– Меня эти рассказы не интересуют, я лучше постою. – Его выговор с русским акцентом звучал жестко. – И я еще подумаю, буду ли вообще что-нибудь говорить. – Он также сделал шаг в сторону Ханны, и она почувствовала его свежее дыхание и запах одеколона.
Несмотря на грубое телосложение, его ногти были чистые, лысина отполирована, а лицо свежевыбрито. Но взгляд! Эти глаза не обещали ничего хорошего.
Из досье Виктора Ханна знала, что он крайне умен. Вырос в России, изучал архитектуру в Берлине, там же руководил собственным бюро с тремя сотрудниками и даже получил несколько наград за проекты жилых домов – и тем не менее он был прожженным садистом, который жестоко издевался над людьми и животными.
Виктор выдержал ее взгляд.
«Вот это да, у тебя отлично получилось», – подумала Ханна. Если она сейчас уступит и проявит слабость, то уже никогда не завоюет уважение заключенных. Рисковать второй раз и блефовать, как с Осси, ей не хотелось. К тому же не похоже, чтобы Пита и Виктора впечатлили угрозы молодого психотерапевта.
Она взяла папку со стула, села и положила ногу на ногу.
– Итак, на моих сеансах терапии знакомство выглядит следующим образом, – начала она. – Никто не говорит о себе, а каждый представляет своего соседа и может рассказать о нем все, что захочет.
Осси и Виктор удивленно подняли глаза и уставились на нее. Даже Пит повернул голову и взглянул в ее сторону.
«Я знала, что это вас заинтересует».
– Однако… – Она подняла палец, потому что было важно определить границы. – Мы будем относиться друг к другу с уважением. Это означает, что мы слушаем и не перебиваем, что бы другие ни говорили.
– Звучит интересно. – Осси первым сел на стул слева от Ханны. Он снял крысу с плеча, посадил ее себе на колени и начал гладить. – Я расскажу вам о Викторе. Он…
– Стоп! – перебила его Ханна. – Я сказала, каждый рассказывает о своем соседе. А у вас его еще нет.
Осси посмотрел на Виктора.
– Эй, садись давай, будет весело.
Виктор остался стоять.
– Мне интересно, что веселого можно обо мне рассказать.
– Садитесь, тогда узнаете, – предложила ему Ханна. Он нехотя придвинул к себе стул, перевернул его и сел перед Ханной, положив руки на спинку.
Спинка стула служила своего рода барьером между Виктором и ею, словно он хотел изменить правила игры в соответствии со своими представлениями. Но как бы то ни было – он сидел, и это было важно. Теперь один Пит ван Лун стоял у окна и наблюдал за волнами. Он наверняка не упустил ни одного слова из того, что они обсуждали.
– Валяй, маленькая крыса! – Виктор улыбнулся, показав два ряда белоснежных зубов.
– Я даже не знаю, с чего начать, – заулыбался Осси. – Виктор абсолютно больной извращенец, его психика представляет собой жалкое зрелище. Его учеба на архитектора ничего не дала. Никакая учеба ничего не дает. Если кто-то с рождения психически болен, даже самая лучшая школа не поможет. К тому же он ненавидит животных. Он должен их ненавидеть, иначе не стал бы запирать их у себя в подвале, истязать и творить с ними неизвестно что. И на Трики он все время косо смотрит, как будто хочет откусить ему голову… – Осси сделал паузу и нежно погладил свою крысу по мордочке и спинке. – А потом он все то же самое делал и с людьми.
Виктор все это время не поднимал глаз, и Ханна видела, как он борется с собой, чтобы сохранять спокойствие. В его досье стояло, что он не только истязал других, но и страдал манией величия.
– Люди, которые издеваются над животными, последние твари, – продолжал Осси. – Но он не любит ни цветы, ни людей. У него никогда не было семьи. А ведь так прекрасно иметь большую семью с детьми, которая дает тебе чувство надежности. И чтобы компенсировать отсутствие любви, которой ему не хватает, он постоянно жрет, поэтому такой жирный.
Тут Виктор обернулся.
– Пит, ты считаешь, что я поправился?
Пит по-прежнему смотрел в окно.
– Нет, просто комната стала меньше.
– Ха, слышал?
– Эй, сейчас моя очередь! – резко перебил его Осси. – Я спросил Виктора, был ли он когда-то женат. Знаете, что он ответил? Брак как ловушка для куниц – те, кто еще на воле, всеми силами хотят в нее попасть, а те, которые уже попали, – выбраться. – Он посмотрел на Ханну. – Я ответил на ваш вопрос о нем?
– Спасибо, это было очень хорошо. Теперь вы, Виктор.
На протяжении последней минуты Виктор качал ногой и двигал челюстью, словно лихорадочно обдумывал, как отомстить Осси.
Он подвинулся вместе со стулом вперед.
– Осси насильник детей, хлюпик, трус, стоящий на самой низшей ступени эволюции. Да, он сам подвергся насилию в детстве, но я не верю в это психологическое дерьмо. «Психика человека не выдерживает испытания быть всю жизнь жертвой», – передразнил он чей-то женский голос. Вероятно, предшественницы Ханны. – Чувство наслаждения связывается с насилием, и много лет спустя ему снова хочется пережить те события, только на этот раз преступником становится он сам. Херня! От него, как и от его крысы, несет потом и мочой. Его тонкие волосы выпадают, они повсюду. Это отвратительно. Они оба выродки, он и крыса, как результат неудачного имбридинга. И наверняка его жена, эта шлюха, постоянно ему изменяла, как делают все женщины.
Ханне показалось, что в комнате стало холодно. Ее пробирал озноб. Осси был абсолютно спокоен – видимо, ему уже не в первый раз приходилось все это выслушивать.
– Женщины говорят, что хотят иметь заботливого мужа, понимающего друга, который придержит им дверь, всегда гладко выбрит и опрятно одет, – продолжал Виктор. – А на самом деле мечтают о грубом, потном и бородатом мужике, который силой возьмет их на кухонном столе. Разве не так? – Он взглянул на Ханну, но та никак не отреагировала. – Вот такой и была жена Осси. Повесила ему на шею двоих детей неизвестно от кого, потому что его самого женщины не интересуют. Семья, дети, цветы, сад – все показное. На самом деле он предпочитает кое-что другое, но слышать этого не хочет. Представление закончено. – Виктор сжал губы и замолчал.
– Очень хорошо, спасибо за откровенные слова. – Ханна заметила, что Осси хочет возразить, но знаком дала ему понять, что сейчас не его очередь. – А теперь вы, Пит. Не хотите ли присесть и высказать свое мнение об одном из ваших коллег?
Пит отвернулся от окна. Он был высокий и стройный, с мускулистыми плечами и красивыми глазами. Ханна надеялась, что в ходе терапии сможет выяснить, почему парень с подобной внешностью убивал женщин таким зверским способом.
Пит медленно подошел к одному из стульев и сел. Ханна на это не рассчитывала. Его психологическому портрету и уровню интеллекта больше соответствовал бы отказ от участия. Но когда Пит открыл рот, она поняла, что не ошиблась в нем.
– По вашему взгляду я вижу, что вы удивлены, – сказал Пит. – А так как я могу прочесть многое по вашим жестам, то расскажу кое-что о моей соседке. То есть о вас.
Этого стоило ожидать.
– Но мы говорим здесь не обо мне.
– Вот еще! Это ваши правила!
– Но мы…
– Вас не учили в университете, что нельзя перебивать клиента?
«Ладно», – подумала Ханна. Она сформулировала правила подобным образом, а он повернул условия в свою пользу и перехитрил ее. Она пойдет на это.
– Пожалуйста, мне очень любопытно. – Ханна улыбнулась.
– Вы изучали психологию, потому что у вас самой – как и у большинства тех, кто интересуется этой наукой, – есть серьезная психическая проблема. Уже подростком вы догадывались, что не такая, как другие девушки. Комплексы, фобии, депрессии, психологические травмы… широкий спектр. Жизнь была сурова к вам – впрочем, как и вы сами. – Он указал на ее запястье. – Старый шрам. Подростковый возраст?
Ханна не сглотнула, не начала дышать быстрее и уж тем более не попыталась оттянуть рукав, чтобы спрятать шрам. Она лишь внимательно слушала.
– Но вы слишком умны, чтобы отгородиться от проблем, поэтому начали разбираться в себе, – продолжал Пит. – Ваша непохожесть заставила вас выбрать поведенческую терапию – вероятно, судебно-медицинскую психологию, потому что большинство заключенных в «Штайнфельзе» сексуальные преступники. В противном случае вы бы сюда не приехали. Но почему, спрашиваю я себя? Чисто из интереса к больной одержимости? Вы сексуально закомплексованы? Или подверглись насилию? Вероятно, всего понемногу. Прежде чем помогать другим, вы должны сначала излечиться сами. Вам буквально не терпелось пройти курс самопознания. Что же с вами произошло? Вы не носите ни обручального, ни помолвочного кольца. Видимо, друга у вас тоже нет, иначе вы бы не переехали сюда на целый год. Ваш взгляд подтверждает мне, что я прав. Разве нет?
– Да, Пит, задай ей! – выкрикнул Осси.
– Заткнись! – тихо сказал Пит, не отрывая взгляда от Ханны. – Судя по акценту, вы родом из Нидерландов. Но учились в Германии, иначе вас никогда бы не взяли на эту работу. Ваша учеба в Германии была своего рода побегом? Побегом с родины? Нет, для этого у вас слишком выраженный акцент. Побегом от семьи? Скорее это! Но куда бы вы ни сбежали – даже в такую современную тюрьму, как эта, – свободу вы обретете лишь тогда, когда взглянете своим страхам в глаза. Так что же это за страхи, Ханна?
Она не ответила, но старалась не глотать и выдержать пронзительный взгляд Пита.
– Я вижу, как вы сжимаете челюсти, – продолжил он. – Как ускоряется ваш пульс, как ваши щеки краснеют от ярости. Похоже, я задел за живое. При этом вы считали себя ужасно хитрой. Вы смогли применить на нас свои ничтожные, прилежно заученные из учебников теории и натравить Осси и Виктора друг на друга. И чувствовали себя невероятно умной, потому что вам удалось усадить нас на эти три стула. На самом деле мы всего лишь средство для достижения цели – а именно попытки излечить вашу больную душу.
– Нам вмешаться? – спросил один охранник, по-прежнему неподвижно стоящий у двери.
– Нет, спасибо, все в порядке, – отказалась Ханна. Ее пульс действительно ускорился, ладони вспотели, и она заметила, что голос охрип. Теперь ей пришлось сглотнуть, и она бы много отдала за стакан воды.
Пит откинулся назад.
– Я уже закончил.
Она кивнула.
– Вы отлично справились. Спасибо за ваши мысли и откровенность.
– Было понятно, что вы это скажете, – возразил Пит. – Вы должны ответить что-то подобное. В конце концов, этому учат в университете, верно?
– Точно. – Она улыбнулась.
– Ваша надменность всего лишь средство самозащиты, чтобы не подпустить никого из нас слишком близко.
В самую точку! Ханна пыталась не глотать.
– Вы закончили? – спросила она.
– Да.
– Хорошо, потому что сейчас я открою вам смысл этого упражнения. – Она опустила ногу, которая была перекинута на другую, и подвинулась со стулом к мужчинам. – На самом деле каждый из вас – и вы тоже, Пит – подсознательно говорили исключительно о себе и своих убеждениях. Вспомните свои слова и подумайте о том, что сказали.
Осси и Виктор смотрели на нее, открыв рот. Даже Пит мгновение выглядел удивленным. Ей показалось, что на его лице отразилось что-то вроде уважения. И она заметила еще кое-что. Все это время он держал руки сжатыми в кулаки – обычно верный признак напряжения. Но Пит ни секунды не выглядел напряженным. Наоборот. Он казался спокойным, сконцентрированным и говорил обдуманно – просто со сжатыми кулаками.
– Я отпускаю вас раньше запланированного. Мы познакомились и начали приглядываться друг к другу. Не стоит перебарщивать. Используйте это дополнительное время себе на пользу. Завтра продолжим. – Она взяла папку.
Осси погладил свою крысу.
– А чем мы завтра займемся?
– Я хотела бы поговорить с вами о ваших страхах.
Осси поднялся и посадил Трики себе на плечо.
– Единственный страх, который есть у меня… – пробормотал он и покосился на охранников, но не закончил предложение.
Ханна дождалась, пока Виктор и Пит поднялись, и проводила всех троих взглядом – они вышли из комнаты в коридор, где их ждали еще двое охранников. И гуськом, маленькими бряцающими шагами направились в сторону блока строгого режима.
Завтра ей предстояло очередное испытание, потому что из-за присутствия охранников никто не будет говорить с ней по душам. Она непременно должна обсудить это с директором Холландером.
Ханна вышла в коридор и увидела, как Пит ван Лун в сопровождении двух охранников направился в другой проход.
– Куда его ведут? – спросила она сотрудника, который запирал кабинет для сеансов терапии.
– В библиотеку, он якобы хочет взять книгу.
9
Сабина и Снейдер приземлились в четырнадцать часов в Берне, где их встретил полицейский федпола на черном минивэне.
– Расследование ведет федпол? – Единственное, что спросил Снейдер у водителя, который кивнул и положил их багаж в машину.
Сабина взяла лишь дорожную сумку с ноутбуком и одеждой на неделю. Снейдер же путешествовал с огромным чемоданом на колесиках, который он обвязал старым кожаным ремнем. Похоже, у него с собой был целый мобильный кабинет.
В машине работал кондиционер, но это было не обязательно, так как над горами сгущались темные тучи и становилось прохладно. Поездка до центра Берна длилась полчаса. Сабина написала сестре короткое эсэмэс, что отпуск пришлось отложить и она позвонит, когда появится удобная возможность.
Тем временем Снейдер разговаривал по телефону и отправил несколько сообщений. Сабина лишь уловила, что он отменил свои лекции в академии и теперь его должны были замещать коллеги. За два года учебы Сабина не раз с этим сталкивалась. На одном семестре Снейдер отсутствовал целый месяц. И каждый раз, когда он возвращался после успешно раскрытого дела, с его лица исчезала нездоровая бледность. Погоня за преступником действовала на него, как волшебный эликсир. И судя по его теперешнему виду – ввалившиеся глаза и напряженные от кластерной головной боли виски, – пришло время поймать очередного убийцу.
Какое-то время они ехали вдоль реки Аре и наконец добрались до участка, оцепленного полицейскими машинами. Слева полуостровом простирался «старый город», справа каменный мост с тремя арками вел на другую сторону города. Их водитель остановился перед мостом.
Сабина и Снейдер вышли из машины. В лицо им тут же ударил на удивление холодный ветер. Неподалеку на берегу стояли две пожарные машины и большой строительный кран. Пожарные возвели рядом с мостом конструкцию, похожую на временную армейскую платформу.
– Сейчас вы познакомитесь с Рудольфом Хоровитцем, – сказал Снейдер. Это прозвучало как угроза. – Он немного… взбалмошный. Реагируйте на его настроение спокойно.
– Взбалмошнее, чем вы? – спросила Сабина. Это, должно быть, шутка. – Вы родственники?
Снейдер посмотрел на нее без каких-либо эмоций.
– Сделайте мне одолжение и постарайтесь в моем присутствии…
– Больше никогда не шутить, – закончила предложение Сабина.
Снейдер молча отвернулся.
Им навстречу в инвалидном кресле катил мужчина лет семидесяти, с седыми редеющими волосами.
– Это он? Снейдер кивнул.
– Он же…
– Парализован ниже пояса, – объяснил Снейдер. – Пять лет назад пуля попала ему в позвоночник, раздробила четвертый поясничный позвонок, застряла в кости и полностью разрушила спинной мозг.
– Нет, я не об этом. Он… старый.
Снейдер коротко взглянул на нее.
– Я бы назвал это опытный.
Они прошли мимо нескольких патрульных автомобилей, полицейских, следователей и пожарных, которых Снейдер демонстративно проигнорировал. Сабина буквально чувствовала ожидающие и любопытные взгляды, направленные им в спину.
В следующий момент Хоровитц подъехал к ним. Он протянул Снейдеру руку, и тот крепко ее пожал.
– Мы не виделись больше трех с половиной лет. Твои визиты прекратились, – сказал Хоровитц.
– Было много дел.
– А ты, друг, пострашнел.
Снейдер ничего не ответил, что было на него не похоже. Очевидно, Хоровитца ничуть не смущали особенности Снейдера, так как он сам был своенравным чудаком, а Снейдер такое уважал.
Хоровитц посерьезнел.
– Я слышал, твой партнер умер. Соболезную.
– Уже давно. Иммунодефицит. Я справился с горем. – Снейдер взглянул на Хоровитца. – Но особо не надейся. Ты для меня слишком стар.
Хоровитц улыбнулся.
– А ты не изменился. Может, представишь мне свою молодую спутницу?
– Немез – Хоровитц, Хоровитц – Немез, – сказал Снейдер. – Труп под мостом? – Он ступил на металлическую платформу.
Хоровитц коротко кивнул Сабине.
– Да. Его обнаружили сегодня около семи утра.