Ею овладело странное чувство. Вопреки своим принципам и приходящим на ум разумным доводам подруг, она хотела поддаться его чарам и последовать за ним. Он не старался ее завоевать, не пытался ей понравиться. Его непринужденность обезоруживала ее. Она ценила мужчин за их любовь к ней и отвечала тем же. На этот раз все шло по-другому. Каждой клеточкой тела она жаждала унестись в неизвестность, отдаться водовороту, запутаться в переживаниях и утонуть в сомнениях. Она жаждала приключений. Жаждала любви. «Я хотя бы отдаю себе отчет, что он просто хочет со мной переспать!?» – ухмыльнулась она про себя. На улице с ее молчаливого согласия Бен назвал таксисту свой адрес.
В квартире пахло сандаловым деревом. Высокие потолки с лепниной, минимум мебели, постеры советской эпохи. Бен не привнес сюда ничего индивидуального, кроме, пожалуй, плейстейшн и туалетных принадлежностей, выбор которых был не велик. Все указывало на его аскетичность и временность пребывания в городе.
Таш вышла на балкон, укутавшись в кашемировый плед, который она прихватила с кресла в гостиной. Она взглянула вниз. Снег лег тонким слоем на застывшую от недавних морозов землю. Желтая полоска Садового кольца выделялась в темноте ночи, а движущиеся по нему машины придавали динамичность статичному, словно с открытки, виду ночной Москвы. Шум улицы заглушал музыку.
– Знакомые привезли свежайшую буррату из Италии, а еще у меня есть хлеб и красное вино. – Донесся голос Бена из гостиной.
Холодный, почти зимний воздух пронизывал до костей. Она смотрела на Бена сквозь стекло. Смотрела, как он разливает красное по бокалам, трогательно сверяя количество вина в обоих. Как он режет хлеб, аккуратно складывая кусочки в корзинку. Как поправляет на диване подушки. Умиленная и замерзшая Таш вернулась в тепло. Она скинула плед и погрузилась в глубокое коричневое кресло с высокой спинкой. Кристаллы на ее платье играли в электрическом свете.
– Ты похожа на фею из сказки, – Бен отставил бокал на журнальный столик.
«Как бы я хотела быть похожей на принцессу», – подумала Таш. Эта мысль, едва зародившись, тут же улетучилась под приливом тепла, разлившегося по всему телу от прикосновения его влажных губ. Сердце судорожно заколотилось.
Таш почувствовала, как его мягкая ладонь скользнула вверх по ее бедрам.
Он опустился перед ней на колени и обеими руками сжал ее напряженные ягодицы.
– Я с первой встречи понял, что у тебя отменная задница!
Резким движением он задрал собравшееся в складки на бедрах платье и отодвинул шелковистые телесные шортики.
Она ощутила влажность его губ, перемешавшуюся с ее влагой. Она чувствовала, как тепло растекается по телу. Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, она застонала от наслаждения.
– Эта деталь туалета нам не понадобится, – он быстро стянул с нее шортики.
Каждый раз, ощутив, что она на грани оргазма, он сбавлял обороты, переходя к нежным поцелуям. Он то преклонялся перед своей королевой, всецело ей подчиняясь, то дразнил ее, словно строптивый подданный, внезапно узурпировавший власть.
– Раздевайся! – Бен поднялся. Только сейчас она поняла, что он все еще одет.
Таш подчинилась. Она расстегнула на платье молнию и сдернула его через голову. Обнаженная и опьяненная, она смотрела на него снизу вверх, ожидая дальнейших указаний. Бен взял ее на руки и перенес на диван. Быстрым движением Таш расстегнула его ремень, и хотела было двинуться дальше, но он ее остановил.
– Не так быстро, – он перехватил ее руку, – я с тобой еще не закончил. – И он снова опустился перед ней на колени.
– Малыш, мне так с тобой хорошо. Мне кажется, дальше все будет только лучше, – Бен подвел итог полутора часам беспрерывной страсти. Таш попыталась подняться с дивана за шортиками.
– Не надо, не надевай. Я не налюбовался тобой, – Бен потянул ее за руку и ловко уложил обратно на диван. Она не сопротивлялась. Ей нравилось в его объятиях, нравилось чувствовать его дыхание у себя на шее, нравилось ощущать его внутри себя.
– Я уже два часа как жду бурраты, а ее все нет. Отпусти меня в душ, хочу ополоснуться, – она сделала вторую попытку встать.
– Нет, – сказал он. – Будешь здесь лежать со мной потная, мокрая, пока мы, обессиленные, не заснем, – и, обняв ее сзади за плечи, снова вошел в нее.
Спустя еще час он задремал. Таш быстро приняла душ, тихонько, чтобы не разбудить его, собрала разбросанные по полу вещи и выскочила на лестничную клетку.
*****
Таш застегнула молнию на брюках и взглянула на себя в зеркало. В отражении она увидела вчерашнее платье, сиротливо болтавшееся на вешалке, подвешенной на ручке деревянного шкафа. В голове плавали обрывки вчерашнего вечера. Но какой фрагмент ни возьми, все приводили к занятию картине любовью с Беном. Наклонившись, чтобы завязать шнурки на ботинках, Таш почувствовала, как намокли ее трусики от воспоминания о том, как он овладел ею сзади. Одного его прикосновения хватало, чтобы довести ее до экстаза. Она провела рукой по шероховатой поверхности куртки, представляя его едва отросшую щетину. Вертя холодный ключ в руках, она вспомнила, как он целовал ее замерзшие пальчики, и улыбнулась. Уже битый час из-за нахлынувших воспоминаний она не могла выйти из дома, опаздывая на обед к Фаине.
Первой, кого она увидела, была Катя. Вместо приветствия она бросила на Таш осуждающий взгляд. Катя была одной из тех, кто не церемонился в своих суждениях, и Таш ее даже побаивалась.
– И куда ты вчера пропала? – Катя смотрела на нее из–под ровной длинной челки.
– Ты же знаешь ответ, зачем задавать вопрос, – Таш уселась за стол, раздумывая, какой вариант закуски более соответствует ее теперешнему состоянию.
– А как же правило пятого свидания?
Одна их подруга, только что получившая диплом с отличием онлайн–курса «Как женить на себе любого», раскрыла им тайны мироздания, ведущие под венец. Правило номер один гласило: секс до пятого полноценного свидания – это путь к провалу. Таш не дошла до первого.
– Он хотя бы принес тебе завтрак в постель? – осуждение в Катином взгляде сменилось на любопытство.
– Я не осталась на ночь, – призналась Таш.
Правило номер два того же курса запрещало девушкам, желающим «женить на себе любого», оставаться у будущего мужа на ночь, чтобы создать тем самым иллюзию своей независимости.
– Умница, чем меньше страсти высказываешь, тем большую страсть возбуждаешь. – Катя уплетала винегрет с селедкой. Сама Таш не была так уверена, что поступила правильно, оставив своего будущего мужа спать в одиночестве.
«Почему же он до сих пор не написал?». В голову одна за другой начали приходить странные мысли. И почему каждый раз после близости с мужчиной она возвращалась в свои шестнадцать, в Переделкино?
*****
– Ты мне все порвал внутри! – Она с ужасом смотрела на лужицу крови на простыне, которая постепенно просачивалась на матрас. «Бабушка меня убьет!»
Таш спрыгнула с кровати и убежала реветь в ванную. «А ведь Катя обещала, что будет круто!» Боль стихла, но по ногам все еще текла кровь.
В конце июня на дискотеке она встретила Алешу. Ему было девятнадцать, и после танцев он подвез ее до дачи на своем стареньком «фольцвагене». Алеша был красив и быстро прошел Катин фейс–контроль, но, решив не проверять бабушкины представления о достойном ухажере, Таш встречалась с Алешей исключительно за пределами Переделкино. Пока бабушка пребывала в уверенности, что Таш посещает лекции в Музее искусств имени Пушкина, она неслась к Лешкиному институту, чтобы вместе прогуляться по Москве. Прояви Ханна чуть больше бдительности, она легко могла бы их застукать целующимися на лавке в Парке Горького или курящими траву на Арбате. Но наивная Ханна не могла нарадоваться увлеченности внучки историей искусства. Так пролетел месяц, и одних только поцелуев стало недостаточно. К этому моменту они настолько хорошо знали эрогенные зоны друг друга, что в воздухе повис вопрос: «Когда?». Таш понимала, что Алеша опытный любовник. Он не упускал возможности прихвастнуть своими победами на любовном поприще. Рядом с ним она ощущала себя глупой неопытной девчонкой.
Наум жил через два дома и учился в МГИМО на факультете международных отношений. Таш давно чувствовала, что нравится ему. Его черные, жесткие, как пружины, волосы напоминали ей птичье гнездо, а кожа на лице всегда лоснилась. Наум был приятно удивлен, увидев Таш на пороге своей дачи. Она попросила его помочь настроить ей компьютер. Все двести метров, разделяющие их дачи, Наум не мог оторвать глаз от ее длинных ног, еле прикрытых вызывающе короткой клетчатой юбкой. Вокруг компьютера летала жирная муха.
Наум так никогда и не понял, как все произошло, но каким–то чудом рука Таш оказалась на его члене… Эрекция была такой сильной, что джинсы раздулись и больно сдавливали промежность. Он расстегнул ширинку, и голова Таш скользнула вниз…
Когда он открыл глаза, Таш сидела рядом, и разглядывала муху, летающую над пятном крови на простыне. Он потянулся было к девушке, чтобы обнять, но она со всей силы оттолкнула его и с криком, что он во всем виноват, бросилась в ванную. Наум недоумевал, что же он такого сделал, чтобы так ее расстроить. Он робко постучался в дверь, но в ответ услышал лишь всхлипывания. Перед уходом он еще раз испытал судьбу – спросил, как быть с компьютером, но, так и не дождавшись ответа, пошел домой.
Всю ночь Таш проплакала, ощущая себя грязной потаскухой. Но к утру мысль, что теперь она готова для Алеши, поборола в ней стыд. В тот же день она сообщила Алеше, что готова, и они поспешили в его однушку на Варшавском шоссе. Каково же было его разочарование, когда он понял, что она не девственница и все это время пудрила ему мозги. На следующий день он сообщил ей, что уезжает на месяц на отдых, а в следующую субботу она встретила его на дискотеке с пергидрольной блондинкой лет двадцати пяти.
Наум несколько раз приходил справляться о компьютере, но Таш отказывалась к нему выходить, ссылаясь на неважное самочувствие.
*****
– Единственное, что он сказал, – задумчиво произнесла Таш, – что ему очень понравилось.
– Лаконично. Хотя, конечно, он должен был позвонить, как только проснулся и не обнаружил тебя рядом.
Соответствовать ожиданиям Кати по части ухаживаний было непросто.
– Зато мы с Фаиной прекрасно закончили вечер без тебя. Твой сосед Саша развлекал нас всю ночь.
Таш ничуть не удивил союз Кати и Саши. Он словно был списан с портрета ее идеального мужчины – молодой, богатый, по-видимому, щедрый и… женатый. Катя была настоящей куртизанкой наших дней. Она была одной из тех дам, которые, при всей любви к деньгам, страшно боялись потерять независимость. И если бы вы поинтересовались, зачем им нужна эта их независимость, в ответ бы услышали долгие рассуждения о том, как хорошо полагаться на саму себя, ни перед кем не отчитываться, но на поверку все свелось бы к простой истине: «А вдруг из–за теперешних отношений я пропущу кого–то получше?»
Второй день празднования дня рождения Фаины проходил в подмосковном поместье ее отца. На обед Фаина собрала самых близких. Большая часть бизнеса Льва Розмана, впрочем, как и его двадцатилетняя любовница Анжелика, базировались в Москве, что и послужило толчком для покупки дома в одном из фешенебельных подмосковных поселков. Сам же Розман вместе с семьей постоянно проживал в Тель-Авиве, наведываясь в российскую столицу «по бизнесу».
Вокруг стола, ломившегося от деликатесов, носились дети. Одним глазом приглядывая за отпрысками, замужние матроны перемывали косточки общим знакомым, сплетничали о преподавателях йоги, обсуждали лекции по дизайну интерьера и низкокалорийные диеты, поглощая тем временем самые калорийные на столе блюда.
За противоположным концом стола их мужья дегустировали вина из погреба Льва, обговаривали совместные бизнес–проекты и свои любовные похождения. У каждого из них были любовницы, минимум по одной. О существовании которых жены были осведомлены. Мужчины искусно лавировали между семьей и развлечениями, виртуозно жонглируя расписанием. Вечера, выходные, праздники и долгие семейные поездки свято принадлежали семье. Любовницы довольствовались обедами и часовыми встречами в снятой или, если повезет, купленной для встреч квартире. В эти квартиры они заскакивали, ища утешения после изнурительного трудового дня, посмотреть футбол или перекантоваться, пока ребенок гоняет мяч в футбольной секции. Любовницам доставались и деловые поездки.
На праздники и каникулы любовницы, кооперируясь с другими любовницами, уезжали, улетали и уплывали на экзотические курорты на снятых или купленных для них любовниками машинах, самолетах и лодках. На этих самых курортах любовницы бесконечно искали, как они сами выражались, «нормальные отношения», но, почему-то так никогда не находили их.
Это хрупкое равновесие устраивало каждую из сторон. Жены получали стабильность, семью и статус, любовницы – веселье и деньги, мужья – любовь, поддержку и секс.
– Я просто видеть не могу эту фальшивую идиллию! – Катя скептически смотрела на матрон, талантливо исполнявших отведенные им роли прилежных жен. – Они же на выходные, наверное, вместе в торговые центры ездят и гуляют по ним как образцовые супруги. А потом вот он, – Катя показала на мужчину с проседью лет сорока пяти, – отвозит сына в театральный кружок и едет шпилить свою Дусю из Липецка, пока жена готовит воскресный ужин.
В дверном проеме возникла фигура Фаины в черном брючном костюме.
– Привет, – Фаина подсела к Таш и обняла ее за плечи. – Вы ушли по-английски.
– А как они еще, по-твоему, должны была уйти, он же англичанин!? – девушки дружно рассмеялись, и матроны на другом конце стола тут же зашептались.
– Все, что я успела разглядеть, это лишь то, что он выглядел как настоящий породистый жеребец. – Фаина не убирала руку с ее плеч. – Как все прошло?
Таш усмехнулась точности определения Фаины. При воспоминании о его мускулистом теле лицо ее преобразилось: глаза засверкали, щеки зарумянились, а губы расплылись в мечтательной улыбке. На столе зачирикал телефон.
– Это он? – полуутвердительно спросила Катя. – Дай-ка мне прочитать! – Таш отчего-то повиновалась, и Катя громко зачитала:
– «Я на очень важном деловом обеде, немного устал. Кстати, ты была бесподобна». – Катя протянула телефон Фаине: – Больше всего мне нравится это «кстати»!
– Может быть, он просто стесняется… – робко предположила Таш, изрядно, впрочем, разочарованная.
– Конечно, стесняется! – возмутилась Катя. – Читай между строк: «Кстати, ты была бесподобна, а, вообще–то, я устал, и это для меня самое главное. Я не писал тебе целый день, потому что мне просто было не до тебя. А сейчас я сижу на необыкновенно важном для меня обеде с другом, так как ни один уважающий себя деловой партнер свои драгоценные выходные на меня тратить не будет».
– Ну что ты ее пугаешь, не все так плохо, – со смехом заступилась за Бена Фаина. – Это может значить и другое: «Сижу дома, смотрю телевизор, но не хочу выглядеть никому не нужным, поэтому пишу, что на обеде. После секса я написать обязан, ведь я же джентльмен. Тем более, регулярный секс необходим. И, поскольку я никому не нужен, а секс мне нужен всегда, лучше иметь его с тобой». Удивительно, что он тебе раньше не написал.
Фаина с Катей захлебывались от смеха.
– Какие же мы циничные. А представляете, если бы все говорили то, что думают на самом деле? Например, «Я так тебя люблю, детка» читай «Я так хочу с тобой переспать», – Катя состроила смешную и одновременно трогательную рожицу, – «Дорогой, ты такой сексуальный» читай «Я думаю, что раздув твое эго, я заставлю тебя купить это кольцо».
– Или вот еще. – Фаина понизила голос, пытаясь звучать как мужчина, – «Я пока не готов к серьезным отношениям, весь завален работой и просто нет времени думать о чем–то серьезном» читай «Мне нравится с тобой спать, но через пару лет я женюсь на двадцатилетней дочке начальника».
– Я придумала лучше, – Катя почти кричала, – «Дорогой, это был лучший секс в моей жизни» читай «Превознося твой член, я опять выигрываю у твоей жены, которая говорит тебе правду, что в постели ты ноль».