есть до меня дело. Он меня еще любит?
Чувства, наверное, отобразились на лице – Дэмиан тихонько подошел ко мне и посмотрел на ванну.
– Ненавижу эту мерзость, они вечно слив забивают. – он наклонился и принялся собирать лепестки.
Никогда бы не подумала и не предугадала такого, но это был один из самых добрых жестов, которые для меня когда-либо делали.
– Выкину на улицу, – сказал он и направился к выходу. Потом остановился в дверях и повернулся ко мне: – Купайся, а я пойду в море окунусь. Помню, ты хотела, – а после паузы добавил: – Лили, все наладится!
И ушел.
Этот парень меня едва знал, но ему все же удавалось как-то нехитро говорить и делать правильные вещи ровно в нужный момент.
С Майклом мы были знакомы несколько лет, но я точно знаю, что он никогда бы не догадался, что пока я стою и смотрю на лепестки, во мне вскипает жажда мести. А Дэмиан догадался.
Глава пятая
Со своим женихом, Майклом, ну то есть бывшим женихом, я встретилась еще в колледже. У меня были горящие глаза, пышный хвостик и неиссякаемый юношеский оптимизм, мой наполовину полный стакан – все равно что полная чаша.
Познакомились мы на очень претенциозной постановке, которую с тем же успехом могли ставить на греческом – я не поняла в ней ни слова. Ее автором, режиссером, а заодно и актрисой в ней являлась моя сводная сестра – когда мне было пять лет, мать моя на некоторое время вышла замуж за режиссера театра.
Этот брак продлился всего восемь месяцев, но с сестрой, Грозовой Тучкой, мы лучшие друзья до сих пор. По легенде она родилась в грозу; не знаю, правда ли это, но люблю рассказывать всем эту историю.
Все удивляются, что мы с сестрой так близки, поскольку она полный мой антипод. Начать с того, что она постоянно носит вязаные шарфы и вещи из велюра (даже летом). Живет она небогато, подрабатывая актрисой в театре, режиссером, астрологом и гадалкой на таро. А еще время от времени жонглирует огнем.
Лично я считаю, что мы просто обязаны были сдружиться в течение тех восьми месяцев, когда наши родители адски ругались либо тусили на вечеринках с бухлом и наркотой.
Но хоть я Тучку и люблю – правда, люблю, – но идти на ее постановку боялась всю неделю. Я вообще никогда не любила и не понимала театр, плюс всегда в конце слышу неизбежное: «Ну, и как тебе?»
Я задумалась над теми ответами, которыми щедро одаряла сестру все эти годы. Суть в том, что я предусмотрительно стащила у матери книжку по театру, которая называлась «Актерская игра в театре: радость четвертой стены» и использовала ее как справочник. Из нее я почерпнула такие варианты ответов:
«М-м-м, вау, ты просто оживила персонажа с листа, придав ему глубокую трехмерную глубину*».
Или: «М-м-м, вау, на мой взгляд, сцена у раковины подчеркивает глубину персонажа с его глубинными* сложностями».
*Примечание: я очень много говорила про глубину, потому что у театралов это дежурное словечко.
Ну и, как обычно, пьеса Тучки привела меня в замешательство. Она выкатилась на сцену, громко позвала маму и залезла в ванну с зеленой водой. Но тот вечер был примечателен тем, что рядом со мной оказался самый великолепный мужчина, каких мне только доводилось видеть.
Майкл был несомненным красавцем. Высокий мускулистый блондин с голубыми глазами и невероятной улыбкой, именно такого я и ждала увидеть у алтаря. Он отвечал всем моим эстетическим требованиям и более того. Хотя сейчас я бы предпочла, чтобы Майкл оказался маленьким жирным волосатым прокаженным и хромоногим хоббитом; и никогда не смог найти себе другую женщину; и помер бы в одиночестве и унынии где-нибудь в сточной канаве.
Между нами мгновенно вспыхнуло взаимное притяжение, и весь спектакль мы переглядывались. В ходе второго акта он повернулся ко мне и прошептал: «Что, блин, тут происходит?», и я поняла, что хочу познакомиться с ним поближе.
После спектакля мы пошли выпить кофе, оказалось, что его брат-дизайнер нарисовал афишу к «Материнским слезам ревности» – видимо, поэтому вода была зеленая, – так что Майклу дали билет бесплатно, и он чувствовал себя обязанным прийти. Вскоре я узнала, что сам он занимается системной аналитикой в компьютерной сфере (классный профессионал), его семья – члены загородного клуба (респектабельные люди), у него собственный дом (прямая дорога вверх), плюс у нас обнаружилось несколько общих интересов – телешоу, музыка и кино. И мыслили мы одинаково: он тоже хотел семью, детей, собак и большой дом.
То есть Майкл был идеален. Подходил мне по всем пунктам. Что еще лучше, он всем понравился. Так что когда он остался играть в гольф с моим отцом и братьями, я поняла, что влюбилась.
Майкл сказал, что чувствует то же самое.
Я только одного не понимаю. Наши отношения складывались абсолютно безупречно. Мы никогда не ругались, все разговоры текли легко, мы выработали предсказуемые и комфортные ежедневные ритуалы. Так что же произошло?
Я прокрутила в уме все наше общение, выискивая признаки неудовлетворенности. Но не нашла ни одного. Или я все же что-то упустила? Вдруг я словно услышала слова Тучки: «Знаешь, если парню регулярно не давать, он будет искать на стороне!»
Я была довольно хладнокровна. А Майкл оказался пылким самцом, он, наверное, мог бы заниматься сексом миллион раз в день с разными женщинами. С худыми и сексапильными. Боже, у меня прямо голова закружилась. Крыша ехала, меня снова охватило неодолимое желание ему позвонить. Мне просто надо было с ним поговорить.
Я полезла за телефоном и поняла, что он выключен. Мои родные и друзья, наверное, уже в панике, возможно, отправили за мной поисковую группу с ищейками на вертолетах, поэтому я отправила им жизнеутверждающее сообщение.
А потом зашла на Фейсбук, сразу к нему на страницу. Там так ничего и не появилось.
В Твиттер. Тоже ничего.
В Инстаграм. И там ничего.
Я набрала его номер, сразу же включился автоответчик, от его голоса меня затошнило.
Сердце заколотилось, выступил холодный пот. Волнами накатывала паника.
Я набрала еще раз. Автоответчик.
И еще раз. Автоответчик.
И еще раз. Автоответчик.
Стоит ли оставить сообщение? Но что сказать-то?
«Привет, Майкл, это я, Лили, просто хочу узнать, какого хрена ты бросил меня у алтаря, чертов уродский ублюдок. Ладно, до скорого, пока».
Я обрадовалась, когда в дверь постучали, восприняв это как знак, что мне надо оставить идею дозвониться. Я еще не высохла после ванной, так что подошла к двери, обернувшись полотенцем, а Дэмиан в это время как раз поднимался по лестнице.
– Добрый вечер, – поприветствовал нас обоих мужчина в черном костюме. – Ужин готов.
– Какой ужин?
– Романтический ужин на пляже, который мистер Эдвардс, – он повернулся к Дэмиану, – заказал на первый вечер вашей супружеской жизни.
– Отлично, а то я уже умираю от голода, – сказал Дэмиан.
– Нет, я не хочу! – свирепо возразила я, и мужчина в костюме удивился.
– Но все уже подано. Накрыли очень красивый стол.
– Нет, спасибо! – выпалила я.
Встрял Дэмиан, он вообще уже взял это за привычку.
– Дайте нам несколько минут, пожалуйста.
Мужчина в костюме вышел, а Дэмиан шагнул ко мне.
– Ты разве не хочешь есть?
– Хочу, но… – от одной мысли о еде у меня заурчал живот и побежали слюнки.
– Я не буду с тобой заигрывать под столом, если ты на этот счет беспокоишься.
Боже, меня просто раздирало! Я была жутко голодна, но идея романтического ужина с Дэмианом на пляже казалась по меньшей мере странной. Я принялась мысленно составлять список «за» и «против», но желудок был в корне не согласен. Он требовал пищи. Блин, ну хрен с ним, наверное! К тому же, может, попрошу кого-нибудь сфоткать нас и выложу в Инстаграм с каким-нибудь нежным фильтром, чтобы Майкл приревновал.
– Хорошо, дай мне минуту собраться.
Мне доводилось переживать такие моменты, когда от красоты буквально дух перехватывало. Например, когда я впервые надела свадебное платье или увидела свою новорожденную племянницу. И сейчас наступил один из таких моментов. Глядя по сторонам, я понимала, что это место специально спланировали и обустроили для максимального усиления романтических переживаний.
«Романтика гарантирована стопроцентно, недовольным возвращаем деньги».
Обстановка оказалась ну просто невероятной: ужин накрыли на столике для двоих на песчаной насыпи, к которой надо было идти по щиколотку в теплой воде. В центре насыпи, в сердце из расставленных на песке свечей, стояло нечто вроде шатра, открытого со всех сторон, но завешенного тонкими белыми занавесками, ритмично покачивающимися под дуновением теплого ветра. Небольшой столик был усыпан розовыми цветами, на нем тоже стояли свечи. Два стула также были украшены белой тканью. В общем и целом ничего более романтического я в жизни не видела.
Зрелище было потрясающее, и оно вызвало во мне мощнейшую реакцию; у меня перехватило дух, и одновременно всколыхнулись все мои потаенные чувства. Это было действительно… это было… это сложно описать, я даже не знаю таких слов, чтобы они соответствовали реальности. Придумайте сами.
Было похоже на… (существительное).
Я чувствовала себя… (наречие).
И т. д.
Надеюсь, я достаточно точно все описала, очень важно, чтобы вы все ясно себе представили, для понимания внезапности моей реакции. Несмотря на всю многогранную красоту и все бесконечное богатство прилагательных, ее характеризующих, я смогла лишь расхохотаться.
О боже, я так смеялась! Ржала, как стадо лошадей.
Плечи тряслись, я едва успевала набирать в легкие достаточно воздуха между повизгиваниями и всхлипами. Это был не нормальный смех, а истерика. И я не могла остановиться. Даже наоборот, чем больше я старалась, тем хуже становилось. Дошло до того, что из глаз покатились слезы, я заскулила, в какой-то момент, кажется, даже фыркнула. В груди болело, в животе и во рту тоже. Я посмотрела на Дэмиана – я ждала, что он в ужасе отшатнется от меня и схватит вилку на случай, если придется меня усмирять. Но он стоял рядом и улыбался.
– О боже, как романтично, – иногда выдавливала я в промежутках между приступами дикого хохота, – это самое романтичное, что я когда-либо видела, при этом сегодня точно самый неромантичный день в моей жизни. Ну и ирония! – я уже держалась за живот от боли.
За спиной кто-то негромко откашлялся, мы обернулись. Официант смотрел на нас с испугом. Теперь заржал и Дэмиан.
Есть же эта расхожая фраза про то, что смех – лучшее лекарство. Это точно, потому что когда мы наконец успокоились, я почувствовала, что так хорошо мне не было уже несколько дней! Мгновенно полегчало на душе, ведь мне требовалась передышка.
Мы сели за крошечный столик, я взяла меню, радуясь тому, что наконец нормально поем без какой-либо диеты. Меня совершенно не беспокоило, что я могу разжиреть. Но, перечитав меню несколько раз, я поняла, что совершенно не представляю, что там написано.
В меню было заявлено, что меня ждет «кулинарное приключение в королевстве молекулярной кухни», в списке содержались такие вещи, как равиоли с обжаренными гребешками на подушке из разобранного салата с бальзамическими жемчужинами, посыпанные трюфельным пеплом. Пеплом? Слово «разобранный» встречалось еще трижды наряду с такими странными фразочками как сладко-кислая ананасная говядина, имбирная пена и съедобные морские камушки.
– Э… – я посмотрела на Дэмиана в надежде увидеть, что он тоже сконфужен, что не одна я такая невежда и деревенщина, ничего не смыслящая в современном кулинарном искусстве. – Со мной что-то не так или это… – я отчаянно пыталась подобрать слова.
– Позорный авангард, претенциозное говнище!
– Ого, ты за словом в карман не лезешь.
– Я просто к такому отношусь очень плохо, – сказал он с совершенно серьезным видом.
– Умоляю, расскажи! – он снова меня заинтриговал.
– Родители мои такую кухню обожают. Дорого и типа признак культуры и хорошего вкуса, видишь ли. – последние слова он сказал с очень напыщенным выражением, и я рассмеялась. – Однажды мы были в ресторане во Франции, где подавали крабовое мороженое.
– Не может быть!
– Правда, погугли.
Я достала телефон, вбила эти слова в строку поиска. Сеть ловила плохо, но я все же нашла. После нескольких строк мне стало дурно.
– И не только, есть еще мороженое из яичницы с беконом, – и как люди раньше жили без мгновенного доступа к любой информации?