Снейдер направился к первой арке, а Хоровитц развернулся в своем кресле.
– Не обижайтесь на этого старика, – прошептал он. – Иногда он бывает взбалмошным. Рудольф Хоровитц. – Он протянул Сабине руку.
– Сабина Немез, – ответила она. Его рукопожатие было крепким, кожа на ладони шершавой от управления инвалидным креслом.
– Я не знал, что у него есть партнерша.
– С сегодняшнего дня. Президент БКА Хесс решил, что он должен работать в команде.
– Снейдер и… в команде? – Хоровитц рассмеялся. – Видимо, старый добрый Хесс решил поиздеваться над ним?
Сабина кивнула. Видимо, о напряженных отношениях обоих мужчин знали даже за пределами страны. Насколько Сабине было известно, четыре года назад Снейдер спас жизнь жене Хесса, когда тот позорно облажался как начальник службы безопасности на одной конференции. Снейдер обвинил своего руководителя в некомпетентности, за что Хесс по сей день держал на него обиду. В свою очередь Снейдер ждал от Хесса банального «спасибо» – которого, разумеется, так и не последовало. К счастью, с тех пор Снейдер находился под личной защитой жены Хесса Дианы, иначе тот давно бы отстранил Снейдера от работы за его эскапады.
– Пойдемте, я покажу вам место преступления. – Хоровитц ухватился за колеса своего инвалидного кресла и покатил по металлическому помосту.
Сабина последовала за ним. Когда они добрались до первой арки моста, Сабина невольно затаила дыхание. Под темным сводом на одних лишь собственных волосах болталась обнаженная женщина. Ее лицо было повернуто в сторону, но Сабина дала бы ей на вид лет пятьдесят. Черные длинные волосы крепились где-то под перекрытием арки моста. Две вороны, которых не пугало присутствие Снейдера, сидели на плечах убитой и клевали ее плоть.
Любой другой следователь, которого знала Сабина, тут же разогнал бы ворон, но Снейдер неподвижно стоял и наблюдал за этой сценой.
– Кто-то уже был на месте преступления? – прошептал Снейдер, чтобы не спугнуть ворон.
– Да, несколько людей из криминалистического отдела, – ответил Хоровитц, – но я отослал их обратно.
Снейдер едва заметно кивнул.
– У тебя есть фонарик?
Хоровитц подъехал ближе и протянул ему маленький карманный фонарик, которым Снейдер осветил опоры и нижнюю часть моста. Он вытянул свободную руку, растопырил пальцы, словно хотел почувствовать ветер, и шумно вдохнул коктейль из всевозможных запахов, скопившихся под мостом.
Каждое место обнаружения трупа имеет собственную уникальную атмосферу – так всегда утверждал Снейдер. Оно как раненое существо в предсмертной агонии, чье дыхание с каждой минутой ослабевает, то и дело пропадает, пока не исчезнет безвозвратно. Снейдеру было необходимо остаться наедине с местом преступления, пока коллеги не прошлись по нему в своих бахилах и не разрушили хрупкую атмосферу.
– Как убийце удалось таким образом прикрепить труп? – спросила Сабина.
Снейдер коротко обратился к Хоровитцу:
– Сверху на мосту предусмотрена шахта с доступом к электропроводке для освещения?
– Нет, – ответил Хоровитц, – но есть своего рода колодец для отвода дождевой воды.
– Тогда наш убийца поднял крышку люка, привязал к волосам трупа веревку и спустил на ней тело через колодец. – Снейдер сделал паузу. – Но вопрос не в этом, Немез! – Снейдер присел на корточки и оглядел берега реки. – Вопрос заключается в том, почему он сделал все именно так, а не иначе? Он мог бы повесить труп на дереве в лесу и не рисковать, что его увидят. – Снейдер продолжал сидеть на корточках. – Полагаю, это место не попадает в поле видимости камер на мосту?
Хоровитц мотнул головой.
– Мертвый угол.
– Уличное освещение на мосту отключают ночью?
– Между двумя и пятью часами.
– Предполагаю, что он притащил сюда убитую ровно в два часа ночи. После отключения освещения одну-две минуты стоит особенная темнота, пока глаза возможных свидетелей привыкают к сумеркам.
– Слишком притянуто за уши, – заметила Сабина.
– Нет, нисколько. – Снейдер помотал головой. – Я бы сделал именно так, а если убийца хоть немного соображает – а он соображает, – он бы действовал точно так же. – Снейдер огляделся. – Вероятно, он перевозил труп в небольшом фургоне или грузовике. Если проанализируете записи с камер видеонаблюдения и проверите все машины, которые за это время проехали по мосту, то почти наверняка выясните, что среди них был украденный автомобиль.
– Мы его уже нашли. Небольшой грузовик черного цвета. Стоял недалеко от Центрального вокзала.
– Дай угадаю: криминалисты ничего не обнаружили.
Хоровитц кивнул:
– Только следы жертвы.
– Когда и где был украден автомобиль?
– Вчера, также на Центральном вокзале.
Снейдер задумчиво посмотрел на труп.
– Почему он вернул грузовик?
– Возможно, убийца не из Берна, – предположил Хоровитц. – Он приехал на поезде и скрылся тем же способом.
– Не-ет. – Снейдер прозвучал не очень убедительно. – Он не хотел, чтобы об угоне заявили в полицию. Однако это ему не удалось. Первая ошибка. На вокзале есть камеры видеонаблюдения?
– На этой парковке нет.
Снейдер снова посмотрел вниз по реке.
– Что отсылает нас к первоначальному вопросу. Почему он рискует и размещает труп именно так? – Он, кряхтя, поднялся. – Когда восход солнца?
– В семь двадцать девять.
– Когда именно обнаружили труп?
– В семь десять.
Снейдер сунул в рот самокрутку. Через несколько секунд под мостом распространился сладковатый запах марихуаны.
– Полагаю, женщина весит шестьдесят килограммов, смерть наступила максимум двадцать четыре часа назад. Гниение началось недавно, так что корни волос еще не ослабли и волосы не вырываются. Иначе труп упал бы в воду и поплыл по течению. Но он хотел, чтобы мы нашли ее именно вот так. Поэтому подвесил ее здесь, а не где-то в лесу.
Сабина напряженно прислушивалась и видела, что Хоровитц тоже внимательно слушает.
– Почему он хотел, чтобы ее нашли висящей? Выставленной на обозрение всем жителям Берна, как только взойдет солнце? – Снейдер обернулся к Сабине: – Вот вопрос, на который мы должны ответить. – Затем посмотрел на Хоровитца: – Меня беспокоит еще кое-что: почему ты меня вызвал? Я вряд ли смогу сказать тебе больше, чем ты и сам знаешь.
В следующий момент сильный порыв ветра под мостом качнул и развернул труп. Сабина затаила дыхание. Лицо убитой обвисло, глаз и губ уже не было. А на ее животе, между пупком и лобковыми волосами, был вырезан знак бесконечности.
Сабина невольно подумала об убитой судье из Дортмунда Йоане Бек и о символе у нее на лбу.
Снейдер тоже завороженно рассматривал труп. Он вытащил косячок изо рта и полез в карман пиджака за диктофоном.
– Я знал, что тебя это заинтересует, – сказал Хоровитц.
– Да. – Снейдер подошел ближе к трупу, поднес диктофон ко рту и стал говорить в микрофон: – Я знаю, чей это почерк, но это невозможно… – Он затянулся, закрыл глаза, и его голос внезапно изменился – стал деловым, отстраненным и холодным. – Подозреваемый под номером ноль. Я полагаю, вы находитесь неподалеку и в этот момент наблюдаете за нами. Что вы чувствуете, видя нас стоящими рядом с трупом?
Снейдер был в своей стихии – теперь ему лучше не мешать.
Похоже, Хоровитца посетила та же мысль, и он подал Сабине знак следовать за ним. Они удалились от места преступления на несколько метров по настилу в сторону берега. Сабина снова взглянула на мужчин и женщин, которые ждали на берегу, когда Хоровитц наконец разрешит им продолжить работу. Один рыжеволосый мужчина в черной ветровке особенно нервничал. К счастью, он не знал, что теоретически Снейдер мог провести рядом с трупом несколько часов.
Хоровитц кивнул в сторону берега.
– Это Рюти из федпола. Он руководит следствием. Молокосос, который всего три года на службе. Не обращайте на него внимания.
– Я тоже окончила академию этим летом, – объяснила Сабина.
– Надеюсь, это не прозвучит нетактично, но вы выглядите намного старше.
– Мне тридцать, и раньше я служила в уголовной полиции Мюнхена.
– Крутая карьера, – заметил Хоровитц, и Сабина не знала, иронизирует он или нет, но склонялась к первому варианту. – Но если вы партнерша Снейдера, значит, мозги у вас на месте, – продолжил Хоровитц, – потому что желторотых юнцов Снейдер рядом с собой не потерпит.
– Вы можете заткнуться? – прокричал Снейдер. В следующий момент он снова отвернулся к трупу.
– Пойдемте, – прошептал Хоровитц и покатил в своем инвалидном кресле к берегу. – Не будем мешать мастеру.
– Почему вы вызвали Снейдера в качестве консультанта?
– Это больше, чем просто консультирование, – поправил ее Хоровитц. – Всесторонняя поддержка по взаимному обмену информацией – международная помощь, если хотите.
– А почему?
– Ну, он знаком с жертвой. Так же, как и я. Это Никола Висс. Она является – или, скорее, являлась – директором федпола. Руководила федеральным ведомством полиции. К тому же была членом рабочей группы по безопасности, которая консультирует комитет безопасности бундесрата.
Сабина посмотрела в сторону берега.
– Поэтому все так нервничают.
– Нервничают – не то слово. – Хоровитц попытался улыбнуться. – Взгляните на людей там. Они боятся. И знаете почему? У них есть знания и технологии, но нет опыта в их применении. – Хоровитц посмотрел на Сабину: – Почему вы улыбаетесь?
– Да так, ничего особенного. – Она помотала головой. Почему Хоровитц не должен быть с ней откровенным? – Снейдер сказал мне, что вы с ним очень похожи.
– И что вы думаете?
– В определенном смысле он прав, но у меня сложилось впечатление, что вы более расслаблены.
– Внешне, наверное. В конце концов, мне уже семьдесят, и у меня просто нет сил волноваться по нескольку раз в день.
Сабина засмеялась, но потом снова посерьезнела.
– Снейдер хорошо знал жертву?
– Да, можно и так сказать. – Хоровитц сжал губы. – Пять лет назад она хотела открыть дисциплинарное дело в отношении Снейдера.
Сабина пожала плечами.
– Она не первая, кто пытался это сделать. – Потом задумалась. – Но из-за границы?
– Висс подала начальнику Снейдера жалобу на его действия и инициировала дисциплинарное судопроизводство. Дело чуть не дошло до конки.
– «Конка»? – удивленно повторила Сабина.
Хоровитц поморщился.
– Вы действительно еще не так долго на службе. Это означает: конец карьеры, – объяснил он. – Тогда Висс чуть не разрушила его карьеру. БКА провело ревизию и ведомственное расследование. В итоге к делу подключилась прокуратура Висбадена, которая, – после того как я дважды дал показания, – решила не заводить уголовного дела.
Хоровитц замолчал, но Сабина не стала расспрашивать. Если он захочет рассказать что-то еще, он это сделает.
Они достигли берега и перебрались с платформы на мост. Сабина застегнула молнию куртки, сунула руки в карманы и села на каменный парапет. Хоровитц смотрел на реку вниз по течению. У них за спиной полицейский направлял транспорт в объезд.
– Пять лет назад мы со Снейдером работали над одним международным делом, – заговорил Хоровитц. – Вместе составили психологический портрет убийцы и шли за ним по следу до самой Швейцарии. Снейдер прилетел в Берн. Мы догадывались о планах преступника и действительно сумели предотвратить еще одно убийство.
– Вы его схватили?
– Да, схватили, но… – Хоровитц сделал паузу. – Называйте это сопутствующими потерями. Мы очень рисковали, но в итоге победили. Преступнику я обязан тем, что сижу сейчас в инвалидном кресле, а Снейдеру – жизнью.
10
– Вы хотите со мной поговорить? – спросил директор Холландер.
Ханна сложила руки за спиной.
– Да, и я признательна, что вы так быстро смогли найти для меня время.
– Пять минут, затем у меня телефонная конференция.
– Конечно. – Ханна была уверена, что Морене было велено выставить ее из кабинета через пять минут.
– Присаживайтесь.
– Спасибо, я постою.
Директор Холландер остался сидеть за своим массивным письменным столом.
– Как прошла ваша первая встреча? – Он взглянул на монитор своего компьютера и принялся кликать мышкой. – Я не нашел вашего отчета в программе терапии.
– Наш сеанс недавно закончился, и у меня еще не было времени вписать результаты.
– Ах вот как? – Холландер удивленно посмотрел на нее. – Эта программа – ключевой элемент нашей терапии. Ключевой элемент этой клиники, если хотите. Я очень ценю сотрудничество и дисциплину – потому что лишь так мы добьемся успеха.
– Именно об этом и речь, – сказала Ханна. – Я могу добиться успеха лишь в том случае, если клиенты будут доверять мне, а основа доверия – благоприятная атмосфера, располагающая к непринужденным разговорам.
– Я слышу нотки сарказма в вашем голосе?
– Нет, я никогда бы себе этого не позволила, – быстро возразила она. – Но если я не могу предложить своим клиентам такую атмосферу, то терапия просто абсурдна.
– Ну, для этого вы и учились. Вы, конечно, молоды и не очень опытны, но придумайте что-нибудь.
– Это невозможно. Клиенты приходят в кандалах. Это же средневековые методы.
– Да, вы верно заметили, у нас очень строгие меры безопасности. Клиенты покидают свои камеры только в кандалах. Это и в ваших интересах. Кроме того, я не могу подвергать своих сотрудниц риску.
– Как хотите, – ответила Ханна. – Но есть еще один пункт. В присутствии охранников клиенты никогда не расскажут мне о своих настоящих фантазиях или скрытых причинах своих поступков. Они будут опасаться, что один из сотрудников передаст информацию в отдел психиатрической экспертизы лиц, совершивших насильственные и сексуальные преступления.
– Хотите сказать, что мой персонал разглашает конфиденциальную информацию?
– Нет, я вообще ничего не хочу сказать. Но клиенты могут такое допускать. Поэтому будут вести себя так, как мы этого от них ожидаем.
Холландер жалостливо вздохнул.
– Не люблю повторяться, но вы сами захотели пройти у нас практику – и, несмотря на ваш юный возраст, я дал вам такой шанс. Вы чувствуете, что не справляетесь?
– Ни в коем случае. Я просто хотела сказать, что не смогу выстроить доверительных отношений с клиентами, пока на сеансах терапии будут присутствовать вооруженные охранники.
Холландер подался вперед.
– Что вы предлагаете? Оставить вас одну в комнате с тремя мужчинами?
Ханна сделала глубокий вдох и выдох.
– Да.
– С педофилом, садистом и психопатом?
– Я думала, все трое клиенты? – едко заметила она.
– Так и есть, но ваше предложение связано с огромным риском. Если я оставлю ваших клиентов в кабинете для терапии без надзора, тогда мне придется связать им руки и ноги и приковать всех троих к стульям. Вам так больше понравится?
– Нет.
– Вот видите! То есть вы хотите проводить сеансы психотерапии наедине со своими подопечными, в то время как они могут свободно перемещаться по помещению?
– Я беру на себя всю ответственность.
– Всю ответственность, – со смехом повторил он. – Сколько вам лет? Сколько раз вы уже бывали в похожих ситуациях? – Это был риторический вопрос, потому что он был очень хорошо знаком с ее личным делом. – Не думаю, что вы понимаете, на что идете.
– Я получила образование, чтобы контролировать такие ситуации, – возразила она. – Скрытая камера видеонаблюдения в комнате и охрана за дверью – этого достаточно.
– Вы так думаете? – Он достал из ящика письменного стола папку. – Подойдите сюда! Я вам кое-что покажу.
Ханна подошла ближе.
Он открыл папку и вытащил фотографию.
– Так ваша предшественница Ирена Эллинг выглядела сразу после смерти.
Ханна взяла снимок. Цветная фотография на глянцевой бумаге. Рядом с головой трупа располагалась линейка, видимо, принадлежавшая криминалистам.