– Мои коллеги преувеличивают, как всегда, – раздался его хриплый низкий голос, в котором прозвучали теплые нотки: признательность коллегам за оценку и уважение. – Я никаких чудес не творю.
– Скромничаешь, – улыбнулся Томмазо. – И ты сама в этом убедишься, Арианна. Теперь я хочу представить тебе Анджело, поскольку с ним в паре Марцио работает больше всего. Это наш ангел-хранитель, которого обожают без исключения все пациенты и их родственники, – указал Томмазо на того солнечно улыбающегося мужчину.
Имя ему очень подходило, как отметила про себя Арианна. Глаза были добрыми, улыбка – ангельской, а слова относительно Марцио – искренними. Арианна тут же пожалела, что не Анджело ее непосредственный руководитель.
Томмазо принялся представлять всех остальных врачей, а Арианна пыталась запомнить их имена. Потом, когда вечером она придет домой и воскресит в памяти новых коллег, она вдруг обнаружит, что самым ярким воспоминанием, впечатлившим ее до глубины души, останется Марцио, а все остальные – лишь смазанными пятнами вокруг него. Но в ту минуту она старалась на него не смотреть и побороть то странное чувство, зародившееся в груди: смесь страха и неумолимой симпатии в отношении главного хирурга.
Закончив официальное представление, Томмазо обратился ко всем, но пристально посмотрел на Марцио:
– В общем, оставляю с вами девушку. У кого есть свободная минутка, расскажите ей, что и как у нас тут происходит. Да берегите ее, я несу за нее личную ответственность, – многозначительно произнес он. – Потом зайди ко мне, – попросил Томмазо Арианну.
Едва он вышел, Анджело повернулся к остальным:
– Однако меня ждет пациент.
– А нас вызывали в кардиологию, – сказали два других медика.
– Марцио, остаешься за старшего, – подмигнул Анджело. – Арианна, у тебя есть возможность немного поболтать с нашим главным хирургом, – с симпатией взглянул он на нее. – И помни: если он будет тебя обижать, ты можешь любого из нас попросить о защите, – улыбнулся Анджело.
Марцио метнул на коллегу убийственный взгляд, но оставил его шутку без комментария, лишь усмехнувшись с дьявольским выражением. Остальные вышли из ординаторской, а Арианна ощутила, как заколотилось ее сердце. «Мадонна! Нельзя так бояться своего руководителя. В конце концов, вряд ли он убьет меня, пока никого нет!» – рассудила она и повернула голову к Марцио. Он уже сел за свой письменный стол и, очевидно, вознамерился погрузиться в, несомненно, важные дела, будто Арианна ушла вместе с остальными.
– Томмазо много рассказывал мне о тебе, – робко попробовала она навести мосты.
– А, – издал Марцио короткий звук. – Значит, тебе уже известно, что я монстр, и мне не стоит притворяться.
– Монстр?! Нет! Томмазо мне рассказывал только хорошее о тебе! – поспешила заверить Арианна.
– Странно… – взлетели его брови вверх.
Арианна воззрилась на него, сбитая с толку.
– Он сказал, что ты самый гениальный кардиохирург здесь и один из лучших во всей Италии, – поведала она.
– Не знаю, я не сравниваю себя с другими, – сухо произнес он.
«Какой надменный!» – подумала Арианна.
– Понимаю… Ты занимаешься научными исследованиями? – решила Арианна сменить тему.
– Да, – коротко ответил он и открыл папку с документами.
«Нда… Такой интроверт… Как же я буду с ним работать, если из него все придется вытягивать клещами?» – нахмурила она лоб.
– Я бы очень хотела достичь твоего уровня… – несмело продолжила она. Хотелось сразу же наладить с ним контакт, произвести хорошее впечатление. – Надеюсь, ты научишь меня тому, что умеешь сам..?
Марцио смерил ее пристальным взглядом.
– Я медик, не преподаватель, – изрек он.
– Я имела в виду…, что ты… поделишься со мной знаниями, какими обладаешь… – пробормотала она.
Он снова поднял на нее глаза. В них наконец-то зажглось любопытство.
– Внимательно наблюдай за тем, что я делаю, и запоминай все вместо того, чтобы болтать. Это твоя единственная возможность чему-то научиться. Потому что лекций я не даю.
Арианна застыла, будто замороженная. Он был слишком высокомерным, на грани невежливости. И это ее рассердило.
– Но я хотя бы могу задавать тебе вопросы? – язвительно спросила она.
– Если только умные, – хмыкнул он.
Арианна сжала челюсти, почувствовав, как внутри нее поднимается волна злости и обиды.
– Медики без мозгов не существуют! Таких изначально не зачисляют на факультет «Медицина и Хирургия».
– Да, но существуют raccomandati, – насмешливо возразил Марцио.
– Я не raccomandata! – пылко воскликнула она, и ее зеленые глаза гневно засверкали. – Я посвятила уже десять лет обучению, чтобы стать медиком! И училась, не поднимая головы!
– И даже на дискотеки не ходила?
– Нет! – отрезала она. Щеки ее разрумянились, дыхание сбилось. Она прекрасно понимала, что не должна была позволять себе этот тон, но Марцио вывел ее из себя. Ее никто еще не выводил из себя так быстро! Она не могла взять в толк, как ему это удалось. «Если теперь меня не возьмут в эту больницу, это будет только моя вина…» – кисло подумала она, непримиримо глядя ему в глаза.
А Марцио разглядывал Арианну странным неотрывным взором, и светилась в этом взоре неосознанная симпатия.
– Тем лучше для тебя, – изрек он, наконец.
– Ты не расскажешь мне, как у вас тут все устроено? – спросила она, не в силах выдерживать больше его пронизывающий взгляд. У нее внутри все дрожало под этим взглядом!
– Как во всех остальных больницах, – пожал он невозмутимо плечами. – Если ты уже работала, должна знать.
Арианна стиснула зубы. Беседа не складывалась, отношения с руководителем начинались отвратительно.
«Надо не обращать внимания, – попыталась она себя уговорить. – Важно набраться от него опыта, раз он такой гениальный медик. И важно, чтобы он спас мою мать. А для этого вовсе не обязательно наладить с ним дружеские душевные отношения… К тому душевностью его, видать, природа обделила…»
– Послушай… Томмазо рассказывал тебе о моей матери? – снова решила она сменить тему.
Марцио исподлобья посмотрел на нее.
– Да. В двух словах.
– Ты возьмешь ее в свои пациенты?
– Не знаю. Когда у меня появится время, я посмотрю заключения медиков по ней и решу, – ответил он спокойно.
– Послушай, но пациенты кардиохирургов не всегда могут ждать! – горячо воскликнула она.
– Вот именно. Мои настоящие пациенты не могут ждать, когда я решу проблемы будущих, которые, может, и никогда не станут моими пациентами.
– Не станут твоими пациентами? Почему? – не поняла Арианна.
– Хотя бы потому, что пациенты кардиохирургов не всегда успевают доехать до больницы, – ответил он с циничной улыбкой на губах.
Слезы подступили к глазам Арианны, а слова разом забылись. Все до единого! В тот момент ей казалось, что она уже возненавидела своего руководителя. И что она не сможет работать с ним бок о бок.
Сжав кулаки, она круто развернулась и бегом выскочила из ординаторской.
Марцио смотрел ей вслед, и сердце его неожиданно сжалось. Такого еще ни разу не случалось с ним за всю его практику. Но он вдруг подумал о том, что бы почувствовал сам, если бы много лет назад, когда он только оканчивал лицей, он услышал нечто подобное? Наверное, он бы просто сошел с ума от отчаяния…
Почему-то захотелось вскочить с места, догнать ее и извиниться за свою жестокость. Но он так и продолжал сидеть за письменным столом в ординаторской, невидящим взглядом рассматривая пустоту перед своим носом.
Глава 3
Арианна решительно направилась по коридору прочь от ординаторской, пытаясь вспомнить, как вообще попала сюда, ведь в больничных переходах с непривычки можно легко заблудиться. А ей к тому же мешали бурлящие в крови злость и разочарование, досада и обида. А к ним примешивалось еще какое-то необъяснимое чувство позитивного характера. Щеки ее пылали, глаза сверкали, причем не только от гнева, но и от слез. Арианна вышла на лестницу и, спустившись на один пролет, остановилась у окна. Достав из рюкзака бутылку минеральной воды, она сделала несколько медленных глотков.
Свежая вода позволила ей немного успокоиться. Изначальное желание бросить все и сбежать отсюда как можно дальше ослабевало под воздействием разумных доводов, которые выдвигал холодный мозг хирурга. Все-таки Арианна была уже практически сформировавшимся медиком, а хирург никогда не должен терять спокойствия и самообладания. Он, напротив, должен иметь крепкие нервы и хорошую выдержку. Разум призывал Арианну подумать лучше. Ведь она пришла сюда, чтобы профессионально вырасти, а не для того, чтобы отдохнуть в приятной компании. И потом, Марцио был ее последней надеждой в спасении жизни матери. Пусть у него будет самый отвратительный характер в мире, но значение имеет только его способность вытаскивать людей с того света.
Сделав несколько глубоких вздохов, она, наконец, усмирила внутреннюю бурю. Нет. Сдаваться нельзя. Она не из тех, кто сдается. Что это за хирург, которой при первой же неудаче, как только операция пошла не так, как написано в учебнике, нервно бросил блестящий инструмент на кафельный пол и убежал из операционного зала? Надо сопротивляться, бороться, возвращать контроль над ситуацией, мыслить разумно, а не жить эмоциями.
«Мамма мия, а ведь при первом взгляде он вызвал у меня позитивные чувства! – подумала Арианна. – Хоть вид у него был изначально мрачный и суровый, но… почему-то сразу возникло ощущение, что ему можно полностью доверять. Внушает он какую-то уверенность. Мне он даже показался харизматичным, притягательным… И за десять минут моя зародившаяся симпатия успела перерасти чуть ли не в ненависть! Невероятно!»
– Синьорина, – остановила она шагающую по коридору молодую медсестру. – Как я могу найти кабинет руководителя отделения?
– Буквально за углом, – улыбнулась девушка.
– Спасибо, – поблагодарила Арианна.
Оказавшись перед уже знакомой дверью, она постучала и, услышав разрешение войти, повернула ручку двери.
– Ах, это ты! – заиграла на губах Томмазо улыбка. – А я-то думал, кто такой вежливый? Только между своими здесь стучать не принято. Некогда нам иной раз ждать, пока разрешат войти, ведь зачастую жизнь пациента висит на волоске и не ждет, пока мы будем соблюдать церемонии, – пояснил он. Потом улыбка сползла с его губ, а на лице появилось выражение озабоченности. – Что случилось?! Ты что, плакала?!
Арианна застыла. «Как он догадался?!» – в ужасе подумала она.
– Нет! Нет! – воскликнула она уверенно.
– Как нет?! У тебя тушь потекла! – сказал он, приближаясь к ней и заглядывая в глаза. Потом взял ее за плечи и пытливо посмотрел на нее. – Арианна, неужели Марцио уже умудрился заставить тебя плакать?!
– Нет! Ничего! – упрямо замотала Арианна головой. – Я просто немного перенервничала. Вы ведь знаете, эта ситуация с моей мамой… Я спросила его мнение… Наверное, подсознательно я ждала от него слов поддержки, хотелось услышать, что все будет хорошо… – вновь увлажнились ее глаза. – А он… даже надежду мне не подарил. Я просто немного расстроилась из-за этого.
– Понимаю, Ари… Но Марцио… Он такой… Он никого никогда не утешает и не уговаривает. Этим у нас занимается Анджело. Он общается со всеми пациентами, потому многие уверены, что именно он совершил чудо. Но верь мне, Ари, что Марцио сделает все невозможное в операционном зале. Он борется за жизнь любого пациента до последнего. Верь мне, он всего себя отдает в этой борьбе, – добавил Томмазо, обнимая девушку.
– Спасибо, Томмазо… – улыбнулась она грустно.
– Ты должна привыкнуть к этому. Да, у него отвратительный характер и черствое сердце. Но кардиохирург из него исключительный. Для тебя ведь важна последняя характеристика, верно?
– Да, конечно. Я теперь понимаю еще больше, что не стоило так реагировать. Простите меня.
– Брось, Ари! Морально ты попала в трудное положение, – усмехнулся он. – Если будет очень тяжело… – телефон прервал его на полуслове. – Да? – сказал он в трубку. – Да, сейчас приду! – пообещал он кому-то и вновь обратился к Арианне: – Если будет очень тяжело, дай мне знать. Я найду минутку тебя выслушать.
– Спасибо! Но я постараюсь вас не беспокоить!
****
Марцио вспомнил о своей ассистентке только ближе к полуночи, когда вернулся домой после затянувшейся операции. Страшно хотелось спать, но нужно было еще очень внимательно прочитать медицинские заключения по синьоре Гримальди, матери Арианне.
– Гримальди, porca miseria2… – недовольно пробурчал он, глядя на папку. Потом взял черный маркер с письменного стола и заштриховал фамилию, чтобы не видеть каждый раз. Вместо нее написал «madre di Arianna3». Он, конечно, понимал, что в различных документах увидит эту фамилию еще много раз, но он никогда не вчитывался в личные данные на выписках, его интересовали только результаты анализов и исследований и заключения коллег.
Развалившись в кресле, он открыл папку.
Нарушенный сердечный ритм, высокое давление в легких, подтекание митрального клапана, значительное снижение фракции выброса левого желудочка. В общем, сердечная недостаточность последней стадии. Просто мечта кардиохирурга, который привык бороться за пациента, одной ногой перешагнувшего порог в потусторонний мир. Некоторое время назад пациентке провели операцию на клапан. Ей его подшили, чтобы не протекал. Это бы позволило ей прожить чуть дольше.
Марцио продолжил читать, чтобы понять, почему больной отказали в пересадке сердца. Сначала, когда она проходила обследование несколько лет назад, ей сказали, что она недостаточно больна, чтобы пересаживать сердце. Ее немного подлечили и оставили в покое, поскольку чувствовала она себя практически отлично. Но потом состояние начало ухудшаться, и когда она вновь пришла к врачу, ей сказали, что она уже настолько больна, что пересадку сердца делать поздно: она не выдержит подобную операцию. Оказывается, у нее плохо работают почки. Анестезиолог выдал заключение, что организм вряд ли справится с лекарственными препаратами, которые используются при пересадке органов, а потому проводить такую операцию очень рискованно. Короче говоря, теперь пациентка лежала во флорентийской больнице под наблюдением кардиологов, а ей вкалывали повышенную дозу лекарств, чтобы ослабить ужасные симптомы: сильную одышку и почти мгновенную утомляемость.
Картина Марцио была ясна: пациентке необходимо внедрить устройство для поддержки левого желудочка сердца.
Он взял шариковую ручку, написал несколько размашистых строчек на пустом месте первого листа и захлопнул папку. Затем отправился в душ, чтобы смыть с себя напряжение, накопившееся за день, и, наконец, растянулся на кровати. Что его удивило больше всего – это что он не уснул в первые пять минут. С тех пор, как началась его суровая кардиохирургическая деятельность, Марцио перестал страдать бессонницей. Психика уже достаточно окрепла и ничем не впечатлялась, независимо от того, что происходило на операционном столе, а усталость за день накапливалась такая, что сознание отключалось сразу, едва голова касалась подушки.
В этот раз, когда Марцио нырнул под одеяло, перед его сомкнутыми веками возникли зеленые глаза, полные слез и страдания. Может, впервые в жизни где-то в глубине засыпающего сознания зашевелились угрызения совести, и глаза эти тут же заулыбались, буквально засветились радостью. А потом всю ночь снились ему, правда, наутро он этого все равно не помнил.
Зато когда утром Марцио явился в клинику, в груди у него возникло очень странное, неведомое ранее чувство: волнение внутри каждый раз, когда дверь в ординаторскую открывалась, и на пороге появлялся кто-нибудь из коллег, после чего волнение сменялось разочарованием. И Марцио это страшно злило.
Переодевшись, он взял со стола папку, в которой были собраны все материалы по предстоящей операции, и еще раз пробежал их глазами. Затем в ординаторскую вошел Анджело, приехавший в клинику чуть раньше, чтобы еще раз поговорить с больным перед операцией, успокоить его, подбодрить. Поприветствовав Марцио, он сообщил, направляясь к кулеру с водой: