У прилавка я вижу вращающуюся стойку со старыми шарфами. Как раз то что надо. Некоторые из них пахнут не самым лучшим образом, другие, как по мне, выглядят слишком уж психоделическими, зато их представлено здесь несколько дюжин и поэтому есть из чего выбирать. Добравшись примерно до половины, я нахожу черно-серое полосатое кашне, которое не будет слишком диссонировать с оранжевым фирменным жилетом. Я плачу девице за кассой. Когда она пробивает чек, над дверью вновь тренькает колокольчик. Я бросаю через плечо взгляд и вижу, что в магазин вошли два парня. Один – крепко сбитый латинос в майке без рукавов, другой – долговязый блондин в одних шортах, без всякого намека на футболку. При ходьбе он прихрамывает, будто у него болит нога.
Вот гадость, а. Я его знаю. Это дружок Портера. Второй парень с перекрестка – тот самый обкурившийся тип, который молотил кулаками по папиной машине. Они подходят ближе.
– Как жизнь, мамуля? – ленивым, скрипучим голосом говорит он девушке за кассой, когда та отсчитывает мне сдачу, бочком подходит к прилавку и встает рядом со мной.
Я поднимаю глаза и смотрю ему в лицо. Высокие скулы и впалые щеки, покрытые оспинами от угрей. Белокурые волосы на голове всклокочены. Несмотря на это, по сравнению с Портером он обладает более классической красотой. В то же время от него исходят пугающие флюиды. Что-то дерганое и блажное.
– Дэйви, я же говорила тебе не донимать меня на работе.
– Ну да, но у меня экстренный случай. Сегодня после обеда я еду в Ла Сальва. Надо бы выручить братишку.
– Не сейчас.
Он кладет руки на прилавок и наклоняется ближе, перекрывая обзор так, что я больше не вижу их лиц, лишь ее пурпурные жгутики, спадающие на голое плечо.
– Пожалуйста, – умоляет он.
– Я думала, ты ширяешься лишь изредка, – тихо произносит она.
– Так оно и есть, но ты ведь знаешь, как это бывает. Мне нужно самую малость.
Он говорит ничуть не громче ее, но я все равно слышу каждое их слово. Эй, ребята, это вам не приватная беседа. Они вообще знают об этом?
– Я завтра отдам.
– На прошлой неделе ты говорил ровно то же самое, – возражает она.
– Ну же, Джули, – упрашивает он, проводит ладонью по ее руке и поглаживает кончиками пальцев жгутик. – Джули, Джули, Джули.
Девушка вздыхает:
– Я позвоню тебе или сброшу эсэмэску. Часа через два. Он с довольной физиономией отворачивается от нее и только в этот момент меня замечает:
– Привет.
Я ничего не отвечаю, но чувствую, как он оглядывает меня с головы до ног, пока девица вручает мне сдачу. Тут же кладу ее в кошелек, хватаю пакет с шарфом и направляюсь по узкому проходу к двери. Мне хочется как можно быстрее отсюда убраться, так сказать, еще вчера.
Но для этого нужно поторопиться, а ноги напрочь отказываются нести меня вперед.
– Чё покупаем? – Я чувствую, что за сумку кто-то дергает, поворачиваюсь и вижу, что Дэйви вытаскивает из нее шарф. – Ты что, ковбойша? Или, может, гангстерша?
Я вырываю кашне из его рук:
– Ни то ни другое.
За его спиной хихикает дружок.
– Ладно, остынь, мне просто интересно, – произносит Дэйви. – Чё-то я раньше тебя здесь не видел. Как тебя зовут?
– Тебе какое дело!
– Ух, как жжет! – шепчет крепыш.
– Ну же, ковбойша, – говорит Дэйви, – не надо себя так вести.
Выйти я не успеваю. Все происходит слишком быстро. Второй раз за двадцать четыре часа я нос к носу сталкиваюсь с другим человеческим существом. Настоящего Ловкача-Пройдоху в высшей степени разочаровали бы мои никчемные способности ускользать. Моя щека со всей дури налетает на чью-то грудину, будто сделанную из стали.
Я отпрыгиваю, не рассчитываю усилия и чуть не теряю равновесия. Меня хватают чьи-то руки.
Прямо перед моим носом красуется логотип досок для сёрфинга «Квиксильвер». Я захлопываю челюсть, поднимаю глаза и вижу разгневанное лицо Портера Роса.
– О господи! – бормочу я.
Когда он видит перед собой меня, жесткие линии вокруг его глаз немного смягчаются. Самую малость. Потом он смотрит куда-то поверх моей головы и вновь приходит в ярость:
– Какого хрена ты здесь забыл?
Это он не мне. Я понимаю, что злится он совсем не на меня, а на того, кто стоит за моей спиной.
– Кто вы, мамаша? – отвечает ему скрипучий голос Дэйви. – Расслабься, чел. Мы с Рэем лишь прихватим чего-нибудь поесть и отправимся к Капо.
Портер все еще держит меня за руки, но какую при этом преследует цель – не дать мне упасть или же защитить от Дэйви, – с уверенностью сказать нельзя. Он стоит совсем рядом, от него здорово пахнет кокосовым маслом и воском, причем запах этот, честно говоря, чертовски приятный. Пока я вдыхаю дурманящий аромат, он продолжает долбить Дэйви:
– Я так понимаю, мне только показалось, что минуту назад ты вышел из «Дежавю»?
Я поворачиваю голову – увидеть, как Дэйви дает задний ход.
– Джули попросила нас зайти. Ничего такого, мы просто поговорили о новой собаке Капо. Не кипятись.
Хм, а ведь он врет. Но в воздухе и без того уже витает достаточно тестостерона, чтобы начать войну, поэтому о том, чтобы настучать на Дэйви, не может быть и речи. Да и потом, оно мне надо? Это не мое дело. Все, чего я хочу, это уйти отсюда и поехать на работу. А чего это Портер в меня так вцепился? Он наконец это тоже замечает, а когда я вырываюсь, отпускает меня и прячет руки назад, будто от меня исходит радиация.
– А ты что здесь делаешь? – спрашивает он меня.
– Шарф зашла купить, – говорю я, отступая на шаг назад. И что это он вечно вторгается в мое личное пространство?
– Вы знакомы друг с другом? – спрашивает Дэйви, с отсутствующим видом потирая правую ногу.
Похоже на то, что она у него травмирована – он потому и хромает.
– Вместе работаем. – Портер смотрит на Дэйви, потом переводит глаза на мой пакет, будто ни одному из нас не верит.
Мне неприятно, что он поставил меня на одну доску с этим лузером.
– Мир тесен, – ухмыляется Дэйви, – ну что, ковбойша, может, сейчас скажешь мне как тебя зовут?
– Тебе какая разница? Можешь величать меня как угодно.
– Чертова девка, – говорит он, подтягивает шорты и обращается к Портеру: – У тебя на работе она тоже ведет себя так противно?
Тот бросает на меня взгляд. Я смело смотрю ему в глаза, мысленно призывая сказать что-нибудь умное. Ну же, приятель, давай покажи, на что ты способен. Расскажи ему, как довел меня до белого каления, как по-свински себя вел, как обзывал меня снобом и как из-за тебя меня чуть было не уволили. Продемонстрируй перед своим мерзким дружком свою крутизну.
Но он в ответ произносит только два слова:
– Она супер.
Это что-то новое.
Дэйви еще раз оценивающе смотрит на меня и щелкает пальцами:
– Тебе надо прийти на наши посиделки у костра. В субботу, на закате, в Боун Гарден.
Я понятия не имею, где это, хотя на самом деле мне наплевать. Особенно после того сомнительного разговора, который мне довелось подслушать в магазине.
– Не думай, что я не знаю, что именно там ты и закадрил Хлою, – фырчит Рос.
– И что? – с вызовом бросает Дэйви. – Хлоя сейчас в Лос-Анджелесе. Какого хрена ты ворошишь прошлое?
– А какого хрена ты приглашаешь ее на посиделки у костра? – тычет в меня большим пальцем Портер.
Дэйви пожимает плечами, дружок Рэй потихоньку подталкивает его к набережной, подальше от магазина по продаже винтажной одежды:
– Это свободная страна.
Не знаю точно, что значила вся эта их перепалка, но, оставшись с Портером наедине, я чувствую себя в высшей степени неловко.
– Мне надо на работу.
Послеполуденное солнце ярко высвечивает золотистые прядки в темных кудрях Портера, а когда он поворачивает голову и смотрит на океан, затылок его кажется чуть ли не красным.
– Знаю, мне тоже.
Черт. Неужели мы сегодня опять работаем в одну и ту же смену? Вчера, после всего случившегося, я так торопилась побыстрее уйти, что даже забыла посмотреть график дежурств. Не знаю, как долго смогу терпеть его соседство, которое меня жутко напрягает. Но он смотрит как-то странно и чешет затылок, будто собирается сказать что-то еще. Я вспоминаю о печенье, которое он мне оставил. Интересно, а сам он о нем помнит? В качестве жеста примирения это было неплохо, но откуда мне знать – может, он просто украл его в кафе? Надо было выбросить его в корзину, но шоколадное я отдала Грейс, а два других съела сама.
Чувствуя себя явно не в своей тарелке, я бормочу слова прощания и поворачиваюсь, чтобы уйти. Джулия, цыпочка из магазина, стоит у входа, сложив на груди руки вместе с пурпурными жгутиками, и с опаской поглядывает на нас. Избегая на нее смотреть, я иду дальше.
– Увидимся, ковбойша, – окликает меня Дэйви издали и откуда-то сзади.
Ну уж нет. Минуя лоток с чурро, я вижу, что Портер движется примерно в том же направлении, что и я, но его мускулистые ноги шагают быстрее моих. В этот момент раздается свист, и ему машет рукой средних лет мужчина, примерно того же возраста, что мой отец, с волнистыми, каштановыми, коротко стриженными волосами, обильно тронутыми сединой. На нем шорты для сёрфинга и майка без рукавов, в молодости он, скорее всего, был красив, но потом жизнь его здорово потрепала. Одна его рука покрыта поблекшими от времени татуировками, другой просто нет – она напрочь отсутствует.
Проходя мимо и глядя на розовые шрамы в том месте, где когда-то была рука, я с удивлением узнаю на его лице глаза Портера, который тут же перехватывает мой взгляд. Быстро отвожу взгляд и, зардевшись, иду дальше.
Надо полагать, это отец парня, а его рука – следствие того самого «ужаса», о котором заикалась Грейс.
Что же, черт возьми, произошло у них в семье?
СООБЩЕСТВО КИНОМАНОВ «ЛЮМЬЕР»
ЛИЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ>АЛЕКС>АРХИВ
@mink: Что будешь делать по окончании школы?
@alex: To есть чем буду заниматься в жизни?
@mink: Я имею в виду колледж. Раньше я собиралась поступать в театральный, чтобы стать режиссером. Однако теперь уже не думаю, что смогу с этим справиться. Не хочу без конца испытывать на себе подобное давление. Лучше найду себе занятие за кадром, вести какой-нибудь учет или что-то в этом роде.
@alex: Как насчет того, чтобы стать профессиональным киноманом?
@mink: *удивил* А такая работа существует в действительности? Надеюсь, за нее платят огромные деньги, причем все больше наличностью.
@alex: Один из представителей этой профессии в данный момент общается с тобой. Отец надеется передать мне семейный бизнес, но у меня к нему душа не лежит. Не пойми меня превратно: я не имею ничего против и с удовольствием занимаюсь им в качестве хобби, но при этом не хочу тащить лямку и посвящать ему все время, зарабатывая деньги. А если мне захочется попробовать что-то еще?
@mink: Понимаю и сочувствую. Думаю, что осенью надо будет подавать документы в колледж. Меня даже страх берет. Так много разных учебных заведений. Западное побережье? Восточное побережье? Понятия не имею.
@alex: Наслаждайся богатством этого выбора. Что до меня, то я обречен прозябать в местном колледже, разрываясь между двумя работами. Мое будущее предопределено заранее.
@mink: Так не бывает.
@alex: Некоторым не очень везет, Минк.
Глава седьмая
«Раньше я ненавидел воду».
Отец говорит, что второй день чего бы то ни было всегда лучше первого, потому как ты знаешь, чего ожидать, и это сущая правда. Сегодня в Парилке я чувствую себя более сносно. Мне пришлось пожертвовать длинными локонами, зачесать их назад и подвязать шарфом в духе моделей, позирующих для мужских журналов, чтобы пот не стекал с затылка на спину. Грейс тоже предприняла превентивные меры, принесла из дома вентилятор на батарейках и водрузила его между нашими рабочими местами. Главной проблемой для нас теперь является потребность то и дело отлучаться в туалет, потому как пьем мы больше, чем лошади после дерби в Кентукки.
Проработав полсмены, я устраиваю получасовой перерыв, стаскиваю с себя оранжевый жилет и поднимаюсь в кафе, где в этот момент царит затишье. Сахарное печенье, которое вчера оставил Портер, оказалось восхитительным, поэтому я покупаю две штучки и устраиваюсь в уединенной нише под пиратским кораблем. После чего достаю телефон и нахожу сведения, будоражащие меня с самого утра.
Билли «Пенниуайз» был профессиональным серфером и в 1980-х годах завоевал целую кучу призов на чемпионатах Мировой лиги сёрфинга и Тройной короны. Если верить выложенной в Интернете биографии, он до сих пор считается одним из непревзойденных асов всех времен и народов. Умер восемь лет назад. Неподалеку от пешеходного перехода для сёрферов установлена его статуя в натуральную величину, на фотографии к ней прислонены несколько досок, а у подножия лежит букет цветов.
Я читаю, как он рос в бедной еврейской семье, как в шестилетнем возрасте впервые встал на доску и как воспитал в своей семье сразу несколько поколений сёрферов: сына, Зандера Роса, и внуков…
Постойте-ка! У Портера есть младшая сестра, шестнадцатилетняя Лана, победитель различных состязаний в масштабах штата и страны, которая осенью впервые выступит в качестве профессионала, а в январе на целый год отправится в турне по всему миру. А почему не Портер? И что, в конце концов, произошло с его отцом?
На телефон ложится тень. Я нажимаю на кнопку выключения, но не успеваю.
– Читаешь обо мне?
Я кривлюсь и на какое-то мгновение крепко зажмуриваюсь. Как он меня здесь нашел?
– Ты что, следишь за мной по камерам видеонаблюдения?
– За каждым движением, – отвечает Портер.
По аспидно-серому полу скрежещут металлические ножки стула, который он поворачивает задом наперед и садится на него верхом, будто на лошадь, широко расставив ноги и положив на спинку руки:
– Если ты хотела навести справки о моей семье, могла бы просто спросить.
– Зачем я буду причинять тебе беспокойство?
Я начинаю собирать вещи, но, поскольку мне не довелось доесть даже первую печеньку, вполне очевидно, что времени с момента моего появления здесь прошло совсем немного.
– Я видел, ты сегодня смотрела на моего отца.
Это обвинение.
– Ничего я не…
– Не отнекивайся, смотрела.
С моих губ скрывается едва слышный стон. Плечи опадают.
– Я не знала… то есть… Грейс упоминала о каком-то происшествии, но что конкретно случилось, я не знала и… – Что просто? Зачем мне еще глубже рыть себе могилу? – Словом, мне просто стало любопытно… – наконец я довожу свою мысль до конца.
– Ну хорошо, – говорит он, медленно качая головой, – и что ты успела узнать?
Я опять включаю телефон, нахожу статью, показываю ее и отвечаю:
– Успела добраться досюда.
Он перегибается через спинку стула и вглядывается в экран:
– Ага, понятно. Значит, ты выяснила, кто был мой дед и как он погиб, да?
– Нет, о его смерти говорится дальше, – говорю я, надеясь, что мои слова звучат не так ужасно, как кажется.
Но он, похоже, совсем не обижается.
– Дед был великим сёрфером и мастерски умел оседлать волну. Отчаянный храбрец. Любил глупо рисковать, даже когда стал для этого слишком стар. Зимой, после приличного шторма, волны к северу от бухты, в районе Боун Гарден, вздымаются действительно высоко. После одной такой бури, когда мне было десять лет, он тоже решил рискнуть. Я наблюдал за ним со скал. Волна проглотила его целиком и выплюнула на камни. Кстати, именно по этой причине тот участок берега впоследствии назвали Боун Гарден[6]. Он был первым идиотом, кто там погиб. Первым и самым известным.
Я даже не знаю, что сказать. Рядом с нами останавливается большая семья, чтобы сфотографироваться на фоне морского чудища. Мы отклоняемся, чтобы не попасть к ним в кадр – раз, второй, третий. Потом они наконец уходят, и мы опять остаемся одни.
Не желая углубляться в дальнейшие в разговоры о покойном деде Роса, я решаю сменить тему и поговорить о том, чему стала свидетелем в магазине по продаже винтажных тряпок:
– Он твой приятель? Я имею в виду того парня, Дэйви?