С любовью, Старгерл - Понелли Джерри

Джерри Спинелли

С любовью, Старгерл

Дорогой Лео!

Я обожаю начало. Если бы я заведовала календарем, каждый день был бы первым января.

И лучший способ для меня отметить Новый год – начать письмо своему парню в прошлом (и будущем?).

Сегодня я открыла для себя кое-что удивительное. Удивительнее всего то, что оно было прямо у меня перед глазами с момента, как мы переехали сюда в прошлом году, но только сейчас я его увидела по-настоящему – поле. Обыкновенное заросшее, не занятое ничем поле. Вокруг него не видно строений, кроме как справа – оштукатуренного белого летнего домика с верандой. Поле находится в полутора километрах от города и в минуте езды на велосипеде от моего дома – на холме. Точнее, на плоской вершине холма, похожего на перевернутую сковородку. Раньше местные собирали на нем дикую землянику, теперь там только сорняки да камни.

Поле начинается с противоположной стороны шоссе № 113 – как раз там, где заканчивается улица, на которой я живу (Раппс-Дэм-роуд). Я сто раз проезжала там на велике, но сегодня что-то заставило меня остановиться. Я внимательно огляделась. Потом оставила велик и пошла по полю. Зимой оно покрыто клоками чахлых сорняков, что напоминает мне утреннюю прическу. Мерзлая земля – твердые как камень комки. Небо – серое. Я вышла на середину поля и остановилась.

И просто стояла там.

Невозможно описать, что я чувствовала. Стоя в одиночестве на вершине того холма, будто в пустоте (Ха! Запомни, Лео: пустота не существует), я ощущала себя так, будто я – начало Вселенной. Будто я стою в точке Х и это центр космического пространства. До этого дня я много где медитировала в окрестностях нашего городка, но здесь – ни разу. Руки я положила на ноги ладонями кверху, открывая их миру. Потом закрыла глаза и будто воспарила над собой. Я называю это «очистить разум».

И вскоре перед моими закрытыми глазами возникло что-то вроде золотого свечения. Я открыла глаза. Через облака пробивалось солнце. Оно садилось за верхушки деревьев на западе. Я снова закрыла глаза и окунулась в золотое сияние.

Когда я поднялась на ноги, на землю уже опустились сумерки. И шагая к велосипеду, я думала о том, что нашла волшебное место.

Ох, Лео, сегодня мне грустно. Я пла́чу. В детстве я плакала часто. Стоило наступить на жука – сразу в слезы. Забавно – мне так часто случалось плакать обо всем вокруг, что порыдать о себе просто времени не хватало. Но теперь я плачу о себе.

О тебе.

О нас.

Но уже и улыбаюсь сквозь слезы. Помнишь, как мы встретились? В столовой? Я шла мимо твоего стола. И застыла на полпути, заметив выражение твоих глаз. В них было ошеломление. Не думаю, что только удивление из-за моего вида – длинного платья в пол и укулеле, торчащего из рюкзака с вышитым на нем подсолнухом, – к нему примешивалось и другое чувство. Испуг. Ты понимал, что должно было произойти следом – что я начну петь кому-нибудь, и испугался, что тебе. Так что ты быстро отвернулся, а я пронеслась мимо и не останавливалась, пока не наткнулась на Алана Ферко и не спела «С днем рождения!» ему. Но все это время я не переставала ощущать на себе твой взгляд, Лео. Да-да. Ни на мгновение. И с каждой нотой, адресованной Алану Ферко, думала: «Однажды я спою этому парню с испуганными глазами». Но я так никогда по-настоящему тебе и не спела, Лео. Тебе одному не спела. И ни о чем так не жалею, как об этом… Кажется, я снова загрустила.

Я упоминала на прошлой неделе – я сейчас практикую очистку разума где только могу. Так как основная идея – покидать свое физическое естество в любой момент и отовсюду, где бы ты ни оказался, я подумала, что не стоит слишком привязываться к одному месту – даже к Волшебному холму, как я теперь его называю, – или к какому-то определенному часу дня или ночи.

Сегодня утром я каталась на велосипеде в поисках новой точки для медитации. Корица ехала со мной – «автостопом», в кармане. Проезжая мимо кладбища, я краем глаза заметила всполох цвета. На стуле перед одним надгробным камнем сидел мужчина. По крайней мере, мне показалось, что это мужчина, – фигура была по уши закутана в одежду от холода. А всполохом оказался красно-желтый клетчатый шарф, обернутый вокруг его шеи. Мужчина, казалось, разговаривал с кем-то.

Но скоро я обнаружила себя неподалеку от своего дома, в парке под названием Бемус. Там я забралась на столик для пикника и приняла позу для медитации. (О’кей, я должна сказать: я опять на домашнем обучении. С чего бы вдруг, да? Мой эксперимент со старшей школой Майки, по-моему, прошел отлично. Ха-ха. Но я должна освоить все предметы школьной программы – математику, английский и все такое. Я осваиваю. Но этим не ограничиваюсь. Занимаюсь и другими. Необязательными. К примеру, принципами восторга, жизнью под камнями. Основами свиста. Эльфами. Мы называем это тайным расписанием. (Только не проболтайся, а то узнают власти штата… ух, чуть не проболталась, где живу)). А мой любимый тайный предмет – элементы небытия. На нем я и учусь очищать разум. Отрешаться от своего естества. Самостираться. (((Помнишь упражнение, которое я показывала тебе в пустыне?))) На самом деле, если хорошенько подумать, это не значит небытие. Я хочу сказать, если все делать правильно, то есть полностью самостираться, обретаешь нечто прямо противоположное небытию – становишься всем. Всем, кроме себя самой. Испаряешься во Вселенной как водяной пар. И в такие моменты я больше не Старгерл. Я дерево. Ветер. Планета Земля.)

Итак, прости за отступления (и за неумеренность в скобках)… В общем, сидела я, скрестив ноги, на столике для пикника, с закрытыми глазами, очищала разум (и тем самым, между прочим, зарабатывала себе хорошую оценку за урок!), как вдруг почувствовала что-то у себя на веке. «Жук, наверное», – подумала я и тут же стерла эту мысль из головы, так что «нечто» на веке сразу же превратилось в частичку всего на свете. Но потом это «нечто» начало двигаться. Оно пересекло мое веко, переползло на нос и спустилось к губам.

Тут вдруг послышался резкий женский голос:

– Пуся!

И затем:

– Привет. Меня зовут Пуся. Я человек. Чем ты тут занимаешься?

Я открыла глаза. Передо мной, тоже скрестив ноги, сидела маленькая девочка, и к нам спешила взрослая тетенька с видом крайне смущенным и раздосадованным.

– Ради бога простите. Дочка иногда от меня убегает. Мне и вправду очень жаль.

– Все в порядке, – сказала я хриплым голосом, как будто только проснулась и взглянула на девочку. На Пусю. – Я просто медитировала. Была ничем.

Пуся нахмурилась. Солнечные лучи отбрасывали на ее курчавые волосы ржаво-рыжие блики. Она протянула руку, снова дотронулась до меня и засмеялась.

– Ты не ничто, – девочка ткнула меня пальцем в коленку, – ты просто притворялась!

Я кивнула.

– Ну, вроде того.

Она принялась внимательно изучать меня взглядом.

– Ты волшебница?

– Не-а.

Пуся просияла:

– А я волшебница!

– Правда?

– Правда ведь, мама?

– Ни дать ни взять Гудини.

Девочка слезла со столика на землю.

– Я могу просто взять и исчезнуть. Вот смотри.

Она крепко-крепко зажмурилась. Затем прошептала что-то – слов я не разобрала. Вытянулась по стойке «смирно» и три раза повернулась вокруг своей оси. Снова что-то пробормотала, и на ее маленькое круглое личико наползла озорная улыбка.

Я покрутила головой по сторонам:

– Где же ты?

Пуся хихикнула:

– Я здесь. Ты вот меня слышишь, а не видишь!

Я пошарила руками перед собой:

– Эй… эй! Пуся? Ты тут?

Глаза Пуси вытаращились в изумлении, и она прошептала: «Мамочка… Она меня даже не слышит!»

Ее мама подмигнула мне:

– Пуся… Скажи что-нибудь этой милой девушке погромче.

Вдруг Пуся еще сильнее выпучила глаза, завопила: «Мышка!» и прыгнула на меня. Корица, наверное, успела задаться вопросом – что, собственно, тут происходит? – и высунула головку из кармана моего пальто. Прежде чем я успела среагировать, она «нырнула» к маленькой девочке в руки.

– Вообще-то она не мышка, а крыса, – сообщила я.

Пуся потерлась щекой о мягкий коричневый мех.

– Поднеси ее носик к своему, – подсказала я.

Она так и сделала. Корица высунула тоненький язычок и поцеловала ее в кончик носа. Девочка взвизгнула.

Пока Пуся нянчилась с Корицей, ее мама протянула мне ладонь:

– Меня зовут Лора Прингл.

Мы пожали друг другу руки.

– А я – Старгерл Карауэй.

Пуся разинула рот.

– Старгерл? То есть тебя зовут Звездная девочка?

– Точно.

– Вы недавно в городе? – спросила миссис Прингл.

– С прошлого лета, – ответила я. – Мы живем вон там, – я показала рукой, – на Рэппс-Дэм-роуд.

– Случайно не в доме с коричневыми ставнями?

– Как раз в нем.

Она с улыбкой кивнула:

– Раньше там жил мой брат, Пусин дядя Фред. И тетя Клэр. Пусе ваш дом знаком так же хорошо, как ее собственный.

Девочка вытянула вперед ладошки с сидящей на них Корицей и захныкала:

– Мааамочка… У нее самое чудесное на свете имя, есть крыса, и она сидит на столах. Я хочу быть ей!

Корица между тем начала нервничать, и я забрала ее.

– Слушай, а я как раз подумала, что хочу быть тобой. «Пуся!» – ты только подумай, разве это не самое шикарное имя на свете?! И еще ты умеешь таять в воздухе. Ты невероятно клевая. Наверное, пьешь таблетки для клевости каждое утро?

Она поглядела на меня очень серьезно и покачала головой:

– Нет.

– Ну, значит, клевая от природы, да?

Пуся кивнула:

– Ага.

– Знаешь что, – сказала я, – я вот никогда не была клевой, но всегда мечтала. Давай поменяемся? Ты станешь Старгерл, а я Пусей.

Девочка подняла глаза высоко-высоко, к самым верхушкам деревьев, и прижала палец к губам.

– Пока нельзя, – произнесла она наконец, – я хочу еще ненадолго остаться Пусей. – И, подумав еще, добавила: – Пока мне не исполнится десять.

– Ладно, – согласилась я. – Тогда поменяемся в твои десять.

– Угу.

На том и порешили. Тогда миссис Прингл сказала, что, пожалуй, уже пора оставить меня в покое, и они ушли, Пуся при этом ныла:

– Хочу крыску!

Я люблю походы. Хотя кто их не любит? Разве это не обычно? На самом деле я часто отправляюсь в мини-путешествия.

Мама посылает меня в какой-нибудь определенный район нашего города, и моя задача заключается в том, чтобы погулять там и сочинить стихотворение о своих впечатлениях. Бывает, я гуляю всего десять минут, а бывает – десять часов, смотря, сколько уходит времени на стихи. Когда они складываются в голове, я достаю блокнот и записываю их, не сходя с места.

Сегодня пришлось потрудиться. Пунктом моего назначения оказались «каменные груды». (Мама всегда подсовывает бумажку с местом прогулки утром мне под дверь.) Имеется в виду старый, заброшенный цементный завод. Там стоит покосившийся тускло-зеленый остов здания, а вокруг валяются ржавое оборудование и три груды камней – все три с меня ростом. Раньше, я слышала, они были еще выше, но люди постепенно разбирают камни для оформления садов и всякого такого, а дети их раскидывают. В общем, получилось у меня вот что:

Меня разбудил стук во входную дверь. Было 6:15. Я накинула халат и поплелась вниз по лестнице. Папа давно ушел на работу.

– Кто там так рано? – проскрипела мама с порога своей комнаты наверху.

Я открыла дверь и уперлась взглядом в фасад дома напротив. Затем опустила глаза. Передо мной стояла Пуся:

– А где твоя Краица?

– Это маленькая девочка, о которой я тебе рассказывала. Пуся, – крикнула я маме в глубину дома.

А затем завела Пусю в дом. Под пальто на ней была пижама. На ногах – тапочки в виде двух мисс Пигги[1].

– Так где Краица?

– Корица еще спит, – ответила я. – И тебе бы еще спать да спать.

Тут спустилась мама и уставилась на затейливые тапочки гостьи.

– Пуся? А где твои родители?

– А вы – мама Старгерл, Звездной девочки?

– Да.

– Значит, вы – Звездная мама?

Мы рассмеялись.

Тут раздался звонок в дверь. На пороге стояла мисс Прингл – с будто обезумевшим взглядом.

– Умоляю, извините! Пуся куда-то пропала. Она не… – Затем ее взгляд скользнул мне за спину. – Пуся! Слава богу!

Мать сгребла девочку в охапку и выговорила чуть ли не на одном дыхании, что ее девочка целыми днями только и говорит что о Корице и что когда она, миссис Прингл, сегодня утром обнаружила ее кровать пустой, то первым делом решила искать Пусю в бывшем доме своего брата Фреда.

Пуся подняла руку и потянула мою маму за рукав:

– Хочу блинчиков!

Пять минут спустя миссис Прингл, Пуся, Корица и я уже сидели в столовой, а мама на кухне замешивала тесто для панкейков.