Я стояла на балконе этим немного холодным утром. Пришедшая осень давала о себе знать.
Восходящее яркое солнце слепило мои уставшие глаза своими первыми лучиками. Ветер хлестал моё лицо, лаская мои длинные пряди алых волос. Я дышала чистым ранним воздухом и попивала кофе из тёмно-синей чашки, вглядываясь в округу.
У меня давно появилась эта привычка – просто выходить и ждать на балконе, у окна. Каждый год, с самого детства, я практически каждое утро выходила сюда и наблюдала за этим миром, таящим в себе много как и хорошего, так и плохого.
Каждый раз я наблюдала за вечно спешащими людьми, снующимися то туда, то сюда. Я наблюдала за ветвистыми длинными деревьями, за утренней росой на траве, за забавным потоком машин вдалеке от дома, напоминающих своеобразный паровоз.
Я наблюдала за изменениями погоды в течение всего года. Зимой я смотрела на искрящийся из-за солнца снег, что медленно и ласково укутывал дома, деревья, лавочки… Весной же наблюдала первые цветы, пробирающиеся через оставшийся на земле снег, который медленно растаял от любви самодовольного солнца. Осенью, в моё самое любимое время года, я любила смотреть на пожелтевшие листья, готовые упасть в любую секунду; на искристый дождь, барабанивший по окнам. А летом я просто изнывала от жары, смотря на всё цветущее и прекрасное, на радующихся детей во дворе…
Я сидела здесь, у моего окна, и наблюдала всё это время за одинокой лавочкой во дворе, ожидая того самого мальчика из детства…
Каждое утро я словно заново рождалась, выходя на свой балкон и приближаясь к окну. В такие минуты мне казалось, что сейчас существуют только я и мир. Я приходила сюда с абсолютной верой… что он, наконец, появится… Я приходила и верила, приходила и ждала, приходила и надеялась… Это было волшебное чувство. Я знала, что ждать некого, но для меня это оставалось важным… спустя столько лет…
Многие наверно посчитали бы меня дурочкой за то, что случилось в прошлом. Но я ничего не могу с собой поделать. Я просто прихожу и снова жду. Я не виновата, что когда-то мне случилось влюбиться.
Не знаю, как случается подобное у других… Да и не хочу предполагать. Просто я – это я. Всего лишь Энни, Энни Карр, ранее величавшаяся Эмили. И мне просто случилось влюбиться.
Ещё давно, в раннем возрасте, когда мне было восемь лет, я сильно и безвозвратно влюбилась… Случилось это так скоропостижно и быстро для меня тогдашней, что это маленькое событие представляется для меня интимней поцелуя.
Я тогда часто играла во дворе этих домов. Я была достаточно забавным ребёнком, мне всё было интересно, и я везде пыталась побывать, чтобы узнать что-то новенькое. И вот однажды мне посчастливилось встретить незнакомого мальчика с шоколадными глазами, тёмными, как смоль, волосами, и самой прекрасной, доброй улыбкой…
Я ещё не знала, что именно тогда поселилось у меня в груди, просто меня потянуло к нему, такому красивому, всего лишь молчащему пацанёнку, который почему-то смотрел на меня, не отрывая глаз.
Он был очень забавный, а ещё не хотел говорить своего имени, считая, что если назовёт его, то тогда я не захочу больше с ним дружить. Мне тогда это было неважно, поскольку я не видела смысла в этом на тот момент. Для меня было достаточно называть его Олли, как он и попросил. Через одну пройденную встречу мы стали самыми настоящими друзьями. Он был старше меня всего на год, потому все интересы у нас сходились к одному общему, даже несмотря на то, что я была девочкой. С этим мальчиком я действительно забывала обо всём на свете, часто получая из-за этого от матери. Но как же мне нравилось быть с ним!..
Через полгода, когда подружились и наши семьи, он стал ходить ко мне домой. Олли был прекрасным ребёнком, который всегда старался быть вежливым с моими родителями и всегда подкупал мать сладостями.
В то время и зародилась моя привычка: просто мы договорились, чтобы он приходил ко мне утром во двор и ждал на лавочке. Он так и делал, так как жил недалеко в соседнем доме. Приходя каждое утро к окну, я с фантастической улыбкой наблюдала, как Олли сидит на нашей лавочке, где мы впервые познакомились. Он всегда сиял восторгом, а в руках у него покоился небольшой кулёк маленьких сладких конфеток с моим любимым арбузным вкусом. После первых таких дней я тогда только и делала, что удивлялась, ведь Олли приносил конфеты практически каждый день, при том что сам сладкое не любил. Но для него это была не проблема, ибо, как он говорил: его отец очень влиятельный и богатый человек, и потому каждодневные сладости были для него всё равно, что налить стакан воды из-под крана. Ну, это лично как я понимаю теперь…
Мы виделись так почти каждый день. Олли приходил всегда, вне зависимости от погоды. Последний факт очень напрягал его мать, так что иногда она приходила с ним, но тогда они быстро направлялись к нам домой. Матери в такие моменты уходили на кухню и мило беседовали, слыша, как мы в соседней комнате играем и смеёмся.
Это было… прекрасное время… Настолько прекрасное, что в какой-то определённый момент мы несколько повзрослели. Мы стали чаще держаться за руки, «вылетать» из этого мира, просто смотря друг другу в глаза, иногда улыбаясь, а иногда смотря достаточно серьёзно. И вот тогда, с приходом очередного лета в своей жизни я поняла, как Олли дорог для меня… Не так, как друг, а как человек. Пусть я и была мала, но я понимала, что он был так дорог мне, как могла быть такой дорогой только родная мать. Мне хотелось верить, что он тоже всегда хочет проводить со мной время и тоже дорожит мной.
Мы стали обниматься, просто сидеть в тишине или играть, но потом медленно утихать, потому что мы вновь, в очередной раз «вылетали»…
Настала зима. Мы снова как-то раз засиделись у меня в детской. Я уныло смотрела на игрушки и не понимала, отчего мне так грустно. Олли подсел ко мне и серьёзно посмотрел мне в глаза, словно не зная, как мне сказать что-то. Но он сказал. Он вполне серьёзно сказал: «Мне кажется, я чувствую к тебе то, что мама называет любовью, когда говорит про папу». Я тогда не совсем знала, что такое эта «любовь». Он видел моё замешательство, так что просто сел ещё ближе и взял меня за руку.
«Я люблю тебя, Эмили…»
Он сказал это так… Словно боялся этого. Он тоже не понимал ничего, но резко подался вперёд и прижался губами к моим собственным, обветренным и сухим. Но тогда я поняла, что он имел в виду… И с того момента всё изменилось. Мы изменились. Однако… это не продлилось так долго…
К великому несчастью, их семье пришлось уезжать в другой город через два года. Название города я так и не узнала… Всё произошло из-за престижной работы его отца, который не хотел лишаться хорошего дохода от своих умений.
В тот день, когда они должны были уезжать, Олли принесся ко мне весь запыханный и не хотел отпускать. Я плакала, не понимая, почему мне так грустно. Я не совсем знала, что такое разлука, но мне было дико больно. Я смотрела, как он убивается и плачет, так что просто плакала в ответ, сильно сжимая его в своих объятиях. Я была дико напугана, страх пожирал мою детскую, невинную душу.
Наши родители разняли нас, посмеялись… Им было смешно наблюдать, как дети просто не хотели «прекращать дружбу», они не знали, что это значило для нас.
Момент, когда я видела, как машина, в которой сидел Олли, уезжала, я поняла: его забрали… Забрали навсегда…
Он смотрел в заднее стекло машины, лицо его было искривлено печалью, равно как и моё.
Он мне оставил на память… всего лишь небольшой серебряный бубенчик на фиолетовой ленточке, который всегда носил на шее. Чтобы успокоить меня, весь в слезах, он сказал мне тогда на прощанье: «Я обязательно вернусь, слышишь? Буду ждать тебя здесь, на нашей лавочке! Понимаешь? Всё хорошо! Вот, возьми. Этот бубенчик будет тебе напоминать обо мне, а также о том, чтобы ты не забывала каждое утро выходить к окну. Я вернусь, вернусь к тебе, слышишь? Я люблю, люблю тебя, Эми… Пожалуйста, дождись меня…»
Казалось бы… что за детские глупости? Вздор, идиотизм, просто смешно! Мы были детьми, могли всё не так понять, но… Я не верю. Не могу поверить.
Я знаю, что чувствовала, потому жду… Я до сих пор его жду и люблю. Я просто не могу забыть то, как сильно он поразил тогда моё детское, доверчивое сердце. Не могу забыть, как хорошо и тепло мне было с обычным милым мальчиком, который вызывал во мне одну только любовь в душе́.
Я часто думала об этом. Часто думала о том, что спустя столько лет он так и не вернулся вновь. И потом, когда в один из дней, когда меня не узнал бывший друг ещё с детского сада, я поняла: он меня мог просто забыть…
Однако долгое ожидание закалило меня. Теперь это было для меня, как глоток нового воздуха. Я просто не могла перестать верить, что когда-то вновь встречу его. Просто не могла… Потому почти каждое утро, через усталость, я выходила на балкон и подходила к окну с замиранием сердца, но так и не видела того самого мальчика из детства, который уже давно превратился во взрослого парня. Я больше ни разу не видела моего Олли, который навсегда покорил меня самим собой. А я ведь даже не знаю его настоящего имени…
Но я не унывала так сильно. Долгое ожидание сказалось. Так что я просто всё равно оставалась и ещё некоторое время стояла у окна, полностью просыпаясь и готовясь к очередному дню.
Допив кофе, я случайно стукнула чашкой, когда опустила руку. Взгляд опустился на нашу лавочку. Злость заколола меня в бок.
Одно нарушало мою идиллию с самой собой. Аарон Хейз. Милый с виду, но мерзкий внутри. Парень, которого породил сам дьявол, как по мне. Хотя, иногда я и преувеличиваю, но как же я его ненавидела!
Аарон, появившись в моей жизни три года назад, ходит со мной в одну академию искусств, любезно портя мою жизнь. Этот «шатенистый» болван, что любил нарушать правила, часто приходил в мой двор где-то с полгода назад, если не больше, и сидел на лавочке, где я впервые познакомилась с Олли. И если до этого его ещё можно было терпеть, то в такие моменты я его ненавидела.
Пусть так, с виду он выглядел безобидно, сияя этими своими глазищами, выдавая себя за бедного и одинокого. Сидя здесь, он вечно странно улыбался, вёл себя, словно ребёнок, качался на качелях и играл с детворой. Как-то раз, что я успела заметить, нашёл в коробке бездомного жирненького кота и унёс с собой, часто приходя потом вместе с ним. А потом, видно, отдал кому-то, что подтвердилось через пару дней, ибо к нему подходила девчонка и дико благодарила, хотя отреагировал он так, словно это был не он и вообще ничего такого не знает.
Но это всё, подчёркиваю: сущий обман. Аарон Хейз совершенно не такой. Или пытался таким себя выдать, хотя не совсем понятно, почему и для чего, ну или для кого. Ибо в академии он сущий мерзавец.
Аарон всегда был в центре внимания. За ним то и дело бегали девушки, хотя осчастливить он мог только некоторых из них. Для меня это было просто смешно. Репутация его часто висела на волоске, и, тем не менее, он всегда держался на плаву.
Что же представляет из себя этот Аарон? Всего-навсего настоящую сволочь.
Аарон – это вечные сплошные издёвки над новенькими или просто теми, кто ему не понравился по обложке. Он не судит по уму. Он просто сам идиот.
Аарон – это вечные опоздания, полнейшее неуважение ко всем и желание просто унизить. Его глупые выходки часто многих выводят из себя, он зачастую всем грубит и занимается непристойными вещами со своими пассиями по всей академии, и ему всё равно всё сходит с рук. Просто он богатенький. Богатенький мальчик, которому велика корона. Естественно, что он никогда не потеряет этот свой волосок репутации. Он сам «правит балом».
Однако иногда мне было действительно кое-что интересно. Этот парень приходил сюда иногда даже в снег или дождь, а если и пропускал несколько дней, то всё равно возвращался за последние полгода. Почему? Для чего? В чём была его причина? Неужели здесь понравившаяся девушка, которая отвергла его, и теперь он ведёт себя ужасно, но только не в этих окрестностях?
Слишком много у меня было вопросов по поводу этого парня. Но знала я точно наверняка лишь одно: он мне не нравился. Не по внешности. Внешне он был очень привлекателен, я не стану спорить. Однако его поведение и моральные устои отталкивали меня. Я прекрасно видела, что это плохой человек, так что поведение в окрестностях моего двора меня не волновало.
Наверно, всё же интересно, с чего это я так разошлась? Вроде бы просто какой-то парень, выделяющийся из толпы, и меня это волновать не должно. А таки волнует, ибо мы с ним часто не в ладах.
Он всегда задирает меня, а иногда его намёки… меня просто, как говорится, вымораживают. Он словно хочет поиздеваться надо мной. Этот Аарон… чёртов извращенец, постоянно цепляется ко мне. Если мы не ссоримся, так он настойчиво ко мне лезет, и ведёт себя иногда, как самый настоящий козёл! Хотя для меня он всё больше именно таким и являлся…
Я устало вздохнула и закрыла окно, в последний раз взглянув на Аарона, который сидел и болтал ногами, поедая тост наверняка грязными руками. Свои несильно отросшие волосы он завязал резинкой на затылке. Невольно я засмотрелась. Всё-таки очень он был странным, что-то непонятное иногда, и правда, притягивало в нём. Однако поведением своим он прекрасно отталкивал.
Иронично улыбнувшись, я потрясла головой, словно таким образом могла вытряхнуть из головы странные мысли.
Взяв пустую чашку, я зашла в своё пустое жилище с балкона. Пустым оно стало после того, когда мои родители узнали о моём желании учиться в престижной академии искусств… Они долго ругались, спорили между собой, ставили мне условия, ведь от моих «танцулек» мало толку, и я не заработаю достаточно, но… Я упёрто стояла на своём, я хотела заниматься тем, что очень любила ещё с детства. Только Олли когда-то поддерживал меня…
В итоге эти люди уехали отсюда навсегда в другой город, переписав на меня жильё и оставив кредитную карточку для материальной поддержки, пока я не окрепну. Также они поставили условие, чтобы в академии я училась на две специальности, чтобы «подстраховать» себя, так что мне пришлось также заниматься архитектурой.
Я во многом тогда обижалась на них, не спорю… Даже умудрилась сменить имя, став именоваться Энни, ведь имя Эмили мне дали родные. Однако я безумно благодарна за всё, что в итоге они сделали для меня, ведь могло быть намного хуже. В конце концов, у меня есть крыша над головой и даже материальная поддержка…
Отец не хотел помогать, но мама, пусть и сварливая, всем недовольная, любила меня, и потому не могла так просто оставить, тем более что я согласилась на их условие с подстраховкой. Однако в душе её, как я поняла, всё ещё зрела надежда, что когда-нибудь я позвоню ей и объявлю, что начала престижную работу и с танцами навсегда покончено.
Конечно, первое время было трудно. Отец со мной никакой связи не поддерживал, равно как и моя сестра, ибо они по жизни слишком любили выгоду и таких низших увлечений не любили.
Ха, сестра… Ох, сестра. Она и вовсе частенько надо мной издевалась, пока ещё была здесь. Часто из-за её стараний я находила свои вещи или в помойке, или непригодными для использования, а в школе я и вовсе стала посмешищем из-за распространённых идиотских слухов, будто бы я влюблена была в учителя.
Единственной поддержкой для меня была мама, которая даже после переезда часто звонила мне. Но меня это вполне устраивало, хотя огорчало, что в конечном итоге со мной так поступили банально потому, что я хотела податься в искусство хореографии.
На данный момент мне уже девятнадцать лет, я спокойно занимаюсь хореографией, желая в будущем многого достичь. У меня появились хорошие друзья, несмотря на мою необщительность и некую закрытость. Моя лучшая подруга Сью Брок всегда была рядом со мной с начала вступительных экзаменов в академию, а Кристи, пусть мы и познакомились только на втором курсе, тоже была хорошей приятельницей, на которую всегда можно было положиться.
Есть ещё некоторые знакомые, в основном с моей труппы, мы с ними тоже неплохо общаемся и часто куда-то ходим вместе, но всё же эти две подруги действительно лучшие. Часто мне даже не верится, что иногда со Сью и Кристи мне бывает уютно и приятно находиться, тогда как с другими я почему-то замыкаюсь и общаться мне с ними очень тяжело.