Кафе с лапшой было обнаружено сразу же – их около семи только на одной улице. Мы с мамой едим молча, не в силах поднять друг на друга глаза.
Я уткнулась в телефон: Имани прислала ссылку на статью прямиком из Парагвая. Оказывается, участница моей любимой группы QueenGirl попала в скандал, и весь K-pop-фондом сходит с ума: «Исыль из Queengirl встречается с Хёнтэком из Rubikon».
Печатаю в ответ.
– Кому какое дело!.
За короткий период увлечения K-pop одного я так и не поняла: почему всем есть дело до личной жизни айдолов и почему отношения приравниваются к скандалу. Я пролистываю статью на Koreaboo: автор уверен, что будущее QueenGirl и Rubikon становится туманным. Исыль и Хёнтэка поймали на прогулке, пока ребята держались за руки. Они оба до ужаса привлекательные, осознанные взрослые люди, а QueenGirl – одна из самых успешных женских K-pop-групп. Так в чем проблема?
Мама возвращает меня к реальности.
– Пусть мы и не сможем увидеться в течение целого месяца, помни: нас разделяет лишь одна остановка на метро. Время пролетит незаметно, ты наберешься опыта и заведешь новых друзей. Даже соскучиться по мне не успеешь!
Мама кивает после каждого произнесенного предложения. Кажется, она скорее успокаивает себя.
Потом мы идем на Санам-дон. Офис SAY En- tertainment нетрудно найти. Я ожидала чего-то грандиозного, но здание представляет собой остекленную высотку, ничем не выделяющуюся среди остальных небоскребов.
В горле застрял ком, и я, кажется, целиком утратила способность говорить. По лобби кружили мужчины и женщины в дорогих деловых костюмах, все что-то печатали в своих смартфонах. Десятки экранов демонстрировали динамику акций, вырезки из шоу и дорам, клипы SLK. Перед Café Tomorrow выстроилась огромная очередь.
Из толпы вырвалась женщина и направилась прямиком к нам.
– Кэндис?
Сперва я ее совсем не узнала. Оказалось, это была менеджер Кон. Мама издала удивленный возглас, мы обе приветственно поклонились. На лице менеджера не было ни капли макияжа, но ее кожа сияла. Мисс Кон была одета в стильный черный спортивный костюм и кепку, на всех предметах одежды красовался логотип SAY.
– Добро пожаловать, Кэндис, миссис Пак. Все в порядке? Кэндис, ты готова?
Нет. Я совсем не готова.
– Менеджер Кон, у нас есть минутка? – спрашивает мама.
– Конечно, – улыбка на лице сотрудницы рассеивается, стоит ей сделать шаг в сторону и начать яростно тыкать в экран телефона.
Мама заключает мое лицо в ладони.
– Детка, – она с трудом сдерживает слезы, как и я, – я хочу тебе кое-что сказать. – Она вглядывается в мои глаза, готовая вот-вот расплакаться. – Если кто-то тебя обидит или будет плохо относиться, пожалуйста, найди способ сообщить об этом мне, хорошо?
Я пытаюсь вырваться, не хочу дать волю эмоциям посреди лобби, но мамина хватка становится лишь сильнее.
– Я надеюсь, они понимают, что наши с папой сердца остаются в этом здании. Они должны относиться к тебе как к особенной девочке. Ведь ты такая и есть.
– Ну все, мам, – я вырываюсь из ее объятий и поднимаю сумку. Если не уйду сейчас, то вцеплюсь в нее, как в первый день школы. – Все будет хорошо. Я люблю тебя!
Мама нервно поправляет волосы, пока я иду к менеджеру Кон. По ее карточке, что болтается на шее, мы проходим внутрь. Она объясняет охране, что я новая трейни, а мне говорит, что я должна сдать телефон до того, как подняться наверх. Перед тем как стать заключенной.
Я передаю телефон как нечто драгоценное. Буду скучать по эпизодам «Друзей» и «Queer Eye», что смотрела в течение четырнадцатичасового перелета. Пока охранник осматривает содержимое сумки – роется в личных вещах, одежде и нижнем белье, – я задерживаю дыхание. К счастью, он не додумался заглянуть внутрь гитары. Забрав мобильный, он исчезает в темном помещении, а я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на маму еще раз. Она кажется единственным живым человеком среди всего лобби, стерильного, как космическая станция, с многочисленными мониторами и лампами. Ее глаза на мокром месте, а руки прижаты к груди.
Я делаю шаг внутрь лифта с зеркальными стенами. Менеджер Кон нажимает кнопку девяносто восьмого этажа. Я забиваюсь в угол, представляя, как мама вернется в тесную темную комнатку. С трудом сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.
– Не грусти ты так, – голос менеджера Кон абсолютно безэмоционален. Она смотрит на мое отражение в зеркале. – Лучшее, что мы можешь сделать для своей семьи, – стать кем-то значимым. За этим ты сюда и приехала.
Часть II
Жизнь трейни
Глава 1
Онни
Выход из лифта на девяносто восьмом этаже украшен гигантским логотипом SAY вместе с индивидуальными фотографиями мемберов SLK, помещенными в рамку. Портрет One.J расположился ровно по центру. На секунду я забываю обо всем – от взгляда One.J в животе оживились бабочки. Стоило мне пройти прослушивание и заинтересоваться K-pop, как One.J тут же стал моим любимчиком – биасом. Сама идея, что я брожу по коридорам организации, вырастившей и прославившей One.J, кажется чем-то невероятным.
Отмахиваюсь от мыслей и догоняю менеджера Кон, ведущую меня мимо застекленных офисов и конференц-залов. Внутри них суетятся стильно одетые сотрудники компании. Здание очень красиво, и это неожиданно – Имани рассказывала, что порой даже в топовых компаниях ребята вынуждены тренироваться в зашоренных полуподвальных помещениях. Менеджер Кон, должно быть, заметила мое восхищение и решила ответить на мой вопрос прежде, чем я его задам.
– Мы часть компании ShinBi Unlimited, поэтому нам и досталось такое шикарное здание. Тебе повезло попасть именно в SAY, а не куда-то еще.
Она объясняет, что ShinBi Unlimited владеет сотнями компаний: телевизионными центрами, сетями продуктовых магазинов, киностудиями, марками по производству товаров для дома и так далее. В их собственности даже предприятия по производству танков и боеприпасов для корейской армии. Офис и тренировочный центр SAY заняли три последних этажа штаб-квартиры холдинга, потому что, по словам менеджера Кон, трейни – самый ценный актив ShinBi. И не потому, что индустрия развлечений приносит самый большой доход! Айдолы, в особенности SLK, являются лицом Кореи и представляют ее культуру по всему миру.
Меня не слушалось собственное тело. Я думала, работа айдола – это петь приставучие песенки и сниматься в красивых клипах, а не работать на многомиллиардную корпорацию и всю страну!
– Вот почему наши стандарты так высоки, – продолжает менеджер Кон. – Главное правило – никаких отношений. Ни с другими трейни, ни с посторонними людьми, ни с кем.
– Я все понимаю, – неловко отвечаю, пока преодолеваю очередной пост охраны.
Менеджер Кон продолжает.
– В Корее K-pop-айдолы принадлежат своим фанатам, своей стране. Воспринимай это как длительные личные отношения с каждым членом аудитории. Это не Голливуд, где скандалы и красочная личная жизнь привлекают внимание. Представь, что одна новость об измене всей нации способна разрушить не только твою репутацию, но и репутацию группы, целой компании. Следует сохранять лицо.
Ого. Значит, корейцы относятся к своим кумирам со всей серьезностью. Теперь ясно, почему все сходят с ума от новостей об отношениях Исыль и Хёнтека.
Запрет на отношения меня не сильно-то и волнует. Я даже и не встречалась ни с кем! Ну если не считать ту неделю экспериментальных отношений с Итаном – после он заявил о своей нетрадиционной ориентации. Раз я окажусь запертой в женском общежитии на три месяца, переживать не о чем.
– Это этаж SAY, здесь расположены офисы. Сюда ты будешь приходить на занятия корейским, встречи и ежемесячную оценку. Также здесь тренируются младшие трейни.
Мы останавливаемся напротив просторного репетиционного зала, наполненного десятками милых ребятишек, оттачивающих танцевальные движения. Серьезно, они все выглядят словно модели!
– Дети посещают школу и живут с родителями. Многие из тех, с кем ты познакомишься, тоже когда-то были такими. Двумя этажами выше живут и тренируются старшие трейни. Территория разделена на два крыла – для мальчиков и для девочек. У вас отдельные лестницы, лифты, собственная охрана. Даже не пытайся проникнуть из одной части в другую, это невозможно. Представь себе два куска тофу, разделенные ножом ровно посередине.
Я послушно отзываюсь.
– Все понятно, менеджер Кон.
– Видеться с мальчиками вы будете лишь на занятиях по корейскому, и то под присмотром учителя Ли, который славится своей строгостью. Все ясно?
– Конечно!
Чтобы успокоиться, приветственно машу одной из малышек-трейни – очень уж она занята танцами. Ее лицо озаряет улыбка, и вместе с друзьями она бежит к стеклянной стене, энергично приветствуя меня. Сердце сжимается от увиденного.
Менеджер Кон улыбается.
– Ну разве не милашки? Они уверены, что ты какая-то важная шишка.
Махнув рукой на прощание, следую за мисс Кон – мы проходим через дверь, лишенную каких-либо опознавательных знаков.
– За дверью спрятано то, что мы называем «Фабрикой грез». Именно здесь команда, состоящая из лучших стилистов, художников по костюму, сет-дизайнеров и других художников, работает над созданием концептов для новых видеоклипов и мировых туров. Это касается SLK и двух еще не успевших дебютировать групп. На этих людях лежит ответственность за умение восхищать фанатов, представлять не виданные ранее концепты.
Киваю в ответ на ее слова.
– Ого!
Мы поднимаемся вверх по лестнице. Информации так много, что голова идет кругом.
– У нас пятьдесят мальчиков-трейни, мечтающих войти в состав SLK 2.0, и столько же девочек. И это после того, как мы отсеяли сотни людей. Девочки поделены на десять групп, по пять в каждой. Каждая команда обладает характеристиками, подходящими для финального состава, но гендиректор Ян выберет лишь лучших из лучших. Каждый месяц проходят просмотры, после которых CEO принимает ключевые решения.
Металлическая дверь, перед которой мы останавливаемся, напоминает вход в банковское хранилище или в один из отсеков подводной лодки. Единственное отличие: она окрашена в розовый цвет и пронумерована цифрой 99. Я произношу цифру по-корейски и понимаю, что слово созвучно выражению «девушки-практикантки». Или же «девушки-трейни». Менеджер Кон прикладывает ID, а я помогаю ей открыть невероятно тяжелую дверь.
– Ты будешь в команде номер два, тебе повезло, – говорит менеджер. – Никто не удивился бы, выбери мистер Ян для дебюта именно эту группу еще месяц назад! Девочки очень талантливы и красивы. Но потом одна участница покинула коллектив.
После сказанного менеджер Кон заметно меняется в лице.
– Покинула? Что произошло?
Женщина лишь отмахивается.
– Забудь. И все же, вместо того, чтобы перемешать группы, я решила добавить новую трейни. Девушки знают, что выделяются среди остальных. Я постаралась найти кого-то равного им.
Ничего не понимаю. Почему она вдруг решила, что я смогу тягаться с лучшими?
– Тебе, и правда, очень повезло. Я отвечаю за все пять групп, поэтому не смогу следить за всем происходящим. Ты будешь макнэ, так что учись у более опытных онни. В группе, помимо тебя, есть еще одна девочка из Америки.
Прежде чем я успеваю задать очередной вопрос, мы попадаем в общежитие группы номер два. Внутри лишь пара двухъярусных кроватей и одна обычная, никаких окон. Кажется, внутри разорвалась бомба, потому что кругом валяется одежда, нижнее белье, уходовая и декоративная косметика.
Посреди кучи вещей сидят три создания – самые красивые из всех, кого я когда-либо видела. Они вскакивают на ноги и приветствуют менеджера Кон.
– Девочки, прошу внимания! – говорит менеджер. – Поздоровайтесь с Кэндис Пак, новым членом вашей команды.
Я вежливо здороваюсь с девочками, отвесив поклон на девяносто градусов.
Девочка, сидящая в углу и напоминающая персонаж из мультика, приветливо улыбается. Ее глаза ярко подведены, волосы, покрашенные в розовый с голубым, убраны в два хвостика. Внимание на меня обратила и девочка с черной помадой, надпись на чьей кепке гласит Powder Pup – именно ей и принадлежит стандартная кровать. Наверное, самая красивая девочка из всех, чьи длинные локоны покрашены в клубничный блонд, едва различимо произносит:
– Привет.
– Кэндис – ваша макнэ, ваша младшая сестра, она будет многому у вас учиться. Наверняка, вы воспринимаете ее как соперницу, но вам же лучше, если будете для нее хорошими онни. Поняли?
Девочки отвечают в унисон.
– Да, менеджер Кон!
Та оглядывает комнату.
– А где Арам?
– Она красится, – девочка в кепке ухмыляется и закатывает глаза, кивнув головой в сторону двери на другом конце комнаты.
Менеджер Кон также закатывает глаза.
– Ну конечно. Так вот, через десять минут будьте в репетиционной комнате номер двадцать четыре. Будьте милашками с Кэндис. И, пожалуйста, уберитесь здесь!
Менеджер Кон оставляет меня наедине с онни. Мне так страшно, что я не в силах пошевелиться.
– Вот твоя кровать, – девочка в кепке указывает на второй ярус, прямо над принцессой с клубничным блондом. Никогда бы не подумала, что койка не занята: на ней валяется куча каких-то вещей.
Я благодарственно киваю. Неловко кланяться девчонкам на пару лет старше меня. Дома я использую вежливый корейский лишь в общении с ровесниками родителей, и то они не очень-то и строги. Мама с папой предупредили меня, что здесь надо использовать вежливые формы и обращаться к старшим участницам «онни». Никто не закроет глаза на грубость лишь из-за того, что я иностранка.
Я залезаю на лесенку и аккуратно снимаю вещи с кровати.
– Прости, пожалуйста, это не твои вещи? – мягко интересуюсь у принцессы.
Она даже и не смотрит на меня. Сидит себе на кровати, вытянув свои идеальные бледные ножки, и изучает ногти, напоминающие кошачьи когти, окрашенные в неоновые цвета.
Я прокашливаюсь.
– Онни, могу я переложить вещи?
Тишина. Рядом с кроватью принцессы я замечаю семь книг о Гарри Поттере плюс «Искусство пофигизма» и «Искусство уборки». Должно быть, это и есть та самая девочка из Америки.
Наверное, будь мы ученицами одной школы, она бы не здоровалась со мной в коридоре, но я не могу не обрадоваться, что нашла землячку, с которой могу говорить по-английски. К тому же, она обожает книги о волшебниках!
Указываю пальцем на книгу об уборке и обращаюсь к ней на английском.
– Я тоже ее прочла. Если тебе не сложно, приберись, пожалуйста, чтобы я могла разложить свои вещи.
Нервно хихикаю над собственной шуткой. Красавица недовольно смотрит на меня.
– Прости, ты со мной разговариваешь? – говорит она на корейском и вытаскивает наушники. Я даже и не заметила их, спрятанные под шикарными локонами.
– Да-да, прости! У тебя хороший литературный вкус. Я тоже все это прочла, Гарри Поттер просто супер!
Она отшатывается, словно я какой-то инопланетянин.
– Ты ко мне на английском обращаешься?
Запинаясь, перехожу на корейский.
– Прости! Я просто увидела твои книги и решила…
– Тебя, что, американцы из детского дома забрали? – она нахмуривает брови. – У тебя такой… странный акцент.
– Нет-нет! – чувствую, как щеки горят. – Я из Штатов, но мои родители корейцы. Живы-здоровы!
Девочка в кепке вмешивается в наш диалог.
– Да забей ты, Хелена просто дразнит тебя. – Так вот как зовут принцессу. – Она тоже из Америки – откуда-то из Калифорнии, вроде Ньюпорт-Бич. – Сильный корейский акцент искажает слова, потому слово «Бич» звучит как ругательство.
– Кстати, меня зовут Бинна, – добавляет она.
– А меня Джинджу! – говорит девочка с хвостиками, прямо как у персонажа аниме. Она распевалась, и я уже успела заметить: у нее прекрасный голос.
Даже не знаю, как выразить радость, что Бинна и Джинджу столь вежливы со мной. Лишь кланяюсь уже раз так двадцатый с тех пор, как вошла в комнату.