Действительно, намертво вложил, цинично подумал Ротман. Эта инвестиция уничтожила бóльшую часть его личных и корпоративных средств.
Почти в последнюю минуту все повернулось в лучшую сторону. Возможно, фон Брауна мучила совесть, кто знает, но он поддержал союз между детьми.
В любом случае Юдит могла бы попасться партия и похуже. Банкирский дом Брауна пользовался большим авторитетом. Она подарит своему мужу двух-трех детей и будет жить хорошо обеспеченной, спокойной и довольной жизнью.
У него не было причин корить себя.
Будущее шоколадной фабрики, а значит и наследство его сыновей, было в безопасности, а Юдит выйдет замуж, попадет в уважаемую семью, без финансовых проблем. С этим не стоило медлить.
Однако оставалась последняя зацепка: его дочь ничего еще не знала об Альбрехте. И при мысли о том, как она отреагирует на эту новость, Вильгельму Ротману становилось не по себе. Судя по тому, как отрицательно она реагировала на все его намеки относительно ее замужества, Ротман опасался категорического отказа. Он был хорошо с этим знаком на примере его жены Хелены.
В этот момент ему на глаза опять попалось письмо, которое он вчера получил и отложил в сторону. В качестве отправителя был указал Фридрих Эбингер, именно тот Эбингер, его личный противник, которому деньги рекой текли в кошелек.
Хотя он и сегодня не очень-то спешил открывать письмо, но взял конверт. Несколько раз он нерешительно перевернул его с одной стороны на другую, затем взял нож для бумаги и разрезал конверт.
Он внимательно прочитал информацию, указанную на находящихся внутри карточках. Его лицо прояснилось.
В мгновение ока появился изысканный способ поставить Юдит в известность относительно его решения так, чтобы упрямая дочь не разрушила его планы. И благодарить за это нужно было старика Эбингера. Все же он до сих пор терпеть его не мог.
В дверь постучали.
– Да! – крикнул он, отложив в сторону приглашения, и принял строгое выражение лица.
Дверь открылась, и Бабетта завела Карла и Антона. Затем она тихо закрыла дверь и остановилась за мальчиками.
– Уважаемый отец… – сокрушительно начал Карл.
– Замолчи!
Молча и потупив взгляд, сыновья стояли перед ним.
Вильгельм Ротман чуть было не начал их жалеть, но быстро взял себя в руки. Наказание было необходимо. Только так они вырастут порядочными и дисциплинированными людьми. И прежде всего ему нужно было выбить из них все эти проделки, чтобы они повзрослели и смогли впоследствии управлять фабрикой.
Он положил первого на колени и начал пороть по заднице.
– Карл ворчал. Антон не проронил ни звука, но у него по лицу бежали слезы, – рассказывала Бабетта, помогая Герти готовить ужин.
Хозяевам на ужин полагались жаркое из свинины со свежеиспеченным хлебом и яблочный штрудель. Для прислуги был айнтопф[8] из чечевицы. К сожалению, без сала. С тех пор как хозяйка уехала в санаторий, Ротман был скуп на мясо.
Дверь в кухню распахнулась.
– Старик… хозяин приказал собраться всем после ужина в вестибюле, – запыхавшись, сказал Роберт.
– Что ему от нас надо? – удивленно спросила кухарка.
– Я догадываюсь, – сказала Бабетта и направилась к выходу.
– Я тоже, – согласился Роберт. – Он хочет лишить нас выходных.
– Я уже слышала. Он говорил это своей дочери, – объяснила Бабетта. – Чтобы не оставлять мальчиков без присмотра.
– Он сам не может справиться со своими сыновьями, – возмутился Роберт.
– Роберт! – предостерегла его кухарка. – Не критикуй хозяев!
Роберт подошел к большой чугунной плите и дернул Бабетту за ленточку фартука.
– Что у вас здесь есть вкусного?
Бабетта оттолкнула его.
– Оставь меня в покое, иначе ничего не получишь!
Роберт засмеялся:
– Я уже унюхал. Вкусно.
Он нежно посмотрел в напряженное лицо Бабетты. Она только искоса окинула его тревожным взглядом.
– Ты же не дашь мне умереть с голоду, Бабетта, – он попытался пошутить. – Иначе у тебя не будет защитника!
Она выпрямилась и посмотрела на него. Ее светло-зеленые глаза заблестели.
– Единственное, что мне не нужно, – это такой защитник, как ты! Ты постоянно за мной шатаешься! – она говорила все громче и пронзительнее. – Ты мне не нужен. Я тебя терпеть не могу. Оставь меня в покое!
Роберт вздрогнул.
Герти громко кашлянула.
– Ну, я не считаю, что Роберт шатается за тобой, – сказала она, поставив корзинку с хлебом на длинный деревянный стол, за которым прислуга собиралась на короткий ужин. – Он просто переживает. Как и я.
Она говорила спокойно, но Бабетта бросила поварешку в чечевицу и вышла из помещения, не сказав ни слова.
Роберт стоял как вкопанный, кухарка вздохнула.
– Я и правда не знаю, к чему приведет вся эта история с Бабеттой.
– В любом случае ни к чему хорошему, – заметил Роберт разочарованно. К его беспокойству добавилась ярость. – Но если нам сейчас запретят выходить из дома, то она, возможно, немного успокоится.
– Что ты имеешь в виду?.. – спросила Герти, но в этот момент в кухне появился Тео со своим «Пахнет вкусно!» в сопровождении Доры.
– Я как раз забрал молодую хозяйку из Штутгарта. Она явно весело провела время! – рассказал он.
– Значит, у нее был хороший день, – проворчала Герти и достала поварешку из чечевицы.
– От нее необычно пахло, – сказал Тео. – Стойлом, что ли…
– Да перестань, это точно не от мадам, а от твоих кляч, – быстро возразила Дора и села за стол. Она знала, что Юдит была в зоопарке, и хотела ее защитить.
– Давайте присаживайтесь, еда готова! – велела кухарка, взяла айнтопф с плиты и принесла на стол.
Тео пожал плечами и сел за стол.
В этот момент пришла экономка.
Она посмотрела на присутствующих.
– Где же опять Бабетта?
На какое-то время все растерянно замолчали, затем Роберт сказал:
– Она плохо себя чувствовала. Наверное, пошла в свою комнату.
Взгляд Маргарет стал очень строгим.
– Это не должно входить в привычку. Есть четкое расписание приема пищи, которого необходимо придерживаться. И еще. Близнецы в ближайшие дни остаются без ужина. Распоряжение хозяина.
– Что? – выкрикнула кухарка. – Но ведь это же дети, им нужно кушать!
– У хозяина есть на то свои причины, которые мы не можем оспаривать! – Экономка поставила Герти на место и села во главе стола.
Во время еды нельзя было громко разговаривать. Роберт действительно был голоден, но есть ему не хотелось. Что он мог сделать для Бабетты? Рассказать Ротману? Но он сразу выставит ее за дверь, и тогда она на самом деле пропадет.
Нет, он, как и прежде, будет наблюдать за Бабеттой, даже если это и приведет к тому, что она перед ним еще больше закроется. Других вариантов не было.
Глава 16
Ветер был неистовый. Он обдувал дом, вырывал кровельную черепицу, сотрясал двери. Раскаты грома предвещали одну из последних гроз этим летом. Молния сверкала всю ночь и через неравные промежутки времени освещала комнату Юдит. Затем упали первые тяжелые капли дождя. Вслед за этим они начали бить по оконным стеклам.
Сначала Юдит не собиралась из-за погоды отказываться от безмятежного сна, однако громкий лязг на улице ее напугал.
Она неохотно откинула мягкое одеяло, подошла к окну, отодвинула тяжелую занавеску, чтобы посмотреть, что же там происходит.
На улице было беспросветно: потоки дождя, льющиеся по окнам, не давали ничего рассмотреть. Было невозможно разглядеть хоть что-то – лишь расплывчатые тени раскачивающихся на ветру деревьев.
Юдит некоторое время стояла в темноте и прислушивалась, может, шум повторится, но, если не учитывать гул ветра, все было спокойно. Разочарованно вздохнув, она задернула занавеску и легла в кровать. Возможно, это разбилось стекло уличного фонаря. Или ей просто послышалось.
Как только она снова задремала, ее разбудили. На этот раз знакомый скрип входной двери ее комнаты.
– Антон? – Юдит села в кровати.
Она услышала пару быстрых тихих шагов, и вот один из братьев уже стоял перед ее кроватью.
– Юдит? – прошептал он.
Юдит протянула к нему руки.
– Иди сюда, садись ко мне, Антон. Ты испугался? Это ведь просто гроза.
– Нет, – тихо сказал Антон. – Карл так голоден. – Он взял ее руки и сильно сжал. – И я тоже!
Юдит не смогла сдержать улыбку, и одновременно с этим она была очень зла на своего отца. Всякий раз, когда ее братьев в качестве наказания лишали ужина, они не могли спокойно спать.
– Я сделаю вам горячий шоколад, – сказала она и снова встала с кровати.
– О да, – прошептал Антон. – Карл будет очень рад!
– Ну и ты, разумеется, тоже, – заботливо сказала Юдит. – А пока возвращайся в кровать, Антон. – Раздался громкий раскат грома, и Юдит инстинктивно обняла брата. Она почувствовала, как он дрожит. – Тебе страшно!
– Нет, мне не страшно!
– Веди сюда Карла, и мы вместе пойдем на кухню.
– А если отец нас заметит? Сегодня же такая неспокойная ночь!
– Это и хорошо. Чем громче снаружи, тем хуже ему будет нас слышно. Давай же, быстрее. И тихо!
Антон пошел за братом.
Тем временем Юдит надела халат на ночную рубашку и зажгла свечу, которая стояла в покрытом эмалью подсвечнике, украшенном яркими цветами. Услышав шепот и шлепки босых ног, она быстро закрыла защитным стеклом пламя свечи и вышла в коридор.
– Юдит! Положи мне побольше сахара в шоколад! – Карл чуть не врезался в нее.
– Эй, тише, Карл! – предупредил его Антон. – Иначе отец заметит нас и опять накажет!
– Антон прав, – сказала Юдит. – А сейчас давайте осторожно проберемся на кухню. Как индейцы по тропе войны. Никто не должен ее найти, иначе их сразу схватят.
Как можно тише друг за другом они спустились в вестибюль, пока на улице бушевала гроза. В тусклом свете молнии в доме виделось что-то тревожное, и Юдит охватило странное чувство, что-то среднее между приглушенным страхом и жаждой приключений, с которой ее братья следовали за ней. Ее свеча мерцала.
Юдит, которая так же, как и ее братья, с удовольствием ходила босиком, было приятно идти босыми ногами по мягкому ковру, затем по бархатно-прохладной поверхности мраморного пола, которая сменилась холодной керамической плиткой в помещении для прислуги.
Она открыла дверь в царство кухарки. Близнецы зашли за ней.
– Может, где-нибудь есть еще и кексы, – вслух подумал Антон и быстро начал обыскивать полки.
– Да, точно, – прошептал Карл и принялся помогать брату.
– Вы там точно ничего не найдете, – объяснила Юдит, отставляя свечу на большом деревянном столе, за которым изо дня в день работала кухарка со своими помощниками. – Кексы хорошо спрятаны. Кроме того, Герти не любит, когда вы здесь лазите и переворачиваете все вверх дном.
Юдит и сама была частым гостем на кухне, поэтому знала, что кухарка не любила внезапные налеты на ее суверенную территорию. Кладовая со своим соблазнительным содержимым была всегда закрыта.
Юдит ловко залезла за висящую на стене форму для выпечки и достала оттуда ключи. Именно в тот момент, когда она собиралась открыть царство лакомств, стукнула дверь в кухню. Не громко, но достаточно шумно, чтобы Юдит сразу же обернулась, а мальчики от страха уронили металлический кувшин для молока, который со стуком упал на пол.
Узкий силуэт остановился на пороге, держа свечу в руке, которая и освещала помещение.
– Кто здесь? – прошептал голос.
– Это мы. – Юдит вышла в видимость огня свечи.
– А, мадам! И близнецы! Гроза привела вас в кухню?
Юдит тихо засмеялась.
– Нет, Дора. Я хотела приготовить двум голодающим горячий шоколад. – Она указала на детей, которые тихо решали вопрос, кто будет поднимать кувшин с пола. Карл настаивал на том, что Антон его упустил и, соответственно, ему и поднимать его. Антон же отрицал свое причастие к произошедшему.
– Это хорошая идея, – сказала Дора, многозначительно посмотрев на мальчиков. – На голодный желудок не уснешь.
– А ты, Дора, тоже голодна?
– Нет, собственно говоря, нет. Я услышала шум и проснулась. И решила пройтись по дому, чтобы посмотреть, все ли в порядке.
– Да, я тоже что-то слышала. Я думала, это с улицы, – сказала Юдит. – А вы двое немедленно успокойтесь! – прошипела она своим братьям, которые как раз начали настоящую потасовку из-за все еще лежащего на полу кувшина.
– Возможно, вы правы, госпожа Юдит. Но на улицу сейчас нельзя, там такой ветер, такой дождь. Я тогда вернусь наверх.
Комнаты Доры и других слуг были расположены на мансарде просторной виллы.
– Оставайся и выпей с нами шоколад, Дора, – предложила Юдит.
Дора уже несколько лет работала в доме Ротмана и в основном выполняла задания горничной Юдит. И задания ее матери, когда та была дома.
– Шоколад, да, с удовольствием, госпожа Юдит. Благодарю.
Пока Дора ставила свою свечу на стол рядом со свечой госпожи, Юдит подошла к ссорящимся детям и взяла их за воротники.
– Сейчас же успокойтесь! Вы разбудите весь дом. Гром не может так громко греметь, чтобы заглушить вас!
Карл и Антон повернулись и успокоились. Антон поднял кувшин и поставил его на полку.
– Вот видите, – довольно произнесла Юдит. – У вас все получается. Собственно говоря, отец прав. Вам действительно следовало бы поголодать ночью. Без наказаний вы не поумнеете. – Она вздохнула. – Карл, возьми кувшин и принеси молоко!
Она опять подошла к двери кладовой.
– Может, окно разбилось, – размышлял Карл. – Я имею в виду, когда на улице что-то зазвенело.
– Что зазвенело? – спросил вдруг мужской голос, и Дора, испугавшись, обернулась.
– Роберт! Дружище, ты меня напугал!
Молодой парень засмеялся:
– В это время тебе следовало бы быть не на кухне, Дора.
Юдит ответила вместо Доры:
– Вам тоже, Роберт!
Роберт насторожился и внимательно вгляделся в сумрачный свет свечи вокруг Доры.
– Добрый вечер, мадам, Антон и Карл. Простите мне мою дерзость, – сказал он отчасти в шутку.
– Ладно, – примирительно сказала Юдит, так как Роберт ей был симпатичен, хотя ее отец и считал, что он потенциальный возмутитель спокойствия в доме.
– Я тоже слышал шум, дребезжание или что-то в этом роде, – объяснил Роберт. – Я лучше проверю. В такую погоду что-то может сломаться.
– Да, мы с Дорой это тоже слышали. Будет хорошо, если вы посмотрите, – ответила Юдит и повернула ключ кладовой.
– Подождите, мадам, я сварю шоколад! – Дора тотчас же подошла к Юдит.
– Нет-нет, Дора. Я сама! – Юдит зашла в кладовую.
– Подождите, госпожа Ротман, там же непроглядная тьма! Вы ничего не увидите! – сказал Роберт, взял керосиновую лампу с полки и зажег ее. Когда на кухне стало светло, он отдал ее Доре. – Вот, посвети ей. А я пока схожу на улицу. А когда вернусь, мне тоже хотелось бы получить горячий шоколад! Так сказать, в качестве благодарности. – Он подмигнул Доре.
Дора смеясь покачала головой.
– Какой же ты наглец, Роберт!
Она взяла лампу и поставила ее так, чтобы кухня и кладовая были освещены. Пока Роберт застегивал свою курточку и направлялся к двери, она подошла к большой украшенной плиткой печи. Она была еще горячей, из-за чего в летние месяцы в кухне постоянно было невыносимо душно. Зато в зимний период помещение становилось особенно уютным, а тепла печи в любое время было достаточно, чтобы разогреть шоколад.
Дора поставила эмалированную кастрюлю на большую темную поверхность, в это время Юдит вышла из кладовой с двумя консервными банками из белой жести. На одной из них была нарисована молодая танцовщица среди цветочных орнаментов, на другой на белом фоне черным росчерком с завитками было написано слово «сахар».
Карл принес из подвала свежее молоко, и Дора осторожно налила его в кастрюлю.
– Сделай пряный шоколад, Юдит! – попросил сестру Антон.
Юдит взяла венчик со стены возле плиты, на которой висело много всякой утвари, и посмотрела на братьев.