– Пошли, подышим свежим воздухом! – кивает она в сторону дворика.
Улыбнувшись, я иду за ней.
Переступив через порог, мы оказываемся совсем в ином мире.
Здесь тихо – гораздо тише, чем в баре, где непрерывно гремит музыка.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спрашивает Габби.
– Прекрасно. А в чем дело?
– Да так, – качает она головой.
– Стало быть, Марк не танцует? – спешу я поменять тему. – Ты же так любишь танцевать! Ну что бы ему стоило пригласить тебя?
Габби лишь морщит носик.
– Танцы – это не про него. Но я не переживаю. Никто не совершенен… разве что мы с тобой, – с улыбкой добавляет она.
Дверь бара открывается, и во дворик спускается Итан.
– Что это вы, девчонки, здесь делаете? – спрашивает он.
– Представляешь, Марк не танцует, – сообщаю я ему.
– Пойду попытаюсь хоть немного расшевелить его, – говорит Габби и скрывается за дверью бара.
Я остаюсь наедине с Итаном.
– Похоже, ты слегка замерзла, – говорит он, присаживаясь на пустую скамейку. – Я бы предложил тебе свою рубашку, но под ней ничего нет.
– Да, не стоит нарушать здешний дресс-код, – киваю я. – Ничего, сама виновата. Решила, раз уж я в Лос-Анджелесе, так почему бы не одеться полегче? Вот только…
– Вот только на дворе февраль. И это Лос-Анджелес, а не экватор.
– Даже странно, до чего незнакомым кажется этот город, ведь я прожила здесь столько лет, – я усаживаюсь рядом с Итаном.
– Так-то оно так, но ты уехала, когда тебе было восемнадцать. А сейчас тебе почти тридцать.
– Двадцать девять, если не возражаешь.
– До чего же здорово, что ты вернулась, – смеется Итан. – Мы не жили в одном городе уже… да, почти тринадцать лет.
– Теперь я и вовсе чувствую себя старушкой.
– Как ты? – с улыбкой спрашивает Итан. – Все в порядке?
– Да, просто мне надо кое-что обдумать.
– Не хочешь поговорить об этом?
– Может быть. Попозже.
– Попозже, – кивает он. – Я с радостью тебя выслушаю.
– Что у вас с Кэтрин? – спрашиваю я с нарочитой небрежностью.
– Ничего, – качает он головой. – Просто она заговорила со мной, ну а я был рад поддержать разговор. Я пришел сюда не ради нее, – улыбается он.
Взгляды наши встречаются. Итан смотрит так, будто я – единственная женщина во всем мире. Интересно, он на каждую свою знакомую смотрит таким взглядом?
Тут он наклоняется и целует меня в щеку.
Лишь теперь я понимаю, что провела много лет, безуспешно пытаясь встретить схожие ощущения. Я бросалась из романа в роман и даже завела интрижку с женатым мужчиной ради того волшебного чувства, когда сердце выпрыгивает у тебя из груди.
Может, сделать еще шажок? Повернуться и поцеловать его в губы?
Дверь бара открывается. На пороге стоят Габби и Марк.
– Привет, – Габби бросает взгляд в нашу сторону. – Ох, прошу прощения.
– Все в порядке, – говорю я.
Итан с улыбкой поднимается со скамьи.
– Ты, как я понимаю, Марк? – Он жмет ему руку. – Похоже, это наша первая встреча.
– Точно. Рад знакомству.
– Мне очень жаль, – говорит Габби, – но нам пора домой.
– Мне надо завтра на работу, – поясняет Марк.
– В воскресенье? Да еще и утром? – уточняю я.
– Да, образовалось одно дельце…
Я смотрю на часы. Время перевалило за полночь.
– Конечно, – я встаю со скамейки.
– Если хочешь, я сам подброшу тебя до дома, – говорит Итан. – При условии, конечно, что ты решишь задержаться подольше.
По лицу Габби пробегает лукавая улыбка.
Я тоже мысленно улыбаюсь. Неужели все это так очевидно?
Вернувшись в Лос-Анджелес, я не просто поставила себя перед необходимостью создать новую жизнь. Пришла пора ответить на один важный вопрос: можем ли мы с Итаном рассчитывать на продолжение давних отношений?
Все эти годы каждый из нас жил своей жизнью. Но все вернулось на круги своя. Мы вновь флиртуем как ни в чем не бывало, пока другие развлекаются и танцуют.
Стоит ли начинать все заново? Стоит ли ехать с ним домой в расчете на продолжение отношений?
Наша жизнь состоит из бесчисленного множества решений, и далеко не все они играют судьбоносную роль. Скорее всего, я все равно окажусь там, где мне суждено оказаться.
Судьба сама найдет меня.
И я решаю…
Итак, я решаю ехать домой с Габби.
Не хочу торопить события.
Я обнимаю на прощание Итана. Сквозь двери бара доносится голос диджея, который объявляет новую песню. Мадонна, «Прояви себя»[1]. Обожаю эту вещь. Мы с Сарой могли слушать ее бесконечно.
Может, не стоит торопиться? Такое чувство, будто сама вселенная предлагает мне остаться и потанцевать.
Но решение уже принято.
– Мне пора домой, – говорю я Итану. – Уже поздно, а я хочу приспособиться к местному времени.
– Понятно, – улыбается он. – Рад был повидаться.
– Я тоже. Ну что, я перезвоню?
Итан кивает и обнимает на прощание Габби. Потом пожимает руку Марку.
– Уверена, что не хочешь задержаться? – шепчет он мне на ухо.
Я качаю головой.
– Прости, – говорю я с виноватой улыбкой.
Он легонько вздыхает, словно признавая свое поражение.
Мы возвращаемся в бар, чтобы попрощаться с остальными. С нашими подружками и всеми, кто был с нами в этот вечер.
– Я-то думала, ты решишь остаться с Итаном, – говорит Габби, шагая рядом со мной к машине.
– Плохо ты меня знаешь!
Габби окидывает меня скептическим взором.
– Ну ладно, дело не в этом. Просто я считаю, всему свое время. Может, нам с Итаном и суждено быть вместе, но я не хочу торопить события.
– Так ты хочешь, чтобы вы снова были вместе?
– Не знаю, – честно признаюсь я. – Возможно. Когда-нибудь. Думаю, это было бы правильным шагом с моей стороны.
Мы усаживаемся в машину, и Марк говорит Габби, что собирается объехать пробки.
– Хорошо, – кивает Габби и тут же спрашивает у меня, не доводилось ли мне слышать про инсталляцию «Огни большого города», которая находится в Музее искусств Лос-Анджелеса.
– Что-то не припомню, – говорю я.
– Думаю, тебе понравится. Мы все равно поедем мимо, так что будет шанс взглянуть. Чем больше интересного ты увидишь, тем проще тебе будет заново влюбиться в Лос-Анджелес.
– Ты меня заинтриговала.
– Принято думать, что в Лос-Анджелесе нет своей культуры, – продолжает Габби. – А я надеюсь доказать тебе обратное.
– Ты забываешь, что я прожила здесь почти двадцать лет.
– Кстати, – поворачивается она ко мне, – как твои родители? Как Сара?
– У мамы и папы все хорошо. Сара танцует в Лондонском балете. Живет она со своим парнем, Джеймсом. Сама я с ним не встречалась, но родителям он нравится. Дела у отца идут неплохо, так что мама может позволить себе работать на полставки.
Родители не дают мне денег на жизнь, но каждый Новый год я получаю такую крупную сумму, что это вполне можно назвать рождественским бонусом. Словом, наша семья не из бедных.
Я смотрю на пробегающие за окном улицы. Мы в той части города, которую я знаю не так уж хорошо.
– Ну как, неплохо сегодня повеселилась? – спрашивает Габби.
– Да, было здорово. Похоже, Кэйтлин скинула килограммов пятнадцать?
– Вроде того, – откликается Габби. – Она хорошо справляется. Впрочем, она и до этого неплохо справлялась. Женщины не обязаны быть стройненькими, чтобы их ценили.
Я прячу улыбку. Впрочем, что тут смешного? Ценность женщины и правда определяется не ее фигурой. Кэйтлин ничуть не изменилась после того, как сбросила свои килограммы.
Забавно лишь то, что Габби не терпится высказать это вслух.
Раздается звоночек. Габби быстро читает сообщение и тут же прячет от меня телефон.
– Что там такое? – интересуюсь я.
– О чем ты?
Врать она так и не научилась.
– Что за сообщение?
– Да так, ерунда.
– Дай-ка взгляну.
Габби неохотно протягивает мне телефон. Я читаю сообщение. Оно от Кэтрин.
«Еду домой с Итаном. Я очень легкомысленная?»
Сердце у меня болезненно сжимается. Я молча возвращаю телефон Габби.
– Эй, – окликает она меня.
– Все в порядке. Я ничуть не расстроилась. – Голос у меня предательски дрожит.
– Правда?
– Все в порядке, – повторяю я. – Никто не запрещает ему встречаться с другими женщинами.
Счастье еще, что я решила ехать домой с Габби.
– Не хочу быть для него девочкой на одну ночь. Так что все к лучшему, Габби.
Она недовольно хмурится.
Я громко смеюсь, будто смех может прикрыть меня от ее жалости.
– Итан – прекрасный парень. Я и сама это знаю. Но мне не нужны одноразовые отношения.
Я снова бросаю взгляд в окно, но тут же поворачиваюсь к Габби.
– Мне нравится Кэтрин, – говорю я. – Она очень приятная женщина.
– Вообще-то, – раздается голос Марка, – я не в курсе твоих отношений с Итаном. Но если парень спит с другой женщиной, это еще не значит…
– Да-да, я знаю. И все же мне ясно, что эту страницу нашей истории лучше перелистнуть. Мы встречались вечность назад. Зачем ворошить прошлое?
– Хочешь, поговорим о чем-нибудь еще, – предлагает Габби.
– Давай, если ты не против.
– Почему бы нам не позавтракать утром в городе, пока Марк будет на работе?
– Пожалуй, – говорю я, снова поворачиваясь к окну. – Хорошая мысль.
Тут Габби и Марк принимаются жонглировать названиями ресторанов, о которых я даже не слышала.
Марк спрашивает, какие завтраки мне нравятся – сладкие или в традиционном стиле.
– Имеешь в виду, оладьи или яичница?
– Вроде того, – кивает он.
– Она любит булочки с корицей.
– Обожаю булочки с корицей.
Мы с Габби произносим это в один голос.
В детстве мы с папой часто ездили в булочную «У Примо». Там продавали восхитительно теплые, пышные булочки с корицей. Каждое воскресенье я обязательно завтракала такой булочкой.
Позже, когда я переехала к Габби, Тина покупала упаковку булочек из сырого теста и запекала их по выходным. Снизу они все время подгорали. Но даже не самая удачная булочка с корицей – лучшая в мире булочка.
– И побольше сахарной глазури, – говорю я Марку. – И плевать на калории! Габби, если хочешь, я попытаюсь отыскать «У Примо», чтобы мы могли там позавтракать.
– Прекрасно, – кивает она. – Ну что, мы почти у музея. Смотри вперед. Видишь огни?
Я вглядываюсь в окно. Перед самым музеем мы тормозим на красный свет, и я наблюдаю открывшуюся передо мной картину.
Огоньки уличных фонарей, выстроившихся плотными рядами. Это не те фонари, которые освещают наши улицы сегодня, а их предшественники – такие старомодные и такие прекрасные.
Я внимательно разглядываю инсталляцию. В этой простоте есть своя красота. Свет фонарей на фоне чернильно-черной ночи. Волшебство, да и только.
– Может, выйдем из машины? – предлагает Габби. – Марк, нельзя ли нам быстренько сфотографироваться? Как-никак, это первый вечер Ханны в Лос-Анджелесе.
Марк согласно кивает. Дождавшись зеленого света, он паркуется у тротуара. Мы вылезаем из машины и идем к центру инсталляции.
Марк достает телефон и начинает фотографировать нас с Габби.
Вот мы стоим в обнимку на фоне фонарей. Вот целуем друг друга в щечку. Вот сверкаем «голливудскими» улыбками. Потом я предлагаю сфотографировать Марка и Габби.
Мы с Марком меняемся местами, и я пытаюсь сделать снимок поэффектнее. Но для этого мне надо отойти подальше, чтобы фонарь тоже попал в кадр. Я пячусь на край тротуара, но и этого недостаточно. Что ж, подождем, пока загорится зеленый.
– Секундочку, – говорю я Габби и Марку.
Зажигается фигурка пешехода, и я выхожу на проезжую часть. Наконец-то! Теперь я могу сделать по-настоящему хороший снимок. Я жму на кнопку и проверяю фото. На всякий случай стоит сделать еще одно.
Когда раздается скрежет шин, бежать уже поздно.
Меня отбрасывает на край дороги.
Удар, а за ним немыслимая тишина.
Я смотрю на фонари. Смотрю на Габби и Марка. Они бросаются ко мне – в глазах ужас, рты приоткрыты. Видимо, они что-то кричат, но я не слышу ни звука.
Я не чувствую ровным счетом ничего.
Габби склоняется надо мной. Марк куда-то звонит.
Голова у меня немыслимо тяжелая. На грудь давит так, будто на меня обрушился весь мир.
Габби ужасно напугана.
– Все в порядке, – говорю я ей. – Не волнуйся. Все хорошо.
Она продолжает смотреть на меня в немом ужасе.
– Все будет хорошо, – повторяю я. – Ты мне веришь?
Потом лицо ее расплывается, мир вокруг блекнет, и я погружаюсь в беспамятство.
Итак, я решаю остаться с Итаном.
Почему бы не провести этот вечер с хорошим парнем?
Я прощаюсь с Габби и Марком. Из бара до меня доносится песня Мадонны – «Прояви себя», и я понимаю, что сделала правильный выбор. Когда-то мы с Сарой заслушивались этой песней, подпевая ей во все горло.
– Ты же не против? – обнимаю я Габби. – Я просто хочу немного повеселиться. Хочу посмотреть, чем все закончится.
– Что ты, я только рада, – отвечает она, пока я прощаюсь с Марком. По лицу ее пробегает легкая улыбка. Потом они поворачиваются и уходят.
– Ну что, – спрашивает Итан, – вся ночь в нашем распоряжении?
– Потанцуешь со мной? – говорю я.
Он с улыбкой открывает дверь и пропускает меня вперед.
Мы танцуем с минуту или около того. Потом песня заканчивается, а на смену ей приходит другая. В новой мелодии есть что-то латиноамериканское, так что все мое тело начинает двигаться в такт музыке.
Итан тут же пристраивается рядом. Песня сменяется песней, а мы танцуем, забыв обо всем. Время от времени я ловлю на себе его взгляд и невольно краснею.
Ближе к закрытию, когда танцы заканчиваются и публика начинает разбредаться по домам, я окидываю взглядом бар и понимаю, что все наши знакомые уже ушли.
Итан хватает меня за руку и тащит на улицу. После шумного бара мир вокруг кажется тихим и приглушенным. Я мигаю, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям. И тут же отвлекаюсь на боль в ногах. Похоже, танцы не прошли для меня даром.
Итан быстро шагает по сияющей огнями улице.
– Где ты оставил машину? – спрашиваю я.
– Я пришел пешком. Я живу в паре кварталов отсюда. Идем, – говорит он, – у меня есть неплохая идея.
Я пытаюсь угнаться за ним, но боль в ногах дает о себе знать.
– Постой-ка, – я наклоняюсь и снимаю туфли. Бетонный тротуар не назовешь чистым, но шагать на каблуках просто нет сил. Я беру туфли и спешу за Итаном.
Тот бросает взгляд на мои ноги и застывает на месте.
– Что ты делаешь?
– У меня до того болят ноги, что я не могу идти в туфлях. Все в порядке, – говорю я, – пошли.
– Хочешь, я понесу тебя?
Я невольно смеюсь.
– Что тут смешного? – спрашивает он. – Я и правда могу нести тебя на руках.
– Все в порядке, – повторяю я. – Это не первый раз, когда я шагаю босиком по городским улицам.
Он тоже смеется и снова пускается в путь.
– Как я уже сказал, ко мне пришла замечательная идея.
– Правда?
– Ты сегодня много танцевала…
– Да уж.
– Еще ты пила…
– Совсем капельку.
– Но кое-что ты так и не успела сделать.
– Это что же?
– Поесть.
Как только он произносит это, рот у меня мгновенно наполняется слюной.
– А где тут можно поесть? – спрашиваю я.
Итан тащит меня вперед, в сторону перекрестка. До меня вдруг доносится запах чего-то прожаренного, с дымком.
Я бросаю на Итана вопросительный взгляд.
– Бекон, – поясняет он, – в тесте. Хот-доги.
На тротуаре стоит ничем не примечательная палатка. Вокруг толпится народ. Итан пробивается вперед и заказывает два хот-дога. Потом возвращается и сует мне под нос ароматную булочку.
– Только понюхай! Ну что может быть восхитительней, чем запах жареного бекона? Особенно когда ты голоден.
И тут я с ним полностью согласна!
Мы вновь пускаемся в путь и очень скоро попадаем в жилой квартал. Шум машин затихает, и до меня вдруг доносится стрекот сверчков. Сверчки в центре мегаполиса. Еще одна особенность Лос-Анджелеса, о которой я напрочь забыла.