Это было уже слишком, и она изо всей силы ударила существо о ближайший валун. Потом она направилась к воде, чтобы отмыться, а оттуда обратилась к Сталлан.
– Этого довольно. Передай остальным: пусть возвращаются к лодкам, но сначала убедятся, что живых нет.
– Это уже сделано, высочайшая. Все мертвы. Это конец.
– Конец? – Вайнти думала об этом, опуская свои руки в воду. Конец ли это. Вместо удовлетворения победой она все больше погружалась во мрак депрессии.
Конец ли, или начало?
Глава 8
Энги шла вдоль стены и прислонилась к ней, почувствовав тепло от светильника. Хотя солнце уже взошло, в городе еще сохранился ночной холод. Вокруг нее растения и животные Альпесака жили полной жизнью, но это было естественно, и она не обращала на них внимания. Под ее ногами шелестел покров сухих листьев, в которых копошились жуки и Другие насекомые. Все вокруг двигалось в предвкушении наступающего дня. Высоко вверху солнце уже сверкало на листьях деревьев и многих других растений, составляющих этот живой город.
Для Энги это все было так естественно, как воздух, которым она дышала, и богатство переплетенных и зависящих друг от друга жизненных форм. Порой она думала об этом, но сегодня, после того, что она услышала, это было трудно. Хвастаться убийством другого вида! Она долго разговаривала с этими наивными хвастунами, объясняя им смысл жизни и стараясь показать ужас преступления, которое они совершили. Жизнь уравновешивала смерть, как море уравновешивало небо. Если они начинают убивать жизнь – они убивают себя.
Ее внимание привлекла одна из фарги, смущенная ее статусом и не знающая как к ней обратиться. Молодая фарги знала, что Энги была одной из высочайших, однако запястья ее сейчас были скованы, как у самых низших. Не находя слов, она решила коснуться Энги, чтобы привлечь ее внимание.
– Эйстаа хочет, чтобы ты пришла к ней сейчас, – сказала фарги.
Когда появилась Энги, Вайнти сидела на своем месте, сделанном из живого ствола городского дерева. На стволе перед ней сидели запоминальники, и один из них, с усиками над высохшими глазами, упирался им в складку кожи угуншаа – диктора-демонстратора. Угуншаа что-то говорил, а его органические молекулярные линзы мерцали, показывая черно-белые картины жизни йилан, которые передавали ему запоминальники. Вайнти молча слушала угуншаа, когда появилась Энги, и подняла со стола каменный наконечник, лежавший рядом.
– Подойди, – приказала она, и Энги повиновалась. Вайнти сжала каменное лезвие в руке и подняла его. Энги не дрогнула и не отступила, и тогда Вайнти схватила ее за руку.
– Ты не боишься, – сказала она, даже видя, как остер этот кусок камня? Он ничуть не хуже наших струн-ножей.
Она взмахнула им и связанные руки Энги стали свободны. Энги осторожно потерла кожу в тех местах, где началось раздражение от оков.
– Ты освобождаешь всех нас? – спросила она.
– Не будь такой жадной. Только тебя, ибо мне нужны твои знания.
– Я не буду помогать тебе убивать.
– В этом нет необходимости. Убийства закончились, в данный момент Вайнти сама думала так, хотя знала больше, чем говорила вслух. Если она говорила что-то, то полностью высказывала все свои мысли. Для нее не только невозможно было сказать ложь, само это понятие было ей совершенно чуждо. Трудно лгать, когда каждое движение тела выдает правду. Для йилан единственным способом сохранить свои мысли в тайне было не говорить вообще. Вайнти была знатоком такого рода тактики и применяла его сейчас, поскольку нуждалась в помощи Энги.
– У нас появилось время для изучения. Можешь ты изучить их язык?
– Ты же знаешь, чем я занималась с Ийлеспей. Я была ее первой ученицей.
– Первой и лучшей. Пока гниль не испортила твой мозг. Как я помню, ты делала множество глупостей: следила за способами общения молодежи и даже прислушивалась к самцам. Это всегда ставило меня в тупик: ну чему можно научиться от этих глупых животных?
– У них были способы переговариваться друг с другом на расстоянии, способы по-разному смотреть на вещи…
– Я говорю не об этом. Меня интересует, зачем было учиться этому. Какая разница, как говорят между собой другие?
– Это очень важно. У нас есть язык и, забывая это, мы становимся не лучше животных. Мысли вроде этой и привели меня к великой Угуненапсе и ее учению.
– Ты сделала бы гораздо лучше, продолжая изучать язык. Это избавило бы тебя от неприятностей. Те из нас, что станут йиланами, должны учиться говорить по мере роста, и это факт, иначе ни ты, ни я бы не были здесь. Но могут ли научиться говорить молодые? Это представляется мне глупой и отталкивающей идеей. Скажи, возможно ли это?
– Да, возможно, – сказала Энги, – и я сама делала это. Это легче, ибо самые молодые ничего не хотят слушать, но я делала это. Я пользовалась методикой обучения, которую применяют водители лодок.
– Но лодки почти так же глупы, как плащи. Все они могут научиться понимать только несколько команд.
– Методика обучения та же самая.
– Хорошо, – сказала Вайнти и продолжила, осторожно подбирая слова. – Значит ты можешь научить животное понимать и говорить?
– Нет, не говорить, а только понимать несколько простейших команд, если у него достаточно развитый мозг. Но для разговора требуется голосовой аппарат и области мозга, которых у животных нет.
– Но я слышала разговаривающих животных.
– Не разговаривающих, а повторяющих звуки. Птицы тоже могут делать это.
– Нет, я имела в виду разговаривающих. Общающихся друг с другом.
– Это невозможно.
– Я говорю о животных, покрытых мехом. О мерзких устузоу.
Энги наконец начала понимать, о чем говорит Вайнти.
– Да, конечно. Если у этих существ есть признаки интеллекта – а использование примитивного орудия подтверждает это – почему бы им не говорить друг с другом? Ты слышала, как они говорили?
– Да. И ты можешь услышать, если захочешь. Двое из них здесь, у нас. – Вайнти подозвала проходившую фарги. – Найди охотника Сталлан и передай, пусть немедленно придет сюда.
– Как поживают животные? – спросила Вайнти, когда Сталлан появилась.
– Я вымыла их, потом осмотрела повреждения. Синяки, не больше. Кроме того, я убрала этот отвратительный мех с их голов. То, что крупнее, самка, то, что меньше – самец. Они пьют воду, но не едят ничего из того, что мы им предлагаем. Вам нужно быть осторожными, если вы хотите, приблизиться к ним.
– Я не собираюсь этого делать, – содрогнулась от отвращения Вайнти. – Это Энги хочет посмотреть на них.
Сталлан повернулась к ней.
– Все время держи их в поле зрения и никогда не поворачивайся спиной к диким животным. Маленький кусается, кроме того, у них есть когти и я для безопасности все время связываю их.
– Я сделаю так, как ты говоришь.
– И еще одно, – сказала Сталлан, сняв с небольшой перевязи небольшой мешок. – Когда я чистила животных, то нашла эту вещь на шее у самца. – Она положила на стол перед Вайнти маленький предмет.
Это было что-то вроде лезвия, сделанного из металла. На одном конце его было просверлено отверстие. Вайнти осторожно коснулась его пальцем.
– Оно тщательно очищено, – заметила Сталлан. Вайнти взяла его и осмотрела вблизи.
– Не могу понять, где животные нашли это, – сказала она. – И кто это сделал? Откуда взят металл? Не пытайтесь меня убедить, что они умеют добывать его. – Она провела краем по своей коже. – Вообще не острое. Что это может значить?
Никто не ответил на этот тревожный вопрос, да она и не ждала этого. Вайнти передала кусок металла Энги.
– Еще одна тайна, которую тебе придется решить, когда ты научишься говорить с ними.
Энги посмотрела предмет и вернула его обратно.
– Когда я могу увидеть их? – спросила она.
– Сейчас, – ответила Вайнти и сделала знак Сталлан. – Проводи нас к ним.
Сталлан повела их коридорами города к высокому, мрачному проходу. Сделав знак сохранять молчание, она открыла люк, помещенный в стене, и через появившееся отверстие Вайнти и Энги увидели комнату, в которую вела тяжелая запечатанная дверь. Других отверстий не было, и только через круглый иллюминатор высоко вверху сочился слабый свет.
Два отвратительных маленьких существа лежали на полу. Это были уменьшенные копии изувеченного трупа, который Сталлан выставила на обозрение в амбесед. Их черепа были голы и поцарапаны там, где был удален мех. Вместе с мехом исчезли и куски вонючих шкур, которые они обертывали вокруг себя, и было видно, что они полностью покрыты одноцветной восковой кожей. Более крупная самка лежала спокойно, издавая повторяющийся ноющий звук, а самец сидел возле нее на корточках, издавая что-то вроде ворчания. Так продолжалось довольно долго, пока нытье не прекратилось. Вайнти сделала Сталлан знак закрыть люк.
– Они могут быть говорящими, – возбужденно сказала Энги. – Но они очень мало двигаются, произнося звуки, которые очень запутаны. Это потребует долгого изучения. Несомненно это новый для нас язык, язык устузоу, который нужно изучать. Это огромная и волнующая новость.
– Действительно. Настолько волнующая, что я приказываю тебе изучить его, чтобы иметь возможность говорить с ними.
Энги знаком выразила свою покорность.
– Ты не можешь приказать мне думать, эйстаа. Даже твоя огромная власть не распространяется на другой череп. Я буду изучать язык этих животных, потому что хочу этого.
– Пока ты выполняешь эти распоряжения, меня не волнуют побудительные причины.
– Почему тебе нужно понимать их? – спросила Энги. Вайнти ответила осторожно, чтобы не раскрыть своих истинных мотивов.
– Как и ты я считаю, что эти животные могут говорить. Ты сомневаешься в том, что я способна на интеллектуальные занятия?
– Прости за черные мысли, Вайнти. Ты всегда была первой в нашей эфенбуру. Когда мне начинать?
– Сейчас, немедленно. Как ты войдешь к ним?
– Пока у меня нет никакой идеи на этот счет. Позволь мне вернуться к люку и послушать. После этого я что-нибудь придумаю.
Вайнти молча отступила, весьма довольная тем, что сделала. Было крайне важно привлечь Энги к сотрудничеству, ибо если бы она отказалась, пришлось бы посылать сообщение в Инегбан, а потом долго мучиться, пока кто-то не будет прислан и не займется изучением говорящих зверей. Конечно, если они действительно говорят, а не просто издают звуки. Вайнти эта информация была нужна немедленно, ведь вокруг города было гораздо больше этих существ, таящих угрозу. Ей нужна была эта информация ради безопасности города.
Во-первых, она должна изучить все, что имеется об этих существах, узнать где и как они живут. Это должен быть первый шаг.
Во-вторых, их нужно убить. Всех. Полностью стереть с лица земли. Со всей своей хитростью и каменными орудиями они были всего лишь животными, но смертельно опасными животными, которые безжалостно перебили самцов и детенышей. Это должно стать их гибелью.
Глядя из темноты, Энги глубоко задумалась, изучая животных. Сразу же поняв скрытые намерения Вайнти, она, конечно, должна была отказаться от сотрудничества и не сделала этого только потому, что ее захватила эта лингвистическая проблема.
Стоя в молчании, она почти полдня наблюдала, прислушивалась к звукам, и старалась понять их. Хотя она не поняла ничего из того, что услышала, у нее появился туманный план, с которого можно было начать. Она тихо закрыла люк и отправилась на поиски Сталлан.
– Я пойду с тобой, – сказала охотница. – Они могут быть опасны.
– Только очень короткое время. Пока они ведут себя тихо, я должна быть с ними наедине. Ты будешь стоять снаружи и если мне что-то понадобится, я тебя позову.
Неудержимая дрожь покрыла рябью гребень Энги, когда Сталлан открыла дверь и она шагнула вовнутрь. Тяжелый запах животных пахнул ей в нос. Это было слишком похоже на звериную берлогу, и все же разум поборол отвращение, и она твердо стояла, пока дверь не закрылась за ее спиной.
Глава 9
– Они убили мою мать, потом моего брата, – сказала Исел. Она перестала уже пронзительно кричать, но глаза ее были по-прежнему полны слез, которые стекали вниз по щекам. Она вытерла их тыльной стороной ладони, потом потерла обритую голову.
– Они убили всех, – сказал Керрик.
Он не кричал с тех пор, как его принесли в это место. Может быть женщины привыкли все время кричать и причитать? Она была старше его на пять или на шесть лет и все же кричала, как младенец. А он не должен был этого делать. Охотник не должен кричать, а он именно охотник. Так же как его отец. Амахаст – великий охотник, но сейчас он мертв, как и все остальные из саммад. При этой мысли к горлу мальчика подкатил комок, но он справился с ним. Охотник не должен кричать.
– Они не убьют нас, Керрик? Ведь они не должны убить нас? – спрашивала Исел.
– Да, конечно.
Она вновь начала хныкать и прижалась к нему, обхватив его обеими руками. Это было неправильно, только маленькие дети жмутся друг к другу. Но хотя он знал, что это неправильно, ему было приятно чувствовать ее рядом с собой. Ее груди были маленькие и твердые, и ему нравилось прикасаться к ним, но когда он сделал это сейчас, она оттолкнула его и громко закричала. Он встал и с отвращением отошел в сторону. Она была глупой и он не любил ее. Она никогда не говорила с ним до того, как их принесли в это место, но сейчас, когда их осталось только двое, для нее все изменилось. Но не для него. Было бы гораздо лучше, окажись здесь вместо нее кто-нибудь из его друзей. Но все они были мертвы, из всей саммад кроме них не уцелел никто. Теперь их очередь. Исел не понимает этого, она заставила себя поверить, что теперь с ними ничего не случится. Он осторожно осмотрел помещение, но в этой деревянной комнате не было ничего, что можно было бы использовать, как оружие. И не было никакой возможности бежать. Тыквы были слишком легкие, чтобы нанести вред даже ребенку. Он поднял тыкву с водой и сделал глоток. Пустой желудок судорожно сжался. Он был голоден, но не настолько, чтобы есть мясо, которое им принесли. От одного взгляда на него Керрика начинало тошнить. Оно не было приготовлено, и в то же время не было сырым. Что бы с ним не сделали, то, что висело на кости, походило на холодный студень. Он оттолкнул его от себя и содрогнулся. В этот момент дверь скрипнула, затем открылась.
Исел прижала свое лицо к основанию стены и заскулила, закрыв глаза и не желая видеть того, кто сейчас войдет. Керрик остался стоять, его кулаки были сжаты и напряжены. Он думал о своем копье, о том, что мог бы сделать, будь оно здесь.
На этот раз вошли двое мургу. Он мог уже видеть их прежде, а мог и не видеть. Впрочем, это не имело значения, они все казались одинаковыми. Чешуйчатые, прыщеватые, толстохвостые, покрытые разноцветными пятнами, с этими безобразными штуками, тянущимися позади их голов. Мургу эти ходили как люди и хватали предметы своими деформированными руками с двумя большими пальцами. Керрик медленно отступал по мере того, как они приближались, пока его плечи не уперлись в стену и он не почувствовал, что дальше идти некуда. Мургу уставились на него ничего не выражающими глазами, и он снова подумал о своем копье. Один из них шевельнулся, издавая при этом мяукающие звуки.
– Они уже поели где-нибудь? – спросила Энги. Сталлан сделала знак отрицания и указала на тыквы.
– Это хорошее мясо, обработанное энзимами и готовое к употреблению. Но они пользуются огнем, чтобы приготовить мясо перед тем, как его есть, и потому не хотят есть его сырым.
– Может, предложим им фрукты?
– Нет, они питаются мясом.
– Они могут быть всеядными. Мы мало знаем об их привычках. Принеси им фруктов.
– Я не могу оставить тебя здесь одну. Вайнти лично приказала мне охранять тебя. – В словах охотницы был страх, ведь она противоречила приказу.
– Я сама могу защитить себя от этих маленьких существ. Нападали они на кого-нибудь прежде?
– Только когда мы принесли их сюда. Самец очень злобен, и нам пришлось бить его, пока он не перестал сопротивляться. Больше он этого не делает.
– Значит я в безопасности, и ты выполнила свои инструкции. А сейчас подчиняйся мне.
У Сталлан не было выбора. Она вышла неохотно, но быстро. Энги молча ждала, ища способа общения с существами. Самка по-прежнему лежала лицом к стене, издавая пискливые звуки, маленький самец молчал, несомненно такой же глупый как все самцы. Она подошла, взяла самку за плечо и перевернула ее. Стонущий звук стал громче, и вдруг резкая боль пронзила руку Энги.