– У Гектора есть сын?
Гейслер не сводил глаз с самолета авиакомпании «Этихад». Рейс 787 шел на посадку.
– Да, – ответил он Лееви. – Мы узнали о его существовании полгода назад.
– Как его зовут?
– Лотар.
– И где он сейчас?
– У дона Игнасио Рамиреса в Колумбии.
Ханнула поднял бровь.
– У наркоторговца?
Арон не ответил. Привычным движением он пригладил прямой пробор в своих черных волосах.
– Киднеппинг? – спросил Лееви.
Гейслер кивнул.
– Как?
Самолет коснулся земли.
– Ральф Ханке и дон Игнасио объединились, чтобы уничтожить Гектора, вывести его из игры. Существование Лотара скрывалось на протяжении многих лет. Они отыскали его в Берлине, убили его мать, а самого мальчика похитили.
Гейслер глотнул из чашки.
– О’кей, – кивнул Ханнула. – Мы доставим Лотара к его папе. Что дальше?
– Мы должны получить обратно все, что потеряли, – сказал Арон. – И получить еще кое-что в придачу. Но это уже вторая часть плана.
Пространство вокруг них постепенно заполнялось народом.
– Дон Игнасио Рамирес? Ральф Ханке? – переспросил Лееви. – Это большие люди и большие силы. А нас… двое?
Арон снова повернулся к стеклу.
– Еще Лешек и Соня. Ну и Гектор.
– Все равно мало.
– Мало, – согласился Гейслер. – И больше не будет.
– Почему?
– Мы на мели, нам нет смысла светиться. Игнасио и Ральф Ханке ищут Гектора. Один неосторожный звук – и мы пропали. Поэтому группа такая маленькая.
Некоторое время они пили кофе и наблюдали за самолетами, которые взлетали и садились.
– А ты изменился, Арон, – заметил Лееви.
Гейслер удивленно посмотрел на финна.
– Странно слышать от тебя такое.
– Странно видеть тебя таким, – отозвался Ханнула.
– Я старею.
– Я не о том, – перебил его Лееви. – Здесь что-то другое.
Нависла пауза.
– Мне пришлось тяжело в последние годы, – сказал Арон.
Его бывший однополчанин тряхнул головой.
– Нет, не то. Что случилось, Арон? Давай выкладывай.
Гейслер поставил пустую чашку на скамью между ними.
– Умерла одна женщина, – не сразу ответил он.
– Красивая?
Арон задумался.
– Возможно, но не для меня.
– Несчастный случай?
На их языке это означало гибель от случайной пули.
Гейслер покачал головой.
– Нет.
– Тогда что?
– Я убил ее. – Арон коротко взглянул на Лееви. – Ножом, – пояснил он, словно для того, чтобы хоть как-то заполнить нависшую паузу.
Ханнула прищурился.
– Почему? – шепотом спросил он.
Его друг подождал, пока стихнет гул самолета на взлетно-посадочной полосе.
– Любовь Гектора, ее звали София. Она предала нас, работала на Ханке и дона Игнасио.
Лееви недоверчиво посмотрел на приятеля.
– И что теперь?
Арон вздохнул.
– Теперь я не так уверен, что поступил правильно. Мне может потребоваться твоя помощь, Лееви. Что, если Гектор узнает, что это сделал я?
– А он не знает?
– Ему известно только, что она умерла.
Ханнула молчал, и его собеседник продолжил:
– Я сам принял такое решение. – Он был вынужден сделать это.
Но прежней уверенности в этих словах не чувствовалось.
В этот момент затрещали динамики, и женский голос с французским акцентом объявил о начале посадки на рейс 480 до Лимы.
8
Прага – Стокгольм
Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу, помчался, набирая скорость, под нарастающий гул моторов и оторвался от земли. Где-то под ногами Софии сложились шасси. Пока машина, разворачиваясь в северо-западном направлении, входила в облачный фронт, в иллюминаторе исчезала Прага.
Бринкман боялась летать. Не то чтобы страдала фобией на этой почве, но в воздухе чувствовала беспокойство. Где-то она слышала, что это бессознательный страх.
«Аэробус» поднимался в искрящееся солнцем голубое небо. Набрал высоту – и надпись на щитке с просьбой пристегнуть ремни погасла. Правда, София не спешила снимать свой ремень. От еды и напитков она отказалась. Через два с половиной часа самолет приземлился в залитом солнцем аэропорту Арланда.
Очередь к стойкам паспортного контроля продвигалась медленно. Бринкман теребила пальцами страницы бордового паспорта, разглядывала фотографию в нем. Это и в самом деле была она – четыре года назад. Там же стояли ее настоящий персональный номер и имя.
– Следующий.
Полицейский за стеклом сделал ей знак, выставив три пальца. София шагнула за белую линию и протянула ему паспорт.
Мужчина прочитал персональный номер, а потом вгляделся в ее лицо, просканировал страницу с фотографией и вернул документ.
– Добро пожаловать домой.
И в тот момент, когда Бринкман впервые за пять месяцев ступила на землю Швеции, информация об этом прорвалась на серверы полиции и миграционных служб, отфильтровалась, идентифицировалась с хранившимися в компьютерах персональными данными и была выпущена в космическое пространство, откуда, облетев несколько раз земной шар, вместе с геостационарным спутником поступила на бельгийские серверы, где подверглась шифровке, прежде чем оказаться в офисах Интерпола в Лионе и Европола в Гааге.
София вышла в зал прибытия. Он стоял там, как и договаривались. Наполовину седые волосы зачесаны назад, глаза за круглыми очками в оправе под черепаховую настороженно следили да ней. Стильная щетина обрамляла плотно сжатые губы. Он надел костюм и галстук, несмотря на июньскую жару.
– Вы адвокат?
– А вы София Бринкман… Томас Розенгрен, – представился мужчина.
– Я ничего не знаю о вас, – говорил он в такси по дороге в Стокгольм, – и понятия не имею, как буду представлять ваши интересы. Вероятно, никак, если придерживаться инструкций, которые были в письме.
У него был стокгольмский выговор и резкие интонации. При этом спутник Софии не производил впечатления грубияна. Просто Томас Розенгрен говорил конкретно, без обиняков и немного расслабленно. Бринкман импонировала эта его манера.
– И что вы обо всем этом думаете? – спросила она.
– О том, что мне не нужно вас представлять?
– Неужели прямо так и было сказано в инструкциях?
– Нет, там говорилось, что я должен сопровождать вас, пока буду вам нужен. Вы сами скажете, когда мне уйти.
– Вот как. – София слабо улыбнулась.
– Но я не согласен, – продолжал Розенгрен. – Полагаю, мне все-таки имеет смысл вникнуть в суть вашей проблемы.
– Это не вам решать, – оборвала его женщина.
– Мне – если я буду как адвокат представлять ваши интересы.
– Возможно, не будете, – сказала Бринкман.
На лбу юриста залегла морщина.
– Деньги дошли? – спросила София.
Он кивнул.
– Но если не я… Тогда за что деньги?
– За то, что вы – известный адвокат.
– Известный? Только за это? – рассмеялся мужчина.
– Пока так, Томас. Мне жаль…
Бринкман почти улыбалась.
Проститутка стояла на четвереньках.
Томми Янссон брал ее сзади. Он сосредоточенно трудился, в то время как женщина расписывала, какой у него огромный член и какой он сильный мужчина.
– Заткни пасть, – выдавил сквозь зубы Томми.
Прикрыв глаза, он ускорил темп. Вероятно, попытался распалить воображение, но безуспешно. Янссону следовало скорее удивляться, как у него вообще хоть что-то получилось. Он возбудился на пустом месте. Как и она, похоже. Но теперь надо было довести это до конца. Он прибавил темп, крепче зажмурил глаза и постарался ни о чем не думать. В конце концов, до сих пор все шло нормально.
В кармане спущенных штанов завибрировал телефон.
– Черт! – выругался Томми.
Он попытался сосредоточиться, но силы были на исходе.
Жалобно вздохнув, мужчина встал с кровати и надел штаны. Вытащил из кармана пятисотенную купюру, положил на постель.
– Мы договаривались на тысячу, – напомнила женщина.
– Доплачу в следующий раз, – пробурчал Томми.
Проститутка лежала на простыне – крашенные хной волосы, бледная кожа, порезы на руках. В день их первой встречи она сказала, что ее зовут Кассандра и что это имя падшего ангела. Они познакомились несколько месяцев тому назад.
Янссон прищурился, открывая в мобильнике папку с сообщениями. Он страдал близорукостью и два месяца тому назад приобрел очки для чтения. Сейчас они красовались у него на лбу, но об этом Томми вспомнил не сразу. Он опустил их на нос и повернулся к проститутке:
– Сколько раз можно повторять, прекрати болтать во время секса, Кассандра.
– Закрой пасть, идиот чертов, – отозвалась женщина.
Потом она поднялась с постели и удалилась в ванную.
В мобильнике Томми висело автоматическое эсэмэс-сообщение из Европола. Всего несколько строчек: имя Софии Бринкман, персональный номер и номер паспорта, а также информация о том, что около часа назад она пересекла границу паспортного контроля в Арланде.
Дорога на автомобиле от пригорода, где находился Томми, до полицейского участка в центре Стокгольма обычно занимала двадцать пять минут. Если включить сирену, можно уложиться в четверть часа. Хорошо, если бы в гараже оказался свободный лайн.
Томми набрал номер Эдди Бомана. Тот ответил после второго сигнала.
– Жди возле участка, я буду через пятнадцать минут, – сказал ему Янссон.
– Куда поедем? – спросил Эдди.
– Какая тебе разница?
Томми выругался и дал отбой. Вышел, сел в машину и нажал на газ.
Эдди Боман. Тридцатилетний следователь, который работал на том же этаже, что и Янссон. Раньше он сотрудничал с СЭПО[8], и Томми рекрутировал его для операции криминальной полиции. Но в его группе Эдди был скорее мальчиком на побегушках, чем следователем. Он делал все, что прикажет Томми. Поскольку тому было чем на него при случае нажать.
Боман поджидал его возле полицейского участка на залитой солнцем улице. Широкоплечий крепыш ростом метр восемьдесят, он ловко проскользнул на переднее сиденье. Салон заполнил запах мужской парфюмерии.
– Ты воняешь, как французская шлюха, Эдди, – сказал Томми. – «Кольт» при тебе?
– В гараже, – тихо ответил Боман. – У меня в машине, в перчаточном ящике.
Этот «кольт» – черный автоматический пистолет – Янссон приобрел на всякий случай в прошлом году вместе со всеми документами у одного албанца, заправлявшего наркопритоном в городе.
– Заряжен? – уточнил Томми.
– Да, – чуть слышно пролепетал Эдди, и глаза его недовольно сверкнули.
Решетчатые ворота раздвинулись, и машина въехала под темные своды гаража полицейского участка.
– Мы охотимся за одним человеком, – объяснил Томми. – Это женщина, ее нужно взять и отвезти в лес. Понимаешь?
Боман кивнул.
– Это последнее задание, Эдди, – объявил Янссон. – Сделай это, и мы в расчете. Ты будешь свободен.
Его собеседник смотрел вдаль.
Телефон Томми зазвонил.
– Да?
– Меня зовут София Бринкман, – сказал голос в трубке.
Вселенная замерла в ожидании, небо упало на землю, время остановилось.
– Да? – повторил Янссон.
– Я хочу с вами встретиться.
Томми прокашлялся.
– Где вы находитесь?
– Я и мой адвокат ждем вас в здании полицейского участка в вестибюле.
Софию и Томаса Розенгрена проводили в комнату для допросов с бетонными стенами. Железная дверь с лязгом захлопнулась. Посередине комнаты стоял стол и четыре стула с вмурованными в пол ножками. Все расселись, и стало тихо.
– Когда допрос начнется, я попрошу вас выйти, – обратилась София к Розенгрену.
– Насколько вы влипли? – поинтересовался тот.
Бринкман задумалась. Она чертовски здорово влипла – таков был правильный ответ.
– Спасибо за помощь, – сказала София, словно желая таким образом извиниться перед юристом.
– Звоните мне в любое время.
– Спасибо, Томас, обязательно это сделаю, – ответила она.
Дверь открылась, и на пороге появился Томми Янссон – в молодежных джинсах и пуловере, из V-образного выреза которого торчал воротник рубахи. Очки для чтения были подняты на лоб.
Томми пожал руки обоим присутствующим, избегая смотреть Софии в глаза.
– Мы виделись с вами раньше, – сказал он адвокату.
– Да, много раз в судах.
Янссон сел напротив них. Розенгрен прокашлялся.
– Я представляю интересы Софии Бринкман, – начал он. – Мне сообщили, что сегодня вы, Томас Янссон, намереваетесь допросить мою клиентку. Она просила меня при этом не присутствовать.
– Вот как? – удивился Томми.
Томас Розенгрен поднялся и быстро вышел из комнаты.
Дверь закрылась. Повисла пауза, в течение которой Янссон пытался собраться с мыслями.
– Адвокат уходит с допроса – это что-то новенькое. – Он коротко рассмеялся.
София не отвечала – только смотрела на него, и Томми опустил глаза в свои бумаги. Наконец он прокашлялся.
– София Бринкман, вы объявлены в международный розыск. Вас ни в чем не подозревают, но вы стали свидетелем ряда интересующих нас событий. Большинство из них связано с Гектором Гусманом.
– Томми, – перебила его женщина.
Он поднял глаза.
– Да?
Бринкман показала в угол комнаты, откуда на них смотрела камера.
– Она работает?
– Что-что? – не понял Томми.
София ждала ответа.
– Нет, камера не работает, – сказал наконец Янссон.
Женщина показала на микрофоны в центре стола. Томми покачал головой:
– Выключены.
София разглядывала сидевшего перед ней мужчину. Его черные с проседью волосы давно нуждались в стрижке. Ухоженные усы свисали к уголкам губ. Глаза были пустые, почти мертвые.
– Я хочу рассказать тебе одну историю, Томми Янссон, – начала Бринкман. – Прошу выслушать ее по возможности не перебивая.
В глазах Томми блеснула насмешка, его губы тронула безрадостная улыбка, а взгляд совсем потускнел. Он откинулся на спинку стула.
У Софии возникло чувство, что именно сейчас она видит перед собой настоящего Томми. Что эта горькая насмешка, как ничто другое, отражает его внутреннюю сущность. Что все остальное – Томми решительный, Томми легкомысленный, Томми приятный – не более чем театр. Набор масок, надеваемых соответственно ситуации. Томми Янссон – стратег. Он лучше любого актера. В противном случае не продержался бы так долго.
Но сегодня этот человек на несколько секунд утратил свою маску: просто забыл о ней, и она соскользнула. Исполненный презрения и злобы, Томми сидел напротив Софии. Словно выходец из преисподней, ночной кошмар – за пределами всякого разумения.
– Почти год назад я познакомилась с Гектором Гусманом, – начала Бринкман. – Он поступил в больницу, где я работала медсестрой. Его сбила машина в центре Стокгольма.
Янссон слушал. Презрительное выражение на его лице сменилось предельной сосредоточенностью.
– Когда Гектор выписался, мы стали общаться, – продолжала София. – А потом я сошлась с твоей коллегой по имени Гунилла Страндберг. Она хотела, чтобы я снабжала ее информацией о Гекторе и его группе.
– И ты это делала? – спросил Томми.
На некоторое время он почувствовал себя на своем месте – полицейским, ведущим допрос.
– Собственно, я ничего не знала, мне нечего было ей дать. Сведения, которые я предоставляла, касались лишь некоторых людей, которые общались с Гектором. Но это не имело значения, потому что Гунилла и ее брат Эрик, с которым она вела расследование дел Гектора, были коррумпированы. Используя полицию как прикрытие, они прибирали к рукам огромные суммы. Теперь они хотели денег от Гектора.
София следила за лицом Томми. Он поднял брови и вообще выглядел удивленным. Но это был спектакль: он прекрасно знал, о чем говорила Бринкман.
– Люди Гуниллы пытались похитить моего сына, – продолжала София. – Но вместо этого сбили его на машине. У Альберта сломан позвоночник, он теперь прикован к инвалидному креслу.