– Вероятно, ваша правда. По крайней мере, хотелось бы надеяться. Но вот только никуда не денешься от того, что мне не по душе во всем этом деле. Почему Роджерс не назвал имени убитого? Признался и сразу отравился. Он же мог легко и просто заявить: «Я прикончил такого-то», а не ограничиться признанием в убийстве, верно я говорю?
– Если речь идет о его родной тетке, то все можно понять. Ему было бы трудно заставить себя даже вымолвить такое.
– Что-то мне не слишком верится в убийство тети. И к тому же она должна приехать в 11.15, а потому я собираюсь на станцию посмотреть, появится ли миссис Роджерс в указанное время.
– Я пойду туда с вами, – сказал я.
А ведь не далее как прошлой ночью я твердо решил вернуться в Лондон, чтобы избежать любого участия в расследовании обещавшего стать гнетущим дела. Однако после того, как я уже невольно принял некоторое участие в событиях, что-то мешало мне теперь все бросить. К тому же взыграло любопытство.
Мы вышли из «Митры» и двинулись вдоль оживленных центральных улиц маленького городка. Сержант отвечал на приветствия прохожих с угрюмым видом. Его настроение явно оставляло желать лучшего. Должно быть, это печень, пришла мне мысль. Она, вероятно, обычно беспокоит его по утрам, а сегодня Биф вдобавок еще и не смог выспаться как следует. Я искоса посмотрел на него и заметил удрученное выражение лица, чуть налившиеся кровью глаза, уже основательно обсосанные кончики усов.
Маленький мистер Роджерс нетерпеливо сновал туда-сюда вдоль платформы. До прибытия поезда по расписанию оставалось еще не меньше десяти минут, а это значило, что он прибежал на станцию в несусветную рань. Мне он показался неряшливым и жалким, причем в своей озабоченности даже не заметил, как наступил в лужу у дальнего конца платформы. Нас он не видел, а сержант Биф намеренно решил уклониться от встречи с ним, и мы сразу направились в только что открывшийся станционный буфет.
– Что будете пить? – спросил меня сержант.
Но я только что позавтракал, а сам Биф с удовольствием выпил пива.
– Так-то лучше! – вздохнул он, поставив кружку на стойку.
Мы снова вышли на платформу и увидели приближавшийся поезд. К тому моменту, когда мы поравнялись с мистером Роджерсом, шум паровоза полностью поглотил невнятные звуки его пожеланий доброго утра. Но состав даже не остановился окончательно, а мы уже разглядели пухленькую, улыбавшуюся пожилую даму, махавшую ему платком из окна вагона третьего класса.
Ее муженек тут же рванулся вперед.
– Мадж! – воскликнул он, хотя супруга не успела даже выйти из вагона. – Где же ты была?
Она же вся раскраснелась и буквально сияла от радости, словно собиралась поделиться с ним какой-то приятной новостью.
– Разве ты не получил мою телеграмму?
– Получил, но все же… Всю ночь глаз не сомкнул… Чуть с ума не сошел от беспокойства. Ведь кое-что произошло. Нечто ужасное…
Миссис Роджерс уже стояла на платформе.
– В чем дело, Альф? – Улыбка пропала с ее лица. А когда муж не сразу ответил, спросила: – Что-то стряслось с Аланом?
Мистер Роджерс кивнул.
И чтобы избавить нас от необходимости присутствовать при сообщении ей печального известия, сержант Биф сделал шаг вперед и вмешался в разговор.
– Что ж, мистер Роджерс, – сказал он, – теперь, когда вы благополучно встретили свою жену, мне пора двигаться дальше. Говорил же вам, что она обязательно вернется, помните мои слова?
И мы удалились, предоставив Роджерсу наедине поделиться с женой трагической новостью.
– Я обязательно загляну к вам позже сегодня, – только и добавил Биф, обернувшись назад от будки билетного контролера.
После этого сержанту понадобилось вернуться к себе в участок. Он объяснил, что ему необходимо выполнить несколько рутинных обязанностей. Следовало подготовиться к допросам, добавил он, и прочитать поступившие к этому времени рапорты. И вообще, он не собирался приступать к «реальному расследованию» до послеобеденного времени, но не видел причин, мешавших мне присутствовать при снятии им показаний. Я поблагодарил сержанта за милостивое разрешение с чуть лукавой улыбкой. Мне была известна слабость, которую Биф питал к большим официальным блокнотам, и, как догадался, ему нравилось проводить свои столь тщательные дознания в присутствии хоть какой-то аудитории.
Таким образом, только после двух часов пополудни мы взялись за работу. Биф показал мне устрашающе длинный список людей, с кем собирался побеседовать.
– Всегда лучше загодя их всех переписать для памяти, – пояснил он. – Тогда точно никого не упустишь из вида. Помню случай, когда я расследовал всякую мелочовку в Суссексе. Там однажды украли велосипед, и только через одного парня, кого я напрочь забыл включить в такой вот список, я все выяснил. Лучшее подтверждение пользы моего метода, верно? А первой, с кем мы встретимся, будет Молли Катлер. Та особа, что вчера вечером заявилась в паб вся зареванная после того, как отравился Роджерс. Она живет с матерью вон в той стороне.
Дом был рассчитан на две семьи, но выглядел приятным и ухоженным. Небольшой квадратной формы аккуратный садик, чистые белые жалюзи на окнах. Сержант первым поднялся к двери и позвонил.
Мисс Катлер открыла нам сама. Она была очень бледна и казалась почти больной, хотя при этом сохраняла внешнее спокойствие.
– Добрый день, – сказала она. – Я ждала вас, сержант. Заходите.
Девушка провела нас в «главную залу», где в камине ярко пылали дрова, а со стульев явно только что сняли чехлы. Мгновение спустя в комнате появилась ее мать, седовласая, очень тщательно одетая особа, которая вела себя так, словно была вообще всем недовольна в этой жизни, но в особенности нашим приходом.
– Присаживайтесь, – холодно предложила хозяйка. – Я непременно должна присутствовать, пока вы будете задавать дочери интересующие вас вопросы.
Биф уже доставал блокнот, а потом в полном соответствии со своим обыкновением – с грубоватой откровенностью – перешел сразу к сути дела.
– Молодой Роджерс был вашим возлюбленным? – спросил он, обращаясь к Молли Катлер.
От меня не укрылось, как напряглась при этом мать, хотя ничего не сказала.
– Мы с ним обручились, – тихо ответила девушка.
– Тайная помолвка, – вставила матушка, – причем они даже не испросили моего согласия.
– Тайная помолвка, – повторил Биф, прилежно записывая каждое слово.
Когда же его карандаш справился с первой задачей, сержант поднял голову.
– Как долго вы состояли в близких отношениях? – задал он следующий вопрос.
– Мы обручились во время его предыдущей побывки. Два месяца тому назад.
– Вам известны лица, кого он ненавидел или сильно не любил?
– Нет. Алан вообще был не из тех, кто способен ненавидеть других людей.
– И никого, в чьем устранении со своего пути он мог быть заинтересован?
– Нет.
– Как я полагаю, здесь не могла быть замешана другая женщина?
Молли Катлер молчала, но тут уж ее матушка не удержалась и вмешалась в разговор от всей души. В ее голосе смешались с трудом сдерживаемая злоба и явно застарелая печаль.
– Как раз другая женщина здесь очень даже сильно замешана, – сообщила она. – И с ней этот мерзавец крутил любовь гораздо дольше и серьезнее, чем с моей дочерью.
Необходимость уделять время подробной записи делала любой допрос в исполнении Бифа предельно затянутым. Прошло не менее тридцати секунд, прежде чем сержант снова заговорил.
– Как ее зовут? – спросил он.
– Стелла Смайт, – ответила мать. – Он считал ее актрисой, а на самом деле она просто дрянь.
– Когда он в последний раз виделся с ней?
Ответ миссис Катлер на этот вопрос ограничился единственным словом, но она прошипела его, как ядовитая змея:
– Вчера!
– Вчера? Но откуда вы знаете? – поспешил спросить Биф, отставив всю свою солидность от возбуждения при столь важном открытии.
– Расскажи ему сама, Молли, – скомандовала пожилая леди.
Девушка заговорила монотонно, словно знала: ей придется все рассказать, хотя ее саму ничто больше не интересовало.
– Алан вовсе не обманывал меня по поводу этой женщины, – начала Молли. – Он познакомился с ней несколько лет назад в Лондоне. Но только однажды ездил с ней на уик-энд в Чопли… еще в позапрошлом году. А потом просто дал ей денег и оставил в Лондоне. Он знал, что поступает нехорошо, но ведь и она была… аморальной девицей. Он надеялся никогда больше с ней не встречаться. Даже ушел в то время со своего прежнего судна и стал работать в другом пароходстве. Она потеряла его след, как я думаю. Но затем, по всей видимости, узнала, на каком корабле он теперь служит, где живет, и однажды, когда Алан вернулся домой, обнаружил письмо от нее. Она заявляла, что снова приедет в Чопли, и если он не встретится с ней там, отправится в дом к его дяде и тете, чтобы устроить скандал. Он все мне рассказал как на духу и даже письмо показал.
Пока девушка говорила, я имел возможность рассмотреть ее и не мог не любоваться. Привлекательность Молли была той красотой, которая нередко встречается именно в молодых англичанках. Она не отличалась тем здоровым румянцем и пышностью форм, которые приводят в восхищение мужчин с юга Европы. Но в цвете ее лица присутствовали необычайная нежность и утонченность, большие глаза светились искренностью, а всем своим обликом она напрашивалась на сравнение с цветком. И я не сомневался, что Молли говорила чистейшую правду.
– Позапрошлым вечером, – продолжала она, – Алан показал мне письмо. Сказал, что поедет на следующий день, то есть вчера, увидится с ней и уладит все раз и навсегда. Этой женщине нужны только деньги, так он считал. Если ей их дать, можно быть уверенным – больше нам не о чем будет беспокоиться.
– Он к ней поехал? – спросил сержант Биф.
Девушка вскинула на него встревоженный взгляд.
– Этого я не знаю, – ответила она.
– А вы его с тех пор не видели?
– Только вчера ночью при известных вам обстоятельствах.
– Как же так?
– Мы, конечно, договорились о встрече в семь часов.
– Договорились встретиться? А почему он не мог просто приехать сюда?
Снова вмешалась миссис Катлер:
– Они все делали скрытно. Моя дочь прекрасно знала, что я не одобряю ее отношений с этим мужчиной.
– Ах да, тогда все понятно. И где же вы договорились встретиться в семь часов?
– Перед входом в кинотеатр.
Миссис Катлер при этом презрительно фыркнула, но дочь не обращала на нее внимания. Она казалась слишком гордой и к тому же чересчур глубоко опечаленной, чтобы реагировать на любые выпады матери.
– И он туда не явился?
– Нет.
– В таком случае как же получилось, что вы догадались поспешить в «Митру»?
Миссис Катлер изобразила крайнее возмущение.
– Ты пошла в «Митру»? Одна? Неужели это правда, Молли? Мне очень стыдно за тебя.
– Кто-то мне сказал, что Алан туда направился.
– Кто именно сказал вам об этом?
– Девушка, проходившая мимо. Флора Робинсон. Она видела, как Алан поехал туда от дядюшкиного магазина. А я… Я не могла ничего понять. Мне пришлось ждать его целый час вчера вечером. Я хотела немедленно увидеться с ним. Не собиралась заходить в паб, хотела только позвать его на улицу.
– Вот это могло бы быть с вашей стороны крайне неразумно, мисс, – заметил сержант Биф. – Мужчинам не нравится, когда женщины зовут их куда-то из подобных заведений…
Его рассуждения ледяным тоном прервала миссис Катлер:
– Не лучше ли вам будет ограничиться рассмотрением этого крайне прискорбного дела?
Биф словно опомнился.
– Разумеется, мэм, – согласился он. – Вам больше нечего добавить к своему рассказу, мисс Катлер? – спросил он затем.
Та покачала головой:
– Думаю, нечего. Хотя уверена: если Алан и убил человека, то это была самооборона, драка, в которую его втянули, или еще что-то в этом духе. Не в его характере подлое и трусливое нападение на ничего не подозревающую жертву. Хотя, разумеется, вы всегда его не любили, сержант…
– Он сам вам это сказал?
– Да. Он считал, что у вас на него зуб. С тех пор как вы в тот раз арестовали его.
– Он это заслужил.
– Возможно. Но он все равно считал вас своим врагом. Как-то даже говорил – хотя я не уверена в серьезности его слов, – что однажды поквитается с вами.
– Понятно. И кажется, это ему удалось. Задал задачку, решение которой может мне доставить большие неприятности. Но все же…
Мисс Катлер словно не слышала полицейского.
– Есть еще кое-что, – продолжала она. – Алан говорил, будто бы за ним следили.
– Следили? – резко выдохнул сержант.
– Да. Он не делился со мной подробностями, и я списала все на его буйную фантазию. Но он говорил о слежке…
– М-м-м, – протянул сержант, берясь за свою шляпу. – Забавно.
Потом сделал продолжительную паузу, глубоко задумавшись, и повторил:
– Это забавно.
Глава 6
Как ни странно, но сержанта вроде бы даже порадовало содержание беседы.
– Видимо, я был прав, – усмехнулся Биф, – а не они.
Слово «они» в устах Бифа неизменно обозначало начальство.
– Не такое уж простое дело, в конце концов. Да, нам известен убийца, признаю. Но ведь это далеко не все. Нужно теперь понять, а где же само убийство. Как говорится, приходится запрягать телегу впереди лошади.
Он быстро продвигался в сторону главной улицы Брэксэма – Хай-стрит. Мне заранее было неловко перед предстоявшим разговором с пожилой четой, поскольку беспардонная манера сержанта задавать вопросы могла причинить этим людям больше боли, чем он осознавал. Но ведь только с их помощью мы могли, вероятно, узнать получше «молодого Роджерса», получить информацию о его вчерашних передвижениях и хоть немного продвинуться вперед в расследовании.
Магазин оказался закрыт, и Биф громко постучал в дверь. Через несколько секунд Роджерс-старший уже стоял перед нами.
– Вы, это… Будьте помягче с миссис Роджерс, сержант, – прошептал он. – Жена все приняла очень близко к сердцу.
Биф кивнул, и мы втроем зашли в небольшую комнату, располагавшуюся позади магазина, где старая леди, выглядевшая такой счастливой еще утром на станции, сидела теперь у огня, сжимая смятый и почти насквозь мокрый носовой платок. Ее глаза опухли от слез.
– Мамочка просто обожала Алана, – сказал мистер Роджерс. – Она не может поверить, что мальчик сотворил такое. По крайней мере, не считает его способным на хладнокровное убийство.
Хозяйка повернулась к нам. Голос ее дрожал, но миссис Роджерс преисполнилась решимости выразить некую мысль, которую искренне считала очень важной.
– Если я каким-то образом сумею своими показаниями помочь вам все разъяснить, – сказала она, – то сделаю это с превеликой радостью. Не сомневаюсь, когда вы докопаетесь до истины, то поймете, что мальчик мог совершить нечто плохое только в целях самозащиты. Иначе и быть не могло.
– Ладно. Но для начала мне надо задать вам пару вопросов о вас самой, миссис Роджерс, – совершенно неожиданно для нее откликнулся сержант Биф. – Видите, вот здесь у меня записи, которые я сделал прошлым вечером, когда мистер Роджерс так тревожился из-за вас. Мне надо завершить их и дополнить историю. Как я понял, вчера вы поехали в Лондон, верно?
– Да. Поездом в 11.20.
– Вы взяли билет туда и обратно?
– Именно так.
– То есть собирались вернуться вчера же вечером?
– Да. Но в поезде я повстречала миссис Фэйрфакс…
– Фэйрфакс? – переспросил Биф. – Фамилия вроде как мне знакома. Она ведь здешняя, я прав?
– Нет, просто время от времени приезжает сюда вместе с мужем.
Биф принялся медленно выводить слова в блокноте.
– Речь о том джентльмене, что приезжает на рыбалку? А где они тут останавливаются?
– В отеле «Риверсайд прайвит», – ответила миссис Роджерс. – Ее муж часто наведывается сюда, хотя постоянно они живут в Лондоне.
– Ясно. И вы встретили миссис Фэйрфакс в поезде. Она была одна?
– Да. Муж решил задержаться на несколько дней. В поезде она вдруг предложила нам двоим доставить себе удовольствие и вечером сходить в театр, чтобы я потом осталась ночевать у них дома в Хаммерсмите. Сама не знаю, почему приняла приглашение. Но в тот момент, мне казалось, в нем не было ничего странного или необычного. Помню, она еще добавила, как редко нам, двум пожилым дамам, удается побыть вдвоем, без мужчин. Да и мне захотелось немного развеяться. Она сказала, что сначала мы посмотрим спектакль в «Палладиуме», а затем поужинаем в «Корнер-Хаусе». Меня такая перспектива приятно взволновала. Я только послала Альфу телеграмму, которую вы видели, и мы отправились развлекаться.