В этот раз я чувствовала себя не в своей тарелке, входя в дом в качестве «гостьи». До этого я бывала в нем много раз и даже входила через парадные двери и сидела за ленчем с леди Фарли-Страуд. Кроме того, за прошедшие годы я пережила множество ситуаций, в которых мне приходилось играть разные роли – от уличной девки и до графской дочки. Но почему-то именно это приглашение на обед заставило меня занервничать. Я не могла понять, связано ли это с тем, что чета Фарли-Страудов знала меня лишь как горничную леди Хардкасл, прежде чем стала смотреть на меня по-другому, но они всегда были милы со мной, так что я решила, что причина не в этом.
Я все поняла, когда дверь открыл Дженкинс, дворецкий Фарли-Страудов, который с улыбкой и поклоном пригласил нас войти. Слуги. Слуги знали, что я «просто» горничная миледи, и хотя я была в хороших отношениях с каждым, включая даже деспотичную кухарку, миссис Браун, я знала: парочка из них, особенно Дора, домашняя прислуга, подумает, что я слишком высоко вознеслась.
Вечер был теплым, и мы были без пальто, поэтому Дженкинс провел нас прямо в уютную библиотеку, где сэр Гектор и леди Фарли-Страуд уже наслаждались дообеденным аперитивом. После женитьбы они какое-то время провели в Индии, хотя я так никогда и не узнала, чем же в действительности занимался Гектор, так что джин с тоником все еще оставался их любимым напитком. Когда мы вошли, хозяин дома как раз наливал себе бокал и сразу же занялся приготовлением напитка для нас с миледи.
– Добрый вечер, милочки, – тепло поприветствовал он нас. – Очень мило, что вы пришли. А?
– Гектор, милый, мы сделали это с удовольствием, – ответила ему леди Хардкасл. – Герти, вы прекрасно выглядите. Это новое платье?
Леди Гертруда Фарли-Страуд расцвела в улыбке.
– Как мило, что вы это заметили, дорогая, – сказала она. – Последние полчаса я только и делаю, что намекаю на это Гектору.
– Я это давно заметил, милочка, – сказал хозяин дома, протягивая нам наши бокалы. – Просто боялся ошибиться – раньше такое уже случалось. Скажешь бывало: «Милое платьице. Новое?», а после этого выслушиваешь суровую лекцию, минут этак на десять, о том, что я никогда ничего не замечаю, и что это старое, потертое платье, которое носится уже много лет, и что если бы меня это хоть как-то волновало, то я бы уже давно купил тебе новое. Не выйдет, милочка. Не на того напала.
Его супруга осуждающе поцокала языком, но улыбаться не перестала. Не уверена, что мне когда-нибудь попадалась столь любящая пара, разве что Хардкаслы были такими, пока сэра Родерика не убили в Китае.
Было видно, что моя хозяйка подумала о том же, принимая – с широкой улыбкой – свой джин с тоником.
– Боюсь, что лайма у нас нет, милочка, – сообщил сэр Гектор, не обративший никакого внимания на тот эффект, который произвел на нас его рассказ. – Могу, если хотите, предложить вам ломтик лимона.
– Спасибо, дорогой, – поблагодарила его леди Хардкасл. – Все просто великолепно.
Я скромно попивала свой напиток, стараясь держаться в тени, насколько это было возможно.
– Не надо так нервничать, милочка, – дружелюбно заметила леди Фарли-Страуд. – Я уже говорила, что если Эмили относится к вам как к члену семьи, то и нам пора относиться к вам так же. И в конце концов, мы ведь вас специально пригласили.
– Она тоже немного боится вас, милочка, – подмигнул мне сэр Гектор. – Это же она рассказала всем нашим знакомым в этих местах, как вы отключили того парня в «Стоге». И все время повторяет: «Не хотела бы я попасть ей под горячую руку!»
Я рассмеялась.
– Гектор! Я прошу тебя! – воскликнула его жена.
Я еще раз осмотрела библиотеку, пытаясь понять, почему я чувствую себя здесь так удобно и спокойно, несмотря на то что она немного пообтерлась и знавала лучшие времена. Хотя, может быть, в этом-то все и дело. Именно эта атмосфера любви и обжитости и делала ее такой уютной. Обитые шелком стулья когда-то были очень модными, так же как и буфет из красного дерева, но их лучшие времена были уже в прошлом.
– Знаете, жизнь у нас определенно забила ключом после того, как вы переехали в деревню, – заметила леди Фарли-Страуд. – Уверена, что самым большим событием до того, как вы здесь появились, были выражения буйной радости, которые время от времени раздавались за крикетной площадкой во время сезона кошачьих свадеб. – Тут она демонстративно подмигнула всем нам.
– Спокойней, старушка, – заметил сэр Гектор. – Не вгоняй себя в краску.
– Уверена, что мертвецов тогда было гораздо меньше, – заметила леди Хардкасл.
– Нет, милочка, – возразил хозяин дома, – в этих местах всегда масса убийств. Может быть, что-то с составом воды? А?
Я вспомнила, как наш друг, инспектор Сандерленд из криминальной полиции Бристоля, рассказывал нам, что мы переехали в, как он выразился, «английскую столицу убийств». Когда мы помогали ему раскрыть убийство, случившееся в этой самой библиотеке, он рассказал, что эта часть Глостершира[4] держит первенство в Англии по количеству убийств на душу населения. Поездка в Ратленд, где никто не собирался умирать при загадочных обстоятельствах и где мы сможем серьезно подойти к вопросу развлечений на отдыхе, несомненно, будет нам полезна.
– Но это все лирика, Гектор, – заметила леди Фарли-Страуд, которая явно старалась увести беседу подальше от мертвых тел. – Я просто хотела сказать, что с тех пор, как Эмили переехала сюда, жизнь в деревне стала намного интересней. И так мило, что в твоем доме появились жильцы. Когда мы услышали, что тот парень, который его построил, не собирается возвращаться в Англию в то время, на которое он рассчитывал, мы испугались, что дом так и останется пустым. Он мог вообще развалиться или стать приютом для всяких бродяг. Как это все-таки безответственно с его стороны, кем бы он ни был.
– Его зовут Джаспер Лакстон, – напомнила леди Хардкасл. – Кстати, мы совсем недавно получили от него весточку. Кажется, в ближайшем обозримом будущем он собирается оставаться в Индии – его бизнес там растет, а жена планирует открыть школу. Так что я всерьез подумываю о том, чтобы предложить ему продать мне этот дом.
Герти чуть не захлопала в ладоши.
– Боже, как это прекрасно! Прошу вас, Эмили, дорогая, оставайтесь. Она обязательно должна остаться, правда, Гектор?
Ее муж как раз подбирался к подносу с напитками, когда прозвучало его имя.
– Что? – произнес он в растерянности. – Кто что должен сделать?
– Гектор, я прошу тебя быть повнимательнее, когда у нас гости, – нетерпеливо произнесла хозяйка дома. – И не вздумай налить себе еще джина. Ты и так уже достаточно выпил.
У меня появилось подозрение, что у сэра Фарли-Страуда всегда есть наготове тайный способ обойти запрет супруги, но их спор был прерван появлением Дженкинса, который торжественным голосом сообщил о том, что обед подан.
Столовая выглядела такой же потертой и немодной, как и весь остальной дом. Она была чистой и в основном аккуратной, но и мебель, и декор в ней видели лучшие дни. На обеде нас было всего четверо, так что мы заняли один край большого отполированного, как зеркало, обеденного стола, за которым можно было усадить не меньше шестнадцати человек или даже все двадцать, если обедавшие хорошо знали друг друга.
Что бы ни говорили о личности миссис Браун и о том, как она управляет кухней и обращается со своими подчиненными, поваром она была хорошим. Было ясно, что ей дали указание пустить нам пыль в глаза, и Дженкинс, с помощью Дэви, ливрейного лакея, вносил все новые и новые перемены самой вкусной еды, какую мне доводилось пробовать за пределами парижских ресторанов. Возможно, я чуть-чуть преувеличиваю, но Браун относилась к приготовляемой пище с гораздо большим уважением, чем к своим помощникам.
Беседа, течению которой помогало впечатляющее количество очень неплохого вина, была почти праздничной, и каждый из хозяев явно старался вовлечь в нее меня и сделать мое пребывание за столом приятным. К тому времени, когда пудинг – экстравагантная смесь из меренг, пропитанных ликером фруктов и взбитых сливок, – был практически уничтожен и Дженкинс оставил нас наедине с сыром и портвейном, я полностью расслабилась.
– Ну, а теперь, Гектор, – начала леди Хардкасл, угощаясь щедрой порцией двойного глостера[5] и еще более щедрым бокалом портвейна, – расскажите нам об этой невероятной тайне, которую вы хотели с нами обсудить? Надеюсь, задача достаточно сложная, чтобы мы могли расплатиться ее решением за этот восхитительный обед.
Я сама была несколько удивлена очевидной экстравагантностью еды, поскольку знала, что местные землевладельцы не так богаты, как думают обитатели деревни. И я полностью разделяла желание леди Хардкасл как-то отплатить им за их щедрость.
– Не волнуйтесь о еде, милочка, – закашлялся Гектор. – Мы просто проживаем нажитое неправедным путем.
Мы с моей госпожой вопросительно посмотрели на леди Фарли-Страуд в надежде, что она нам что-то пояснит.
Хозяйка дома осуждающе прищелкнула языком и закатила глаза.
– Гектор играл. Он и его старый приятель Джимми Амершам – он живет в очаровательном местечке возле Вудворта – готовы делать ставки на все, что может двигаться: на лошадей, почтовых голубей, велосипедистов, гоночные авто, бегунов… Однажды, когда они оказались в особенно отчаянном положении, ставки делались на муравьев, перелезающих через перила на веранде. На прошлой неделе они отправились на скачки в Челтем, и там Гектору неожиданно повезло. Поэтому у меня теперь новое платье, и мы съели этот прекрасный обед.
– Не имеет смысла так много говорить об этом. Как пришло, так и ушло. А? – весело заметил господин Фарли-Страуд.
– Совершенно верно, – согласилась с ним леди Хардкасл.
– Наследники ведь не смогут найти этим деньгам лучшее применение после нашей смерти, правильно?
– Как бы то ни было, – настойчиво заявила моя хозяйка, пытаясь вернуть беседу в прежнее русло, – мы просто обязаны отплатить вам за ваше гостеприимство, а по телефону вы говорили о какой-то тайне.
– Вот именно, дорогая, говорила, – согласилась леди Фарли-Страуд. – Но имейте в виду – ко мне это не имеет никакого отношения, и я считаю все это апогеем идиотизма.
Мы повернулись к сэру Гектору.
Он выглядел несколько смущенным, но, собравшись с мыслями, начал свой рассказ:
– Теперь, после слов Герти, я чувствую себя каким-то дураком. Понимаете, все дело в Джимми. Герти права, мы с ним любим спорить и занимаемся этим с детства. Сначала он спорил со мной, что добежит до дуба быстрее, чем я, потом я спорил с ним, что переплыву реку быстрее, чем он. А когда мы подросли, то стали делать ставки на все что угодно – на лошадей, спортсменов и так далее. Любимыми предметами спора были те, в которых мы соревновались друг с другом. А сейчас мы уже не можем бегать и плавать на скорость, поэтому нам пришлось искать другие способы повеселиться. Несколько лет назад мы увидели, как несколько юнцов гоняются на самодельных картах – без двигателей, разумеется. Отыскали где-то колеса, поставили на них старые коробки и управляли передними колесами с помощью веревки. Забирались на вершину холма и мчали наперегонки до самой подошвы. И вот тогда мы задумались, понимаете?
– Только не говорите мне, что вы с Джимми начали строить карты! – рассмеялась леди Хардкасл. – Это было бы просто очаровательно.
– В самую точку, – заметил сэр Гектор. – Мы стали строить и гоняться на них. Ежегодно. Пригласили кое-кого из старых приятелей. Это занимает у нас целый уикенд.
– Ну а в чем загадка-то? – поинтересовалась миледи, упорно подводя его к сути рассказа.
– Сейчас, милочка. Не так быстро. Понимаете, старина Джимми совсем не умеет проигрывать. Просто ненавидит это. Что до меня, так я воспринимаю это как данность, а вот у Джимми, если он проигрывает, сразу же портится настроение. Иногда мне кажется, что он готов пойти на все, только бы не проиграть. И понимаете, мне думается, что именно этим он сейчас и занимается. То есть делает все, чтобы не проиграть. Пару лет назад я попросил Берта помочь мне в некоторых специальных вопросах, чтобы внести в карт кое-какие изменения, которые сделали бы его более обтекаемым, управляемым и все такое. Наш Берт – он отличный механик – не просто управляет авто, но знает его, как собственного ребенка. Так вот, мы внесли все эти изменения и были уверены, что легко победим, но черт меня побери, если в тот раз Джимми не появился с точно такими же переделками в своем карте. В прошлом году была та же история: мы приготовили кое-какие хитрые изменения – Берт вычитал о них в журналах, посвященных гонкам, – а когда старина выкатил свой карт на стартовую линию, выяснилось, что все, что мы сделали, есть и на его жалком драндулете. И вывод тут может быть только один, нет? Негодник шпионит за нами.
Казалось, что сэр Фарли-Страуд искренне расстроен таким трагическим поворотом событий, и я заметила, что леди Хардкасл с трудом сдерживает смех. Леди Герти, в свою очередь, смотрела, не отрываясь, в пустую сырную тарелку, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, и я решила, что настал мой черед что-то сказать.
– А вы уверены в этом, сэр Гектор? – поинтересовалась я. – Вдруг он читает те же журналы, что и Берт?
– Об этом я уже подумал, милочка, – ответил хозяин дома. – Но каковы шансы на то, что он сделает в точности то же самое? В гоночном мире постоянно возникают какие-то дикие идеи, а он почему-то пробует именно те же, что и мы. Нет, он наверняка шпионит.
– А может быть, у него есть информатор среди ваших слуг? – предположила я.
– Об этом я тоже уже думал. Должен признаться, что первым мне на ум пришел молодой Дэви, но он не может отличить гаечный ключ от отвертки. Так что ничего путного он рассказать Джимми не смог бы.
– А что, если за вами следят? – рискнула я выдвинуть еще одну версию. – За вашей работой можно откуда-нибудь пронаблюдать?
– И об этом я думал, милочка. – В голосе сэра Гектора слышалось уныние. – Но мы работаем во дворе, который, понимаете ли, обнесен стенами. Стенами! Так что заглянуть в него невозможно.
– То есть загадка заключается в том, – вмешалась леди Хардкасл, – как мистеру Джимми Амершаму удается узнать о ваших планах и нейтрализовать ваше преимущество, скопировав ваши изменения?
– Если коротко, милочка, совсем коротко, то да.
– А вы знаете, что, на мой взгляд, помогает в таких случаях? – спросила миледи.
– Нет. – Было видно, что леди Фарли-Страуд с нетерпением ждет продолжения. – Скажите же нам!
– Минуточку, – остановил миледи Гектор. – Я знаю. Это ваша, как она там точно называется, доска.
– Вы имеете в виду мою доску расследований? Нет.
Хозяин дома оглянулся на жену, ища у нее помощи.
– Не смотри на меня так, милый, – произнесла Герти. – Я совершенно не понимаю, как она это делает.
– Ну что ж, милочка, – сдался наконец ее муж. – Мы – пас. Вам придется нам все рассказать.
– В таких случаях помогает бренди, – объяснила Хардкасл.
Фарли-Страуды рассмеялись.
– Тогда нам лучше перейти в гостиную, а там посмотрим, найдется ли у нас что вам предложить.
Мы последовали за хозяевами.
После этого мы сыграли несколько робберов в бридж, причем мы с моей госпожой постоянно проигрывали из-за очень тонкой игры и временами отчаянно рискованной торговли, которую вели наши пожилые соперники. Как выяснилось, они играли в паре вот уже больше сорока лет и очень редко проигрывали.
Когда же мы устали от карт, то перешли в танцевальный зал, где у Фарли-Страудов стоял великолепный кабинетный рояль, на котором леди Хардкасл сыграла нам Шопена и чуть-чуть Шуберта, прежде чем перейти к неприличным застольным песням, слова которых – к моему величайшему удивлению – хозяйка дома знала наизусть. И не только слова, но и сопровождающие их жесты.
Ушли мы только в два часа ночи и пешком спустились с холма, получив заверения, что к девяти часам утра Берт доставит «Ровер» к крыльцу нашего дома.
На следующее утро мы оделись, позавтракали и закончили складывать вещи с рекордной скоростью – все это происходило на фоне сильного недосыпа и пагубных последствий нашего прекрасного вечера, проведенного у Фарли-Страудов.