Лучше потеряться, чем застрять…
Дверь распахнулась, и Ди с ворохом вещей в руках осторожно подошла к машине. Она споткнулась, один из пакетов вывалился и упал на дорогу. Пока она тянулась за ним, из рук выпал второй. Ди громко выругалась.
Я опустила стекло.
– Ты в курсе, что мы едем туда только на одну ночь?
– Да, – посмотрела она на меня сердито. – Но я понятия не имею, что надеть, так что мне нужен твой совет.
Я открыла багажник, и она запихнула туда свои пожитки с такой силой, что машина затряслась. Затем Ди плюхнулась на пассажирское сиденье, опустила стекло и тут же пустилась в подробный отчет о минувшем вечере.
– В общем, вчерашний чувак. Господи, Тор. Просто лучшее свидание за все эти годы. Он не отправлял мне фотки своего дряблого члена. В общем-то и фоток стояка тоже не присылал – это уже лучше, но все равно тревожный звоночек. Он позвал меня во вполне приличное место – слава богу, не в «Гордонз». Клянусь, если еще хоть один придурок решит, что «Гордонз» – это классное место, и мы придем туда и будем стоять в очереди в неловком молчании, окруженные такими же молчаливыми неудачниками, пришедшими на неудачное свидание, – я брошу пить вино. Так вот. Он пригласил меня в настоящий ресторан – все как полагается, полотняные салфетки…
Я как могла поддерживала разговор, лавируя между шипящими и виляющими автобусами и целеустремленными бегунами, которые выскакивали на дорогу прямо передо мной. Ближе к концу истории мы вынырнули на Южную кольцевую дорогу. К моему удивлению, пробок здесь не было. Я прибавила скорость, порыв ветра разметал волосы Ди по ее лицу.
– И тут свидание подходит к концу, – продолжала она. – Я давно так не мечтала о поцелуе. Я прямо жаждала его поцелуя. И все к тому и шло. Наклон, поворот головы, подбородок под нужным углом – вся эта бодяга. И тут, прямо перед финальным актом, он вдруг замирает и говорит: «Мне нужно тебе кое в чем признаться».
– Боже, – я включила левый поворотник, намереваясь перестроиться, и выругалась: автобус меня не пропустил, – ничего хорошего это не сулит.
– Без тебя знаю. Но мало ли, вдруг он воевать собирался.
– Ди, дорогая моя, мы ни с кем сейчас не воюем.
– Вечно ты все портишь. – Она запрокинула голову и рассмеялась. – Ну так вот, я подумала, что-то в этом есть. Меня вполне устроит быть замужем за военным. Месяцами живу как мне вздумается, в армии нам выделят симпатичный домик…
– Быстро же вы успели пожениться.
– Это было прекрасное свидание. Тебе этого не понять, Тор. Ну короче. Я вся такая понимающая, готова, значит, дожидаться его со службы или куда он там собрался. И тут он говорит: «Не знаю, как и сказать, но я женат».
Я покачала головой и посмотрела в зеркало заднего вида. Меня это не удивило. После бесконечных историй Ди о свиданиях меня уже ничто не могло удивить.
– И я такая: «Все ясно», а он весь побледнел: «Нет-нет, я не такой, правда. Мне не нужна интрижка на стороне». Я спрашиваю, мол, почему же ты тогда не развелся, а он: «Я очень хочу развестись, но не могу ее найти».
– Найти?
– Ага.
– Она что, связка ключей?
– Она сбежала от него и исчезла с концами. Так он, по крайней мере, говорит.
Мне пришлось отвлечься от ее рассказа: мы поворачивали на М40. Фура явно не собиралась меня пропускать, и мне пришлось разогнаться до 90 миль в час на скользкой дороге, чтобы проскочить перед этой смертоносной махиной. Нас подхватил поток машин, спешивших прочь из Лондона по своим неважным субботним делам. Сердце не сразу вернулось в свой обычный ритм: мы едва избежали аварии.
– Ну так вот, – продолжала Ди, совершенно не заметив, что мы были на волосок от гибели. – Что же он такого сделал, что она исчезла? Послушать его, так это у нее были не все дома. Он все разливался, какая она чокнутая и что это исчезновение было «в ее духе».
– Ставлю на то, что она чокнулась после встречи с ним, – заметила я.
– Сто процентов! – Ди вскинула руки, золотой лак на ногтях засиял в лучах солнца. Он так хорошо сочетался с ее темно-рыжими волосами, что я почувствовала укол зависти – волосы Ди всегда вызывали у меня зависть. – Последние шесть парней, с которыми я ходила на свидания, твердили, мол, все их девушки были чокнутыми. А я им говорю: «Чувак, а ты не чувствуешь закономерность? Проблема в тебе!» Ладно, хрен с ними со всеми. Давай уже споем «Elephant Love Medley».
– Я, чур, за Николь.
– Ты всегда поешь партию Николь!
– Вообще-то я за рулем.
– А я оказала тебе честь, став твоей сопровождающей.
В итоге мы договорились петь партии по очереди. За четыре повтора «Elephant Love Medley» и три «Come What May» мы добрались до М40 – городские пейзажи уступили место деревьям, овцам и просторам. В небе на невидимых воздушных потоках парили и кружили ястребы. По обе стороны дороги, насколько хватало взгляда, простирались зеленые пастбища. Меня охватило странное чувство – как всегда, стоит только покинуть Лондон. Это ощущение, что за городом есть жизнь и что я заслуживаю большего пространства, чем дает мне город. Но в то же время, говорю я себе с ноткой высокомерия, «чем здесь вообще занимаются люди?».
Мы заехали на заправку и купили кофе. Я сделала несколько фото, чтобы все оценили мой маникюр.
– Я притворюсь, будто не заметила, – сказала Ди, добавляя два пакетика сахара в свой флэт-уайт.
– Кто бы говорил. Я видела твой пост на прошлой неделе про «прекрасный закат».
Она вскинула руки.
– Виновна!
Мы вернулись к машине. За наше недолгое отсутствие она успела раскалиться, и внутри была парилка. Прекрасный день, прогноз погоды был оптимистичен. Джесс очень повезло. Снимки получатся отличные, а еще неожиданно хорошая погода станет прекрасной темой для предобеденной беседы. Мы вновь выехали на М40. Одной рукой я вела машину, а в другой держала стаканчик с кофе.
– Я забыла, чья это вообще свадьба? – спросила Ди, жуя круассан.
– Джессики, мы с ней в детстве жили по соседству.
– И за кого она выходит замуж? Ты его знаешь?
Я прикусила губу.
– Тим. Он финансист.
– Бедняжка Джесс, – сочувственно пробормотала Ди.
– Не делай поспешных выводов, – улыбнулась я. – Он мне раза два, если не больше, говорил, что он «не похож на обычных финансистов».
Ди попыталась выхватить у меня руль.
– Разворачивайся, Тор. Я не поеду на эту свадьбу.
– Да хватит уже, – крикнула я, смеясь, и стукнула ее по руке.
– Он ведь не единственный финансист на свадьбе?
– Наверное.
Стараниями Ди машина выехала на полосу для обгона. Я мило улыбнулась и изобразила раскаяние перед водителем, который нам посигналил. Он пролетел мимо нас, не переставая грозить кулаком.
– Ясно, почему Том слился.
– Финансисты тут ни при чем. У него интервью.
– Да-да, я помню. Но какое приятное совпадение.
Я крепко сжала руль. Ди прикончила круассан и смахнула с себя похожие на перхоть крошки.
– Давай сыграем в игру: каждый раз, когда кто-нибудь говорит «я не похож на обычных финансистов», мы будем пить.
– Но тогда к тому моменту, как все начнут произносить речи, мы уже будем в отключке!
– В этом и смысл! Или давай вообще превратим весь день в одну большую алкоигру.
– Даже не знаю. Печень вообще-то довольно важный орган. И какие же у этой игры правила?
– Элементарные! – Ди вытащила из черной кожаной сумки ручку и какой-то чек. – Мы должны будем пить при каждом свадебном штампе. Ну, например, невеста молчит, пока все произносят речи.
Она принялась записывать идеи округлым почерком.
Я улыбнулась и задумалась.
– Как насчет фотобудки с дурацкими аксессуарами?
– Точно! – Ди вскинула кулак и записала это на чеке, положив его прямо на коленки, припорошенные остатками круассана. – А еще если прозвучит дурацкая шутка в момент «пусть скажет сейчас или молчит вечно».
– Супер. А еще если кто-то процитирует отрывок из «Мандолины капитана Корелли».
– А шафер отпустит дурацкую шутку про то, как они позвали стриптизершу на мальчишник.
– А еще они сделали «кое-что не совсем обычное» со свадебным тортом – например, это пирожные! – продолжала я.
– О даааа! И сверху глазированные фигурки. Отлично, просто отлично.
На чеке кончилось место, и Ди полезла в сумку за новым.
– Так, записала. А как насчет вот этого? Фотограф снимает а) как подружки невесты подпрыгивают, и/или б) друзья жениха держат на вытянутых руках эту Джесс.
Я вспомнила, как вчера смотрела на фото подружек Джесс – никаких сомнений, что нас ждет снимок, где все они будут прыгать. Я кивнула.
– И если жених скажет «ты сегодня просто прекрасна» или «я сразу понял, что это Она», – добавила я, и Ди записала.
– БОНУС ЗА РЫДАНИЯ! – вскричала Ди. – И, клянусь, Тор, если у них будет поставлен первый танец, я нам обеим в глаза залью по бутылке водки!
Я чуть не лопнула со смеху, и мы чудом не выехали на соседнюю полосу. Слава богу, подумалось мне, что рядом Ди, а не Том. Я не знала, что это значит, и сейчас у меня не хватало эмоциональной энергии даже подумать об этом. Убрав одну руку с руля, я потрепала ее по плечу: пусть знает, что она классная и забавная.
– Мы очень плохие люди, да? – спросила я. Ни тени раскаяния в голосе, я продолжала смеяться.
Но Ди, внезапно посерьезнев, покачала головой.
– Нет, Тор. – Она вздохнула и убрала исписанный чек. – Просто глупо, что все уступают стадному чувству.
Мы петляли по подъездной дорожке, которая вела к загородному отелю, представлявшему собой локацию для свадьбы мечты. Здесь было озеро, над которым, касаясь воды, склонили ветви деревья. Старинные каменные статуи – слегка замшелые, но еще красивые. Великолепный вид. Чисто выкошенная лужайка.
Мы вселились в номер, который даже с учетом «огромной скидки для гостей» от Джессики обошелся нам в 215 фунтов. Я помогла Ди донести вещи, и она тут же свалила свои пожитки на лучшую кровать, застолбив тем самым ее за собой. Комната утопала в потертой роскоши: все еще достаточно хороша, чтобы выложить фотографию, но ей не помешал бы ремонт. Кровать с балдахином из белого шелка отвлекала на себя внимание от подтеков на пятнистом, точно далматинец, потолке, и от краски, потрескавшейся на эркерах.
– Давай выберем мне платье, – сказала Ди. Передо мной как из рога изобилия посыпались всевозможные наряды, а я успевала завивать волосы, давать комментарии и без конца проверять телефон. Утренний пост имел успех. Я распылила термозащитный спрей на пряди тонких волос, тщательно расчесала и, медленно поворачивая ладонь, завила пряди с помощью стайлера. Затем подергала каждый локон пальцами, подождала, пока волосы остынут, и разделила пряди. Наконец, закрепила укладку спреем «Элнет» от «Л’Ореаль», ведь все говорят, что он лучший.
В конце концов Ди остановила выбор на платье с запахом в черно-белый горох, нанесла красную помаду и нарисовала стрелки на веках – вылитая киногероиня из 50-х.
– Пипец я толстуха, – простонала она, пытаясь отстранить меня от зеркала, где освещение было лучше.
– Ой, да не смеши ты, тоже мне толстуха.
Ну, вообще-то она полновата – следствие работы в школе, где, по ее словам, учителя насильно скармливают друг другу печенье. Но я бы никогда не произнесла этого вслух.
– Тебе хорошо говорить, – жаловалась Ди, обводя губы красным контурным карандашом. – Ты худышка.
– Вовсе нет, – запротестовала я, хотя на душе потеплело от этого комплимента. Ты стройная, и это прекрасно: это прекрасно просто потому, что кто-то назвал тебя стройной. – Ну ладно, если я и стройная, то только потому, что я глубоко несчастна, – сказала я. – Уж лучше быть счастливой.
Ди так расхохоталась, что подводка едва не размазалась.
– Я рада, что мое несчастье так тебя забавляет, – сказала я с серьезным видом.
– Но это же правда смешно! Гуру саморазвития…
– Захлопнись.
Мы улыбнулись нашим отражениям. Любовь к Ди бурлила во мне, будто икота.
– Ты правда думаешь, что кто-то в жизни счастлив? – спросила Ди, заново подводя губы.
Я задумалась, параллельно пытаясь сообразить, какую прядь мне заколоть так, чтобы придать прическе объема и смягчить линию челюсти.
– Они кажутся счастливыми, – сказала я. – Джессика, например, просто обязана сегодня купаться в счастье. Это же ее свадьба.
– Думаешь, она стала бы выходить за него, если бы не тот факт, что ей тридцать один?
С языка была готова сорваться ложь.
– Давай начистоту, – попросила Ди.
Подумав, я покачала головой. Джессика из моего детства никогда в жизни не вышла бы за финансиста. Что, если Тим – всего лишь гиперкомпенсация после ужасного расставания? Но теперь она играет свадьбу с этой гиперкомпенсацией…
– Я так и знала. – Ди кивнула, и, к моей зависти, волосы волной рассыпались по ее плечам. – Тор, скажи спасибо, что ты не связана навеки с Томом. Ну правда. Свадьба – не залог счастья, особенно если ты, едва тебе исполнилось тридцать, выходишь замуж за первого попавшегося парня просто потому, что все вокруг так делают.
– Возможно, ты права… – Мой телефон завибрировал, и я схватила его. Новая порция признания, лайков, восхищения. Телефон почти сел, и я принялась рыться в чемодане в поисках зарядки. Низкий заряд батареи вызывает у меня чувства, близкие к панике.
– Разумеется, я права, – заявила Ди. – Тридцать лет – это как та игра, где все бегают вокруг стульев под музыку. Стоит музыке замолчать, все тут же бросаются замуж за того, на кого они уселись. Ну как, Тор? – Повернувшись, она надула губы. – Эта помада подходит к волосам?
Вскоре мы уже были при полном параде – ведь нас будут снимать два профессиональных фотографа, чьи услуги обойдутся дороже тысячи фунтов. В обязанности первого входили «постановочные фотографии» – их Джессика с Тимом поставят на каминную полку или вставят в фотоальбом с дизайнерской бумагой (еще 700 фунтов). Второй отвечал за «естественные снимки»: которые должны были продемонстрировать всем, какая это позитивная пара и какие у нее позитивные друзья. Смотрите, как мы говорим и смеемся, разбившись на кружки, – сплошной позитив.
Мы с Ди крутились возле часовенки при отеле, поддерживая светскую беседу с едва знакомыми людьми. Вокруг нас вился фотограф, не давая сосредоточиться. Я притворялась, будто мне интересно слушать про чью-то работу и обсуждать прекрасную погоду, но больше всего меня волновало, что меня снимают с невыгодного ракурса: так мой подбородок кажется слишком большим. Я следила за тем, чтобы правильно улыбаться: когда, два месяца спустя, фото загрузят на сайт, люди должны оценить мою красоту. Даже если они будут пролистывать снимки, чтобы проверить, как выглядят они, я все равно обязана казаться красивой.
В конце концов мы попали в часовенку, и я заметила знакомых, не попавших в число подружек невесты. Андреа окликнула меня по имени и знаками указала на места, которые заняла для нас. Я обняла ее и Оливию, чей живот обтягивало изящное платье для беременных.
– О боже! Вот это живот! – преувеличенно радостно воскликнула я, сказала Оливии, что она вся сияет, и поздравила Стивена. – Это моя университетская подруга Ди. Сегодня она моя сопровождающая.
Я представила Ди собравшихся – она пожала им руки, включив обаяние учительницы начальной школы.
– Какое прекрасное платье, – сказала она Андреа. – Откуда оно?
И они принялись обсуждать неожиданно удачную коллекцию в «Маркс энд Спенсер», а затем пошутили, что, может, это просто мы постарели.
– А где Том? – спросил Стивен. Заметив, что он единственный представитель мужского пола в нашем ряду, он встревожился. А еще Том всегда желанный гость. Душа компании. Сколько раз я наблюдала, как огорчаются люди, узнав, что я пришла одна.
– Увы, у него интервью, он не смог отвертеться, – ответила я, отдельно упомянув название издания: это была известная газета, и мне хотелось дать Стивену понять, что Том не смог прийти на свадьбу только из-за своих впечатляющих карьерных успехов. Том – журналист, пишущий о путешествиях.