Я не шелохнулась, и, пожав плечами, он опустил руку.
– У нас в Техасе, когда представляешься новому человеку, принято пожимать друг другу руки. Здесь, должно быть, какие-то другие правила приличия.
Над его головой практически высветилась яркая неоновая вывеска с надписью «сарказм».
Я тяжело сглотнула.
– Я – Мередит. Мередит Холл.
– А, так она все-таки умеет говорить, – он плюхнулся на край моего пледа. – Не хочу прозвучать драматично, но ты только что спасла мне жизнь, Мередит.
– Мер, – я подтянула колени к груди.
Он повернулся вполоборота и посмотрел на меня.
– Что?
– Я предпочитаю, чтобы меня звали Мер.
– Мер? Как «море» по-французски? Очень подходящее имя, учитывая обстоятельства.
У него было худое лицо с острыми скулами, а глаза были светлыми, но я никак не могла определить их цвет во флуоресцентном свете фонаря. Мне показалось, что они были зелеными. Его волосы насквозь промокли и прилипли к голове. Наверное, мне следовало бы испугаться, но он не выглядел как убийца с топором. Скорее, как целая тонна нахального высокомерия.
Я собралась с мыслями. Все это время я просто сидела, как истукан, позволяя ему заговаривать мне зубы.
– И каким это образом я спасла тебе жизнь?
Он пнул ногой свой каяк.
– Я решил покататься на этом смертоносном устройстве, но когда стемнело, я понял, что потерялся и вся береговая линия выглядит одинаково. Я никак не мог найти место, где припарковал свою машину. Так что я просто плавал туда-сюда, отмораживая себе задницу в поисках каких-нибудь признаков жизни. И тут, о чудо, я увидел свет твоего фонаря и услышал, как ты играешь на губной гармошке. Сначала я решил, что снова оказался в Техасе, но твоя игра больше напоминала предсмертный визг раненой кошки, так что я подумал, что, скорее всего, уже умер.
Я подняла бровь и убрала губную гармошку в рюкзак. Бен был прав: мне стоило бы проехаться по ней на скутере.
– Какая-то чересчур драматичная история, тебе не кажется?
Он пожал плечами и ухмыльнулся.
– Может быть, но история-то неплохая, правда? Теперь я годами смогу рассказывать, как меня чуть не поглотил жестокий океан, но девушка с фиолетовыми волосами и сомнительными музыкальными способностями вырвала меня из холодных лап смерти. В смысле, я бы такое специально не придумал, даже если бы постарался.
Удивительно, как под весом его самоуверенности каяк сразу не пошел на дно. Я поднялась на ноги.
– Погоди… – он поднял голову и посмотрел на меня. – Что я такого сказал?
– Если ты сам не понял, то и смысла объяснять нет, – я наклонилась и потянула за плед, но не смогла выдернуть его из-под своего навязчивого собеседника. – Свали.
Он приподнялся, и я вытянула из-под него плед.
– Похоже, мы не с того начали. Как говорится, прежде чем попытаться оседлать лошадь, нужно дать ей узнать тебя получше. Наверное, я слишком поторопился.
От его слов у меня просто отвисла челюсть.
– Я – не лошадь, и ты не будешь меня… седлать.
– Вау, – тихо присвистнул он. – Не надо так злиться. Это ты отказалась пожать руки, к тому же в Техасе очень ценят лошадей. Ты должна быть польщена.
Я запрокинула голову и посмотрела на звезды. Если это была какая-то шутка, то у вселенной просто отстойное чувство юмора. Я уже открыла рот, чтобы сказать ему, куда он может засунуть свои лошадиные комплименты, но тут он снова заговорил:
– Видишь ли, я вроде как застрял здесь, и мне нужна помощь. И, хотя мне не хочется этого делать, потому что я чувствую себя оскорбленной стороной, я прошу прощения за то, что я сказал или сделал не так.
Это было самое неопределенное и вывернутое наизнанку извинение, что я когда-либо слышала, но в его голосе слышалось отчаяние, заставившее меня остановиться и еще раз взглянуть на него. Все его тело тряслось, словно одно из тех массажных кресел, что стоят в торговых центрах, и в свете фонаря его кожа казалось практически серой, а губы отливали синевой. Я сжала губы и проглотила все язвительные комментарии, рвущиеся наружу.
– Вот, – я набросила плед ему на плечи, и он вцепился в него, глубоко вздохнув, но не переставая стучать зубами.
Парень закрыл глаза, и я замешкалась, мысленно ругая себя за нерешительность. Что теперь? Я и так знала ответ на этот вопрос. Мои родители хорошо меня воспитали. Может, этот юноша и был высокомерным придурком, но ему нужна помощь. Я оглядела пустой пляж и, к своему собственному удивлению, испытала облегчение от того, что Бен уже ушел.
– Ты согреешься гораздо быстрее, если снимешь гидрокостюм и накроешься пледом.
– Само собой, – он открыл глаза, и, хотя их цвет все еще оставался для меня загадкой, в них читалось странное самодовольство. – У меня есть правило, от которого я никогда не отступаю: если девушка просит раздеться – я подчиняюсь не раздумывая.
– Да ну? – Я поковыряла песок носком ботинка. – Я, вообще-то, пытаюсь помочь.
– Я же шучу. Ты что, потеряла свое чувство юмора вместе со способностью играть на губной гармошке?
Он вопросительно поднял бровь, и я с трудом сдержала усмешку. Его слова могли бы показаться обидными, но то, что он вообще находил силы на эти нелепые подколы, странным образом вызывало у меня уважение. И все-таки я не была обязана стоять столбом и выслушивать от него оскорбления.
– Раздевайся, не раздевайся, замерзни до смерти – мне плевать. С меня хватит, – я наклонилась за рюкзаком.
– Подожди. Не уходи. Я не всегда такой раздражающий, это все от холода. Пожалуйста, останься.
Это «пожалуйста» прозвучало совершенно искренне, и я медленно выдохнула.
– Так и быть. Я подожду.
Он отпустил края пледа и расстегнул неопреновый ремешок на молнии гидрокостюма. Затем, потянул за молнию, но она не поддалась. Я переминалась с ноги на ногу. Он снова потянул за молнию, раздраженно пробормотал что-то себе под нос и бросил на меня нетерпеливый взгляд.
– Я знаю, что уже порядком тебе надоел, но…
Я вздохнула и опустилась на одно колено. Пришлось дернуть за молнию несколько раз, прежде чем она поддалась и расстегнулась, обнажая его бледную спину и плечи.
– Спасибо.
Я ожидала увидеть на его лице саркастичную ухмылку, но, к моему удивлению, оно выражало только неподдельную благодарность.
– Ага. Всегда пожалуйста.
Уайт высвободился из верхней части гидрокостюма, и, хотя я старалась не смотреть, было сложно не заметить, как с движением под его кожей перекатываются и напрягаются мышцы. Он не был большим и крепким, как Бен, но на его теле не было ни грамма жира. Я могла бы пересчитать кубики на его животе. Не то чтобы мне хотелось это делать. Я отвернулась и вытерла ладони о бедра, почувствовав укол совести, но быстро отмахнулась от этого ощущения. Просто заметила очевидную вещь – это же не преступление. Кроме того, этот парень отличался невероятно отталкивающим поведением.
По пляжу прошелся сильный порыв ветра, и Уайт прикрыл глаза рукой, пытаясь защитить их от песка.
– Боже мой, мне кажется, я еще ни разу в жизни так не замерзал.
– Тебе повезло, что у тебя нет гипотермии.
Он обернул плед вокруг верхней части своего тела и, пошатываясь, поднялся на ноги.
– Может, и есть. Я никак не могу перестать стучать зубами, – он поднял бровь. – Разве при гипотермии не нужно согреваться друг о друга?
Я покачала головой.
– Я смотрю, ты все никак не уймешься?
Он одарил меня не-такой-уж-невинной улыбкой.
Порывшись в рюкзаке, я достала свою любимую черную вязаную шапку, которую когда-то конфисковала у Бена во время посиделок на пляже. Сперва он был недоволен, но после того как я ее надела, сказал, что на мне она смотрится куда лучше, чем на нем. Мы начали целоваться, и он так и не попросил вернуть ему шапку.
– Держи. Можешь надеть шапку, но имей в виду, что я не отдаю ее тебе насовсем.
Я быстро натянула шапку ему на голову, чтобы не успеть передумать. Он был всего на полголовы выше меня, так что мне не пришлось вставать на цыпочки, как в случае с Беном.
Он натянул шапку до ушей и еще глубже закутался в плед: теперь бледная луна освещала только его лицо.
Мы еще немного постояли в полной тишине, и постепенно его перестало трясти. Глядя на меня, он усмехнулся, и я вдруг поняла, что он привык с легкостью очаровывать окружающих.
– Ты уже спасла мне жизнь, но могу ли я осмелиться на еще одну просьбу? Может, ты подвезешь меня до моей машины или хотя бы до каких-нибудь признаков цивилизации? Я полагаю, у тебя есть какой-то транспорт.
Я подняла свой фонарь между нами, и он снова улыбнулся, показав ровные белые зубы.
– Я не могу оставить тебя здесь, потому что ты замерзнешь до смерти. Похоже, у меня нет выбора, – сказала я, поджав губы.
Он выдержал мой недовольный взгляд, не отводя глаз.
– Вот видишь… ты уже начинаешь ко мне привыкать. А что насчет этого? – он снова пнул свой каяк.
– Я довезу тебя до машины, и ты сможешь за ним вернуться. Я уверена, что за это время с ним ничего не случится.
– Даже если его здесь уже не будет, мне все равно. Это оказалось не так весело, как я думал. К тому же, он, похоже, протекает.
– Звучит так, словно это не твой каяк.
Я развернулась на пятках и направилась к тропе. Он быстро поравнялся со мной и пошел рядом, не отставая.
– Он достался мне вместе с домом. Я нашел его в сарае для инструментов.
Я резко затормозила.
– Ты здесь живешь?
Он тоже остановился, кутаясь в плед, и озадаченно склонил голову набок.
– Не совсем. Я живу на Окракоке. Вот только никто не предупреждал меня, что здесь будет так чертовски холодно.
Мой разум пытался осознать его слова. Этот самоуверенный и высокомерный незнакомец, который сравнил меня с лошадью, был моим соседом. Неважно, где именно находился его дом: Окракок был таким маленьким островком, что всем приходилось жить близко друг к другу.
Я заставила себя выйти из оцепенения, потому что больше нельзя было терять здесь время.
– Можешь стоять здесь и рассуждать о погоде, сколько влезет, но мне нужно успеть на паром. Если ты идешь со мной, то пошевеливайся.
Судя по всему, мой резкий тон ничуть его не задел.
– А ты всегда вот так людьми командуешь?
– Не знаю. Обычно я не тусуюсь с теми, кому хватает ума устраивать ночные заплывы на каяке.
– Ауч. Да ты за словом в карман не лезешь, милая.
– Милая? Серьезно? – я изобразила театральное возмущение. Здесь, в Каролине, обычно говорили «сладкая» или «дорогуша», но из уст Уайта это прозвучало странно и непривычно. – И что, техасские девушки на это ведутся?
Он ухмыльнулся, словно акула в аквариуме, полном рыбы.
– Еще никто не жаловался.
– Что ж, похоже, у тебя дела идут просто отлично, но на будущее… – я снова начала идти. – Я тебе не «милая».
– Хорошо, я это запомню… на будущее.
Краем глаза я заметила, как он усмехнулся мне в спину. Он смеялся надо мной. Я подняла подбородок повыше и продолжила идти вперед.
– Итак, Мер, что ты вообще тут забыла? Встречалась с кем-то?
– Нет, – я ускорила шаг. – С чего ты взял?
– Не знаю. Может, потому, что ты сидела на пледе посреди ночного пляжа и играла на губной гармошке. Довольно романтичная картина.
Мое сердце забилось быстрее. Никто не должен был знать о нас с Беном, особенно наши родители.
– Не обижайся, но это не твое дело.
– Ауч. Да ты та еще колючка.
Мы прошли по тропинке между дюнами и вышли к дороге.
– Нет, я просто не люблю болтать о своих личных делах, и у меня есть на это полное право.
Я остановилась возле своего скутера, в ожидании очередного остроумного замечания, но, когда я оглянулась, Уайт молча смотрел на меня глазами, полными ужаса.
– Что не так? – Я убрала рюкзак и фонарь в багажный отсек под сиденьем. – Ты никогда не ездил на мотоцикле?
– Милая… в смысле, Мер, это не мотоцикл. Это велосипед с колесом для хомячка вместо двигателя. И я не боюсь ездить на мотоцикле. Я боюсь сидеть сзади, доверив свою жизнь кому-то другому, даже если этот «кто-то» очень симпатичный.
Я натянула шлем и забралась на скутер.
– Во-первых, внешность девушки никак не влияет на ее способность управлять транспортом, – сказала я, заведя мотор. – Во-вторых, я не дам тебе управлять Салли.
– Салли? – воскликнул он, все еще хмурясь.
– Да. Скутер по имени Салли. Можешь поехать со мной или идти до своей машины пешком, но, вообще-то, я собиралась успеть на одиннадцатичасовой паром. Теперь нам повезет, если мы успеем хотя бы к полуночному.
Он пробормотал что-то себе под нос, но все-таки направился к скутеру. Подобрав полы пледа, он закинул ногу на сиденье. Его грудь ударилась о мою спину, а его ноги прижались к моим бедрам. Я отодвинулась как можно дальше, но все еще чувствовала его присутствие: парень был слишком близко для того, чтобы я могла почувствовать себя комфортно.
– Здесь не за что ухватиться, – прокричал он мне в ухо.
Я сжала руль так сильно, что костяшки пальцев побелели.
– Можешь ухватиться за меня.
Его руки обвились вокруг моей талии, а грудь еще плотнее прижалась к моей спине.
Мне показалось, что мой желудок завязался узлом, и я попыталась расслабиться. В том, что Уайт был так близко, не было ничего страшного. Я просто его подвожу. Мне хотелось притвориться, что у меня за спиной сидит Бен, только вот близость Уайта не была похожа на успокаивающее и надежное присутствие Бена. Сосредоточившись на дороге, я поехала обратно к главному шоссе, а затем повернула на север – в противоположную сторону от пристани.
– Откуда ты знаешь, где моя машина? – прокричал Уайт.
Потому что за все эти годы я успела изучить каждый уголок Хаттераса и Окракока вместе с Беном и нашими семьями.
– Просто доверься мне, – крикнула я в ответ.
В свете моих фар мелькала желтая разметка, а дорога казалась заброшенной, потому что никто не ездил здесь так поздно. Холод с легкостью пробирался под мою толстовку. Руки Уайта еще крепче сжали мою талию. Мне не хотелось этого признавать, но с ним мне было не так холодно и одиноко.
В конце концов, я свернула с шоссе и остановилась неподалеку, возле черного пикапа последней модели.
Я заглушила мотор, и меня потрясла внезапная тишина. Только это была не полная тишина: как обычно, где-то вдалеке шумели волны. Кажется, они стали постоянным саундтреком к моей жизни.
Уайт спрыгнул с сиденья, и я уперлась носками ботинок в землю, удерживая скутер между ног.
– Как ты это сделала? Как будто ты знала, где я ее оставил.
Я помахала руками в воздухе.
– Это магия.
– Поверю на слово, – он дернул за край пледа. – Подожди секунду, и я тебе его верну.
Он остановился, чтобы вытащить из-под пикапа ключи, открыл дверь и завел двигатель. Спрятавшись за водительской дверью, он стянул нижнюю часть гидрокостюма, переодевшись в спортивные штаны и свитер. Затем, достал мобильный телефон и нахмурился.
Наконец, выйдя из-за двери, он протянул мне плед.
– Извини, он немного намок.
– Все в порядке, – я свернула плед и убрала его в багажный отсек, стараясь не обращать внимания на то, что теперь он немного пропах океаном и очень сильно – Уайтом. Этот запах напоминал мне свежевыстиранное белье и теплый весенний ветер. – И шапку я тоже забираю.
Его глаза широко распахнулись, а руки потянулись к голове.
– Прости, я совсем забыл, – он стянул шапку и отдал ее мне. – Я понимаю, что уже порядком тебе надоел, но мне понадобится еще одна услуга. Мой телефон разрядился, а мама убьет меня, если я не позвоню.
Я ответила не сразу. Кажется, Уайт был о себе очень высокого мнения, и я даже не подумала, что в его жизни есть что-то настолько обыденное, как родители.
– Да, без проблем.
Я протянула ему телефон и постаралась не подслушивать, но это было сложно, учитывая, что он стоял в двух метрах от меня.
– Эй, мам, это я, – он провел длинными пальцами по все еще влажным волосам. – Все в порядке, просто возникли небольшие трудности, так что я буду поздно.