Гость программы появляется перед зрителями из-за бархатной кулисы справа от сцены. До меня доносится едва слышный грохот бурных оваций. Это моложавый человек, одетый так, словно он собрался покататься на скейтборде на парковке возле гипермаркета. У меня есть точно такая же фуфайка с капюшоном, я купил ее в магазине Target, чтобы позлить мать. Все это венчается глуповатой улыбкой и кипой ангельских песочно-белых кудрей. На земле нет, наверное, ни одного человека, который не опознал бы это лицо. Оно принадлежит Майло Йолкину. Майло машет аудитории рукой, и люди вскакивают с мест. Я тоже срываюсь со стула и кидаюсь искать на телевизоре кнопку громкости. Найдя ее, я прибавляю звук до тех пор, пока аплодисменты не превращаются в рев.
Ведущий ток-шоу – опрятный человек лет под пятьдесят, в отлично сшитом костюме в тонкую полоску, – поднимает бровь и поправляет очки, делая вид, будто разглядывает гостя, пока в зале затихают последние хлопки и свистки.
– Что случилось? – спрашивает ведущий с абсолютно серьезным лицом. – Твой отец не смог сегодня прийти на наше шоу?
Толпа разражается воем. Я позволяю себе криво улыбнуться.
Камера делает наезд на Майло Йолкина, который отвечает натянутым смешком. Совершенно очевидно, что он предпочел бы быть в каком-нибудь другом месте. Вблизи его знаменитое лицо выглядит бледным и изможденным. Под его глазами видны круги, с которыми гример ток-шоу так и не сумел справиться.
– Нет, я серьезно, – продолжает ведущий. – Сколько вам лет, двенадцать?
– Сегодня мой двадцать девятый день рождения, – отвечает Майло.
Оба делают паузу для ожидаемых поздравительных аплодисментов.
– Могу поклясться, у меня где-то завалялись шорты, купленные еще до вашего рождения! – заявляет ведущий. – А сколько вам было, когда вы основали Компанию?
– Девятнадцать, – отвечает Майло.
– И теперь Компания оценивается – в какую сумму?
Майло розовеет, и на мгновение его лицо выглядит почти цветущим.
– Трудно сказать. Оценки стоимости Компании каждый день меняются…
– Хорошо, тогда дадим хотя бы приблизительную цифру. Могли бы вы сказать, что ее стоимость превышает ВВП всей Европы или Азии?
Руководитель крупнейшей в мире корпорации лишь ухмыляется и принимается рассматривать свои кроссовки.
Я придвигаюсь вплотную к экрану, так что буквально купаюсь в его свете. Я хочу быть как можно ближе к человеку, который, похоже, только что освободил Кэт из ее темницы.
– Ладно, ладно. Больше не буду подкалывать, – говорит ведущий. – Наверное, поэтому вы и не любите участвовать в ток-шоу, я прав?
Майло поднимает голову и добродушно пожимает плечами. Я надеюсь, что легкомысленная болтовня скоро закончится. Майло Йолкин не стал бы появляться на телевидении, если бы у него не было на то веской причины. Я не жду, что он станет рассказывать о Белом Городе – бета-тестирование продуктов Компании всегда проводится в тайне. Мое предположение: он собирается объявить о выходе в свет новой версии OW.
– Однако, насколько я понимаю, сегодня вы решили сделать исключение, поскольку хотите рассказать публике о своем новом проекте, над которым работали в последнее время? Проекте, который очень важен для вас, – кажется, он носит название Otherworld?
Из зала доносится несколько отдельных возгласов и свистков. Я не ошибся.
– Как я вижу, у него уже есть фанаты, – продолжает ведущий. – Что конкретно представляет собой Otherworld? Когда-то уже была такая игра, я не ошибаюсь?
– Некоторые считают его игрой, – отвечает Майло. – Технически такой продукт называется MMO – massively multiplayer online-game[2]. Но для тех, кто в него играл, первая версия Otherworld была чем-то гораздо большим.
– Это точно! – слышен выкрик из публики.
– Кто-то из ваших друзей? – спрашивает ведущий.
Майло прикрывает ладонью глаза от сияния студийных прожекторов и вглядывается в зал.
– Может быть. – Он широко улыбается, понемногу воодушевляясь. – А может быть, врагов. Мне нужно увидеть его аватар, чтобы сказать наверняка. Я знал большинство игроков в той версии. Подростком я провел в игре в целом около двух лет своей жизни.
Любопытно. Кто бы мог подумать? Трудно вообразить, чем бы стал современный мир, если бы Майло Йолкин так и остался в OW.
– Наверное, вы были популярной фигурой в старших классах, – шутливо говорит ведущий.
На этот раз улыбка Майло выглядит гораздо менее искренней.
– Скажем так, в те дни реальный мир обходился со мной не лучшим образом.
Ведущий поправляет очки. Явно пришла пора сменить тему.
– Итак, какова же была цель первоначального Otherworld?
– Цель? – переспрашивает Майло. – Не было никакой цели.
Ведущий нервно улыбается:
– Но ведь у всех игр есть свои цели, верно? Основная идея в том, чтобы победить, иначе в чем смысл вообще играть?
– А в чем смысл быть живым? – парирует Майло, и я не могу удержаться от смеха.
На лице ведущего появляется озадаченное выражение – похоже, он не знает ответа на этот вопрос. Майло приходит ему на помощь, заполняя неловкую паузу:
– Цель Otherworld была в том, чтобы жить такой жизнью, которая недоступна для тебя в реальном мире. Там ты мог сражаться с дикими зверями, исследовать новые земли, собирать сокровища, заниматься сексом – хоть завести шиншилловую ферму, если это то, что тебе нравится. Все полностью зависело от тебя. Otherworld стал для меня выходом. Когда я находился там, я мог быть тем, кем хотел быть. Это место сделало меня свободным!
Хотел бы я знать, чем молодой Майло Йолкин занимался в OW. Сейчас ему двадцать девять, а он все еще выглядит как херувим-переросток. Вдруг он держал виртуальный зоопарк для детей, где всех животных можно потрогать и погладить? Или спасал цифровых тюленьих детенышей?
– Почему же вы перестали играть? – спрашивает ведущий, пытаясь вернуть беседу обратно на установленные рельсы.
Вместо ответа лицо Майло застывает холодной маской. Вот в такие моменты и вспоминаешь, что на самом деле он уже далеко не ребенок, а один из самых могущественных людей на планете.
– Однажды утром, это было примерно одиннадцать лет назад, я включил свой компьютер – и не увидел игры. Она просто исчезла! Издатели Otherworld решили, что у продукта недостаточно подписчиков, и закрыли проект.
– Вот так просто взяли и закрыли?
– Ага. – По лицу Майло было видно, что он до сих пор внутренне кипит от несправедливости случившегося. – К тому моменту я уже построил там собственное королевство. У меня была замечательная крепость, гарем, крепостные, обрабатывавшие мои поля. Я практически был королем! А потом бац – и внезапно ничего этого нет. Это было худшее переживание в моей жизни… Поэтому, когда один из разработчиков Компании показал мне открытую им новую революционную технологию, я решил, что настало время снова вернуть Otherworld к жизни.
– Революционную технологию? – переспрашивает ведущий. – А можно поподробнее, о чем идет речь?
– Ну, вообще-то о таких вещах невозможно ничего рассказать, – отвечает Майло. – Это необходимо увидеть… ощутить… чтобы в это поверить.
Очевидно, эти слова служат сигналом, поскольку на сцене появляется ассистент с тележкой, накрытой белым полотном. С праздничной улыбкой профессионального фокусника Майло поднимается с места и сдергивает покрывало. Под ним обнаруживаются сенсорные перчатки и виртуальная гарнитура к новой версии OW.
– Вот, попробуйте, – предлагает он ведущему, держа перчатки так, чтобы тот мог просунуть в них руки. – Мы использовали самые передовые сенсорные технологии, а гарнитура обеспечивает ощущения за пределами всего, что только можно себе представить. На данный момент изготовлено и продано всего несколько тысяч прототипов; без них играть в новый Otherworld невозможно.
– Ну что ж, я бы сказал, что все это звучит чрезвычайно интересно! – восклицает ведущий, разглядывая гарнитуру. – Но как наши слушатели узнают, что со мной происходит?
– О, я думаю, мы сможем дать им некоторое представление.
Майло надевает на него гарнитуру, и большой экран на заднем плане моментально озаряется. Вскоре публика увидит на нем все, что предстанет перед глазами ведущего.
– Я должен идти к свету? – шутливо спрашивает ведущий, вытягивая перед собой руки, словно пытается нащупать путь.
– Пока еще рано, – смеется Майло. – Вам когда-нибудь доводилось взбираться на вершину вулкана?
– Нет, что вы! Я смертельно боюсь опасностей! – каламбурит ведущий.
– Что ж, сейчас вам предстоит узнать, на что это похоже. Не покидая при этом безопасной сцены!
На экране позади них возникает выжженный угольно-черный пейзаж с лавовой рекой. Зал ахает – никто из них не видел ничего подобного. Раздается оглушительный грохот, и ведущий рывком оборачивается. На экране – вулканический кратер, из него извергаются в небо ярко-оранжевые струи пламени. Наверху парят три хищные птицы размером с птеродактиля, видимо ожидая, пока поджарится их барбекю.
– Вау, в моих перчатках уже горячо! – восклицает ведущий. – Ого, взгляните-ка! Я вижу свои руки! – Он опускает взгляд ниже. – И остальное тело тоже!
– Совершенно верно. Теперь давайте немного охладим ваши руки.
Сцена внезапно меняется. На экране – безграничный простор покрытого льдом океана. Раздается грохот, и ведущий с трудом удерживает равновесие, поскольку лед перед ним ломается. В толще воды внизу выжидающе кружат массивные тела огромных белых акул.
– Ну, что скажете?
– Скажу, что у нас с вами разные представления о развлечениях, – откликается ведущий. – Как насчет тихого пляжа на Мауи и бананового дайкири?
Майло смеется.
– Ладно, если так, давайте переместимся в более расслабляющую обстановку. Пока что самым популярным местом в Otherworld является город Имра.
На экране появляется изгибающаяся улица с великолепными мраморными зданиями, словно вышедшими из греческих мифов. Мимо проходит роскошная рыжеволосая красотка в плотно облегающем черном платье.
– Ого! Вы только взгляните на эти пиксели! – вопит ведущий. – Мама дорогая! Что это за пышечка?
– Это NPC, ее зовут Каталина. Подмигните ей и увидите, что получится.
– В реальной жизни это никогда не работает, но давайте попробуем… Эй, милашка, не хочешь подойти сюда и рассказать мне, что означает твоя аббревиа-тура?
– NPC значит non-playing character[3], – без улыбки поясняет Майло. – Хотя Каталина не такая, как остальные. Она особенная. Хотя она и часть программы, мы спроектировали ее так, что она обладает собственным умом.
(«Что бы это могло значить?» – мимоходом думаю я.)
Ведущий присвистывает.
– И что, я могу поиграть с этой… программой?
Я закатываю глаза к потолку.
– Сколько угодно, – отвечает Майло. – Причем она будет активно участвовать.
NPC подходит ближе и берет ведущего за руку. Она выглядит не менее реальной, чем любая из женщин в зале. Я отмечаю текстуру ее кожи – мягкую и влажную, с отчетливо различимыми порами. Камера опускается вниз к ее руке, и я вижу ее ногти, кутикулы, отблеск солнца на кроваво-красном лаке. Детализация выглядит абсолютно потрясающей.
– Боже мой, я чувствую, как она сжимает мне пальцы! – в голосе ведущего звучит искреннее удивление. – А кстати! Знаете, для чего это может отлично пригодиться?
Он выжидает, пока в зале послышатся смешки.
– Массаж стоп! Вы не поверите, но я просто балдею от массажа стоп!
Майло пропускает очередную сальную шуточку мимо ушей.
– Если это то, что вам нужно, я не стану вас осуждать, – говорит он. Видно, что для него это все очень серьезно. – В Otherworld каждому позволено жить полной жизнью, что бы это ни значило лично для вас. Независимо от того, есть ли у вас деньги или насколько вы физически подготовлены. Здесь вам будет доступна та жизнь, о которой вы всегда мечтали. Кто-то захочет охотиться, или сражаться, или исследовать новые земли. Других вполне удовлетворит… гм, массаж стоп.
Каталина на экране прижимается к ведущему и звучно чмокает его в щеку. «О боже!» – бормочет он. Затем стягивает одну перчатку и начинает рыться в карманах.
– Сколько вы хотите за эту штуку? Миллион баксов? Мою душу?
Майло сияет.
– Все, что вам необходимо сделать, – это подписаться на Otherworld и приобрести гарнитуру. Первая версия приложения вышла в прошлую субботу. Мы пригласили две тысячи игроков, чтобы помочь нам с выявлением багов. Широкий релиз игры ожидается через несколько месяцев. Будем надеяться, что к тому времени нам удастся изготовить несколько миллионов таких гарнитур.
– Нужно ждать еще несколько месяцев? – стонет ведущий. – Но я не хочу выходить из игры!
Он отпускает Каталине воздушный поцелуй и стаскивает с головы гарнитуру.
– Ну что ж, теперь, когда я попробовал это дело на собственной шкуре, у меня остался только один вопрос: как люди будут обеспечивать свои физиологические потребности? Потому что я не могу себе представить, чтобы кто-нибудь был способен расстаться с этой красоткой только для того, чтобы сжевать гамбургер или сходить в туалет!
– Вы затронули действительно важный вопрос, – отвечает Майло (подозреваю, что он слышит его не в первый раз). – Уверен, что Компания придумает что-нибудь, чтобы справиться с этой проблемой.
Музыкальная группа начинает играть вступление к рекламной паузе, и я вспоминаю про Кэт, лежащую наверху в своей палате. Ее тело подсоединено к паутине трубок, снабжающих ее всем необходимым питанием и удаляющих продукты жизнедеятельности, а к мозгу подключен аппарат, предположительно гораздо более продвинутый, чем доступная широкой публике гарнитура. Если эта система действительно работает так, как описывали Мартин с Тоддом, ощущения, запахи и вкусы того мира, в котором сейчас находится Кэт, настолько же реальны, как и здесь. Что, если она найдет там мужской аналог Каталины? Что, если она никогда не захочет уйти оттуда?
Посетитель
Должно быть, недавно пробило полночь. Я в больничном коридоре, на полпути к палате Кэт, и вдруг мои ноги останавливаются прежде, чем я успеваю понять причину. Потом подключается мозг, и я вижу, в чем дело. Дверь в палату Кэт распахнута настежь. Возможно, просто сиделка заглянула проверить, как дела, но я не могу быть в этом уверен. Поэтому я подхожу к двери на цыпочках и заглядываю внутрь. Возле кровати Кэт кто-то стоит. Стройная фигура в худи с капюшоном и джинсах, очень похожая на ту, которую я видел в «Элмерсе» непосредственно перед тем, как провалился пол.
Выронив стаканчик с кофе, я кидаюсь вперед и хватаю непрошеного гостя за одежду. Раздается вскрик, несомненно женский. Затем капюшон падает назад, открывая изящную голову.
– Бусара? – спрашиваю я, хотя и так ясно ее вижу. Просто трудно поверить, что она каким-то образом оказалась здесь.
Конец ознакомительного фрагмента.