Промыв рану, Даниэла залепила ее пластырем и внимательно осмотрела синяк. К нему следовало приложить лед, но холодильник давно был отключен, а, значит, неоткуда было взять лед. Даниэла огляделась в поисках чего-нибудь холодного. Взгляд ее упал на стеклянную вазу, ее она и решила использовать.
– Открой рот, – попросила она, прежде чем сходить за вазой.
Не утруждая себя разговором, он вопросительно поднял бровь.
– У тебя кровь текла изо рта, – объяснила она. – Я хочу посмотреть, все ли там цело.
Он приоткрыл рот, и Даниэла убедилась, что он лишь прикусил щеку. Притащив вазу, она приложила ее к синяку. Затем отрешенным взглядом скользнула по его лицу. Выражение отчаянной безысходности искажало его, но не лишало мужественной красоты.
– Сначала я думал, ты дьявол… Который явился мучить меня… – пробормотал он, и, вздрогнув, Даниэла заметила, что они неотрывно смотрят друг другу в глаза. – Но ты больше похожа на ангела… Почему ты это делаешь?
«Потому что твоя дочь нуждается в отце…» – подумала Даниэла, но вслух не рискнула произнести эту мысль: боялась реакции смертельно раненного зверя.
– Ради дружбы, – просто ответила она.
– Мы друзья? – приподнял он бровь. – Я даже не знаю, как тебя зовут.
– Даниэла. Тебя?
– Джерардо.
Она улыбнулась. Он, напротив, сморщился в болезненной гримасе.
– Мне плохо, Дани… – проговорил он жалобно. – Я потерял женщину, которую любил… Любил недостаточно.
– Как недостаточно?! – она округлила глаза.
– Если бы я любил ее достаточно… этого бы не случилось. Доктор запретил ей иметь детей. Я должен был следить, чтобы она не забеременела… Но я не уследил… Это моя вина.
– Как это твоя? Почему?
– Я потерял бдительность однажды… У нас не было презерватива… И она воспользовалась случаем… Ее смерть – моя вина…
– Прекрати, Джерардо! – возмутилась Даниэла.
– Это правда… – сказал он упавшим голосом и закрыл лицо руками.
Даниэла положила руку ему на плечо, и он прижался к ее груди. Рыдание сорвалось с его губ, плечи затряслись. Она крепче обняла его, ласково поглаживая по темным взъерошенным волосам. Так они и сидели, переплетясь объятиями, пока он не затих, очевидно, заснув.
Когда дыхание Джерардо стало глубоким и размеренным, Даниэла высвободилась из его рук, сняла с него кроссовки и подняла ноги на диван, подсунула под голову подушку, укрыла пледом и вышла в прихожую. Достав из сумочки телефон, она обнаружила несколько неотвеченных вызовов от Алессио. Застыв посреди прихожей, она в растерянности смотрела на светящийся экран. «Что сказать ему? Вернуться домой или остаться с Джерардо? Ведь завтра утром, когда он проснется, что он будет делать? Переживет свою боль или выбросится в окно?»
– Але, чао… – проговорила она в трубку, так и не решив, как поступить.
– Дани! Ты где пропадаешь?! Я страшно волнуюсь! – послышался горячий шепот Алессио.
– Я… – запнулась Даниэла. Миг промедления – и она произнесла твердо: – Я еще в клинике.
– До сих пор?! Но что там у тебя?
– Меня вызвали на сложные роды.
– Когда вернешься? Все закончилось, верно? – спросил Алессио.
Конечно. Если бы роды не закончились, она бы не разговаривала сейчас по телефону.
– Да, закончилось, – подтвердила Даниэла.
– Дани, ты могла бы приехать к Элио домой?
– Что случилось? – насторожилась Даниэла.
– Дедушка Элио… Он чувствует себя очень плохо. Я не мог оставить их одних и решил провести ночь здесь. Приезжай и ты сюда. Они живут через две улицы. Я встречу тебя.
Даниэла потерянно смотрела перед собой, никак не в силах сообразить, как правильно повести себя в сложившейся ситуации. Мозг работал в очень замедленном режиме.
– Але, я перезвоню тебе позже. Я не знаю, когда закончу… – пробормотала она.
– Но ты ведь сказала, что уже закончила, – напомнил Алессио.
– Да, но надо доделать кое-что. Отчет написать… Какой смысл мне приезжать так поздно?
– Зато мы сможем вместе позавтракать… – выдвинул он контраргумент.
– Але, лучше ложись спать. Тебе нужен отдых, ты почти не спал предыдущей ночью, – не очень уверенно проговорила Даниэла.
– Дани, что такое? Ты в порядке?
– Да-да, только устала немного. А еще стараюсь действовать разумно, – усмехнулась она. – Разумно, если ты не будешь меня ждать и ходить в ночи встречать, а ляжешь спать.
– С разумной точки зрения ты права, – согласился он.
– Але, но если дедушка так и будет в плохом состоянии, куда ты денешь Элио? – задала резонный вопрос Даниэла.
– Ума не приложу… – кисло отозвался Алессио. – Ты завтра, конечно, работаешь? – спросил он безнадежно.
– Да…
– Ладно, я что-нибудь придумаю… Может, еще обойдется… – обреченно вздохнул Алессио, не особо веря в благосклонность судьбы.
Глава 8
Проснувшись утром, Алессио не сразу понял, где находится. Ему снились фантастические, лишенные всякого смысла сны, в которых он пребывал в весьма странных мирах, поэтому, открыв глаза, он не сразу смог вникнуть в окружавшую его реальность. Осмотревшись вокруг, он вспомнил, как и почему оказался в этой гостиной. Вскочив, он кинулся в спальню Сильвестро. Тот не спал и, услышав звук открывающейся двери, вопросительно воззрился на Алессио.
– Кто ты?! – воскликнул Сильвестро.
– Я Алессио… – ответил он, надеясь, что Сильвестро просто плохо видит в предрассветной темноте. Но следующая реплика старика разбила все надежды:
– Я не знаю тебя. Уходи из моего дома! – сердито пробурчал Сильвестро и попытался встать, но боль заставила его откинуться обратно на подушку.
– Сильвестро, как ваша спина? – решил Алессио зайти с другой стороны.
– Невыносимо, – простонал старик.
Алессио поднес ему обезболивающее, но Сильвестро запротестовал:
– Хочешь отравить меня?
– Я медик, – безапелляционно заявил Алессио. – Пейте.
– На тебе нет халата…
– С чего бы я должен вне стен больницы ходить в халате?
– Алессио! – послышался сзади тоненький голосок. – Не уходи… – Элио бросился к нему и вцепился в его руку.
– Кто этот ребенок? – спросил Сильвестро.
«Сумасшедший дом…» – пронеслось в голове Алессио, но вслух он ответил спокойно:
– Ваш внук.
– Внук?! – искренне изумился Сильвестро. – У моей дочери родился сын?
– Сильвестро, отдыхайте, я скоро вернусь, – сказал Алессио и, подхватив Элио на руки, вышел с ним в гостиную. – Позавтракаем? – беззаботно улыбнулся он.
– Ты уходишь на работу? – дрожащим голоском спросил Элио. Серые глазенки тревожно уставились на него.
– Послушай, tesoro, мне действительно надо на работу, но у меня появилась идея! – бодро произнес Алессио. Идея рождалась в голове сумбурно по мере того, как он говорил. – У меня есть сестра-двойняшка…
– Она – как твое зеркало? – с интересом спросил Элио.
– Не совсем. Зеркальными отражениями могут быть только два брата или две сестры. А мы с ней брат и сестра. Но она очень на меня похожа! Так вот, я подумал, что ты мог бы провести время с ней и с ее дочками-близняшками. Вот они как раз похожи, как две капли воды, – хмыкнул Алессио, подумав о том, что частенько путает своих племянниц. – Ты поиграешь с ними, вы сходите погулять. Они правда младше тебя, но зато ты сможешь помочь моей сестренке присмотреть за ними, а то знаешь, как иной раз тяжело за ними уследить! Что скажешь? – Алессио с надеждой посмотрел на Элио, молясь, чтобы он согласился без истерики. И чтобы сестра тоже согласилась. Ей правда няня помогала, пока муж работал, так что надежда была вполне осязаемой.
– А потом ты вернешься? – уточнил Элио.
– Конечно! Едва освобожусь, сразу приду, – заверил Алессио, не представляя, как выполнит свое обещание: он мог освободиться, когда Элио уже будет видеть пятый сон.
– И привезешь маму? – допытывался Элио.
– Через несколько дней – несомненно! Но пока она не сможет вернуться, ты останешься с моей сестрой, потому что дедушку я увезу с собой в больницу. Ему надо спину подремонтировать.
– Твоя сестра хорошая? – В глазах Элио зажегся любопытный огонек.
– Даже лучше, чем я, – заверил Алессио.
– Так не бывает. Ты лучший, – улыбнулся Элио.
– Спасибо, – смутился Алессио. Потом достал телефон. Было почти шесть утра – слишком рано для звонка. Он, наверное, переполошит всю семью сестры, но делать нечего.
После пятого звонка в трубке раздался сонный и встревоженный женский голос:
– Але, что стряслось?!
– Элиза, не волнуйся, ничего страшного! – поспешил Алессио успокоить сестру. – Но у меня к тебе огромная просьба.
– Уффф… Какая?
– Ты могла бы взять под свою опеку одного чудесного мальчика?
– Что?! – растерялась Элиза. Алессио так и представил, как она протирает глаза и спросонья пытается вникнуть в его слова, опасаясь, вероятно, что брат бредит или, хуже того, сошел с ума.
– Элиза, ко мне попала одна пациентка. Догадываешься, где она сейчас пребывает?
– Разумеется, – хмыкнула Элиза.
– Так вот, у нее есть пятилетний сын, и его совершенно не с кем оставить. Вот вообще. Вы с твоей няней могли бы позаботиться о нем? Ясное дело, что как только я освобожусь, я его заберу.
– В целом, конечно… – не очень уверенно проговорила Элиза. – Я лишь боюсь, если он окажется драчуном и будет обижать моих девочек…
– За это не волнуйся. Это ангельский ребенок, клянусь тебе! Он несколько часов провел в нашей ординаторской, потом в секретариате. И больница осталась цела.
– А… Ну тогда без проблем, – облегченно вздохнула Элиза.
– Я закину его к тебе в течение получаса.
– Буду ждать.
Положив трубку, Алессио протяжно выдохнул. «Одна проблема решена. Жизнь налаживается». Затем он набрал номер Даниэлы. Она ответила моментально, будто держала в руках телефон и ждала его звонка.
– Чао, amore, как дела? – спросил Алессио.
– Все более или менее неплохо.
– Во сколько вчера вернулась?
Мгновение Даниэла колебалась. Вчера она не рассказала Алессио о случайной встрече с синьором Бранди. Испугалась чего-то, хотя сама не могла понять, чего именно. А когда легла в постель, долго не могла уснуть: мучилась мыслью, что скрывает от любимого мужчины акт милосердия, будто измену.
– Але, вчера вечером, выйдя из больницы, я решила прогуляться, чтобы проветрить мозги. Я не была в состоянии вести машину. Идя по улице, я встретила мужа синьоры Бранди. Он был нетрезв и собирался сесть за руль. У него настоящая депрессия. В общем, я отвезла его в квартиру своего брата. И сама переночевала здесь, – произнесла Даниэла с замиранием сердца.
– Ох… И как он? – участливо поинтересовался Алессио.
– Пока спит, – облегченно вздохнула Даниэла: ее любимый мужчина воспринял признание совершенно адекватно. – Но я не знаю, что и делать. Не оставлять же его здесь одного…
– Так разбуди его, – хмыкнул Алессио. – Думаю, за ночь он вполне протрезвел.
Даниэла всегда удивлялась хладнокровию возлюбленного. Она, конечно, тоже была закалена нелегкими реалиями своей профессии, но реалии гинеколога, разумеется, куда менее суровые, чем реалии кардиохирурга.
– Всегда поражаюсь, с какой легкостью ты смотришь на сложности, – заметила она.
– Сложности – это когда сердце не запускается после операции, или когда ребенок при родах поперек лежит… Когда пациент скорее мертв, чем жив… Остальное – мелочи жизни.
– Да, наверное, ты прав. Спасибо тебе, – искренне поблагодарила Даниэла.
– Только поторопись, у тебя ведь консилиум по его дочке, не забыла? – весело добавил Алессио.
– Такое не забудешь, – засмеялась Даниэла. С души будто камень свалился. Камень обмана.
Закончив разговор, она решительно направилась в гостиную. Опустившись на корточки возле дивана, Даниэла внимательно всмотрелась в лицо Джерардо. Страдание глубоко отпечаталось на нем, а вчерашние ссадины и синяк придавали его образу еще больше драматичности.
– Джерардо! – позвала она, тряся его за плечо.
Он пошевелился, ресницы его дрогнули. Даниэла потрясла сильнее. Подняв тяжелые веки, Джерардо непонимающе уставился на нее затуманенным взглядом.
– Не узнаешь меня? – улыбнулась Даниэла.
– Ты медик, – скривился он в мучительной гримасе. – Даниэла?
– Точно. Мне надо идти на работу. Тебе?
– Который час? – поинтересовался Джерардо.
– Шесть утра.
– Рано… – пробормотал он, кладя на глаза руку, согнутую в локте, словно собрался продолжить спать.
– Если хочешь, можешь остаться, – неуверенно произнесла Даниэла, раздумывая над тем, как же в этом случае доберется до работы? Ее машина ведь осталась на парковке возле больницы, и она рассчитывала, что Джерардо ее подбросит. – Просто захлопнешь дверь, когда будешь уходить, – добавила она машинально.
– Ок.
– Кем ты работаешь? – полюбопытствовала Даниэла.
– Владелец ресторана, – последовал безэмоциональный ответ.
– Того самого, из которого ты вчера вышел?
Убрав от лица руку, Джерардо одарил ее странным взглядом.
– Угу.
Даниэла подозрительно его разглядывала. Выражение его темно-карих глаз ей совсем не нравилось. Притаилась в них душераздирающая мрачность, которая за ночь так и не исчезла.
– Могу я прийти сегодня в твой ресторан на ужин? – спросила она.
– Зачем? – Странная искра вспыхнула во взгляде Джерардо.
– Что значит «зачем»? Я проголодаюсь и пойду куда-нибудь ужинать…
– Разве медики не настолько заняты, что к вечеру валятся с ног и идут домой спать?
– Не всегда, – солгала Даниэла. – Когда я не сильно уставшая, то люблю поужинать где-нибудь…
– Ты уже была в моем ресторане? – уточнил он.
– Да, – снова солгала Даниэла. Ресторан располагался близко к больнице, но у Даниэлы ни разу не возникло желания остаться ужинать где-либо. Она всегда спешила домой.
– Послушай, я не переношу, когда меня жалеют, – произнес Джерардо жестко, будто почувствовал фальшь в ее словах.
– При чем тут жалость?! Если я хочу вкусно поесть, это означает, что я жалею тебя? – возмутилась Даниэла.
– Хорошо, приходи, – ответил он равнодушно.
– Ужин мне приготовишь ты? – решила Даниэла пошутить.
– Я не повар.
– Значит, поужинаешь со мной?
И снова этот странный душераздирающий взгляд. Даниэла отметила, что глаза у Джерардо глубокие и выразительные, будто бархатные.
– Посмотрим… – едва слышно ответил он.
– Оставь мне свой номер телефона. Буду выходить из больницы, позвоню тебе, – попросила Даниэла.
Тоном робота Джерардо продиктовал ей свой номер, и Даниэла, предположив, что он по каким-то ему одному ведомым причинам мог обмануть ее, проверила правильность данных. Телефон в его кармане пронзительно зазвонил, но Джерардо даже не шелохнулся. Он с отсутствующим видом смотрел на Даниэлу. Она прекрасно понимала, что в таком душевном состоянии его нельзя было оставлять одного, но ее ждал консилиум…
– Могу я воспользоваться твоей машиной? Ты доедешь на автобусе? – спросила Даниэла.
– Пользуйся, – ответил Джерардо безразлично.
С тяжелым сердцем покинув квартиру, Даниэла поплелась к машине. Потом несколько минут сидела, не решаясь завести мотор и уехать. Взгляд ее упал на магнитолу, в которой она увидела микроCD. Едва она повернула ключ зажигания, как аккорды композиции «The Future» Leonard Cohen наполнили салон машины. Даниэла усмехнулась. Ей тоже нравилась эта песня, несмотря на всю ее жесткость и драматизм.
Даниэла выехала со стоянки и уже через двадцать минут припарковалась возле больницы. Заглушив мотор, она обвела взглядом пространство вокруг себя. На пассажирском сиденье лежала легкая мужская куртка, а из-под нее высовывалась книга. Даниэла отодвинула куртку, чтобы посмотреть на обложку, и взгляд ее наткнулся на портмоне. «Porca miseria, документы и деньги, оказывается, остались в машине!» – нахмурилась Даниэла. Только она никак не могла отвезти их обратно: ей нужно было торопиться на консилиум. Она отправила Джерардо смс с извинениями и вопросом, как передать ему документы? Но он не ответил, и Даниэле ничего не оставалось, кроме как ждать. Она вышла из машины и направилась к входу в больницу.