Как я вам нравлюсь теперь? - Борн Холли 4 стр.

Стивен впечатлился.

– Да вы просто звездная парочка.

Я рассмеялась и принялась все отрицать, но меня грела мысль о том, какими мы выглядим со стороны.

Но тут я навострила уши: соседняя беседа все больше походила на сплетни.

Андреа едва слышно жаловалась, что Джессика запретила приводить детей на свадьбу.

– Мне пришлось оставить Дилана дома с Сэмом, – вздохнула она. – Конечно, это праздник Джессики, но мы не можем позволить себе няню, и… Но вообще-то я была в шоке. Хотя это обычная история. Пока своих детей нет, тебе не понять…

Оливия кивнула, погладив живот с таким видом, словно его лично оскорбили. Она бормотала «ну да», «это действительно нелегко» и «люди просто не понимают, как дорого обходится няня». Повернувшись к Стивену, она спросила, что думает он, и ему хватило ума согласиться с ней. Я кивала для вида в нужных местах, но Андреа успела завестись. Негодование кипело в ней с тех самых пор, как на ее пороге появилось приглашение на кремовой бумаге – вкупе с вежливой просьбой оставить ребенка дома на шесть часов, до вечера.

Заскучав – и втайне эгоистично порадовавшись, что вокруг не бегают надоедливые дети, – я оглядела зал, которому усиленно пытались придать атмосферу церкви. Из каждого угла торчали нарциссы, и я ощутила раздражение – я всегда мечтала, что на моей свадьбе будут нарциссы, а теперь Джессика будет думать, что я ей подражаю.

– Это он финансист? – шепотом спросила Ди, указывая вперед.

Я кивнула. Финансист Тим сидел в первом ряду в мешковатом голубом сюртуке и напоминал ребенка, надевшего папин костюм. Я была готова биться об заклад на все свои сбережения, что ремень розового цвета он выбрал по настоянию Джессики. Он знал, что находится в центре внимания, и изобразил панику – начал нервно кусать ногти, будто он весь на взводе. Вокруг нас раздались смешки. Фотограф, делавший «естественные снимки», щелкнул затвором. Другой фотограф попросил Тима повторить. И вот уже оба фотографа скрючились в проходе, и Тим позировал им еще с полминуты.

– Говоришь, совсем не похож на обычных финансистов? – протянула Ди, и я захихикала.

– Конечно. Вот начнутся танцы, и тогда…

Комната погрузилась в тишину – видимо, сзади подали сигнал. Мы все тут же встали. Сейчас появится Джессика и продефилирует по проходу, а наша задача – стать свидетелями этого волшебного события. Откуда ни возьмись рядом с клавишником возник скрипач, и музыканты прилежно заиграли Джеймса Бланта. Мы повернулись к уставленному нарциссами проходу и увидели, что подружки невесты выстроились в ряд, слегка улыбаясь. Их тела были затянуты в обтягивающие розовые платья – Джессика обманывала саму себя, считая, что они красивые и подчеркивают их достоинства. Волосы уложены на один бок. Раскрасневшиеся щеки, блестящие розовые губы. Настал главный миг, и все замерли в предвкушении, будто в комнату вот-вот войдет звезда. Но Джессика и в самом деле звезда – пускай даже лишь на сегодняшний вечер. Это ее свадьба, и весь этот микрокосм будет кружить вокруг нее весь день, чтобы она почувствовала себя особенной и ничуть не жалела о выброшенных на ветер двадцати тысячах фунтов. Вот и она.

Джессика вошла в зал, и мы повернулись и вытянули шеи, чтобы лучше разглядеть ее. Я немедленно начала оценивать ее образ. Идет ли ей платье? Что у нее за прическа? Уместен ли ее макияж? Это приобретенный рефлекс: хорошо ли ты выглядишь, все ли на своем месте, выдержала ли ты стиль? Берегись, если нет: под вечер мы примемся втихаря высмеивать тебя как настоящие стервы.

Но Джессика, которая как раз проходила мимо нас, выглядела отлично. Роскошно. Скромно. Руки тонкие – она могла позволить себе платье-бюстье. Она безмятежно улыбалась, будто во сне, и прижимала к груди нарциссы. Вот-вот окончатся годы волнений: вдруг этот миг никогда не наступит? Я широко улыбнулась ей, но она не заметила, и у меня слегка защемило сердце: сегодня не я в центре внимания. Платье Джесс – элегантное, дорогое и белоснежное. Она подошла к алтарю, в глазах Тима читалось неподдельное восхищение, а мне пришла в голову непрошеная мысль. Джессике было двадцать семь, когда Джейми порвал с ней. Больше года она лечила разбитое сердце джином и случайными любовниками. И все равно она сегодня в белом. Кому нужна девственность, когда белое кружево обойдется вам в две тысячи фунтов? Дженни Пэкхэм[1] вернет вам утраченную невинность.

Какая же я циничная. Но это ненадолго.

Церемония началась, и я восхищалась каждым красивым мгновением. На глаза навернулись слезы. Боже, Тим так смотрел на Джессику – точно она бриллиант чистой воды, ответ на все его вопросы, богиня во плоти. Он прослезился, голос, произносивший клятвы, задрожал. Джессику обуревали чувства, она крепко вцепилась в его ладонь, будто он сжимал ожерелье с «Титаника». Настало время речей, друг Тима встал и, нервничая, подошел к микрофону.

– Я хотел бы прочесть отрывок из «Мандолины капитана Корелли», – сказал он и откашлялся.

Ди пнула меня под стулом.

– Первый пошел! – шепнула она.

Я едва не закатила глаза. Друг Тима процитировал, что любовь – это временное помешательство. К концу отрывка – где говорится о том, что мы одно дерево, а не два, – я снова едва не прослезилась.

Это чертовски хороший текст.

Оставшуюся часть церемонии я размышляла о Томе. Как бы он выглядел на нашей свадьбе? С каким выражением смотрел бы на меня у алтаря? Он бы надел зеленый костюм – так его глаза выглядят ярче, а я нарочно не стала бы надевать белое. Интересно, какие моменты нашей совместной жизни он упомянул бы в своей речи? Капитан Корелли успокоил меня. Глупо думать, что любовь остается неизменной. Пускай часть лепестков опала, так происходит всегда. Наши чувства не утихли, просто мы вместе уже шесть лет. Но разве у других с годами не так? Меньше секса, больше сериалов. Накопившееся раздражение вместо спонтанных поездок. Женщина-регистратор объявила Джессику и Тима мужем и женой, под наши возгласы и аплодисменты они обменялись очень фотогеничным поцелуем. Мне нельзя рыдать. Не здесь. Тем более, когда Ди под боком.

Наступила скучная часть – подписание документов. Скрипач начал выводить какую-то замысловатую мелодию, а мы повернулись друг к другу и начали обмениваться впечатлениями. Первоначальная застенчивость прошла. Публичное признание в любви Джессики и Тима сплотило нас и растопило лед. К тому же у нас появилась новая удобная тема для беседы – какой прекрасной была церемония.

Повернувшись ко мне, Ди заявила:

– Что ж, все было довольно безобидно, но нам причитается не менее двух бокалов.

В конце концов виновники торжества освободились. Фотографы бешено щелкали затворами, пытаясь поймать лучший кадр пары, которая шла вдоль прохода – снимок на миллион. Мы все встали и выставили перед собой телефоны, чтобы выложить хорошую фотографию в сеть. Джессика и Тим шли, едва переставляя ноги, – они прекрасно знали, что их все снимают и что это их единственный шанс запечатлеть этот миг навеки. Фотограф попросил их замереть на середине пути, они послушались и с улыбкой посмотрели друг на друга: их глаза сияли любовью. И тут Джессика повернулась к фотографу и спросила: «Ну как, получилось? Или нам повторить?»

Мы долго слонялись по залу, пока официанты в смокингах то и дело подливали нам шампанское. Нас привели к живописной оранжерее, где мы кружили, болтали и спрашивали официантов, что они разносят на серебряных блюдах.

– Перепелиное яйцо-пашот с шотландским копченым лососем на булочке бриошь.

– Рулеты с прошутто и сельдереем.

– Блины с ростбифом и сметаной.

Ди взяла по одному с каждого блюда и положила на ладонь как на сервировочную тарелку.

– Крекеры здесь не подают, да? – спросила она. – Думаю, я не ошибусь, если скажу, что никто из присутствующих не отказался бы сейчас от крекеров.

Вегетарианская закуска здесь только одна – «шашлык» из помидорки черри, моцареллы и одинокого листика базилика. Я охотилась за ней с решимостью старой девы, которая ищет, кого бы поцеловать перед тем, как часы пробьют двенадцать. Мне удалось выцепить три штуки – слишком мало, учитывая количество шампанского, которое Ди вливала мне в глотку.

– Этот бокал за капитана Корелли, а этот – за дурацкую схему рассадки по мотивам Джеймса Бонда, я только что это увидела. Между прочим, с нами будет сидеть некто Найджел. Кого на хрен вообще в наше время и в нашем возрасте так называют? Представь только: лежит крохотный младенец, а его зовут Найджел!

С Джессикой нам удалось поговорить только однажды: в перерывах грандиозной фотосессии на лужайке она лихорадочно благодарила гостей. Я представила ей Ди, хотя они обе были на моем тридцатом дне рождения. Мы на два голоса расхваливали, какая она красивая, какое элегантное у нее платье. Джесс рассыпалась в благодарностях, а сама смотрела в сторону, выискивая гостей, с которыми еще не здоровалась.

Многие подходили к нам и поздравляли меня с успехами. «Вы же писательница?», «Моя племянница обожает вашу книгу», «Вы никогда не думали экранизировать вашу книгу?». Вспыхнув, я отвечала: «В этом нет ничего особенного». Разыгрывала из себя скромницу, но, говоря по правде, их слова мне льстили.

Появилось блюдо с куриными шашлычками в тайском стиле, и теперь весь ближайший час, пока нас не позовут на ужин, всем гостям обеспечен неприятный запах изо рта. Извинившись, я вышла в уборную, чтобы сполоснуть руки холодной водой.

И написала сообщение Тому:

Бессчетное количество бокалов спустя мы оказались за столом под названием «Осьминожка». Ди и Найджел удивительно хорошо поладили, а я с тоской уставилась на крошечную – на один зубок – слойку, мой вегетарианский паек.

– О да, начальная школа – это здорово, – радостно объявила Ди, откинув гриву медных волос. – Я веду уроки только у малышни. Никаких выпускных экзаменов, никакого переходного возраста, большое спасибо. Мне платят за то, чтобы я возилась в песочнице, и я нисколько не возражаю.

– Ди? – позвала я ее. Говорила я неожиданно невнятно. – Поделишься своей слойкой?

Она кивнула, даже не повернувшись, и я тут же схватила булочку, разорвала ее на кусочки и набила рот. Я ненадолго потеряла нить происходящего, от вина пересохло во рту, а в голове стоял туман. На другом краю стола Андреа и Оливия пересказывали Стивену дурацкие истории времен средней школы, которые он наверняка уже слышал. Андреа успела оправиться от обиды на приглашение без ребенка и выглядела раз в десять пьянее меня. Она наливала белое вино в бокал, будто это был эликсир жизни. Половина бутылки выплеснулась на отутюженную кремовую скатерть, что вызвало у Андреа приступ истерического смеха.

– Чем ты занимаешься? – спросил друг Найджела: а о чем еще говорить, если тема, откуда вы знаете жениха и невесту, уже исчерпана (они с Тимом вместе учились в универе).

Я сделала глоток.

– Я писатель. Слушай, а ты будешь есть свою слойку?

– Писатель? Ничего себе! – сказал он: стандартный ответ. Его имя уже успело вылететь у меня из головы.

– Это известная книга? – продолжал он: стандартный вопрос.

– Это книга по личностному росту, где я пишу о собственном опыте. Называется «Негодная: как я послала на хрен чужие правила».

Я ждала, когда его лице появится недоверие, ведь он наверняка о ней слышал.

Ага. Вот и оно.

– Ого, я знаю такую.

Моя улыбка могла бы обратить в камень Медузу Горгону.

– Чего только не бывает.

Он пустился в рассуждения о том, что всегда мечтал написать книгу, что мне совершенно необходимо продать права на экранизацию, потому что все деньги в кино, и как жаль, что у него нет времени написать книгу, и тут наконец подошло время произносить речи.

Я отчаянно надеялась, что Джессика произнесет речь. Прошу тебя, скажи что-нибудь, прошу-прошу-прошу. Оторви уже задницу от стула и скажи какую-нибудь хрень. У тебя же диплом магистра. Ну скажи уже что-нибудь, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Но она молчала. Сидела в своем платье от Дженни Пэкхэм и аккуратно промокала глаза, когда отец говорил, как гордится ею, и застенчиво улыбалась, когда Тим сказал кульминационное «Мне не хватает слов выразить, как ты прекрасна сегодня». Ди сумела ненадолго оторваться от Найджела и указала мне на бокал. Вздохнув, я влила в голодное тело еще порцию обжигающе кислого вина. Шафер отпустил шутку насчет проституток в Амстердаме, друзья жениха одобрительно завопили, а я думала о том, скольких проституток нелегально ввозят в Амстердам, а потом их постоянно насилуют сутенеры, но едва ли это подходящая тема для свадебной вечеринки. В конце концов все это закончилось и начались кошмарные танцы.

Я одинока.

И пьяна сильнее, чем следовало бы.

И буквально умираю от голода.

Наверняка молодожены исполнили первый танец, но здесь в моей памяти провал. Мы с Ди провели добрых четверть часа в туалете, хохоча и делая селфи за селфи. Схватив меня за плечо – взгляд расфокусирован, – она спросила: «Найджел и в самом деле классный или я просто надралась?»

– Одно другого не исключает.

Она восприняла это как одобрение. С тех пор они буквально прилипли друг к другу, склонив головы поближе, чтобы слышать друг друга вопреки громкой музыке. Мне пришлось присоединиться к кружку неуклюже танцевавших Андреа и Оливии. Стемнело, разрешили привезти детей, и те рассыпались по танцполу в мини-фраках из «Некста», умиляя взрослых. Андреа взяла ребенка на руки, и мы исполнили хлоп-притоп под «Hi Ho Silver Lining». В какой-то момент Джессика промчалась мимо нас в сторону диджея, бормоча: «Этого не было в нашем плейлисте!»

Я стояла снаружи, было прохладно. Том прислал ответ.

Победив клавиатуру, я настрочила ответ:

Желудок уже переваривал сам себя, рот наполнился слюной, меня легко могло стошнить. Бинго! Я отыскала приложение по доставке еды и заказала пиццу к парадному входу в отель. Вегетарианская делюкс. Большая. Да-да, и бутылка колы. Моя маленькая тайна. Я вернулась на танцпол в поисках Ди, чтобы предупредить ее. Но увидела лишь ее затылок – она целовалась с Найджелом. Прямо посреди танцпола. Прямо под дискошаром. Не обращая ни малейшего внимания на детей, которые, толкая их, спешили к дым-машине. Мне стало тоскливо. Пусть даже с утра она об этом пожалеет, прямо сейчас она явно наслаждается. Когда мы в последний раз целовались с Томом по-настоящему – с языком, самозабвенно, как подростки, которые еще не готовы к сексу? Я вышла на улицу и проковыляла к воротам – каблуки то и дело увязали в траве. Хорошо, что я заказала пиццу. Только что внесли жареного кабана – подвыпившие гости тут же набросились на свинью на вертеле. Лучше, чем шашлыки, которые подавали еще десять лет назад, – но гораздо дороже. Подвернув ногу, я выругалась. Остановилась под деревом и проверила телефон – не ответил ли Том. Тишина. Я решила перечитать его прошлое сообщение: он и в самом деле ответил «Тоже люблю тебя». Да, немного формально, но некоторые и за всю жизнь ни разу не слышат этих слов.

Мне повезло.

Мне очень повезло.

Боже, я так одинока. Так одинока.

Я уселась прямо на траву. Платье пропиталось росой, красный шифон собрался мокрыми складками, но мне было плевать. Я просмотрела наши с Ди селфи, выбирая лучшее – оно должно воплощать в себе все, что я хочу показать миру. Все должны думать, что я забавная, красивая, легкомысленная, но не простушка, и что я не воспринимаю себя всерьез. На одном из снимков я казалась одновременно красивой и беззаботной. Это не лучшее фото Ди. Ее глаза слегка косят, на других снимках она получилась лучше меня. Но она все равно вышла неплохо, так что возмущаться не станет. Я выбрала фильтр и добавила рамку, чтобы скрыть, что фото сделано в туалете.