Глубоко погруженные в беседу леди Хардкасл и Фарли-Страуд направились на кухню, расположенную сбоку от зала. Дэви не мог оторваться от своего проектора. Дейзи тоже наслаждалась моментом, руководя двумя мускулистыми юношами.
А я осталась совсем без дела, что случалось чрезвычайно редко.
Пришлось заняться изучением информации для прихожан на доске объявлений. Им напоминали, что уходя из зала, они должны оставить его в том же состоянии, в каком сами хотели бы найти его. Мистер Истон всерьез намеревался открыть шахматный клуб и просил всех заинтересованных связываться с ним дома. Миссис Батлер потеряла шестипенсовик на последних занятиях по вышивке и просила нашедшего немедленно вернуть его, так как ей необходимо купить лекарство для любимого кота Альфонса.
Время тянулось невыносимо медленно.
Наконец свет в зале затемнили. На кафедре перед мистером Читэмом загорелась масляная лампа. Собравшиеся поселяне постепенно замолкли.
– Добрый вечер, леди и джентльмены, – слова мистера Читэма вновь звучали чисто. – Добро пожаловать на представление «Живых картин Нолана Читэма». Рад, что многие из вас смогли присоединиться к нам сегодня, в этот волнующий вечер, во время которого мы представим – впервые в Глостере – нашу захватывающую новую фильму «Ведьмина погибель».
Он погасил лампу на кафедре, и зал погрузился в то, что показалось всем абсолютным мраком. Два или три наиболее чувствительных зрителя громко вздохнули.
Эта наступившая темнота была, очевидно, сигналом для Дэви включить лампу в проекторе и начать крутить ручку.
На экране появилось название – оно было написано белыми буквами на фоне черного задника – «Ведьмина погибель». Из того угла, где стояло пианино, за которое насильно усадили леди Хардкасл для обеспечения звукового сопровождения, раздался грохочущий аккорд.
Голос мистера Читэма перекрыл звуки пианино.
– Ведьма – это подлое существо, – произнес он, – которое прибегает к силам черной магии для достижения своих собственных порочных целей…
Казалось, он собирается пересказать нам всю историю. Я видела – или, точнее, слышала, – что подобное делалось на первых демонстрациях живых картин несколько лет назад, но была уверена, что эта практика не прижилась. Однако мистер Читэм был слишком актером в душе, чтобы позволить какой-то там моде помешать ему принять участие в представлении.
На экране появилось изображение Зельды Драйтон, которую практически невозможно было узнать в гриме, стоявшей над бурлящим котлом в своем ведьмином убежище. В котел она бросила несколько щепоток различных трав, которые угрожающе задымились. Все это время мистер Читэм продолжал комментировать происходящее, рассказывая зрителям о ведьме и о том, как она отчаянно завидует молодой деревенской красавице Фиби.
Изображение сменилось, и теперь перед нами предстала юная девушка в одеждах семнадцатого века, наливающая эль в кружку молодого симпатичного мужчины в таверне. Девушку играла Юфимия Селвуд, которую загримировали так, чтобы она выглядела не менее невинной и привлекательной, чем Зельда выглядела грешной и изможденной. Молодой человек был симпатичен, хотя и немного глуповат на вид, а по любовным взглядам, которые бросала на него Фиби, было понятно, что он – воплощение мечты любой простой служанки из таверны. Тот смотрел на Фиби не менее восхищенными глазами, а мистер Читэм меж тем поведал нам, что ведьма, естественно, тоже влюблена в этого глупого человека, которого, как оказалось, зовут Джордж.
У себя в логове ведьма достала из кипящего котла яблоко и на крупном плане захохотала как умалишенная.
В следующем кадре Фиби впилась зубами во вкуснейшее сияющее яблоко, и нам вовсе не нужен был мелодраматический рассказ мистера Читэма, чтобы мы догадались о драматических последствиях этого действа. Схватив себя за горло, Фиби рухнула без сознания.
Для безобразной старой карги все складывалось как нельзя более удачно, и теперь ей оставалось лишь скормить Джорджу приворотное зелье, чтобы получить свое.
Так, минуточку… Началось расследование. Охотник на ведьм – в исполнении Бэзила Ньюхауса с невероятно широкополой шляпой на голове – приговорил ведьму к смерти. Ее арестовали и заковали в железо, но когда уводили, из рук у нее выпала крохотная куколка. У куколки тоже была широкополая шляпа на голове, а сердце было проткнуто булавкой.
Естественно, в следующем эпизоде охотник на ведьм схватился за сердце и упал замертво.
Предсказать следующую сцену было уже сложнее, и объяснения мистера Читэма пришлись как нельзя кстати. Оказалось, что Джордж был настолько потрясен смертью любимой Фиби, что окончательно сдвинулся. В приступе безумия он бросился с церковной колокольни. Должна признаться, что я не совсем поняла смысл этой сцены, и если бы мистер Читэм спросил мое мнение, я посоветовала бы ему вырезать ее. Хотя было интересно наблюдать, как Джордж борется со своими внутренними демонами, прежде чем броситься к низкому парапету и перепрыгнуть через него. Естественно, нам было предложено догадаться о драматических последствиях этого падения, и, судя по прерывистому дыханию аудитории, сцена получилась достаточно захватывающей, несмотря на то что мне она показалась бессмысленной.
В последнем эпизоде мы увидели ведьму, привязанную к шесту посреди костра, вокруг которого суетились селяне, угрожающе размахивая зажженными факелами.
Появилась последняя надпись, сообщавшая о том, что наступил «КОНЕЦ».
Вся фильма длилась менее десяти минут, но после того как она закончилась, потолок чуть не рухнул. Отовсюду раздавались аплодисменты, одобрительный свист и даже пара возгласов «Браво!». Свет зажегся, чтобы явить миру мистера Читэма, стоящего перед экраном и широко улыбающегося. С одной стороны от него стояли Зельда и Юфимия, а с другой – мистер Ньюхаус. Он представил их по именам, и они по очереди поклонились зрителям. Леди Хардкасл, чье импровизированное соло на пианино добавило столько трагизма в действие на экране, тоже пригласили на сцену, где она раскланялась.
Когда восторги стихли, мистер Читэм сделал шаг вперед.
– Благодарю вас, леди и джентльмены, благодарю. Обычно мы показываем эту фильму в конце нашего недельного пребывания, но нам так хотелось показать ее вам, что мы не стали ждать.
Вновь послышались восторженные крики, а какая-то молодая женщина крикнула: «Спасибо вам!»
Мистер Читэм расплылся в улыбке.
– И поскольку она вам так понравилась, возможно, в конце недели мы покажем ее еще раз.
Это объявление было встречено новыми криками восторга.
– А пока вашему вниманию будет представлена обширная программа из острых сюжетов и комедий, которые мы будем показывать до конца недели с помощью самого фантастического современного средства развлечения, известного человечеству.
Он стал перечислять больше десятка названий, которые должны были продемонстрировать в течение ближайшей недели. Следующей фильмой, о которой он объявил, чтобы как-то разрядить обстановку, была «“Мышь полевая и мышь городская” вашей леди Хардкасл».
И опять все собравшиеся, казалось, сошли с ума, когда освещение погасло и Дэви закрутил ручку проектора. Леди Хардкасл вновь заиграла на пианино, и на экране появилось заглавие, написанное ее аккуратным и твердым почерком:
Мышь полевая и мышь городская
Живые картины
Фантазия Эмили Хардкасл
Остаток вечера был несомненным успехом. По-своему, фильма леди Хардкасл вызвала не меньшее восхищение, чем «Ведьмина погибель». Охи и ахи сопровождали движения небольших игрушечных фигурок, которые разыгрывали всем известные истории[26], и когда показ закончился, реакция зала была не менее восторженной.
В перерыве, пока все наслаждались чаем с печеньем, устроенным комитетом сельской ратуши, несколько человек подошли к леди Хардкасл, чтобы выяснить, каким колдовством она смогла заставить игрушечные фигурки двигаться столь естественно. Та с энтузиазмом начала объяснять технику покадровой анимации, но вытаращенные непонимающие глаза спрашивавших означали, что она с таким же успехом могла объяснять, как сделать подвесной мост с помощью клюшек, топленых сливок и русалкиных слез.
К десяти часам вечера зал опустел, и леди Хардкасл и Фарли-Страуд поздравили друг друга с тем вкладом, который каждая из них внесла в успех вечера.
Бо́льшая часть аудитории вместе с мистером Читэмом и его актерами осела в пабе. Мы стали обсуждать, не стоит ли к ним присоединиться.
– Там может быть весело, – заметила леди Хардкасл, – но я совершенно без сил. Хотя если желаешь – можешь идти, не хочу портить тебе удовольствие.
– Все в порядке, – ответила я. – Я сама не откажусь пораньше лечь в постель. И не могу же я позволить старой ошарашенной аплодисментами леди бродить в одиночестве… Канун Дня Всех Святых был совсем недавно, так что по округе могут шастать ведьмы.
– Вполне, – согласилась миледи. – Не говоря уже о мистере и миссис Хьюз и их банде несчастных блюстителей нравов.
– Вот их нам, на мой взгляд, совсем не стоит бояться. Если дело дойдет до стычки, я абсолютно уверена, что одна смогу разобраться со всеми ними. А еще Дейзи сказала, что видела, как мистер Хьюз заглядывал в зал после начала сеанса, так что, может быть, он понял, что протестовать нет никакого повода, и отвалил под ту мрачную скалу, из-под которой выполз.
– Нам остается только надеяться на это, дорогая, – согласилась хозяйка, и мы вдвоем покинули зал. – А тебе понравилась фильма мистера Читэма?
– Понравилась, – ответила я. – Вся эта история с красавчиком Джорджем была слегка надуманной, но если не обращать внимания на это и на сожжение ведьмы на костре, то все было сделано превосходно.
– А что не так с сожжением?
– В Англии приговоренных ведьм вешали, а не сжигали, – объяснила я.
– Правда? Неужели? Дорогая, я, как и всегда, потрясена глубиной твоих знаний в области истории… Интересно, а с чего мы все решили, что их сжигали?
– Несколько штук сожгли в Шотландии, – сказала я, – и на континенте. Но никогда – в Англии.
– Я порекомендую тебя мистеру Читэму в качестве исторического консультанта на его следующий проект.
– А вы будете консультировать его по вопросам науки. Это вполне может стать нашим новым деловым предприятием.
– И это гораздо безопаснее, чем множество наших предыдущих предприятий, – заметила хозяйка.
Мы продолжили наш путь. Протестующие уже давно исчезли, так что мы избежали неприятной встречи с ними.
Проходя по дороге вокруг луга, мы слышали смех и звуки веселья, доносившиеся из «Пса и утки».
– Ты уверена, что не хочешь зайти и пропустить стаканчик? – уточнила леди Хардкасл, заметив, что я смотрю на окна заведения.
– Абсолютно уверена. Честно говоря, я тоже измоталась.
– Хотя я не откажусь от стаканчика бренди дома, перед тем как лечь в постель.
– Я так и думала, – сказала я.
Мы продолжили наш путь вокруг луга в направлении дома.
Глава 5
Утром меня разбудил настойчивый звонок в дверь, сопровождаемый громким стуком. Полусонная, я с трудом спустилась по лестнице, на ходу завязывая пояс халата.
Оказалось, что это сержант Добсон из деревенского полицейского участка.
– Утро доброе, мисс Армстронг, – он отдал честь, коснувшись пальцами края своей каски. – Мне жаль, что пришлось вас так рано разбудить, но нынче ваш дом – это первое место, куда я заглядываю, когда случается что-то нехорошее. А сегодня это верно, как никогда.
– Не стоит волноваться, сержант, – сказала я, пряча зевок. Я не имела никакого понятия о том, сколько сейчас времени, но на улице было еще темно. – Не хотите ли войти, чтобы не стоять на холоде, и рассказать мне все? Кажется, я единственная, кто уже проснулся. Я даже не уверена, пришли ли Эдна с мисс Джонс, но гарантирую, что еще не забыла, как ставить чайник на огонь.
– Благодарю вас, мисс. Чай сейчас совсем не помешает.
Коренастый невысокий сержант устроился за кухонным столом. Он сидел так, как будто проглотил аршин, – еще один военный в нашем окружении. А я тем временем стала разжигать печь и поставила на нее чайник. Часы на кухне показывали половину шестого утра.
– Боюсь, что у меня для вас очень плохие новости, – начал Добсон. – Одного из ваших гостей нашли мертвым под кустом рябины, что растет на церковном дворе.
Я оторвалась от приготовления чая и полностью сосредоточилась на том, что он говорил. В голове роился добрый десяток вопросов, но я спросила только: «Кого?»
Сержант заглянул в свой блокнот.
– Мистера Бэзила Ньюхауса, – ответил он. – Одного из актеров.
– Ох, – сказала я, почувствовав сильный шок. Мне пришлось сесть. – Он мне нравился. Очень нравился. Но, как я догадываюсь по срочности вашего визита, смерть наступила не от естественных причин?
– Вначале мы так и подумали, но потом, после тщательного осмотра, решили, что нет.
На лестнице послышались шаги, и через мгновение на кухню вошла зевающая леди Хардкасл.
– И на мою долю тоже, ладно, дорогая? – сказала она, показав рукой на чайник.
Когда хозяйка вошла, сержант вскочил, но она жестом велела ему вернуться на свое место.
– Простите, что поднял вас в такую рань, миледи, – сказал Добсон.
– Кажется, на это есть веская причина, – заметила миледи, садясь рядом с ним. – Спускаясь по лестнице, я слышала почти все, что вы говорили. Бедный мистер Ньюхаус… Он был очень милым мужчиной. Вы не расскажете для меня все с самого начала?
– Конечно, миледи. Молодой Хэнкок, как обычно, патрулировал окрестности, когда заметил что-то под кустом старой рябины. Сначала он подумал, что кто-то решил выбросить туда мусор, но, подойдя ближе, увидел человеческую фигуру. Тогда он предположил, что это какой-то спящий бродяга. Иногда они забредают к нам по пути из Бристоля в Глостер.
Я была рада, что, для того чтобы приготовить чай, мне пришлось встать к ним спиной. Невольная улыбка, которая появилась у меня на лице, когда я услышала, что констебль Хэнкок «как обычно, патрулировал окрестности», была бы сейчас неуместна. Но потом я подумала, что «молодой Хэнкок пробирался в коттедж рано утром после ночи возлияний со своими дружками» тоже прозвучало бы не очень подходяще.
– Короче, – продолжил сержант Добсон, – он подошел, чтобы разбудить этого бродягу и прогнать его куда подальше. Но тот на него никак не реагировал, поэтому Хэнкок проверил его пульс, и оказалось, что парень мертвее мертвого.
– И, как вы говорите, констебль решил, что смерть наступила от естественных причин? – уточнила леди Хардкасл.
– В темноте он не заметил никаких следов насилия. Но когда засунул руку под пиджак этого парня, чтобы проверить сердце и убедиться окончательно, его рука слегка намокла. Стала, знаете, такой липкой… И Хэнкок сразу понял, что это кровь.
– О боже!
– Он пришел и позвал меня, а я все это проверил. Этот парень был мертв, к гадалке не ходи, а под пиджаком у него была кровь.
– Но не на нем?
– Сейчас все еще слишком темно, чтобы ответить определенно, – сказал сержант. – Даже с моим фонарем. Однако на ощупь пиджак не влажный.
– Но вы уверены, что это мистер Ньюхаус? Несмотря на темноту?
– Можете мне поверить. Я видел его вчера с мисс Армстронг, а потом – во время представления. Это Ньюхаус, разрази меня гром.
– Какой ужас… Думаю, что сейчас мы ничего не добьемся, разбудив его коллег. Им мы все расскажем в свое время. Но я полагаю, вы оповестили криминальный отдел полиции Глостера?
– Первым делом, – подтвердил сержант. – Они здорово злятся, если мы связываемся напрямую с Бристолем. А мне этого совсем не надо. Дежурный сержант сказал мне, что они все очень заняты и лучше мне все же позвонить в Бристоль. А те кого-то пришлют.
– Отличная работа, сержант, – похвалила его леди Хардкасл. – Вы двигали тело?
– Бристоль велел нам оставить все как есть до прибытия их детектива. Улики и все такое… Я оставил Хэнкока сторожить.
– Молодчина, – сказала миледи. – А что конкретно вы хотите сейчас от нас?
– Честно говоря, миледи, не знаю. Наверное, просто хотел поговорить хоть с кем-то, пока не приехал детектив. Убедиться, что ничего не упустил, если вы меня понимаете… Городские детективы, знаете ли, всегда смотрят на нас свысока. А я хотел бы, чтобы все выглядело так, будто мы тоже знаем, что делаем.