После он бросил все свои вещи обратно в пакет и посмотрел на свои громоздкие металлические часы, которые были так забиты циферблатами и стрелками, что по ним едва можно понять, который час.
Мне вдруг стало интересно, что, если он ехал на свидание? У такого красивого парня по-любому есть девушка.
Он схватил мой телефон и наушники, из которых все еще доносился пьянящий голос Моны Стоун, и его губы скривились.
– Держи. – Он чуть ли не пихнул их мне прямо в лицо.
Нахмурившись, почуяв внезапную враждебность, исходящую от него (не то чтобы он казался мне добряком до этого), я отвела взгляд от его лица и взглянула на свой телефон. Я ругнулась, увидев разбитый экран.
– Надеюсь, ваша страховка покроет ремонт моего телефона?
Его брови взлетели вверх.
– Откуда мне знать, что он уже не был сломан?
Придурок. Я не сказала это вслух, но я, наверное, очень громко думала, потому что он встал с корточек и направился к машине. Я решила, что он собирается уехать, но вместо этого он открыл дверь и полез внутрь за чем-то.
Через пару секунд он вернулся с магазинным чеком в руке.
– Держи.
Я вдруг заморгала, взяв чек в руки.
– Ты хочешь, чтобы я отдала деньги за пластырь и воду?
Он стиснул зубы.
– Мой номер телефона на обороте. Набери мне, когда починишь байк, я возмещу.
Он нехотя протянул мне руку. Я не взялась за нее. Не хотелось заставлять его страдать еще больше.
Я помогла себе встать, опершись на ладони, было больно, но они хотя бы не кровоточили. Я схватила шлем и сумку, поправила велосипед. Кроме погнувшейся спицы и царапин на глянцевой черной раме, вроде никаких проблем. Я выключила мотор, потому что не могла ехать: ноги слишком дрожали.
Положив руку на открытую дверцы машины, он наблюдал за мной пару минут. Я посмотрела на него в ответ, но вдруг мне стало дико неловко, и я опустила глаза на его футболку, на которой красовалась надпись «Режим зверя: активирован».
– Тебя подвезти куда-нибудь? – спросил он.
Я снова взглянула на него.
Его глаза казались золотыми в свете ускользающего солнца, взгляд был тревожен и сдержан.
Я отрицательно замотала головой.
– Мне тут недалеко.
Он быстро сел в машину, как будто боялся, что я передумаю. Я спускалась с велосипедом по тротуару, напрягая слух, чтобы услышать визг шин его машины. Либо у него самая тихая машина, либо он все еще не уехал.
Я оглянулась через плечо. Аварийные огни были выключены, но его машина не двигалась. Наверное, он просто испугался, как и я. Он просигналил, и я чуть не подпрыгнула. Я отвернулась от него ровно в тот момент, когда перед моим носом оказался фонарный столб.
Зачем он сигналил? Чтобы предупредить меня?
Блин. Он, должно быть, думает, что я полная недотепа, что, конечно, невыгодно, у меня ведь из-за него разбит экран телефона! Чек из магазина с его номером буквально прожигал дыру в заднем кармане моих обрезанных джинсов. Возможно, у меня есть страховка. Я надеялась на это, потому что не горела желанием с ним связываться. Парень, скорее всего, попросит меня доказать, что мой телефон не был разбит раньше, а я не обязана никому ничего доказывать.
Кроме Моны Стоун.
Я ускорила шаг, мне не терпелось поскорее сесть за комп Рей и разузнать все о конкурсе.
3. Правила созданы для того, чтобы их нарушать
Последний час я изучала сайт Моны Стоун, читая каждую строчку мелкого шрифта о музыкальном конкурсе.
– Мама никогда на это не согласится, – плакалась я своей лучшей подруге, которая красила ногти в такой же яркий цвет, что и чехол для ее мобильного телефона.
Ярко-розовый – любимый цвет Рей. Даже ее плед, на котором мы развалились, покрывали розовые завитушки. Когда мы были детьми и нам приходилось рисовать автопортреты в школе, она всегда рисовала себя с розовыми глазами вместо карих. Она даже носила розовые линзы, когда нам было по двенадцать, но в них она была похожа на кровожадного вампира.
Рей подняла руку и подула на ногти.
– Может, Мона устроит еще один в следующем году. Вот исполнится тебе восемнад…
– Рей! – почти крикнула я в ужасе.
Она так резко развернулась ко мне, что ее очень прямые, очень длинные и очень светлые волосы сделали полукруг в воздухе.
– Ну а что?
– Я не могу ждать так долго. А что, если такое случается раз в жизни?
Рей уставилась на меня, затем на снимок с выступления Моны, который красовался на экране ее ноутбука.
– Как насчет того, чтобы сначала написать песню? Затем, когда она будет готова, споешь ее своей маме. А так как песня будет суперкрутой, она возьмет и разрешит!
Я перевернулась на спину.
– Ты действительно думаешь, что она вообще может передумать? Она ненавидит Мону. – Я прикусила нижнюю губу. – Мы снова поссорились из-за нее после ужина, а потом ссора как-то странно перетекла в разговор об отце. По тому, как она говорит о нем, можно подумать, что он был чудовищем. – Я повернулась к Рей, она уже красила ногти на ногах.
– Она когда-нибудь рассказывала о нем твоей маме?
– Насколько мне известно, нет, но я могу спросить.
Я тяжело вздохнула.
– Если тебе не трудно… спасибо.
– Готова составить наш список целей на последний год в школе? – Прежде чем я успела ответить, Рей спрыгнула с кровати и схватила со стола блокнот. Он был розовым, от него за километр исходил аромат сладких духов, а на обложке красовалось имя моей подруги.
Она бросила мне ручку и лист бумаги, затем плюхнулась обратно на кровать и начала записывать все, что хотела бы сделать. Она начала список с поступления на программу подготовки в колледж ее мечты – Стэнфорд; Рей хотела стать кардиохирургом с того момента, как мы препарировали лягушку в средней школе. Далее – никогда не встречаться со спортсменами, ее бывший был спортсменом, и ничем хорошим это не закончилось. Наконец – прочитать прощальную речь на выпускном и, конечно, стать королевой выпускного бала.
Кто-то, кто не знает Рей, может посчитать ее странной, но я не сомневаюсь, что в каждой клеточке напротив этих целей будет галочка. Она самая великолепная и популярная заучка, которая когда-либо ходила по коридорам старшей школы Ридвуд.
Пока ее ручка металась туда-сюда по бумаге, я медленно записала свои цели на этот учебный год. Или, скорее, мою единственную цель.
– Эй, а почему у тебя только один пункт? – спросила она, приподняв идеальную бровь.
– Потому что это все, чего я хочу.
– Ну же, милая, а как же «найти парня»? Или там…
Я поперхнулась.
– Ну что?
– Мне нужно сосредоточиться. Парни всего лишь помеха.
– Тебе нужно начать жить.
– Так и сделаю, но сначала, – я ткнула пальцем в лист, – я хочу выиграть этот конкурс.
– Он по всей стране проводится.
– Ну и что?
– То, что это немного напоминает участие в лотерее.
– Нет, не напоминает. Лотерея – это просто везение, а для победы в конкурсе Моны нужен талант.
– Который есть у тебя и у тысяч других людей.
Рей наклонилась ко мне, приобняв одной рукой.
– Я восхищаюсь тобой, малышка, всегда восхищалась. Но что, если ничего не получится? Ты чувствительна, и…
– Спасибо, что веришь в меня, – проворчала я, вырываясь из ее рук. Я вскочила с кровати и пошагала к двери, глаза защипало.
Не успела я дойти до двери, как Рей сказала:
– Об этом я и говорю. Ты ведь сейчас заплачешь.
Я положила руку на дверную ручку, но не повернула ее.
– А вот и нет.
– Энджи… – Рей внезапно оказалась рядом со мной, ее кисть с красивыми розовыми ногтями обхватила мое предплечье. – Не складывай все яйца в одну корзинку. Разложи их по разным корзинкам. Найди разные корзинки.
– Мне не нужны разные корзинки.
Рей очень громко вздохнула.
– О’кей, но только попробуй начать ныть, если проиграешь!
– Хорошо.
Мой взгляд задержался на ее руке, которая наконец-то оторвалась от моей. Лак на ногтях кое-где поплыл.
– И просто чтобы ты знала – я верю в тебя.
Наконец я снова посмотрела на подругу. Она была на несколько сантиметров выше меня, но не настолько, чтобы мне пришлось запрокидывать голову.
Рей обняла меня одной рукой.
– А теперь давай позвоним тому зверю, который сбил тебя.
Именно так я записала номер водителя большого черного внедорожника в телефоне. Из-за той футболки, что была на нем. Да, мой телефон все еще работал, но из-за трещин на экране оказалось сложно разглядеть что-либо, плюс я чуть не порезала палец. В итоге я приклеила к экрану кусок скотча, чтобы осколки стекла не выпали.
– Мы не будем ему звонить, – отрезала я.
– Ты сказала, он горяч.
– Рей, он дал мне свой номер телефона, чтобы я могла сказать ему, сколько он должен за ремонт велосипеда. Не думаю, что он сбил меня, чтобы подкатить или что-то вроде того.
Рей притворно надула губы, но затем быстро перешла к обсуждению возможных новеньких в школе. Каждый год приходит кто-то. Разговоры о них возбуждают Рей не меньше, чем меня новые альбомы кумиров.
Забавно, что настолько разные вещи заставляют сердца людей биться чаще.
4. Зверь в штате Теннесси
Я провела ночь, не сомкнув глаз. Конкурс Моны просто захватил мой мозг. К двум часам ночи я придумала мелодию, которая казалась мне хорошей, пока я не сыграла ее на нашем пианино перед выходом в школу. Это звучало так ужасно, что я хмуро пялилась на черно-белые клавиши целых десять минут, прежде чем попытаться сыграть что-то еще.
Ничего не приходило на ум.
Зато пришла мама. Она вошла в гостиную одетая и накрашенная, спрашивая, почему я еще не готова. Я закрыла крышку пианино и потащила свое усталое и раздраженное тело вверх по лестнице, а затем в школу.
Прицепив велосипед к стойке на парковке, я ускорила шаг, почти побежав по мощеной дорожке, и вошла в величественное здание из красного кирпича. Двери в класс все еще скрипели. Вдоль коридора стояли солнечно-желтые шкафчики. Этот цвет должен быть умиротворяющим и вдохновляющим, по крайней мере, так говорила наша директриса, которая очень верила во всякий фэншуй и тому подобное. В прошлом году она попросила буддийского монаха сделать перестановку в классах. В некоторых из них столы расходятся веером вокруг белых досок, как солнечные лучи.
– Энджи!
Я обернулась и увидела, как Рей открывает дверь.
– У тебя первым уроком история с мистером Ренфрю?
– Я еще не получила расписание.
Я почти отошла на пару шагов, как вдруг буквально врезалась в стену загорелой кожи, намазанной фруктовым лосьоном для тела.
Мелоди Барнетт ухмыльнулась, увидев мои колени. Второпях я забыла заменить лейкопластырь с принцессами на нормальный, телесного цвета.
– Сняла тренировочные колеса с велосипеда? – Она сказала это достаточно тихо, чтобы Рей не услышала.
Мел обожает Рей – как все в школе – и не любит меня – как и все в школе. Люди не понимают, почему мы дружим.
– Пошла ты, – буркнула я, оттолкнув ее.
В своих эспадрильях на толстенной подошве, из-за которых ее ноги казались длиннее, чем все мое тело, Мелоди проковыляла к Рей, размахивая своим расписанием, будто это золотой билет Вилли Вонки.
– У меня тоже история, Рири.
Фу. У нее ужасный высокий, гнусавый голос. Ее имя ей не особо подходит.
Мел взяла Рей под руку и затащила ее в класс.
– Я займу тебе место, – сказала мне Рей.
Как только они ушли, я направилась в учебный офис, современное помещение, целиком сделанное из стекла: там располагались административные секции и кабинет директора. Кроме меня там был еще один ученик, так же поздно пришедший за своим расписанием.
Джаспер прислонился к столу секретарши.
– Это что, моя любимая певичка? – сказал он мне.
Я закатила глаза.
– Ты даже не слышал, как я пою.
– Не то чтобы я не старался услышать! – он провел пальцами по зачесанной набок золотистой челке.
– Я не пою на публике.
– Ты же понимаешь, Конрад, что, если хочешь когда-нибудь стать певицей, тебе придется петь перед людьми?
– Я еще не готова.
Он лукаво улыбнулся.
– Устроишь мне приватное выступление, когда будешь готова?
– Я не даю приватных концертов.
– Тебе даже не придется петь, – прошептал он.
Пульс участился.
Секретарь протянула ему желтый лист, затем спросила мое имя.
Огромный принтер позади нее ожил и с ревом выплюнул еще один лист.
Джаспер бегло просмотрел расписание и сунул его в карман брюк цвета хаки.
– А какой у тебя урок?
– Математика с миссис Даббс. У тебя?
– История.
– У Рей и Мел тоже сейчас история.
– Лучше бы у тебя была история.
Я заморгала, затем просто опустила глаза на свое расписание, потому что понятия не имела, что на это ответить. Мы с Джаспером дружим почти столько же, сколько с Рей. Конечно, мы не так близки, но все же… Я сложила свое расписание несколько раз, пока оно не стало похоже на плиточку мозаики.
– Энджела, Джаспер, – директриса Ларю прощебетала наши имена.
Я повернулась, собираясь извиниться за опоздание, но слова застряли у меня в горле. Рядом с ней стоял зверь, который сбил меня.
Ладно, он не сбил меня, но был к этому очень близок.
Директор улыбнулась ему.
– Хочу познакомить вас с нашим новым учеником.
– Добро пожаловать в Ридвуд, чувак, – сказал Джаспер.
Зверь кивнул, закатив белые рукава до локтей и обнажив загорелые мускулистые предплечья. Держу пари, что все остальное тело такое же классное… Не то чтобы меня интересовало все остальное его тело. Или чье-то еще тело, если уж на то пошло.
Я оторвала от него взгляд и посмотрела на директрису, которая сменила свои фирменные кудри на причудливую афро, украшенную шелковым шарфом, который делал ее лет на десять моложе.
– Ты не могла бы проводить Теннесси в его класс, Энджела?
– Я? – Я забыла, как дышать, поэтому прозвучало это как писк.
Супер.
Зверь… Ну, то есть Теннесси, сжал губы так сильно, что его покрытая щетиной челюсть буквально хрустнула. Я до сих пор не могла поверить, что он перевелся в мою школу. В последний год обучения.
– Я могу проводить его в класс, миссис Ларю, – предложил Джаспер.
Когда Теннесси посмотрел на мои колени, точнее, на его пластырь, который я так и не сняла, Джаспер подошел ближе и закрыл меня своим телом, как бы защищая от пронзительного взгляда золотистых глаз зверя.
– Если я не ошибаюсь, у тебя сейчас история, Джаспер, а у Энджелы, – она хлопнула его по руке, – математика.
Она не ошиблась. Миссис Ларю живет и дышит ради этой школы и ее учеников. Она знает всех по именам, у кого на что аллергия и средний балл каждого. Однажды она даже спросила, понравился ли мне альбом Fleetwood Mac, который я купила на зимней ярмарке родительского комитета. Тогда я пробормотала что-то вроде «песня “Dreams” мне понравилась больше всех», но на самом деле я хотела спросить: «Вы тайно работаете на ЦРУ?»
– Давайте я напишу записки, чтобы миссис Даббс и мистер Ренфрю не ругали вас за опоздание. – Ее каблуки глухо застучали по дымчато-серым половицам, когда она прошла к столу секретарши и взяла листочки. Она записала наши имена, потом протянула листочки нам.
– Это единственный раз, советую им воспользоваться.
Теннесси поднял густую бровь.
– А теперь бегите, дети мои.
Как только мы вернулись в коридор, Джаспер приобнял меня за плечи. Мне стало невероятно тяжело, и не из-за его массивного бицепса.
– Что привело тебя в Теннесси, Теннесси? – спросил Джаспер.
Теннесси поправил на плече свой черный рюкзак. На запястье блестел серебряный браслет. На нем была гравировка, но я не смогла разобрать ее.
– Тен. Зовите меня просто Тен. – Вместо того чтобы ответить на вопрос Джаспера, он сам спросил: – Директриса всегда такая… бодренькая?
Я вылезла из-под руки Джаспера.
– Всегда.