– Надо же, я тоже уезжаю, но завтра, – удивился Бертрам. – Вернусь уже через пару дней.
– Гм, – сказал Уильям, – может быть, я тоже вернусь пораньше.
После отъезда братьев Сирил поужинал в одиночестве и сообщил Питу, что поплывет в Нью-Йорк ночным паромом. У него дескать там небольшое дело, а прогулка по воде доставит ему удовольствие.
В Нью-Йорке Сирил без труда нашел Билли, потому что она упоминала название ее парохода.
– Я подумал, что раз уж я сегодня в Нью-Йорке, то могу приехать и попрощаться с вами и тетей Ханной, – сказал он, обставив свое появление как случайность.
– Как мило с вашей стороны! – воскликнула Билли. – А как поживают дядя Уильям и мистер Бертрам?
– Думаю, что неплохо, хотя их не было дома, когда я уезжал.
– Они уехали?
– Да, оба сказали, что у них дела… Господи! – воскликнул он, увидев знакомую фигуру, быстро приближавшуюся к ним. – А вот и Уильям.
Уильям, никого не видя, кроме Билли, спешил вперед.
– Билли, я подумал, что раз уж я в Нью-Йорке, то заезду попрощаться с тобой и тетей Ханной и пожелать вам… Сирил? Что ты здесь делаешь?
Билли засмеялась.
– Он тоже случайно оказался в городе, дядя Уильям, прямо как вы, – объяснила она. – Спасибо вам за вашу доброту. Тетя Ханна сейчас подойдет. Она пошла в каюту, чтобы… – на этот раз замолчала Билли.
Братья, стоявшие к ней лицом, не видели того, что видела она. Причину внезапной паузы они не поняли, пока не услышали сзади веселый голос Бертрама.
– Значит, юная леди, вы вознамерились от нас сбежать? – кричал Бертрам. – Не так быстро! Я случайно оказался сегодня в Нью-Йорке и…
Что-то в лице Билли заставило его замолчать, а потом он увидел рядом с девушкой двух своих братьев. Мгновение он глупо смотрел на них, а потом сделал отчаянный жест.
– Я разоблачен! Что ж, тогда признаюсь: я обдумывал эту поездку с того момента, когда пришло ваше письмо, Билли. Ровно три недели. Как и эти двое.
В этот момент явилась миссис Стетсон и весьма удачно разрядила обстановку. Через несколько минут, когда все прощальные слова были произнесены и осталось только махать платками с берега, Уильям вздохнул.
– Какая милая девушка! Не думал, что буду так по ней скучать.
Глава XIII
Миф о Билли
Летом Билли писала Уильяму письма из-за океана с восторженными отчетами о путешествии. Она сообщила, что остается на зиму в Париже и не будет поступать в колледж. Она собиралась посвятить себя музыке и нанять учителя. Следующим летом Билли пригласила в круиз семья Колдервеллов. Их яхта – настоящий плавучий дворец, как утверждала Билли. Она расписывала, как много неизвестных земель повидает вместе с тетей Ханной.
Билли писала Уильяму от случая к случаю и не приезжала. Осенью она решила отправиться в Париж на всю зиму. Тем временем в доме Хеншоу на Бикон-стрит страдал Уильям. Сезоны сменялись, но Билли не спешила в Страту.
– Можно подумать, что у меня вообще нет никакой воспитанницы! – злился он.
– По правде говоря, Уилл, мне начинает казаться, что она миф, – сказал Бертрам. – Пару лет назад, с первого апреля по июнь, в нашем доме гостили два шаловливых духа, «Билли» и «Спунк». Годом позже мы случайно увидели, как дух по имени Билли отплывает на гигантском пароходе. Что от него осталось? Слова, записки, клочки бумаги. Говорю тебе, Билли – это миф.
Уильям вздохнул.
– В июне ей исполнится двадцать один, и мы почти ничего о ней не знаем.
– Вот именно, – усмехнулся Бертрам. – Интересно, стала бы она сейчас изображать моего ангела-хранителя на улицах Бостона?
Уильям пристально посмотрел брату в лицо.
– Я полагаю, Берт, сейчас в этом нет необходимости.
– Может, и нет, Уилл. Но всем нам нужен ангел-хранитель, – грустно сказал он.
За минувшие два года Бертрам неоднократно заговаривал с Сирилом о своих подозрениях. Он пытались понять, почему уехала Билли, и предполагал, что ее кто-то обидел или вынудил к этому. Уильяму братья ничего не говорили, но собирались спросить об этом сестру.
Кейт не было в городе. Вскоре после отъезда Билли в Хэмпден-Фоллс ее семья переехала в небольшой городок на Западе и в Бостон не возвращалась.
В апреле, через три года после первого появления Билли на Бикон-стрит, Бертрам повстречал на улице своего друга Хью Колдервелла и пригласил его на ужин.
Хью Колдервелл, по выражению самого Бертрама, родился с серебряной ложкой во рту. Это был благополучный, красивый юноша, который открыто и мужественно вел себя с мужчинами и по-рыцарски учтиво – с женщинами. У него было множество друзей и несколько врагов. Состояние его вполне позволяло путешествовать, поэтому почти все время после окончания университета молодой Колдервелл проводил в опасных экспедициях в непроходимые джунгли, поднимался на неприступные горы, а иногда развлекался обычными туристическими поездками. Впрочем, он уже подумывал, что пора «осесть и заняться чем-нибудь осмысленным». Так он сказал братьям Хеншоу в гостиной Бертрама, где они курили после ужина.
– Да, сэр, так я и думаю, – повторил он. – Кстати, та девушка, которая навела меня на столь разумные мысли, вам известна. Это мисс Нильсон. Мы познакомились в Париже. Прошлым летом она гостила на нашей яхте.
Трое мужчин разом выпрямились в своих креслах.
– Билли? – воскликнули они почти хором. – Вы знаете Билли?
– Еще бы! И вы тоже знаете, судя по ее словам.
– К сожалению, не так хорошо, как хотелось бы, – решительно возразил Бертрам. – Но хотели бы знать лучше.
Гость засмеялся.
– Судя по вашему отклику, вы знаете ее неплохо. Билли непредсказуема и полна сюрпризов. На редкость очаровательная девушка!
– Ее назвали в мою честь, – объявил Уильям своим «лучшим» голосом, которым обычно рассказывал о своих избранных сокровищах.
– Да, она говорила, – улыбнулся Колдервелл. – «Билли» – это от «Уильяма». Странная идея, но неглупая. Так она еще больше выделяется среди других, хотя не особенно в этом нуждается.
– Не нуждается? – удивленно повторил Уильям.
– Возможно, вам это неизвестно, мистер Хеншоу, но мисс Билли – очень популярная юная леди. Вы можете ею гордиться.
– Я всегда ею гордился, – ответил Уильям несколько высокомерно.
– Расскажите о ней, – попросил Бертрам. – Нам хотелось бы знать о ней побольше.
Колдервелл улыбнулся.
– Она чудесная девушка, – от всего сердца сказал Колдервелл. – Наверное, самая чудесная из всех, кого я знаю.
Наступила тишина. В углу Сирил с отсутствующим видом курил сигару. Он не проронил ни слова после первого удивленного возгласа.
Уильям хмурился, и даже Бертрам выглядел не слишком довольным.
– Мисс Нильсон провела две зимы в Париже, как вы знаете, – продолжил Колдервелл через минуту. – Она очень популярна среди студентов – как европейцев, так и американцев. А что до ее «тети Ханны», то она пользуется всеобщим уважением. Возможно, дело в том, что Билли сама очень любит старую леди.
Уильям нахмурился от фамильярного «Билли», но Колдервелл не обратил на это внимания.
– Порой некоторые из нас относятся к тете Ханне с недостаточным почтением, – рассмеялся он. – Она подобна дракону, охраняющему принцессу. Вокруг мисс Билли множество поклонников, но ей самой не так-то просто вскружить голову.
– Поклонников? – ужаснулся Уильям. – Но Билли еще ребенок!
Колдервелл странно улыбнулся.
– Когда вы в последний раз видели мисс Нильсон? – спросил он.
– Два года назад.
– И то мельком, за несколько минут до отплытия парохода, – поправил Бертрам. – На самом деле мы не видели ее почти три года.
– Гм. Тогда скоро увидите сами. Она возвращается в следующем месяце.
Братья этого не знали, но ни один из них не хотел, чтобы Колдервелл догадался об этом неведении.
– Да, она возвращается, – Уильям приподнял подбородок.
– В следующем месяце, – бесстрастно добавил Бертрам.
Даже Сирил не сумел промолчать в своем углу.
– Да, мисс Нильсон скоро вернется домой.
Глава XIV
Настоящая Билли
В самом начале мая пришло непринужденное письмо от Билли, в котором она сообщала о своем скором возвращении.
«Я буду очень рада вас всех повидать, – писала она в заключение, – я так давно уехала из Америки!» И подписалась: «С наилучшими пожеланиями».
Билли больше не писала «С любовью».
Уильям немедленно начал строить планы и готовиться к приезду Билли.
– Уилл, она не написала, что приедет сюда, – напомнил Бертрам.
– А зачем это писать? – уверенно улыбнулся Уильям. – Это подразумевается само собой. Ведь здесь же ее дом.
– Но она не была в Страте несколько лет, а домом она зовет Хэмпден-Фоллс.
– Я знаю, но это было раньше, – возразил Уильям с тревогой. – К тому же тот дом, кажется, уже продан. Ей остается только приехать сюда, Бертрам.
Уильям был так уверен в том, что Билли вернется в дом на Бикон-стрит, что Бертрам тоже в это поверил. Он наблюдал, с каким энтузиазмом старший брат обустраивает для нее комнаты, и вскоре сам заразился надеждами Уильяма. Что это были за приготовления! Даже Сирил в этот раз положил на пианино Билли экземпляр своей новой книги, а также кучу новых нот. И эти ноты были опасно близки к регтайму.
Наконец все было готово. Ни одна пылинка не ускользнула от взгляда Пита, ни одно украшение не избежало заботливых рук Уильяма. В комнатах Билли повесили новые занавески и постелили новые ковры. В комнате миссис Стетсон тоже. Самый новый и лучший «девичьий лик» улыбался со стены над пианино Билли, а на каминной полке красовались ценнейшие сокровища Уильяма. И уж конечно, среди них не было ни пистолетов, ни ножей, ни удочек.
Комнаты наполнили вещами, соответствующими тонкому женскому вкусу: зеркало, рабочая корзинка, низкий стул для рукоделия, столик с чайным подносом. Везде расставили розы, вверху и внизу, воздух загустел от их аромата. В столовой Пит мотался, как маятник, но это был радостный маятник, не желающий терять ни секунды. Печаль царила только в кухне, потому что Дон Линг испортил огромную плитку шоколада, пытаясь приготовить любимые ириски Билли. Даже Спунки, который вырос в гладкого, ленивого и величественно безразличного кота, принял праздничный вид. Его толстую шею впервые за много месяцев украсил розовый бант впечатляющих размеров.
– Понимаешь, – объяснял Уильям Бертраму, – я повязал ему ленту, чтобы он выглядел поуютнее и стал больше похож на Спунка. Когда Билли уехала за границу, она сильнее всего скучала по котенку. Тетя Ханна так сказала.
– Знаю, но все же Спунки – не Спунк, сам понимаешь, – сказал Бертрам, припомнив, как Билли радостно вынула из корзинки серого котенка с огромным розовым бантом.
На сей раз не было нужды в тайной поездке в Нью-Йорк. Трое братьев решили встретить Билли, и они ее встретили. Единственным облачком на их горизонте было появление Колдервелла. Тот тоже пришел встречать Билли, и братья Хеншоу вдруг поняли, что Колдервелл им не нравится. Билли очень обрадовалась, увидев их. И увидев Колдервелла. Пока она разговаривала с ним, братья Хеншоу разглядели ее получше и решили, что время было к ней очень благосклонно.
Они увидели стройную девушку с королевской осанкой. Подбородок, пусть мягкий и округлый, все равно выдавал решительный характер. Взгляд остался трогательным и блестящим, но теперь в нем таились какие-то влекущие глубины. Вьющиеся волосы Билли заправляла за прелестные ушки, а выбившаяся из прически прядь горела полированной бронзой. Щеки чуть побледнели, но легкий румянец не покинул чистую гладкую кожу. Взглянув на ее губы, Бертрам сразу захотел рисовать. Они были не крупными и не тонкими, розовыми, с восхитительным изгибом… Рисовать, конечно же рисовать! Уильям тоже смотрел на ее красивый рот. Он не знал, что, разговаривая с Билли, почти все люди замечали ее губы. Уильям хотел, чтобы Билли говорила с ним, а не с Колдервеллом. И только Сирил обращал на Билли мало внимания, потому что говорил с тетей Ханной. Впрочем, ему показалось, что Билли ничем не отличается от других веселых, беспечных и шумных молодых женщин, каких он знал – и не любил. Сирил подумал, что жизнь с юной тезкой Уильяма не будет таким уж невероятным удовольствием.
Через час Билли, тетя Ханна и Хеншоу приехали в отель. И только тут братья Хеншоу начали узнавать прежнюю Билли, которую они хорошо знали.
– Я так рада вернуться! – воскликнула она. – Америка – лучшее место на земле!
– А Бостон – сердце Америки, – напомнил Бертрам. – И он ни на йоту не изменился, разве что стал больше. Завтра сами увидите.
– Да я дни считала до приезда в Америку! А что вы все теперь поделываете?
– Новые «девичьи лики» ждут вашего одобрения, – скромно сказал Бертрам.
– А также горы черного базальта и чайников? – спросила она у Уильяма.
– Не без этого, – засмеялся Уильям.
– И, конечно, новая музыка? – Билли посмотрела на Сирила.
– Право, все это сущие пустяки, – пробормотал он.
– Я хочу видеть все. Я мечтала о том, что буду делать в Бостоне, правда, тетя Ханна?
– Правда, моя дорогая, – с нежностью отозвалась старушка.
– Если вы согласитесь мне позировать, я позволю вам болтать без умолку, – вдруг некстати заявил Бертрам.
Билли вздернула нос.
– Вы полагаете, сэр, что после такой речи все еще этого заслуживаете?
– А что твои уроки музыки? – вмешался Уильям. – Ты мало упоминала об этом в письмах.
Билли замялась и бросила взгляд на Сирила, но тот вроде бы не услышал вопрос брата, занятый разговором с тетей Ханной.
– Я играю, немного, – уклончиво пробормотала девушка. – Расскажите лучше о себе, дядя Уильям.
Повторять просьбу не потребовалось. Но посреди речи Уильяма в ответ на какую-то его фразу Билли вдруг удивленно воскликнула:
– Домой с вами? Дядя Уильям, о чем вы? Вы полагали, что я по-прежнему буду докучать вам?
Уильям побледнел, а потом покраснел.
– Билли, ты нам не докучаешь, – тихо сказал он, печально глядя девушке прямо в глаза.
– Простите меня, – вежливо сказала Билли. – Я высоко ценю вашу доброту, но, конечно же, и подумать не могла о таком.
– И не нужно думать, – вставил Бертрам, почувствовав, что ситуация накаляется. – Просто поедем и всё.
Девушка покачала головой.
– Вы все очень добры ко мне, но не думаете же вы, что я на самом деле поселюсь у вас? – возразила она.
– Разумеется, думаем, – быстро сказал Бертрам. – Мы все подготовили. Даже замаскировали Спунки под твоего Спунка! Я могу поклясться, что Пит несет вахту у окна на случай, если мы приедем сегодня, а Дон Линг, наверное, перепортил уже ящик шоколада. Он готовит ириски.
Билли засмеялась и заплакала – по крайней мере, глаза у нее вдруг стали мокрыми. Впоследствии Бертрам долго размышлял: она смеялась до слез или сквозь слезы?
– Нет-нет, – дрожащим голосом возразила она, – не могу. Я и не собиралась.
– Но почему? И что ты будешь делать? – спросил Уильям упавшим голосом.
На первый вопрос Билли не ответила. Зато ответила на второй – быстро и весело, чтобы отвлечь внимание от первого.
– Мы с тетей Ханной едем в Бостон. Пока сняли комнату в пансионе, но потом купим дом и будем жить вместе. Вот так.
В доме на Бикон-стрит Уильям с траурным видом сдернул розовый бант с шеи Спунки, а Бертрам в сердцах выбросил все розы из ваз. Сирил унес наверх ноты и свою книгу, а Пит, повинуясь приказам, убрал рабочую корзинку, чайный прибор и низкий стул для рукоделия. Целую неделю Бертрам понемногу возвращал с верхних этажей свои вещи, которые отнес туда перед приездом Билли. Комнаты ее заперли, и они вновь стали такими же, какими были в последние годы – тихими и пустыми.
Билли и тетя Ханна после встречи с братьями Хеншоу отправились прямиком в пансион на Бэк-Бей.
– Это только на время, пока я ищу подходящий дом, – сказала девушка.
А вскоре она решила уехать на лето в Хэмпден-Фоллс и отложила покупку дома до осени. К тому времени Билли исполнится двадцать один год, и ей нужно обратиться к поверенному Хардингу, чтобы уладить дела с наследством. Словом, Билли не возвращалась в Бостон до сентября, и у братьев Хеншоу не было шансов возобновить знакомство с тезкой Уильяма.