– Из всего вышеперечисленного я хочу делать только одно, и никаких законных разрешений мне для этого не требуется, – доносится сладкий голос Грейс с противоположного конца будки.
Я на него не смотрю. Если он пытается меня смутить своими разговорами о «доступных воображению видах секса», пусть погладит себя по головке, потому как это ему действительно удалось. Но он не увидит, как у меня на лбу выступает испарина, хотя за истекшие два часа в Парилке мое тело и без того покрылось потом.
– Не успел Тэрен на неделю отбыть за океан, а ты уже обращаешься ко мне с просьбой удовлетворить твои чувственные потребности? – спрашивает он.
– Но ты же хочешь, – возражает она.
– Хочу, причем каждый день. Как насчет тебя, Райделл?
– Спасибо, нет, – отвечаю я.
Он испускает наигранный вздох, прикидываясь уязвленным:
– Неужели ты оставила на Восточном побережье бойфренда, умоляющего тебя вернуться?
Я бормочу что-то неопределенное. Стул под Грейс скрипит. Чувствуется, что они оба смотрят на меня, а когда вопрос Портера остается без ответа, он говорит:
– Я знаю как это можно исправить. Устроим небольшой тест.
– О нет, – стонет Грейс.
– О да.
Я с опаской поднимаю на Портера глаза, он ухмыляется про себя и энергично тычет пальцами в экран телефона.
– Тест – лучший способ познать себя и других, – произносит он, будто читая статью в журнале.
– Эти идиотские тесты превратились для него в настоящую манию, – объясняет Грейс, – в школе он уже всех ими достал. Хуже всего те, что публикуются в «Космополитен».
– Я так понимаю, ты хотела сказать лучшие, – поправляет ее он, – вот, кстати, очень даже неплохой. «Почему у вас нет парня или девушки? Пройдите этот тест, чтобы понять, почему такая восхитительная красавица, как вы, по вечерам в субботу сидит дома одна, вместо того чтобы вовсю развлекаться с парнем своей мечты».
– Нет, – говорит Грейс.
– Тогда я отнимаю у тебя вот это, – отвечает на это Портер, пытаясь выхватить из рук девушки бутылку воды.
Они пару секунд с хохотом за нее сражаются, потом Грейс, пролив холодную воду на свой оранжевый, выданный «Погребом» жилет, громко вскрикивает, при этом я чуть не получаю от Портера локтем в лицо. Парень поднимает бутылку над головой Грейс, чтобы она не могла ее достать.
– Ну хорошо, – говорит Грейс, – ты выиграл. Проводи свой долбаный тест. Полагаю, это лучше чем сидеть просто так.
Портер протягивает ей воду, поудобнее прислоняется к двери и начинает читать вопросы:
– Вы приезжаете навестить в колледже сестру, и она берет вас на вечеринку в кампусе. Что вы намерены делать: (А) танцевать с ней и ее друзьями; (В) купаться нагишом в бассейне на заднем дворе; (С) искать симпатичного парня, чтобы уединиться потом с ним в свободной комнате; (D) сидеть в одиночку на диване и смотреть, как веселятся другие?
С ответом я не заморачиваюсь. К моему окошку подходит юная парочка, поэтому я резким движением включаю оба микрофона, неторопливо приветствую их и продаю два билета. А когда заканчиваю, Грейс выбирает для себя вариант А.
– А что скажешь ты, Райделл? – спрашивает Портер. – Я думаю, тебе больше подойдет вариант В – скрытая эксгибиционистка. Если ты сегодня не уйдешь – кто тебя знает? – то завтра надо будет посмотреть записи камер видеонаблюдения и увидеть, как ты раздеваешься догола у бассейна Клеопатры в крыле Вивьен.
– Это все, о чем ты мечтаешь в комнате охраны? – фыркаю я.
– Целыми днями.
– Во дурак.
Он без труда выдерживает мой взгляд:
– Ладно, забудь. На самом деле, я думаю, ты выбрала бы ответ С. Подцепила бы «симпатичного» парня, – при этих словах он изображает пальцами в воздухе кавычки, – и уединилась бы с ним в свободной комнате. Так?
Я ничего не отвечаю, но это никоим образом его не разубеждает.
– Следующий вопрос.
Он водит пальцем по экрану телефона, но смотрит не на него, а на меня. Пытается напугать. И увидеть, кто из нас первый моргнет.
– Ты уехала из округа Колумбия: (А) потому что не могла найти там симпатичных парней, чтобы целоваться с ними по-настоящему; (В) потому что твой бойфренд с Восточного побережья оказался женоподобным придурком, а ты, наслушавшись рассказов о легендарных, чертовски привлекательных парнях с запада, решила самолично проверить не ложны ли эти слухи, – ухмыляется он.
– Идиот, – бормочет Грейс, качая головой.
Я, может, что-то из его слов и не поняла, но суть все же уловила. Меня охватывает смущение, но это не мешает мне тут же оправиться и нанести удар:
– А почему это тебя так интересует моя личная жизнь?
– Да мне на нее плевать. Скажи лучше, почему ты избегаешь ответов, причем делаешь это, кстати, постоянно?
– Что ты имеешь в виду?
– Не отвечаешь на вопросы.
– А тебе какое дело? – отвечаю я, втайне досадуя, что он меня вычислил.
Да и кто он, собственно, такой, мой психоаналитик? В таком случае мне есть что ему сказать – я посещала двоих таких, причем лучших, которых можно было купить в Нью-Джерси за деньги. Первый раз с мамой, второй – сама, и ни один из них не сумел удержать меня на стуле больше двух сеансов. Оба заявили, что я некоммуникабельна и подавляю свои эмоции, что мое уклончивое поведение представляет собой «неадекватный копинг-механизм», которым можно прикрыться, чтобы не преодолевать стресс, что это пагубный для психики способ избежать приступов паники.
Это сказал человек, хотевший выставить моим родителям за свои советы счет, превышающий стоимость моего обучения в колледже. Я и без него прекрасно справляюсь, так что большое вам спасибо. Если бы еще окружающие оставили меня в покое…
– Ты понимаешь, что нынешний день, твой первый на этой работе, может вполне оказаться последним, если учесть, как часто отсюда уходят? Понимаешь, что я здесь птица поважнее тебя? Так что мне очень даже есть до этого дело.
– Ты что, мне угрожаешь? – спрашиваю я.
Он тычет пальцем в экран телефона и поднимает бровь:
– Что?
– Твои слова прозвучали как угроза, – отвечаю я.
– Не гони, охладись немного. Никакая это не… – Он в волнении не может ничего произнести и только закладывает за ухо прядь своих волос. – Грейс…
Та поднимает руку:
– Не впутывайте меня в эту историю. Я понятия не имею, свидетелем чего здесь стала. Вы оба чокнулись.
Портер негромко рычит и поворачивается обратно ко мне:
– Послушай, я лишь испытывал тебя на прочность, не принимай близко к сердцу. Но я действительно работаю здесь уже сто лет, в то время как ты лишь несколько часов.
– Что совершенно не помешало тебе меня тут же раскусить? Ты же теперь знаешь обо мне все, мистер Великий Серфер!
Портер с насмешливым видом поглаживает себя по подбородку, изображая задумчивость.
– Ну что же… хорошо, мисс Маленькая Звездочка, – говорит он своим низким, хрипловатым голосом, который показался мне таким сексуальным, когда он водил нас на экскурсию, – позволь мне озвучить одну догадку: я так понимаю, ты у нас заносчивая интеллектуалка с Восточного побережья, которой папочка нашел эту работу, где тебе теперь приходится водить обычные разговоры с каким-то презренным серфером вроде меня. – Он складывает на груди руки, одаривает меня вызывающей улыбкой и продолжает: – Угадал?
У меня отвисает челюсть. Я поражена до такой степени, будто из меня напрочь вышибли дух. Пытаюсь как-то распутать его слова, но это для меня чересчур. Если он просто проверял меня на прочность, то почему… мне так горько?
Откуда он узнал, что найти работу мне помог отец? Ему об этом кто-то сказал? Я ведь не избалованная и ни на что не годная богатая девица, раньше никогда не работавшая, но с обалденными связями. Мой отец всего лишь бухгалтер! Однако я не собираюсь это объяснять, равно как и что-либо другое. Потому что в данный момент наполовину убеждена, что в моем черепе произошел взрыв и через образовавшееся отверстие вытекают мозги, будто расплавленная лава. Похоже, я горячо и искренне ненавижу Портера Роса.
– Ты не знаешь ничего ни обо мне, ни о моей семье. А ведешь себя, к твоему сведению, как последний козел! – выкрикиваю я в такой ярости, что даже не замечаю семьи из четырех человек, которая в этот момент подходит к моему окошку.
А надо бы было заметить. Тогда бы я увидела, что оставила включенным микрофон, когда продала последнюю пару билетов. Теперь же мне об этом сообщают широко распахнутые глаза посетителей, слышавших мои бранные слова.
На короткое, но ужасное мгновение будка вокруг меня начинает вращаться. Я рассыпаюсь в извинениях, но родителей они почему-то не радуют. Ничуть. Да и с чего им радоваться? О боже, неужели у матери семейства висит крестик с распятием? Что, если они фундаменталисты и даже детей не пускают в школу, а учат дома?
Неужели я на всю жизнь нанесла им душевную рану? Боже пра… впрочем, об этом не надо. Они что, пожалуются на меня мистеру Кавадини? Меня уволят? В первый же день? И что тогда скажет папа?
Если до этого мне было жарко, то сейчас уже нет. Ледяной ужас посылает шагать по моей коже армию мурашек. Я показываю напуганному семейству на окошко Грейс, резко поворачиваюсь на стуле, протискиваюсь мимо Портера и выбегаю из будки.
А потом даже не вижу, куда иду. В конце концов оказываюсь сначала в комнате отдыха, а потом на парковке для персонала. На секунду задумываюсь, не оседлать ли Крошку и не укатить ли домой, но вдруг вспоминаю, что у меня даже нет сумочки – она осталась в шкафчике.
Я сажусь на тротуар, приказывая себе успокоиться и собраться. В конечном счете мне полагается получасовой перерыв, разве нет? Целых тридцать минут барахтаться в луже смущения после всего, что я сказала в присутствии той семьи… тридцать минут удивляться, каким это образом я позволила Портеру спровоцировать меня на новую ссору. Тридцать минут сходить с ума от того, что меня уволят в первый же день. Меня! Ловкача-Пройдоху. Как такое могло случиться?
Это Рос во всем виноват. Он меня спровоцировал. В нем есть что-то такое, что пробуждает в душе все самое плохое и подталкивает меня… сцепиться с ним рогами. Он считает меня снобом? Так не он первый. То, что я спокойна, еще не делает меня бездушной. Может, мне просто хочется быть одной. Может, я не умею поддерживать разговор. Все же не могут быть классными, общительными и без конца повторять: «Эй, братан, ты чё приуныл?», что, похоже, вполне в его духе. Некоторые для этого просто не рождены. Однако это еще не превращает меня в спесивую девицу. Да и потом, почему ему не дает покоя то, как я одеваюсь? Сегодня на мне более свободный наряд, чем в день инструктажа. И вот так донимать меня за то, что у меня есть свой стиль? Я не собираюсь меняться, только чтобы ему понравиться.
Не знаю, сколько проходит времени, но в конечном итоге я возвращаюсь в комнату для отдыха. Мимо прошмыгивают несколько сотрудников. Я несколько минут жду, однако за мной никто не приходит. Мне все кажется, что меня вот-вот вызовут давать объяснения в кабинет мистера Кавадини или хотя бы к дежурному смотрителю. А когда ничего такого не происходит, даже не знаю, что делать. До окончания смены еще несколько часов, поэтому я возвращаюсь в главный зал, оглядываясь по сторонам в поисках инквизиции на марше. И в этот момент нечаянно сталкиваюсь с каким-то человеком. Поднимаю глаза, вижу перед собой мистера Кавадини, прижимающего к груди свой планшет, и мое сердце принимается биться в три раза быстрее.
– Простите, – говорю я, грозя в последние полчаса побить все рекорды по количеству извинений.
Вот оно. Со мной все кончено. Он пришел дать мне под зад пинка.
– Прошу вас, смотрите, куда идете, мисс… – Он на мгновение умолкает, бросает взгляд на мой беджик и продолжает: – Бейли.
– Я…
Нет, не могу больше просить прощения, не могу, и все.
– Да, сэр.
– Ну как вам профессия продавца билетов? У вас сейчас перерыв? – Он морщит нос. – Вы же не увольняетесь, правда?
– Нет, сэр.
Мистер Кавадини расслабляется и поправляет свой галстук с логотипом «Пещерного дворца».
– Вот и славно, возвращайтесь на свое рабочее место, – с отсутствующим видом говорит он, вновь переводит взгляд на свой планшет и, шаркая, идет дальше. – И не забывайте улыбаться.
Будто сейчас мне это под силу. Я, будто в тумане, возвращаюсь в кассу, все еще не зная, что там увижу. Потом делаю глубокий вдох и стучу. Дверь распахивается. Портер ушел. По ту сторону стекла образовалась небольшая очередь, с которой Грейс справляется одна. Когда она видит меня, ее плечи явно расслабляются. Девушка быстро выключает микрофон и шепчет:
– Эй, ты как?
– Нормально. Меня не уволят?
Она смотрит на меня, будто я рехнулась, и качает головой:
– Портер только что извинился и пропустил их без билетов. Люди простят что угодно, если им сделать что-нибудь бесплатно. Не уходи! Все хорошо. К тому же мне сейчас требуется твоя помощь. Хорошо?
– Хорошо.
– Я закрываю за собой дверь, сажусь на стул и машу рукой, приглашая следующего подойти к моему окну. Не могу с уверенностью сказать, что в этот момент чувствую. Облегчение? Опустошение? Унижение и злобу на Портера? Я больше ничего не знаю.
Перед тем как включить микрофон, опускаю глаза и вижу на салфетке с логотипом «Пещерного дворца» новую бутылку воды и три печенья. Шоколадное, сахарное и овсяное. В углу красуется надпись, выполненная неопрятным мальчишеским почерком, и рисунок, живописующий грустную рожицу. «Прости», – гласит она.
СООБЩЕСТВО КИНОМАНОВ «ЛЮМЬЕР»
ЛИЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ>АЛЕКС>НОВЫЕ!
@alex: Мне нужно поднять настроение.
@mink: Мне тоже. Может, посмотрим «Золотоискателей 1933 года»?
@alex: Как насчет «Братьев Блюз»?
@mink: Тогда уж «Доктора Стрейндлава».
@alex: Предлагаю остановиться на «Молодом Франкенштейне».
@mink: Хорошо, пусть будет «Молодой Франкенштейн».
@alex: Ты супер!
@mink: Ты тоже не промах. Дай знать, когда будешь готов нажать кнопку воспроизведения.
Глава шестая
«Иногда лучше не знать».
Следующее утро я провожу на набережной. Но проходит оно примерно так же, как и первое, то есть опять грозит обернуться провалом. Хотя признаков Алекса нигде не наблюдается, я опять сталкиваюсь с той самой жирной полосатой кошкой, которая болтается вокруг моего любимого лотка с чурро. Теперь я называю ее Сеньором Дон Гато (это имя позаимствовано из детской песенки «Мяу-мяу-мяу», которую папа так любил петь мне в детстве). В конце концов, она сама сбила меня с толку, когда во время нашей первой встречи внушила мне мысль о том, что я имею дело с котом.
Когда я плотно набиваю брюхо и скармливаю оставшиеся от чурро крошки разжиревшим чайкам, у меня еще остается немного времени, перед тем как отправляться в «Погреб» заступать в послеобеденную смену. Не могу сказать, что с наслаждение жду момента, когда вновь увижу Портера. После печенья мы с ним больше не встречались. Согласна, с его стороны это была милая попытка загладить свое свинство, но тем не менее… Чтобы помириться, лучше вообще пока ничего не говорить.
Тьфу ты, от одной мысли о нем мне так и хочется дать кому-нибудь пинка. Кроме того, я вспоминаю, что хотела найти шарф и подвязать им волосы, чтобы они не прилипали к затылку, когда в Парилке с меня начинает течь пот. Я бросаю в мусорную корзину смятую обертку от чурро, киваю на прощание дремлющему Сеньору Дон Гато и шагаю к магазину «Дежавю», виденному мной во время первой попытки выйти на след Алекса, небольшому заведению, торгующему винтажной одеждой, с выставленными в окне манекенами, состряпанными из разрозненных фрагментов своих собратьев – мужчин и женщин, коричневых и розовых, высоких и маленьких. Когда вхожу внутрь, над дверью коротко тренькает звоночек, совершенно теряющийся на фоне гулкого буханья конголезских барабанов, сопровождающего рвущуюся из динамиков экзотическую музыку 1950-х годов. В магазине темно, в воздухе висит стойкий запах заплесневелой старой одежды и дешевого стирального порошка, все собрано на крохотном пятачке – одним словом, мечта любителя поглазеть на товар. Кроме меня в заведении только один покупатель, в углу за кассой скучает девица с волосами, стянутыми на голове в многочисленные пурпурные жгутики, по виду студентка колледжа.