– Я помню, как это было. Во время эвакуации с Формозы. Банда партизан совершила ночной налет, когда все офицеры задержались в общей палатке.
Барк тогда, может быть, в первый раз за всю свою карьеру не имел при себе никакого оружия, но он знал, как ему поступить.
Он влетел на кухню, вырвал у повара тесак для разрубки мяса, издал боевой клич индейцев и, вспоров стенку палатки, напал на партизан с тыла. Эту ночь едва ли кто-нибудь мог забыть, и уж, конечно, не Сэм, который был тогда самым молодым из лейтенантов.
– Тесак…
У Барка был огромный рот, крепкие мускулы, и временами он казался точной копией «настоящего техасца». Кроме того, он был известен как самый большой выжига в офицерских погонах, который только тогда сдвинется с места, когда ему за это что-нибудь пообещают.
– А почему вы здесь, Тесак? – спросил Сэм. – Уж, конечно, не затем, чтобы возобновить старое знакомство?
У Сэма в шкафчике стояло полбутылки виски.
Он нашел стакан и налил его до половины.
– За Айрия, ее кабачок и ее виски, – сказал Барк.
Он поднял стакан, осушил одним глотком, задумчиво посмотрел на пустой и поставил его на стол.
– Хуже этой эпидемии из космоса мы с вами ни с чем не сталкивались, Сэм. Мы еще поломаем над этим головы. Мне нужна ваша помощь.
– Я мало что могу, Тесак. Я больше не служу в армии, я всего лишь скромный ассистент, который до этого мгновения был занят по горло.
– Я знаю. Вы сможете вернуться к работе, как только мы все обсудим. Вы присутствовали при том, как Рэнд вышел из корабля, вы говорили с ним, видели, как он пытался нацарапать свое сообщение. Вы имеете какое-нибудь представление о том, что он хотел этим сказать или почему он герметически задраил корабль после того, как покинул его?
– То, что я знаю, я изложил в своем рапорте. Я провел вскрытие. Мне кажется, тому, что он хотел написать, не стоит придавать слишком большого значения.
– Почему?
– Только избавьте меня от подробного клинического отчета. Думаю, его рассудок помутился. Он уже почти потерял сознание, у него была высокая температура, а кровь полна токсинов. То, что он написал о болезни в корабле, может быть всего лишь бредом умирающего мозга.
Генерал Барк размашистыми шагами мерил комнату.
Он обернулся и бросил на Сэма испытующий взгляд.
– Это все предположения. Может быть, так, а может быть, все иначе. Что случилось с «Периклом»? Когда вы воспользовались корабельным видео, вы не заметили ничего необычного? Может быть, вы видели следы борьбы?
– Только то, о чем я сообщил, Тесак. Я не особенно хорошо знаком с внутренним устройством космических кораблей, но то, что я видел, мне показалось совершенно нормальным. Во всяком случае, из внутренних помещений со мной никто не связался, и я тоже никого не увидел. Но это легко можно проверить. Кто-нибудь может войти в воздушный шлюз с камерой, набрать те же номера, что набирал я, и все это заснять на пленку.
– Дьявольски простое предложение. Но через полдюйма стали трудно делать снимки.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что эта старая дева Чейбл так напуган эпидемией, что приказал заварить выход из «Перикла» стальной плитой. Он отказался удалить плиту, чтобы кто-нибудь мог поработать с замком или сделать вышеупомянутые снимки.
– Принимая во внимание то, что произошло, когда открылся шлюз, его едва ли можно упрекнуть, – сказал Сэм. – Предупреждение Рэнда принято всерьез. Пока мы не узнаем о болезни Рэнда больше, самое умное – как можно дальше держаться от этого корабля.
Генерал Барк сердито пригладил волосы.
– Может быть. Но, может быть, на корабле находится важнейшая информация, которая объяснит нам происхождение этой болезни. Бортовой журнал должен содержать записи, указывающие на это. Даже малейший намек может оказаться очень важным.
– Но может быть и так, что на корабле нас подстерегает еще более ужасная болезнь. Это одно из оснований, почему Чейбл заварил люк. Может быть, именно потому Рэнд запер вход на корабль. Он мог, прежде чем совершить посадку, сунуть сообщение о самом важном в карман. В конце концов, он достаточно ясно соображал, чтобы привести корабль на Землю и сравнительно гладко совершить посадку. Почему мы должны подвергать себя новым опасностям? Мы, хоть и медленно, но все же берем эту болезнь под контроль. Ее, как вы знаете, могут переносить только птицы, поэтому мы должны уничтожить всех птиц – потенциальных носителей. Если мы изолируем источник инфекции, болезнь перестанет представлять опасность.
– Я знаю все об этих проклятых птицах. Моя штаб-квартира находится в Форт-Джей, но моя дивизия рассыпана по всему Лонг-Айленду, она уничтожает птиц. Я позаботился о том, чтобы они провели эту работу, но так войны не ведутся. Нужны конкретные данные, и я убежден, что все, что мы должны узнать, находится на корабле. Я прошу вашей помощи, Сэм. После всего, что вы сделали, вы высоко поднялись в глазах общественности. Если вы предложите бегло осмотреть корабль внутри, мы сможем так нажать на Чейбла, что он вынужден будет сдаться. Что скажешь на это, Старая дева?
Сэм уставился на свой стакан, на плескавшуюся там жидкость янтарного цвета.
– Мне очень жаль, Тесак. Мне хотелось бы помочь, но я не могу. Не в этом случае. Вы же видите, я разделяю мнение Чейбла.
– Это ваше последнее слово, Сэм?
Барк встал и зажал под мышкой фуражку.
– Последнее, Тесак.
– Вы сели не на ту лошадку, вы упрямы, но я могу оценить, как человек держит свое слово. Обдумайте мое предложение. Если передумаете, приходите ко мне.
Он пожал Сэму руку.
– Я подумаю, Тесак, но вряд ли изменю свое мнение, если только не возникнут какие-нибудь новые обстоятельства.
Дверь за Барком закрылась. Сэм усмехнулся и уставился на свою руку, которая ныла так, словно побывала в тисках: за десять лет Барк не стал ни на йоту слабее.
Сэм опустошил стакан и взял из ящика стенного шкафа новый халат. Теперь он предсталял, почему Чейбл хочет говорить с ним.
Секретарша доктора Мак-Кея исчезла, чтобы доложить о приходе Сэма. Когда дверь открылась, он вошел в зону тишины и молчания.
Мак-Кей сидел за широким письменным столом, профессор Чейбл занял место в углу и, казалось, был целиком поглощен раскуриванием трубки.
Сэм приблизительно знал, о чем они хотели говорить с ним, и его предположения тут же подтвердились.
– Вы хотели говорить со мной, Мак-Кей?
– Да, Сэм. Профессор Чейбл и я хотели бы с вами побеседовать. Возьмите стул и садитесь.
Мак-Кей пошелестел лежавшими перед ним бумагами. Он ни в коем случае не выглядел радостным.
– Хорошо, Сэм, не будем ходить вокруг да около. Вашу встречу с Хаупером Барком подстроили мы. Мы почли за благо взять быка за рога. Барк хотел, чтобы вы помогли ему, не так ли?
– Да.
Внезапно в комнате возникло напряжение.
Чейбл подался вперед.
– Какой ответ вы ему дали?
– Единственный, какой мог дать, учитывая теперешнее положение вещей. Я сказал, что не смогу ему помочь, и объяснил почему. Я решил, что герметически закрытый корабль – единственно разумное решение, профессор Чейбл. Не знаю, что мы получим, проникнув внутрь корабля, но думаю, что потерять мы можем все.
– То, что я слышу, радует, доктор Бертолли, – сказал Чейбл.
Он откинулся в кресле и пальцем примял табак в трубке.
– Борьба с болезнью Рэнда доставляет много хлопот, но трудности удвоятся, если мы в то же время будем сражаться и против генерала Барка. Генерал – упрямый тип; в бою это делает его героем, но, к сожалению, он имеет склонность вмешиваться в политику. Он достаточно умен, чтобы создать подпольное движение. До сих пор он был вдохновителем лишь небольшой кучки экстремистов, которые хотят проникнуть в «Перикл», но служба связи и ее агенты работают на нас, чтобы не позволить этой группке обратиться к общественности. Конечно, положение Барка может измениться в одно мгновение, если он сумеет заручиться поддержкой того, кому общественность доверяет – например вашей, доктор Бертолли. Если это произойдет, мы больше не сможем замалчивать эту ссору. Я уверен, что при настоящем положении дел проведение открытых политических дебатов не пойдет нам на пользу. Положение и так отчаянное.
– Отчаянное? – спросил Сэм.
Он был удивлен.
– Я думал, что нам скоро удастся овладеть положением.
– Временно и только в этом городе. Становится все труднее одновременно контролировать движение людей и уничтожение птиц. Мы должны расширить радиус действий – вспыхивают все новые очаги заболеваний. Фермеры-птицеводы встречают нас с оружием в руках, когда мы приходим, чтобы уничтожать их птиц. Они не хотят понять, что существует связь между их здоровой птицей и болезнью людей, которая вспыхнула в восьмидесяти милях от них. Мы также не можем оставить без внимания такой фактор, как человеческий страх. Достаточное количество мужчин и женщин видит блуждающую вокруг них болезнь, и каждый знает, что болезнь эта всегда заканчивается смертью. Там, где возникает случай заболевания, население пытается тайком сменить место жительства и не останавливается даже перед насилием, если нет иного пути. Пока мы не найдем действенного метода лечения этой болезни, ее очаги должны быть строго локализованы.
Взгляд Чейбла автоматически переместился на Мак-Кея, Сэм тоже повернулся к нему.
– Дали ли исследования какой-нибудь результат? – спросил он в тишине, наступившей после слов Чейбла.
Мак-Кей покачал головой. Он судорожно сцепил руки на крышке стола, чтобы скрыть дрожь. Сэм осознал, какая огромная ответственность лежит на докторе Мак-Кее.
– У нас много бригад, и все они работают круглые сутки, но до сих пор мы не добились ни малейшего успеха. Мы в состоянии лишь четче описать развитие болезни. Теперь мы знаем, что первые симптомы появляются через полчаса после заражения. Мы разработали терапию, которая замедляет течение болезни, и это все. Ни в одном случае не наблюдалось выздоровление. А случаи заболевания множатся с пугающей быстротой.
Мак-Кей поднял голову.
– Итак, вы видите, у нас достаточно проблем, которыми приходится заниматься. Генерал Барк в наших глазах – только одна из сложностей, от которой мы по возможности стараемся держаться подальше. Сэм, я прошу вас помочь нам.
– Если это будет в моих силах…
– Я могу использовать вас в своей команде, мы стараемся сделать все возможное, чтобы победить болезнь, и нам нужна любая помощь, какую можно получить. Ваше сотрудничество для нас очень важно, Сэм.
Мгновение Сэм медлил, подыскивая нужные слова.
– Я не завидую вашему положению и стоящей перед вами задаче, доктор Мак-Кей, даже при той поддержке, которую вы имеете. Я не сомневаюсь, что в вашем распоряжении находятся лучшие специалисты во всех областях знаний. Что касается меня, то я всего лишь маленькое колесико в огромном механизме. Я случайно оказался на месте посадки, когда Рэнд покинул корабль, а позже стал подходящим подопытным кроликом, чтобы на мне был опробован вирус «Рэнд-бета», но и только. Я ассистент врача и надеюсь когда-нибудь стать хорошим хирургом, но именно теперь я думаю, что мне лучше вернуться в машину скорой помощи. Большое спасибо за честь, которую вы мне оказали своим предложением, но я ни чем не могу помочь вашим экспертам.
Чейбл, куря трубку, выпустил густое облако, а Мак-Кей принужденно улыбнулся.
– Спасибо, Сэм. Я охотно увидел бы вас в своей команде, но, конечно, не могу и не хочу принуждать вас. Впрочем, вы правы – работы достаточно для всех и для каждого в отдельности.
У него на столе загудел интерком, он включил его, и доктору Мак-Кею по связи тихо задали какой-то вопрос.
– Да, конечно, – сказал он, – направьте ее ко мне.
Они уже собирались попрощаться, когда со стопкой бумаг вошла Нита Мендель. Она остановилась возле стола.
– Доктор Мак-Кей, я могу подождать, если вы заняты, – сказала она.
– Нет, положите бумаги вот сюда. Мы с профессором Чейблом просмотрим их.
Сэм и Нита вместе вышли из кабинета, и Сэм сказал:
– Кофе или что-нибудь посущественнее – вот то, что мне сейчас нужно. Я уже пропустил несколько завтраков и обедов.
– Держу пари, что этот кофе будет не так хорош, как тот, который мы пили в карантине, – Нита улыбнулась.
Получасом позднее они закончили обедать в больничной столовой. Сэм закурил сигарету и спросил:
– Что было в сообщениях, которые вы отнесли Мак-Кею, Нита? Если это тайна, то вы, конечно, можете не отвечать.
– В этом нет никакой тайны, но это не предназначено для общественности. В одном Манхеттене больницы сообщили о восьми тысячах случаев заболевания, а из других предместий докладывают еще о двух с половиной тысячах. Армия конфисковала несколько отелей и освободила их, чтобы использовать под аварийные госпитали. К сожалению, не хватает медицинского персонала и необходимых средств, хотя поток добровольцев не уменьшается.
Сэм затушил сигарету и встал.
– Вернемся к работе. Я не знал, что картина такая скверная.
– … для доктора Бертолли, – донеслось из динамика, укрепленного на столе. – Пожалуйста, немедленно свяжитесь с кабинетом доктора Мак-Кея. Доктор Бертолли, пожалуйста, немедленно свяжитесь с…
Сэм мгновенно покинул столовую и поспешил вверх по лестнице. Он вошел, не постучавшись. Мак-Кей и Чейбл стояли у стола. Перед ними лежала узкая бумажная лента с сообщением.
– Мне кажется, здесь есть кое-что для вас, Сэм, – сказал Мак-Кей.
Он улыбнулся и протянул сообщение Сэму.
– Это сообщение врача, практикующего в Оранди-кантри. Он лечил один из случаев болезни Рэнда и утверждает, что ему удалось вылечить этого человека.
Глава 7
Полицейский белый реактивный вертолет совершил посадку на специальной площадке на двадцать пятом этаже.
Сержант полиции, негр, чья кожа была почти так же черна, как его мундир, стоял в дверях. Он залез в машину и помог Сэму разместить багаж, а потом закрыл дверцу. Дюзы на концах лопастей винта запели и пол задрожал, машина поднялась в воздух, описала крутую кривую и повернула на север. Когда они пролетали над Хадсон Ривер, сержант отвернулся от окна.
– Вы доктор Бертолли? – сказал он. – Начальник полицейского управления отдал мне персональный приказ сопровождать вас в это захолустье, Оранди-кантри, и целым и невредимым доставить обратно. О цели этого полета он ничего не сказал. Это тайна?
– Нет, – ответил Сэм. – Ваш шеф не хотел, чтобы слухи пошли, прежде чем мы все выясним. Там должен быть пациент, которого лечил местный врач – он якобы вылечил этого человека от болезни Рэнда.
– От болезни Рэнда? – спросил пилот.
Он наполовину повернул голову.
– Кто ее подхватит, тот должен заказывать отходную, без вариантов… Во всяком случае, я так слышал.
Сержант улыбнулся и пожал плечами.
– Пилота зовут Форсон. К сожалению, у него не только большие уши, но и длинный язык, и он жалкий и скверный пилотишко. Насколько я знаю, он родился там, в захолустье, и хорошо в нем ориентируется. Поэтому мы его и используем.
– Док, это правда, что там живет человек, который излечился от болезни Рэнда? – спросил пилот.
– Для того, чтобы это выяснить, мы и летим.
Сэм внимательно посмотрел на обоих полицейских, которые выполняли свои обязанности с равнодушным спокойствием. Он решил, что будет разумнее рассказать им чистую правду.
– До сих пор нет никакого действенного средства для лечения болезни Рэнда, – сказал он. – Кто заболел – должен умереть. Таким образом, вы можете себе представить, как важно сообщение, которое мы получили. Мы должны найти нужный дом и забрать с собой больного и врача.
– Я знаю эту местность как свои пять пальцев, – с каменным лицом сказал пилот.
Глаза его скрывали большие черные очки.
– Я сяду посреди Стоунбриджа.
Над Хаверстоу они миновали реку и полетели дальше. Внизу проплывали усеянные деревьями склоны холмов и озера, исчезавшие позади.
– Скоро будем на месте, – сказал Форсон. – Там, внизу, ближайшая дорога ведет к Стоунбриджу. Неподалеку оттуда должны находиться фермы.
Они снизились, и вертолет описал крутую дугу, чтобы пролететь над узкой полевой дорогой, в конце которой виднелась группа зданий. На дороге не было ни машины, даже тротуары в городке под ними были пустынны. Они пролетели над городком и заметили у городской черты за небольшой рощицей дым, поднимавшийся в небо.