В тот субботний день радостные эмоции просто зашкаливали! И я точно знаю, что, если бы я не собрала всю свою волю в кулак и не попросила бы Робина присоединиться к нам, никто бы из нас не увидел его игры вживую. Но мой внутренний голос шепнул мне: просто подойди к нему с уважением и попроси зайти к нам. Меня поразила его доброта и скромность. Он – всемирно известный актер и комик – оказался просто милашкой: чутким, искренним и добрым.
Вот таким я навсегда запомню Робина Уильямса, таким он навсегда останется в моем сердце. Я так рада, что нашла в себе смелость попросить его – благодаря этому все мы познакомились с таким замечательным и талантливым человеком.
Друг из лифта
Нет ничего более драгоценного, чем друзья, поэтому никогда не упускайте возможности приобретать их.
Чтобы помочь внукам деньгами, мы с мужем решили продать дом, который был слишком большим для нас двоих, и найти более дешевое жилье, отдав близким разницу в стоимости. Непростое решение, если вам обоим по восемьдесят три года и вы прожили в этом доме почти полвека.
Мы выбрали 21-этажный кондоминиум в районе Квинс в Нью-Йорке. В доме было 1100 квартир, 1800 жильцов и фитнес-клуб.
Раньше, стоило мне выйти из дома, я тут же затевала разговор с соседями. Мы все друг друга знали, поддерживали тех, у кого случилось несчастье, отмечали вместе праздники, делились новостями или просто сплетничали.
Сейчас местом встречи с соседями стал лифт. Маленькое пространство, где никто не смотрит другому в глаза, не разговаривает, не считая сухого приветствия, и где каждая секунда идет за минуту. Жутко!
Я никак не могла привыкнуть к этому «лифтовому этикету». В пятиэтажном доме, где я родилась и выросла, лифтом не пользовались. Мы жили на втором этаже, поэтому быстрее было добежать по лестнице. Когда я вышла замуж за Артура, мы сняли студию на первом этаже, наши дети росли в квартире с палисадником на цокольном этаже, а потом жили на полуострове Кейп-Код, на тихой улице на окраине города.
Понимая, что каждая такая поездка – серьезная порция стресса для меня, я решила изменить ситуацию. Для начала взяла на себя роль оператора кабины: держала палец наготове, чтобы нажимать кнопки. «Какой этаж?» – спрашивала я каждого, кто входил. Если мы ехали на самый верх, я спрашивала, какой там открывается вид. Если на седьмой или одиннадцатый, иногда говорила, что это счастливое число. Некоторые с радостью поддерживали разговор, но попадались и те, кто молчал кивал и отводил взгляд.
Со временем общаться стало проще. Погода, одежда, прически, магазины – тем хоть отбавляй. «Как там на улице?» «Дождь уже закончился?» «Вам не холодно в этом свитере?» Я восхищаюсь их нарядами – от классной соломенной шляпки до красных туфель на шпильках. Модная стрижка часто служит поводом, чтобы спросить про парикмахера. По пакетам в руках можно определить, в каком супермаркете или магазине люди делали покупки. Соседи почти всегда дружелюбно отвечают на уместный комментарий. Иногда можно услышать: «Я не говорю по-английски» или «Я не понимаю». Я далеко не лингвист, но языка жестов бывает вполне достаточно. Конечно, иногда мне сложно соревноваться со смартфонами, которые теперь оттягивают на себя все внимание. А иногда мне просто в голову не приходит ничего оригинального.
Общаться в лифте с молодежью – отдельное искусство. «В какую школу вы ходите?» – спрашиваю я детей, у которых портфели за плечами весят столько же, сколько и они сами. «Это у тебя футляр для скрипки?», «Ты учишься в колледже?» – пошутила я, показав на футболку с логотипом университета у первоклашки. Мы оба посмеялись.
Дети отвечали на мои вопросы, но я поняла, что от них не стоит ждать личных вопросов в ответ. За исключением одного малыша, который называл меня «бабушкой», оказалось, что дети, включая моих собственных правнуков, сосредоточены на самих себе.
«Вы недавно въехали?» – этот вопрос я часто задаю людям, которых никогда раньше не видела. Иногда мне отвечают «да», и тогда я спрашиваю, откуда они переехали и нравится ли им жить здесь. Часто оказывается, что эти люди живут здесь намного дольше, чем я, и тогда они начинают задавать мне вопросы. Откуда я переехала? Нравится ли мне здесь?
Прошло более двух лет, прежде чем у меня возникла мысль организовать встречи жильцов на средства из бюджета кондоминиума. Чтобы идею одобрили, понадобились долгие месяцы.
На наши еженедельные встречи приходят около пятидесяти человек. Обсуждение различных тем привело к возникновению крепких дружеских отношений и укоренению «лифтового сообщества». Я больше не чувствую себя крестоносцем и с удовольствием еду вниз за почтой или наверх, чтобы полить цветы соседа, который уехал в отпуск. Каждая поездка стала приключением. С кем я встречусь на этот раз?
Однажды вечером, когда мы заходили домой, Артур сказал, что неважно себя чувствует. Муж потерял сознание и упал на пол в лифте, как только мы поднялись на наш этаж. Я быстро нажала кнопку «вниз» и позвала на помощь, когда мы оказались в фойе. Соседи тут же подошли и переместили его на стоявший рядом диван. В тот момент двери одного из четырех лифтов открылись, и появилась патронажная медсестра. «Флоренс Натингейл»[11] спешит на помощь – еще одна случайная встреча! Когда она ушла, посоветовав обратиться к доктору на следующий день, Артур почувствовал себя лучше. Из неуютной клетки, в которую ты попадаешь поневоле, лифт превратился в место для общения и взаимовыручки.
Мой муж удивляется тому, как можно начинать разговор с чужим человеком во время короткой поездки в лифте. Он участвует в мужских утренних посиделках за чашечкой кофе и входит в совет жильцов дома. Но он не заговорит с незнакомцем, если тот не подойдет к нему первым. Посмотрев на меня, он решил попробовать. Я вижу, как люди в подъезде иногда останавливаются, чтобы поговорить с ним.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Друг из лифта, – с улыбкой отвечает муж.
Джерри
Прикладывая усилия ради счастья других, мы возвышаемся над собой.
В нашем небольшом поселке в Коннектикуте жил один человек. На вид ему было около пятидесяти или чуть больше. Часто можно было видеть, как он слонялся по городу, толкая старую продуктовую тележку или с полиэтиленовым пакетом в руках. Походка у него была шаркающая, будто деревянная, а одежда мятая и обветшалая. Попадающиеся на пути бутылки и банки он собирал и сдавал на переработку. Этот мужчина производил впечатление алкоголика или наркомана.
Впервые я увидела его в продуктовом магазине, когда он отдавал кассиру талоны, полученные за сданные пятицентовые бутылки и жестяные банки. Другие покупатели в очереди посмотрели на мужчину с отвращением.
Погода в тот день выдалась скверная, дождь лил как из ведра. Этот незнакомец промок до нитки, и с него капала вода. Я как раз выходила из магазина, когда он тоже повернулся к выходу. Наши взгляды встретились, и я вдруг спросила, не нужно ли его куда-нибудь подвезти. Он искренне улыбнулся и с радостью принял мое предложение. Почему-то я вдруг почувствовала, что у него было доброе сердце.
Прожив на этом свете шестьдесят два года, я научилась быть осторожной. Я никогда раньше такого не делала, не подвозила автостопщиков или незнакомцев. Если кому-то нужна помощь, можно позвонить в соответствующую службу. Но что-то заставило меня тогда заговорить с этим мужчиной.
Когда мы сели в машину, я заметила, что от него совсем не исходило неприятного запаха и не разило алкоголем. По дороге он немного рассказал о себе. Говорил он почти как ребенок. Раньше у Джерри – так его звали – была машина и работа. Но однажды он попал в аварию и получил травму мозга. Водить и работать он больше не мог, нужно было принимать много лекарств.
Джерри объяснил, что ему нравится находиться на свежем воздухе, поэтому он много гуляет. А мусор собирает, чтобы город выглядел опрятнее. За перерабатываемые отходы он получает немного денег, на которые живет до того, как придет пенсия по инвалидности. Джерри рассказал, что его больше не хотят пускать в продуктовый магазин, потому что другие покупатели недовольны.
Скромный дом на колесах, где он живет с родителями, располагается на проселочной дороге недалеко от центра. Когда мы подъехали, Джерри поблагодарил меня и вошел внутрь.
Теперь, каждый раз, когда я его встречаю, я сигналю ему и машу рукой. Джерри в ответ тоже приветствует меня, широко улыбаясь. Я несколько раз спрашивала, нужно ли его куда-нибудь подвезти, но он всегда отказывался, говорил, что ему нравится дышать свежим воздухом.
Жаль, что столько людей неверно судят об этом человеке. Джерри – обычный мужчина, с которым приключилась беда. Такая же участь могла постигнуть каждого из нас. Он просто пытается спокойно жить после полученной травмы. Я не читаю Библию постоянно, но знаю некоторые отрывки. Например, из Евангелия от Матфея 7:1, где Иисус сказал: «Не судите, да не судимы будете».
У каждого из нас своя история. Чаще всего нам просто нет дела до чужой жизни. Целыми днями мы сконцентрированы на своих собственных маленьких мирках. Но я советую иногда остановиться и посмотреть вокруг, послушать других – им есть что сказать. Воспользуйтесь случаем и заведите простой разговор с незнакомцем. Вы удивитесь тому, какой чудесный человек может встретиться на вашем пути.
Мучения интроверта
Скорлупа должна треснуть, прежде чем птенец сможет вылететь.
Я выросла в строгой семье, где дети всегда должны были быть тише воды ниже травы. Если все-таки случалось открыть рот, сказанное обычно было не к месту. Попытки пошутить заканчивались провалом. Или я выпаливала какую-нибудь глупость – тогда меня дразнили или отчитывали. В итоге я научилась молчать до тех пор, пока со мной не заговорят. В кругу близких друзей или родственников все было хорошо, но как только я попадала в незнакомое место или непривычную обстановку, я не могла проронить ни слова. А если вдруг нужно было выступать перед публикой, от страха я не могла пошевелиться.
С возрастом проблема усугубилась. Мне нравилось куда-то ходить, но я всегда делала это с кем-то. Задачу «растапливать лед» я возлагала на своих друзей, а затем на мужа. С Доном я познакомилась через приятеля. После свадьбы мне пришлось влиться в огромный круг его семьи и приятелей, постоянно с ними общаться. Это было для меня очень тяжело.
В детстве мало кто захаживал в гости, родня жила далеко. А вот у моего мужа было пять сестер, брат и другие родственники, которым не было числа. У меня голова шла кругом: нужно было постоянно с ними видеться, запомнить их имена, не говоря уже о том, чтобы поддерживать разговоры. Из-за своей скромности я казалась букой – я знаю, что производила не лучшее первое впечатление.
То же самое происходило на вечеринках. Не успевали мы прийти, как я уже начинала ныть и изводить Дона просьбами о том, чтобы он ни на минуту не оставлял меня одну. Если он вдруг осмеливался отлучиться в ванную или за напитком, вся обратная дорога проходила под аккомпанемент моего бесконечного брюзжания.
Мой муж – просто кремень, обладающий терпением ленивца. Поначалу он понимал мое беспокойство, и оно его даже умиляло. Но постепенно Дон стал все чаще отказываться от приглашений, уверяя меня, что лучше остаться дома и посмотреть телевизор. Я понимала, что на самом деле проблема – в моем поведении. Пришла пора его поменять.
Первым шагом стали статьи по саморазвитию, в которых рассказывалось, как преодолеть мою всепоглощающую застенчивость. Казалось, мне не подходят никакие из найденных советов. Темы, которые предлагалось использовать для завязки разговора, находились далеко за пределами моей зоны комфорта. Я ничего не смыслила ни в политике, ни в мировых событиях, ни в ракетостроении – и кого вообще может заинтересовать моя унылая работа упаковщицей на заводе?
Эффект от статей был противоположный – чем больше я читала, тем мрачнее себя чувствовала. Моя самооценка упала ниже плинтуса, а попытки поднять свою значимость в собственных глазах с помощью зеркала ни к чему не привели. Я казалась себе жалкой особой, которой не помешало бы сесть на диету. Поговорив со своим отражением несколько минут, я замолкла в расстроенных чувствах. Как я могла убедить совершенно чужих людей в том, что я интересная и очаровательная собеседница, если я не могла убедить в этом даже саму себя?
Я швырнула в сторону бесполезные журналы и продолжила свои мучения. Нельзя провести всю оставшуюся жизнь в клетке страха, в которую я заточила себя по доброй воле. Как только представится возможность, я попробую вести себя по-другому, пообещала я сама себе. Оказалось, что на следующей неделе был запланирован пикник с друзьями мужа. Я понятия не имела, как преодолеть этот барьер, но поклялась, что не уйду с этой вечеринки, пока не поговорю хотя бы с одним человеком помимо мужа.
Когда мы приехали на пикник тем субботним утром, там было уже больше восьмидесяти гостей. Нас представили каким-то людям, чьи имена я пробормотала себе под нос и тут же забыла. Я почувствовала до боли знакомое ощущение сухости во рту. У меня был вид оленя, ослепленного светом фар мчащегося на него автомобиля. Муж понял, что меня нужно оттащить в сторону.
– Милая, почему бы нам не выпить по стаканчику содовой? – предложил Дон, наверное, уже в сотый раз со дня нашего знакомства. В его голосе уже не звучало прежнего понимания. Его сдержанный тон дал мне тот необходимый «пинок», чтобы раз и навсегда убить внутри себя этого монстра, который не давал мне нормально общаться с людьми. Я глубоко вздохнула.
– Сейчас принесу, – ответила я. – Побудь здесь с друзьями.
Не обращая внимания на недоумение на его лице, я решительно зашагала к столику с прохладительными напитками на краю поляны, чтобы у меня не было времени передумать.
Подойдя к кулеру со льдом и прохладительными напитками, я заметила женщину, которая в одиночестве сидела за столом.
Я сразу прониклась к ней симпатией, заприметив ее «оборонительную» позу. Колени вместе, спина прямая, как штык. Губы крепко сжаты, отчего щеки нервно подрагивают. Пальцы с белыми костяшками вцепились в сумочку на коленях, будто в щит.
Сама от себя того не ожидая, я, не раздумывая, взяла еще один стакан с газировкой и села рядом.
– Привет! Я Мария, – вымолвила я, подвигая ей стакан с содовой. – Не могу оторвать взгляда от вашей прелестной кофточки. Я все думала: где же вы ее отхватили?
Представления не имею, почему мне пришло в голову задать этот вопрос: я даже внимания не обратила на то, как она была одета. Но я видела, как ее плечи расслабились, когда она назвала имя популярного магазина. Потом она сказала, что ее зовут Роза.
– Ты внешне выглядишь так, как я чувствую себя внутри, Роза, – призналась я. – Так, словно, ты готова оказаться где угодно, только не здесь. Я всегда теряюсь и не знаю, что отвечать.
– Ты тоже? – недоверчиво ответила она, а потом, к моему удивлению, тут же завела длинную речь о том, что у нее не осталось выбора и что ей пришлось прийти, так как она была личным секретарем одного из гостей вечеринки.
Роза рассказала, как сложно ей было общаться с людьми и заводить новых друзей. Я даже не заметила, как мы разговорились. Беседа прервалась, только когда я услышала, как кто-то кашлянул позади: я обернулась и увидела мужа.
– Дорогая, так что там насчет содовой… – сказал Дон, лукаво улыбнувшись. Но я видела в его глазах гордость: наконец-то его жена была на людях и не ходила за ним хвостом. Дон забрал у меня уже успевшую нагреться содовую и пошел к остальным, а мы с моей новой знакомой продолжили беседу.