– Тогда я пойду. Но приду еще раз! – она помедлила, а потом подошла к пианино. – Как бы я хотела на нем играть.
Сирил вздрогнул. Не хватало еще, чтобы на его инструменте зазвучал регтайм или кекуок6.
– Вы играете? – принужденно спросил он.
Билли покачала головой.
– Почти нет. Совсем чуть-чуть, – вздохнула она и двинулась к двери.
Несколько минут после ее ухода Сирил стоял на месте, мрачно глядя перед собой.
– «Молитва девы»! Святые небеса! – пробормотал он наконец. – Ради этого репетировать годами…
Следующие несколько дней Билли немного дичилась Сирила и держалась от него подальше. Он решил, что она опасается его «нервов», но выяснять ничего не стал. Он был твердо уверен, что Билли оставила его в покое. Однако примерно через неделю, когда Сирил внезапно оборвал игру и открыл дверь, чтобы спуститься вниз, на первой ступеньке лестницы он увидел сидящую Билли. Она немедленно вскочила на ноги.
– Господи! – воскликнул он. – Билли, ради всего святого, что вы здесь делаете?
– Я вас слушаю. Ведь слушать музыку – это совсем не то, что подслушивать разговоры, – торопливо объяснила Билли. – Так же?
– Что? Нет, конечно.
– И я вам не мешаю?
– Честно говоря, нет, – признался он.
– Спасибо, – с облегчением вздохнула Билли. – Тогда я продолжу слушать, с вашего позволения.
– Продолжите? Вы уже приходили сюда?
– Да, несколько дней. А что вы играли, мистер Сирил? Сначала басовые ноты говорят что-то величественное и прекрасное, потом звуки разрастаются, как будто заполняют все вокруг, а потом все оканчивается ликованием и триумфом? Что это было?
– Господи, Билли, – на этот раз интерес на лице Сирила был неподдельным. – Хотелось бы мне, чтобы все понимали мою музыку так, как вы. Это мое сочинение. Я сейчас пишу его. И хотел выразить именно то, что вы услышали.
– Тогда сыграйте еще, только дверь не закрывайте, ладно?
– Не могу, Билли. К сожалению, не могу. У меня назначена встреча, и я уже опаздываю. Вы еще услышите эту вещь, и дверь будет широко открыта…
Бормоча извинения, он прошел мимо девушки и сбежал по ступеням вниз. Билли пождала, пока не услышала стук входной двери. А потом прокралась в комнату Сирила и подошла к пианино.
Глава VIII
Страта перестает быть Стратой
Наступили майские теплые дни. На третьем этаже в задней части дома был небольшой балкончик, на котором миссис Стетсон часто сиживала по утрам за шитьем. Существовало множество занятий, которые Билли любила куда больше шитья, но она всегда была послушной, очень любила тетю Ханну и поэтому смирилась с тем, что настоящая леди должна быть искусной швеей. Играть на пианино ей нравилось куда больше шитья, но она никогда об этом не говорила. Сирил часто уходил из дома. И если в это время тетя Ханна дремала в кресле, то Билли проскальзывала наверх, в его комнаты. За пианино Билли забывала обо всем на свете.
Однажды неизбежное свершилось: Сирил вернулся домой раньше обычного. Он поднимался по лестнице, когда услышал звуки пианино, и взлетел наверх через две ступеньки. У дверей он остановился, изумленный.
Билли сидела за пианино, но играла она не регтайм, не кекуок и не «Молитву девы». Перед ней не было нот, но из-под ее пальцев доносилась музыка, очень напоминающая музыку самого Сирила, зовущая вперед, к победе. Лицо ее казалось сосредоточенным и счастливым.
– Господи, Билли! – воскликнул Сирил.
Билли вскочила и виновато посмотрела на него.
– Мистер Сирил! Простите меня.
– Вы просите прощения за то, что так играете?
– Нет-нет, не за это. За то, что вы меня застали… – Она залилась румянцем, но глаза ее сияли, а подбородок был вызывающе вздернут. – Я ведь не навредила никому и не хотела расстроить ваши нервы.
Сирил рассмеялся и медленно вошел в комнату.
– Билли, кто научил вас играть?
– Никто. Я не умею играть. Разве что всякие безделицы.
– Но я же слышал, как вы играли!
Билли пожала плечами.
– Я пыталась повторить вашу музыку.
– И у вас получилось, клянусь Юпитером, – пробормотал Сирил, а потом спросил громко: – Вы изучали музыку?
Глаза Билли потухли.
– Нет. На счет этого мы с тетей Эллой не смогли договориться. У нее был кабинетный рояль, старый и расстроенный. Я хотела брать уроки, но мне нужно было новое пианино. Тетя этого не позволила. Она сказала, что сама училась на этом рояле и что он достаточно хорош для меня. А я терпеть не могла этот рояль! Я уже почти сдалась, когда тетя Элла умерла.
– То есть вы играли просто на слух?
– На слух? Да, наверное. Легкие вещи играть легко, а сложная музыка все время перескакивает.
Сирил криво улыбнулся.
– Да, пожалуй, – согласился он. – Что еще вы запомнили из моей игры?
– Вот эту вещицу, которая кружится и раскачивается!
Билли снова уселась на табурет перед пианино. Сирил услышал мечтательный вальс, который часто играл. Пусть она передавала ноты, а иногда целые такты не совсем чисто, но мелодия, ритм и дух музыки были переданы верно.
– И еще вот эту, – сказала Билли. – И эту, – продолжила она, играя одну мелодию за другой. Сирил узнал их все.
– Билли! – воскликнул он, когда она закончила и посмотрела на него. – Билли, вы не хотели бы научиться играть по-настоящему, по нотам?
– Конечно хочу!
– Тогда решено! Завтра мы поставим у вас в комнатах пианино. Я сам буду учить вас.
– Мистер Сирил! Спасибо! Огромное спасибо, – крикнула Билли и выбежала из комнаты, чтобы рассказать тете Ханне эту чудесную новость.
Билли была счастлива. Она сочла намерение Сирила совершенно естественным, а вот Бертрам до крайности изумился великодушию брата.
– Подумать только! – сказал он Уильяму, услышав новости. – Теперь я не удивлюсь, если ты распродашь коллекцию чайников на благотворительной ярмарке, а я поеду в Египет писать путеводитель для Кука7. Сирил будет давать уроки музыки! Сирил!
Бертрам констатировал, что Страта перестала быть Стратой. Билли со Спунком создали такой хаос, что слои начали смешиваться. Там, где отсутствовала Билли, обязательно находился Спунк. Бертрам с удовольствием пересказывал свои наблюдения изумленному другу:
– Вот смотри: Билли берет у Сирила уроки музыки и позирует мне для одной из моих головок. Женские мелочи вроде вышивки, ниток, наперстков и шпилек она забывает у Сирила и у меня. О Уильяме и говорить нечего. Она постоянно является к нему в поисках Спунка, если не находит другого предлога. А котенку этаж Уильяма нравится больше других, потому что там есть чем развлечься. Не думай, что Спунк сидит наверху целыми днями, он куда более изобретателен. Сбросит с полки какую-нибудь интересную вещицу и тащит ее куда ему в голову взбредет. Поэтому у Сирила можно обнаружить пожеванную миниатюру, а у тети Ханны – коллекционного жука, который едва не довел ее до удара. Спунк выудил его из витрины, которую Пит оставил открытой. И могу поклясться, что эта маленькая серая бестия катала по моей комнате тот самый белый камешек, с которого началась коллекция Уильяма. Билли оставляет у меня ноты Сирила, а мои «девичьи лики» носит по всему дому и показывает их всем подряд. Повсюду лежат вязаные шали тети Ханны, которая боится сквозняков. Сам видишь, мы больше никакая не Страта.
Билли совершенно освоилась на Бикон-стрит, чем сильно беспокоила тетю Ханну. Однажды в конце мая она решила поговорить с Уильямом начистоту.
– Уильям, что ты собираешься делать с Билли? – спросила она.
– О чем вы, тетя Ханна? Ничего не собираюсь делать. Здесь ее дом, – ответил Уильям, усаживаясь в кресло. В последнее время он пребывал в прекрасном настроении.
– Это очень плохо, Уильям. Ей нужно уехать отсюда в школу или еще куда-нибудь.
– Она и уедет, в сентябре, – ответил Уильям. – Пойдет в подготовительную школу, а потом, возможно, в колледж.
– Ей нужно уехать как можно скорее, куда угодно.
– Мы еще не определились с планами на лето. Мы с Билли говорили об этом вчера. Мальчики всегда куда-то уезжают. Я предложил Билли отправить вас с ней куда угодно на все лето, но она отказалась. Решила остаться здесь, со мной. Боюсь, что Сирилу это не понравится, да и Бертрам может быть против…
– Уильям, ты совсем не понял, что я хочу сказать! – воскликнула тетя Ханна. – Я хочу увезти Билли и от тебя тоже!
– От меня? Но почему? – изумился Уильям.
– Здесь не место юной девушке, которая вам даже не родственница. Билли выросла в крошечном городке под присмотром старой девы и дружила со всеми жителями городка, добродушными и терпимыми. Разумеется, она воспринимает тебя и всех домочадцев, включая Дон Линга, точно так же.
– Так это же прекрасно! – весело сказал Уильям. – Ее пребывание всем нам идет пользу. Сирил оживился, а Бертрам утратил интерес к своей сомнительной богеме. Мне не нравился этот Боб Сивер, с которым был он дружен перед приездом Билли, и некоторые другие темные личности в его окружении.
– Уильям, ты забываешь, что вы втроем не престарелые тетушки, а Билли воспринимает вас именно так.
– Как престарелых тетушек?
– Да. Она чувствует себя здесь так же свободно, как в доме тети Эллы в Хэмпден-Фоллс. По сто раз раз на дню бегает к Сирилу и, наверное, поселилась бы у него, если бы время от времени он не уставал и не отсылал ее от себя. Ей ничего не стоит ворваться в студию Бертрама в любое время, а он набрасывает ее головку во всех возможных ракурсах, что, между прочим, не прибавляет ей скромности. Да и ты не отдаешь отчета, сколько часов она проводит в твоих комнатах, перебирая коллекции.
– Да, но мы сейчас составляем каталог… – возразил Уильям. – И потом мне нравится ее общество, она мне ничуть не мешает.
– Уильям, разве ты не видишь, что Билли слишком молода – и слишком стара.
– Тетя Ханна, это нелогично! По-моему, вы сгущаете краски. Билли всего лишь беззаботный ребенок.
– Меня беспокоит ее беззаботность! Позавчера Билли попросила Пита застегнуть ей блузку на спине, а вчера я нашла ее в кухне, где она учила Дон Линга готовить шоколадные ириски.
Уильям помрачнел и задумался.
– Тетя Ханна, что же нам делать? Может быть, вы с ней поговорите?
– Святые угодники! Конечно нет. Только наивность защищает ее от стыда, но ведь она не виновата, что так ее воспитали. Ей нужно повидать мир за пределами Хэмпден-Фоллс, пойти в школу, отправиться в путешествие. И ей нельзя жить так, как она живет сейчас.
– Боюсь, вы правы, – вздохнул Уильям, поднимаясь с кресла. – Нужно подумать, что можно сделать.
Он медленно и понуро вышел из комнаты, и в глазах у него стояла тревога.
Глава IX
Последняя капля
В половине одиннадцатого вечера, после откровенного разговора миссис Стетсон с Уильямом, на Бикон-стрит зазвонил телефон. Пит ответил на звонок.
– Да? – Пит принципиально не говорил «алло».
– Алло. Пит, это ты? – закричала мисс Билли. – Позови дядю Уильяма!
– Никого из господ нет дома, мисс Билли.
– Что же делать, Пит? – Билли чуть не плакала. – Придется прийти тебе, другого выхода нет.
– Да, мисс. Куда именно? – Пит сохранял светский тон, но был явно обескуражен.
– К подземке на Бойлстон-стрит, с северной стороны. Поторопись! Я стою тут одна.
– Мисс Билли, в подземке, в такое время? – ужаснулся старик. – Но вам нельзя одной…
– Да, Пит, я знаю. Поэтому тебе нужно поторопиться! – заявила Билли.
С невнятным бормотанием бросив трубку на рычаг, Пит молниеносно собрался и через пять минут бежал по улице в сторону подземки. Билли в длинном плаще, наброшенном поверх белого платья, ждала его. Белые туфельки нервно постукивали по платформе, а волосы под кружевным шарфом рассыпались, как будто их растрепал ветер.
– Мисс Билли, куда подевалась миссис Стетсон? – воскликнул Пит, пытаясь отдышаться.
– В гостях у миссис Хартвелл. А я слежу за мистером Бертрамом.
– Одна? Как же так?
– Ты со мной, значит не одна.
Девушка заметила недоумение на лице Пита и нетерпеливо вздохнула.
– Слушай, только быстро, мы теряем время! Вечером у миссис Хартвелл я подслушала разговор мистера Бертрама с этим ужасным мистером Сивером. Весьма неприятный тип! Они собрались куда-то уходить, и слова мистера Сивера мне очень не понравились. Остановить мистера Бертрама я не успела – они ушли. Что мне оставалось делать? Я набросила плащ и побежала за ними.
– Как вы могли, мисс Билли! – всплеснул руками старик.
– Как-как! Мистер Сирил и дядя Уильям ушли – я подумала, что домой. Наш с тетей Ханной экипаж подадут в одиннадцать. У горничной был очень странный вид, когда я попросила ее передать тете Ханне, что пойду домой пораньше. Боюсь, она ничего не передаст. А я никак не могла ждать! Джентльмены перешли Арлингтон-стрит по направлению к Саду. Заговорить с ними я не осмелилась, молча шла за ними. Они пошли по Тремонт-стрит и поднялись по какой-то мраморной лестнице в огнях и зеркалах. Наверное, это был ресторан. Я как увидела это – сразу побежала звонить дяде Уильяму… Остальное ты знаешь. Пришлось позвать тебя. Пойдем быстрее, я тебе покажу.
– Мисс Билли, но это невозможно! – запричитал старик. – Пойдемте домой, мисс Билли! Вам туда нельзя!
– Ты предлагаешь оставить мистера Бертрама с этим Сивером? Ни за что! Мы заберем его домой вместе с нами!
Старик в отчаянии огляделся, ища помощи. Со всех сторон на них глазели любопытные. Он тронул мисс Билли за руку.
– Хорошо, пойдемте, – сказал он.
Но, отойдя от толпы, стоявшей у входа в подземку, Пит остановился.
– Мисс Билли, прошу вас, идемте домой! Вы не понимаете, что делаете! Юная девушка в таком месте!
– Пит, если ты не пойдешь со мной, я пойду одна, – яростно прошипела мисс Билли. – Дома я часто гуляла и позднее. Там светло и много людей, дам и джентльменов. Никто не причинит мне вреда, Пит. Но лучше тебе пойти со мной. Нельзя его бросать, ведь он… нетрезв!
С этими словами она решительно свернула за угол. Старому Питу не под силу было подхватить ее на руки и отнести домой, поэтому он последовал за ней. У мраморной лестницы «в огнях и зеркалах» он предпринял еще одну попытку.
– Мисс Билли, прошу вас…
– Я найду его и поговорю! – отмахнулась она и легко взбежала наверх.
Свет ламп отражался в огромных зеркалах и сверкающими искрами разбегался по залу, играл с прозрачным хрусталем и блестел на серебряных приборах. Разгоряченная публика громко смеялась, болтала и звенела винными бокалами на тонких ножках. Но сколько Билли ни всматривалась в людей, Бертрама не находила. В ее сторону, подняв руку, двинулся метрдотель, но девушка его не заметила. Какая-то женщина за крайним столиком неприятно взвизгнула, мужчины дерзко оборачивались на вошедшую, но Билли их тоже не замечала. Наконец взгляд ее остановился в дальнем конце зала, где сидели за маленьким столиком те, кого она искала.
Бертрам тоже заметил ее. Пробормотав какое-то ругательство, он вскочил. Его затуманенный разум мгновенно прояснился при появлении Билли.
– Билли, ради всего святого, что вы здесь делаете? – спросил он шепотом, подойдя к ней.
– Я пришла за вами. Пойдемте домой, мистер Бертрам. Пожалуйста, – умоляюще сказала Билли.
Бертрам не стал дожидаться ответа на свой вопрос. Он подтолкнул Билли к двери, так что она заканчивала фразу уже в мраморном холле, где стоял мертвенно-бледный и дрожащий Пит.
– Пит, что ты здесь делаешь? Что это значит? – мрачно спросил Бертрам.
Пит молча потряс головой, укоризненно поглядывая на Билли.
– Мне не нравится ваш Сивер! – заявила Билли.
– Ну, это уже последняя капля! – воскликнул Бертрам.
Билли была подвергнута остракизму и оказалась в опале. Вся семья это демонстрировала. Тетя Ханна была до того шокирована, что не могла даже воскликнуть «Святые угодники», Кейт выражала явное осуждение, Сирил был холоден и сдержан, Бертрам злился, и даже Уильям не скрывал неудовольствия. Спунк, как будто заодно с остальными, показывал свою независимость и не шел, когда его звала хозяйка. Каждый член семьи пытался объяснить Билли ее неправоту, но безуспешно. Тогда в дело вмешалась Кейт и решила поговорить с девушкой с глазу на глаз.