Я слабо улыбнулась в ответ, понимая, что он пытается меня развеселить, но сегодня все мои тревоги темными тучами заволокли горизонт, и даже Бен не мог их разогнать. Поэтому я молча поднесла гармошку к губам и начала играть. Печальные звуки наполнили тишину пустынного пляжа, перемешиваясь с шумом волн. Свет нашего фонаря становился все тусклее, уступая ночной темноте. Улыбка Бена постепенно сползла с его лица. Он скривился и закрыл уши руками.
Я прекратила играть.
– Что-то не так?
– Не обижайся, Мер, но это было ужасно. Может, ты держишь гармошку не той стороной?
– О, так ты принимаешь меня за круглую идиотку, – я раздраженно посмотрела на инструмент и запихнула его обратно в рюкзак. – Дурацкая штука.
– Может, тебе стоит проехаться по ней на своем скутере, – усмехнулся Бен.
Я поразмыслила над его предложением, но в итоге просто улеглась рядом. Он потянул за края пледа, укутывая нас, а я положила руку ему на грудь и начала постукивать по ней пальцем, в такт его ровному и успокаивающему сердцебиению.
– Ты сегодня мрачная.
– Я всегда мрачная. Это из-за того, что надо мной вечно висит эта дурацкая дождливая туча.
Бен засмеялся.
– Тогда ты еще более мрачная, чем обычно, – мягко сказал он, убирая волосы с моего лба. – Они снова отрасли. Мне нравится.
Я сосредоточилась на звездах, сияющих над нашими головами.
Четыре месяца назад я зашла в ванную и отрезала свои длинные волосы почти под корень. В ту ночь, я зажимала свой рот руками, чтобы не закричать. Я закопалась лицом в полотенце, но тяжелые всхлипы продолжали раздирать мне грудь. Мне хотелось содрать с себя кожу, но вместо этого я выскользнула из дома и уехала в ночь. Дорога привела меня, затерявшуюся в своих мрачных мыслях, к «нашему» месту на пустынном пляже. Мне хотелось, чтобы все это прекратилось: вина, боль и всеобщее разочарование.
Тогда меня и нашел Бен – мальчишка, которого я знала с тех пор, как мы оба носили подгузники, который провожал меня на мою первую школьную дискотеку, за которого я мечтала когда-нибудь выйти замуж и которого я сломала своей ложью. После всего, что я сделала, его присутствие было чудом, моим чудом. Я больше не заслуживала его заботы, но отчаянно в ней нуждалась.
На протяжении четырех месяцев после того случая мы тайно встречались на «нашем» месте. Он стал моим спасательным кругом, и мне нравилось думать, что я играю в его жизни не менее важную роль.
Теперь мои волосы отросли настолько, что уже почти доставали до воротника рубашки, и я снова научилась дышать. Ко мне вернулись чувства.
Рука Бена замерла.
– Скажи мне, что не так.
Я сильно прикусила губу, и боль моментально привела меня в чувство. Я уже получила горький урок, когда не доверилась Бену в прошлый раз. Мне давно пора было уяснить, что он всегда на моей стороне, даже если я не отвечаю ему тем же. Но почему от его вопроса у меня так скрутило живот?
С этим пора было кончать.
– Вот.
Я вынула из кармана сложенный листок бумаги и положила ему на грудь. Он схватил листок, прежде чем ветер успел унести его. К сожалению.
Он сел и развернул письмо, наклонившись поближе, чтобы лучше разглядеть написанное. Еще год назад это приглашение стало бы самой лучшей вещью в моей жизни. Теперь оно было лишь жестоким напоминанием о том, чего у меня никогда не будет.
Он поднял взгляд от письма и посмотрел мне в глаза.
– Мер, это просто потрясающе. Они будут спонсировать твое участие в мировом туре Профессиональной Ассоциации Виндсерфинга в Европе.
Это было даже лучше, чем «потрясающе». Это письмо обещало мне все, о чем я мечтала: профессиональный виндсерфинг, соревнования и путешествия.
Я выхватила листок у него из рук и сунула обратно в карман.
Бен нахмурился.
– Мер…
– Я не поеду, – сказала я, скрестив руки на груди, чтобы он не заметил, как меня трясет.
– Но это же твоя мечта. Ты только и говоришь об этом с самого детства. Да у тебя вся спальня заклеена постерами с соревнований прошлых лет.
Я бросила на него мимолетный взгляд и поспешно спрятала глаза, опустив их на свои колени.
– Была заклеена. Теперь уже нет. Какой смысл ехать через полмира, чтобы поучаствовать в соревнованиях, когда я не могу забраться на доску даже на своем заднем дворе.
– Не можешь или не хочешь?
– А есть разница? Результат один и тот же.
Его темные глаза сверкнули в свете фонаря.
– Конечно, здесь есть разница. Ты любишь виндсерфинг. Он делает тебя счастливой. Я понимаю, что тебе страшно, но ты не можешь вот так все бросить.
– Почему нет? – Я сглотнула неожиданную горечь своих собственных слов. Окажись Бен на моем месте, я уверена, он бы смог побороть все свои страхи. – Может, мне легче притвориться, что я никогда не получала этого письма.
– Что сказал твой отец?
– Он ничего не знает о приглашении, я ведь все равно никуда не еду.
– Да ладно тебе, Мер. Это неправильно. Может, если бы ты обсудила все с ним, тебе стало бы легче.
Я напряглась. Бен говорил совсем как терапевт, которого меня заставили посещать после того «инцидента» в октябре. Я уже почти пришла в норму. Я почти пришла в норму в тот момент, когда нашла Бена на этом пляже и он простил меня. Океан все еще не давал мне покоя, но я выяснила, что фобии есть у многих людей, и они продолжают жить полноценной, счастливой жизнью.
Где-то за плечом Бена, по ту сторону песчаного пляжа, о берег бились волны океана, такого огромного, беспокойного и холодного. Я кое-как справлялась с поездками на пароме, с трудом игнорируя боль в животе и неприятный привкус во рту, но не могла даже думать о том, чтобы рассекать волны на доске в одном лишь гидрокостюме. И если уж я смирилась со своим страхом перед океаном, то и всем остальным придется его принять.
– Ты же поэтому показала мне письмо? Чтобы мы могли это обсудить.
– Нет. Я показала тебе письмо, потому что не хочу, чтобы у нас были секреты друг от друга, и я надеялась, что ты поддержишь мое решение.
– То есть ты хотела, чтобы я слепо с тобой согласился? – недовольно пробормотал он.
– Нет, – сказала я, засунув руки в карманы. – Я хотела, чтобы ты был на моей стороне.
– Я всегда на твоей стороне, Мер, – он потянул за шнурки на капюшоне моего худи, притягивая меня ближе. – Это из-за нас? Не отказывайся от своей мечты только из-за того, что я не могу поехать с тобой. Мы уже говорили об этом. Ты посмотришь мир, поучаствуешь в соревнованиях, а потом вернешься обратно… ко мне.
Я отстранилась. Его слова казались мне странными. Как можно не понимать очевидных вещей?
– Да, мы говорили об этом, но теперь все изменилось. Это не из-за тебя, а из-за меня. Я больше не хочу заниматься виндсерфингом, и это мое решение.
Вскочив на ноги, я набросила капюшон и торопливо пошла по пляжу. Нужно было выбросить это письмо.
– Эй, – Бен схватил меня за плечи и развернул к себе. – Что происходит?
Все мои чувства и мысли смешались в одну беспорядочную кучу. Рядом с Беном я всегда чувствовала себя в безопасности и только благодаря ему все еще крепко стояла на земле. Он помогал мне становиться лучше, но в тот момент я почему-то чувствовала злость и неуверенность. Мне с трудом удалось усмирить свое беспокойное, прерывистое дыхание.
– Не хочу ругаться, – пробормотала я в холодный ночной воздух.
Он обвил меня руками.
– Прости. Мне не стоило на тебя давить.
Я выдохнула с облегчением. Это же Бен. Мой Бен.
– Просто так не должно быть, – прошептал он. – Если бы все снова стало как раньше, я бы тебя поддержал. Ты заслуживаешь большего.
– Ты и так меня поддерживаешь, – я прижалась к нему и засунула свои замерзшие ладони ему под рубашку. – Я была абсолютно разбита, а ты вернул меня к жизни, так что я готова довольствоваться тем, что ты сможешь мне дать.
Мы еще долго стояли вот так, потерявшись в своих сомнениях и страхах. Наконец, он поднял голову. Взгляд Бена упал на его наручные часы, и я все поняла.
– Мне пора идти. Увидимся завтра вечером?
– Скорее всего, нет, – от его разочарованного взгляда у меня сжалось сердце. – Судя по прогнозу, завтра опять будет дождь и сильный ветер. Это продолжается уже довольно долго. Когда же, наконец, выйдет солнце?
Он кивнул и поджал губы.
– Тогда послезавтра?
– Да, – я привстала на цыпочки и поцеловала его, впитывая доброту и силу. Сама мысль о ссоре с Беном пугала меня. Однажды я уже потеряла его, и тогда мне пришлось столкнуться с жестокой реальностью: я не знала, как быть счастливой без него.
– Мер, – пробормотал он, едва мы оторвались друг от друга. – Я всегда буду выбирать тебя, несмотря ни на что. Ты же это знаешь?
Я кивнула, и он отпустил меня. Вместе с ним ушло все тепло, и меня снова обдало потоком холодного ветра.
Не в силах наблюдать за тем, как он уходит, я закрыла глаза. Если бы я осмелилась посмотреть ему вслед, мне бы захотелось пойти за ним, но наша договоренность была в силе только до тех пор, пока мы оба следовали правилам. Поэтому я терпеливо ждала, не двигаясь с места. Я смогу. Смогу оставаться одна до тех пор, пока снова с ним не увижусь.
Когда я открыла глаза, на пляже было пусто. Я опустилась на плед и нашла свою губную гармошку. Ну и что, что я плохо на ней играю? Вокруг все равно ни души.
Закрыв глаза, я вспомнила первый раз, когда Бен пообещал, что всегда будет выбирать меня.
Глава 2
Я попыталась вытянуть из земли камень, притаившийся в высокой траве нашего заднего двора. Он поддался, и я упала назад, приземлившись прямо на попу. Бен засмеялся, но мне было все равно.
Я наклонилась над маленькой выемкой, которую оставил после себя камень, и самодовольно ухмыльнулась.
– Тут еще три. Я выигрываю.
– Неправда. Может, ты и нашла нескольких червяков на своем заднем дворе, но я принес из дома целое ведро.
Бен опустился на колени рядом со мной и осторожно положил червяков в пластиковый контейнер, который дала ему тетя Лайла.
Я звала ее тетей Лайлой, хотя она и не приходилась мне настоящей тетей. Она была лучшей подругой моей мамы, и мне казалось странным называть ее миссис Коллинз. По крайней мере, так считала моя мама.
Бен пробил дырки в крышке контейнера, чтобы червяки могли дышать. Мы уже собрали достаточно, и теперь собирались уговорить дядю Ала взять нас на рыбалку.
Бен плотно закрыл контейнер крышкой, и я взяла его в руки, наблюдая за извивающимися внутри червяками сквозь прозрачный пластик. Мне было противно к ним прикасаться, но я бы никогда не призналась в этом Бену. Не хотелось, чтобы он считал меня малявкой только потому, что мне было пять лет, а ему уже целых шесть.
– Может, нам уже хватит червяков? – Я посмотрела на Бена сквозь пластик и засмеялась над тем, каким большим казалось его лицо.
– Да, пожалуй. Давай покачаемся.
– Наперегонки!
Прижав контейнер к груди, я побежала на другую сторону двора, где папа подвесил между двух деревьев веревочный гамак. Я оказалась возле него раньше Бена, хотя он бегал куда быстрее меня. Поставив контейнер с червяками на землю, я недоверчиво прищурилась.
– Ты мне поддался?
Он плюхнулся на гамак.
– Нет. Я просто не хотел бежать наперегонки.
Я тоже запрыгнула на гамак: под весом наших тел он провис посередине, и я случайно ударила Бена локтем в глаз.
– Ой.
– Прости. Положи голову сюда, а я лягу вот так.
Наконец, мы устроились в гамаке, улегшись головами в разные стороны. Одна нога Бена лежала рядом с моей рукой, а вторую он спустил на землю, чтобы нас раскачивать. Какое-то время мы молча качались в гамаке. На листик за головой Бена села бабочка, и я тихо наблюдала за ней.
– Эй, а я узнал один секрет.
Я привстала на локтях и уставилась на него.
– Какой секрет?
Он подложил одну руку под голову и посмотрел на небо.
– Не знаю, могу ли тебе об этом рассказать.
Я пихнула его в плечо голой пяткой.
– Мы же лучшие друзья. Ты должен мне сказать.
– Ладно, но пообещай никому об этом не рассказывать.
Я провела две невидимые линии на груди.
– Клянусь жизнью.
Он оглядел задний двор, как будто хотел убедиться, что мы одни.
– Мы с мамой и папой поедем в Диснейленд на целую неделю. Думаю, они хотели устроить мне сюрприз, но я случайно подслушал их разговор.
Диснейленд. Черт. Я всегда хотела туда поехать. У меня свело желудок. Я должна была порадоваться за Бена, но мне тоже очень хотелось в Диснейленд.
– Ты мне не веришь, – обиженно сказал он.
– Нет, я тебе верю. Это очень круто.
– Может, ты тоже поедешь? Спроси у своих родителей.
Я опустила голову и уставилась на свои руки.
– Мы не сможем. Папе приходится работать все лето, потому что приезжает много богатых туристов, – я повторила то, что постоянно слышала от отца.
– Тогда я тебе что-нибудь привезу.
– Правда?
Он кивнул.
– Было бы здорово.
Он и правда был лучшим другом на свете.
– У меня тоже есть секрет, но пообещай никому не говорить.
Бен провел пальцем по груди.
– Обещаю.
– У моей мамы будет ребенок. Скоро у меня появится брат или сестра.
Бен поднялся.
– Эй, да это намного круче, чем поездка в Диснейленд. Я всегда хотел брата или сестру.
Но это не было круче, чем поездка в Диснейленд. После рождения ребенка все изменится. Ребята из школы все мне объяснили. У мамы с папой больше не будет на меня времени, ведь им придется заботиться о ребенке, который будет только плакать, какать и есть. У меня защипало в глазах, и я отвернулась. Бен не должен был увидеть, что я плачу.
Конечно, он все равно увидел.
– Что такое?
Я вытерла слезы тыльной стороной руки.
– Вдруг я стану им не нужна? Они выберут нового ребенка, а про меня забудут.
– Это просто глупо. Я уверен, что тебя они будут любить больше. Ты же появилась у них первой.
– А что, если нет?
Бен взял меня за мизинец и скрестил его со своим. Наши глаза встретились: мои были голубыми, но его радужка была даже темнее земли, в которой мы только что копались.
– Я всегда буду выбирать тебя, что бы ни случилось. Обещаю.
Эти слова волшебным образом заставили все мои страхи исчезнуть.
Я перестала играть на гармошке, но продолжала сидеть с закрытыми глазами, пытаясь ухватиться за ощущение присутствия Бена: только он мог разглядеть во мне крошечные осколки света, тускло мерцающие в темноте страхов и сомнений.
На мое лицо упали холодные капли воды.
Что это, черт возьми, такое? Я резко открыла глаза.
Наклонившись надо мной, в темноте стоял парень в мокром гидрокостюме, плотно облегающем его стройное тело, а рядом с ним, на песке, лежал каяк. Судя по всему, он был моим ровесником, может, немного старше. Мокрые волосы ниспадали ему на лицо, и он откинул их, снова обдав меня ледяными брызгами.
– Когда я увидел твой фонарь и услышал эту ужасную музыку, то первым делом подумал, что этот проклятый каяк меня все-таки убил, – он говорил немного в нос, и его акцент совсем не был похож на провинциальный выговор жителей Внешних Отмелей. – А тут ты, вся такая горячая, что я сразу понял: права была мама, когда говорила, что я попаду прямиком в ад.
Я моргнула. Этот парень просто не мог быть реальным.
Он протянул руку, и на меня снова попала вода. Его длинные пальцы выглядели достаточно реально.
– Я – Уайт Квинн.
Уайт? Такое имя больше подходило для ковбоя из какого-нибудь старого вестерна.