То, что это заключительное обязательство приводило Лукаса в его родной город, он воспринял как насмешку судьбы. Но, видимо, он не заслужил ничего лучшего.
Глава 4
– Ну, что же ты так обязательно хотел мне показать? – Мадлен с любопытством смотрела на Петера со стороны, пока они брели по улицам Райнбаха. Между тем, они уже миновали крепость с высокой башней, которую после страшных событий тридцатых годов граждане Райнбаха называли не иначе как «Башня ведьм», и шли в северо-западном направлении. Здесь застройка оказалась не такой плотной, и дома, утопающие в садах, были намного больше, чем в центре города.
– Обычно ты терпеливее, – подтрунивал Петер.
– Нам скоро пора будет возвращаться, если мы не хотим опоздать на ужин.
– Не беспокойся, твой отец не будет нас так уж сильно ругать. Не будет, когда узнает, чем я собрался тебя удивить.
– Так, может, ты наконец скажешь мне, что это?
Подобная скрытность была совершенно нетипичной для прямолинейного Петера, но чем дальше они шли, тем больше Мадлен начинала догадываться, что он задумал. Она внимательно смотрела по сторонам, однако решила еще чуток незлобливо поиронизировать.
– Здесь совсем не на что смотреть.
– Совсем не на что? А вот я думаю иначе, Мадлен.
Он остановился перед двухэтажным жилым домом с пристройками, большим прилегающим участком земли и заросшим сорной травой палисадником.
– Вот здесь разве не на что смотреть?
Фон Вердт эффектно указал на дом, который вот уже многие месяцы стоял пустым, так как его хозяева переехали в Бонн, а платежеспособного покупателя на их недвижимость до сих пор не нашлось.
– Я переписывался с Яном Роде, и мы сошлись в цене. Однако я не хотел давать ему свое согласие, пока не покажу дом тебе, потому что, в конце концов…
Петер обернулся к ней и взял ее руки в свои.
– Когда-то же у нас должен появиться свой дом. Если тебе этот не нравится, поищем что-то другое.
Сердце Мадлен забилось быстрее. Хотя девушка уже догадывалась, что хотел показать ей Петер, тем не менее она была поражена. Дом был большим. Больше, чем тот, в котором она выросла. Он требовал кое-какого ремонта, однако это вряд ли стало бы для Петера такой уж серьезной проблемой.
– У меня нет слов. – Раньше Мадлен уже не раз проходила мимо этой усадьбы и тайком любовалась ею. Многие очаровательные детали превращали ее во что-то особенное, как, например, небольшой пруд слева от входа, где когда-то бил ключом маленький фонтан, или увитая плетущимися розами каменная арка ворот, что вела в сад и напоминала ей об очень похожем местечке у родительского дома.
Петер сжал ее руки.
– Скажи, что он тебе нравится.
Она улыбнулась ему.
– Нравится. О господи, конечно же, мне нравится дом! Он самый лучший во всем Райнбахе! Но он не слишком большой? Я имею в виду… для нас двоих…
Петер осторожно притянул ее к себе.
– Я очень надеюсь, что мы не очень долго будем оставаться только вдвоем. – Он многозначительно подмигнул ей. – Детям нужно пространство, чтобы иметь возможность расти счастливыми, верно?
– Да, конечно.
Щеки Мадлен предательски запылали. Смутившись, она избегала его взгляда.
– Но все же… это же огромный дом, а еще пристройки и все остальное. Ты правда хочешь потратить много денег? У тебя вообще есть столько денег?
– Я получил щедрое жалованье, когда покинул Куркельнский полк. – Улыбаясь, Петер поднял ее правую руку к своим губам и поцеловал ее.
– А еще я безумно влюблен и готов потратить эти деньги на самый красивый дом во всем Райнбахе, если этим я принесу счастье моей будущей невесте. Тем более если эта невеста еще и самая красивая девушка во всем Райнбахе.
– Перестань, ты меня смущаешь. – Щеки Мадлен пылали все ярче, и она ощущала этот жар. – И не такая уж я и красавица.
Петер наклонился и быстро поцеловал ее в губы.
– Для меня ты прекрасный цветок, который год от года расцветает все ярче, пленяя своей очаровательной прелестью.
Он снова сжал ее ладошки.
– И скоро ты станешь моею. – Полковник вопрошающе смотрел ей в глаза. – Ты же хочешь этого, правда? Стать моей женой? Это всегда было между нами настолько само собой разумеющимся, что я, по-моему, никогда не спрашивал тебя об этом напрямую.
– Конечно, я хочу стать твоей женой, Петер. Ты же знаешь это. Так было всегда, и я не вижу причин, почему я должна передумать.
В глазах Петера засияли лучики счастья.
– Пойдем!
– Куда теперь еще? – Смеясь, она следовала за ним, когда он тащил ее за собой к входной двери.
– Роде разрешил мне взять ключ, чтобы мы могли посмотреть дом изнутри. – Петер торопливо открыл дверь и пропустил Мадлен вперед.
– Тут, естественно, темновато, но надеюсь, дневного света еще хватит, чтобы у тебя сложилось первое впечатление. Конечно, кое-что еще нужно привести в порядок. Скажем, я хотел бы все стены побелить заново, а в комнатах поклеить красивые обои. Так как я полный профан в таких вещах, то хотел бы, чтобы ты помогла мне с выбором. В этом случае наш дом станет таким уютным, как ты себе представляешь.
Мадлен с интересом рассматривала внутреннюю часть дома, а Петер шел впереди и везде открывал ставни, чтобы впустить вечерний солнечный свет. Прямо за входом их взору открылся довольно большой зал, из которого можно было попасть в кухню, гостиную и еще одно просторное помещение, служившее Роде кабинетом. Он был купцом, как большинство зажиточных райнбахцев, и торговал преимущественно скобяными изделиями. Военные времена, которые они сейчас переживали, принесли ему много соответствующих заказов. Так как Роде все теснее сотрудничал с Куркельнской армией, то в итоге перебрался в Бонн, где был ближе к одноименному полку.
Мебель и прочую домашнюю утварь семья купца забрала с собой, поэтому пустые помещения казались огромными. У стен стояли завернутые в большие простыни круглые оконные стекла, которые раньше украшали рамы окон. Их оставили внутри, чтобы сохранить от непогоды, грабителей или озорной ребятни.
Петер повел Мадлен на второй этаж, показал ей спальни, а в завершение – вход для прислуги. Когда они покидали жилище с целью посмотреть дворовые постройки и сад, Мадлен призадумалась. Дом был намного больше, чем она когда-либо представляла себе в самых смелых мечтах. Ее переполняло чувство подавленности и неуверенности. Девушка не могла до конца представить себя хозяйкой в таком доме. Она пыталась, но картинка перед ее внутренним взором никак не складывалась. Мадлен стояла среди грядок, полных сорняков, на которых когда-то росли свекла и капуста, и оглядывала все поместье потерянным взглядом.
– Тебе не нравится… – Петер нежно положил ладонь ей под подбородок и приподнял ее голову, пока их взгляды не встретились. – Если это не наш дом, мы найдем другой.
– Нет-нет. Не так. Я только… – беспомощно приподняла плечи Мадлен. – Все происходит так неожиданно. Твое возвращение, а теперь и это.
Она кивнула в сторону дома.
– Думаю, я еще не пришла в себя полностью, – с улыбкой произнесла девушка. – Дом чудесный, Петер. Во всем Райнбахе нет лучше и красивее.
– Так я подписываю договор о покупке?
Сердце Мадлен снова заколотилось, а под ложечкой появилось неведомое ей раньше ощущение. Это наверняка была радость, убеждала себя Мадлен.
– Да, подписывай.
Она ахнула, когда он внезапно поднял ее и, смеясь, закружил вокруг себя. А едва ее ноги снова коснулись земли, он притянул Мадлен к себе и нежно поцеловал в губы.
– Я люблю тебя, Мадлен, ты же знаешь это, правда?
Пульс Мадлен ускорился еще больше, когда она посмотрела в его честные карие глаза. Она знала, он ждет ответа, поэтому собрала все мужество и глубоко вздохнула.
– Я тоже люблю тебя, Петер. Всем сердцем. – Никогда еще она не произносила таких слов. Это было странно, даже невозможно объяснить, почему. Ей привиделось, что она парит, завернутая в волшебный кокон. Естественно, девушка верила в то, что произнесла, но первый раз слышать от самой себя такие слова казалось абсолютно нереальным.
Похоже, Петер не замечал ее неуверенности, ибо его глаза засияли от счастья, а руки еще крепче обхватили тело Мадлен.
– Любимая, моя любимая Мадлен! Как же долго я ждал, чтобы это услышать. – Он снова наклонился к ней с поцелуем, который оказался отнюдь не нежным и не робким.
Мадлен была немного шокирована необузданной страстью Петера. Его рот требовательно исследовал ее губы, уголки рта, подбородок. Затем губы парня нетерпеливо соскользнули к изгибу шеи девушки, а его руки в это время гладили ее плечи и спину. Теплое дыхание и нежные прикосновения Петера были приятны Мадлен, однако она не спешила отвечать на его ласки. Несмотря на отсутствие опыта подобного рода, она инстинктивно чувствовала, что один неправильно поданный ею сигнал может обернуться чем-то таким, к чему она еще не была готова.
Петер, казалось, почувствовал ее нерешительность, остановился и сделал полшага назад, чтобы освободить ей пространство. На его лице читалось смущение.
– Прости меня, Мадлен, я не хотел так нападать на тебя. Я… это просто… я так хочу быть близким тебе, но ни в коем случае не хотел тебя испугать или встревожить.
– Я не встревожена, – она выдавила из себя улыбку. – Испугана… да, пожалуй, немного. Я не знаю тебя таким… таким… неистовым.
– Мне очень жаль. Мои чувства взяли верх надо мной. Я очень надеюсь, что я не слишком напугал тебя. – Он выглядел по-настоящему расстроенным.
– Ты…
Он запнулся, подыскивая правильные слова.
– Ты, наверное, совсем не знаешь – или не все знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они, – он опять запнулся, – женаты.
Он сглотнул и смутился еще больше.
– Когда они остаются наедине и… ну да.
Мадлен почувствовала, как снова краснеет. Это была та тема, которую вообще не обсуждают, как минимум, так открыто, и уж тем более с будущим женихом. Только… почему, собственно, не обсуждают? Ведь Петер прав, она, хоть и знает что-то, но наверняка не все. Неуверенная и неопытная, какой Мадлен и была, она не имела ни малейшего представления, как должна себя вести.
– Девушкам мало рассказывают об этом. – Она покусывала нижнюю губу. – Ты, может быть, меня немного и вспугнул, но это не значит, что я боюсь тебя, Петер, или того, что… между нами произошло. Просто это… Я не знаю, как мне реагировать и вообще, прилично ли даже просто думать об этом.
– Наверное, нет. – Петер немного расслабился и улыбался, сейчас уже так же тепло и нежно, как и всегда, сколько она его знала.
– В любом случае, говорить о таких интимных вещах вслух, естественно, очень неприлично. И я не хочу тебя к этому принуждать, как и заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Я клянусь тебе всем, что мне дорого и свято, что никогда не обижу тебя, Мадлен. Время до нашей свадьбы станет для меня бесконечным, но я буду держать себя в руках, точно, пока ты будешь готова… больше к этому.
– Спасибо. – Она взяла его за руку и сжала ее. Его искренняя симпатия и его готовность понять ее страхи настолько глубоко тронули девушку, что она решила: сейчас самое время сделать шаг ему навстречу. Поэтому решительно поднялась на цыпочки и поцеловала его прямо в губы. – Может быть, ты сможешь научить меня, как мне, собственно, реагировать в таких ситуациях.
Огонь страсти, бушевавший в нем мгновения назад, снова затеплился в его глазах.
– Ты уверена?
Она робко пожала плечами.
– Ты сам сказал, что у меня есть практическая жилка, и исходя из этого, было бы естественным, чтобы я не шла под венец абсолютно не готовой.
Смеясь, Петер снова притянул Мадлен к себе и покрыл ее лицо легкими, полными любви и нежности поцелуями.
– Это самое неприличное поручение, которое вообще может дать незамужняя девушка мужчине, ты хоть понимаешь это? Даже если я как твой почти жених и занимаю особое положение. – Он мягко обрисовывал указательным пальцем линию ее подбородка, затем со всей нежностью прошелся вдоль декольте ее платья.
Прикосновения вызвали странные, однако приятные ощущения. Она доверяла Петеру и поэтому решила отбросить все свои сомнения.
– Поцелуешь меня, как только что? Только быстро, нам ведь уже пора возвращаться, не то мои родители решат, что ты меня похитил.
– Какая соблазнительная мысль, – пробормотал он и их губы снова сомкнулись.
Мадлен могла почувствовать, как страсть снова захватывает Петера, его рот был требовательным, ненасытным, чувственным. В этот раз он охватил ладонями ее щеки, опускался пальцами к плечам, затем приник к ней и гладил по спине вверх и вниз. Мадлен в этот момент хотелось только одного – испытывать такие же эмоции, как и Петер. Она не хотела его разочаровывать, поэтому тесно прижалась к нему, обвила руками его шею и все свои чувства, на какие только была способна, вложила в поцелуй.
Спустя вечность, которой он не мог позволить длиться дольше, Петер освободился из ее объятий.
– Ты быстро учишься, Мадлен, это точно.
Фон Вердт нежно поцеловал ее в щеку и сделал решительный шаг назад.
– Давай закроем входные двери и пойдем домой. А вот все, что происходило здесь и касалось нас двоих, пусть останется нашей маленькой тайной, хорошо? Потому что, если братство об этом узнает, не миновать мне холодного купания в мельничном ручье.
Она не смогла удержаться от смеха.
– Не волнуйся, я умею хранить тайны.
Глава 5
На следующее утро Мадлен разбудил легкий летний ветерок, беспрепятственно проникавший в ее спальню через широко открытые оконные ставни. Птицы на все голоса продолжали свой неповторимый утренний концерт, где-то во дворе загремело ведро, и тут же натужно скрипнула колодезная цепь. Прокукарекал соседский петух, которого следом поддержали такие же голосистые сородичи из окрестных дворов.
Какое-то время Мадлен тихонько лежала, с упоением прислушиваясь к хорошо знакомым ей звукам. И пусть в крошечной комнатке помещались только кровать и три сундука с одеждой, зато она была ее собственной. Поэтому никто не мешал ей наслаждаться первыми минутами дня – пока ее не бросило в жар от мыслей о том, что комнатку придется сменить на собственный дом. Да и спать одной уже тоже вряд ли получится.
При этой мысли ее стало слегка подташнивать. Однако когда она представила себе, как просыпается рядом с Петером в их большой спальне с фронтоном, как они вместе встают с кровати, не спеша завтракают, занимаются домашними делами, тошнота улетучилась. Это же было то, о чем мечтает каждая девушка, разве не так? Хороший верный супруг, красивый дом, своя семья. Скоро у нее все это будет. Петер точно больше не станет тянуть с официальным предложением сейчас, когда они уже нашли дом.
Мадлен легко перебросила ноги через край кровати и чуть не наступила на Мице – серую полосатую кошку, которая спала на прикроватном коврике, свернувшись калачиком. Кошка возмущенно зашипела, выгнула спину дугой и гневно посмотрела на девушку глазами с зеленым отливом.
Мадлен улыбнулась.
– Извини, Мице, я не хотела тебя будить. Ты ночью опять пробралась через окно? – Кошка давно пользовалась полувоздушным маршрутом. Во дворе рос древний каштан, а его ветки касались стены дома. Этим путем Мице зачастую исхитрялась попадать в дом.
Но потом девушка взглядом уловила неплотно прикрытую дверь и рассмеялась.
– Нет, сегодня ты наверняка выбрала менее авантюрный путь. – Похоже, вчера вечером она не очень плотно прикрыла дверь. Мадлен наклонилась и погладила кошку по голове, по спинке, в ответ на что та соизволила помурлыкать, а затем сладко потянулась.
Дом просыпался, и пока Мадлен настраивалась на новый день, отовсюду доносилось все больше голосов: внизу мама говорила с Йонатой, над чем-то смеялся Маттис, а рядышком слышно было, как просыпались Мария и Янни.
Мадлен достала из сундука свежее нижнее белье и нижние юбки и приготовила красивое светло-желтое шелковое платье, которое она собиралась надеть сегодня к воскресной мессе. Из кувшина, стоявшего на подоконнике, налила воду в таз на самом маленьком сундуке, сняла ночную рубашку и тщательно обмыла лицо и шею смоченной в воде салфеткой. Она также вымыла подмышки, а после небольшого колебания – вокруг грудей и под ними. Ей не нравилось, когда начинала зудеть потеющая при летней жаре кожа. Хотя всегда и считалось, что не стоит часто использовать воду для ухода за телом, мол, тогда поры кожи раскрываются, вследствие чего можно было заболеть, она с удовольствием подвергалась риску, ведь после мытья чувствовала себя свежей, а к тому же еще и пахла хорошо.