В динамиках был слышен голос Дона, говорившего:
— Давайте скорее крупный план; думаю, камера его достанет.
Изображение на экране стало расти, и вскоре остались лишь четыре фигуры, шедшие по стадиону к импровизированной трибуне.
— Я требую абсолютной тишины, — сказал робот. — Сейчас мистер Робертс будет говорить.
— Тебе видно, Дон, что он делает сейчас? — спросил Чик.
— Похоже, он благословляет столпившихся вокруг трибуны, — торопливо ответил Дон. — Он машет рукой в их направлении, словно кропя их святою водой. Да, он их благословляет; они опускаются на колени.
Толпа продолжала реветь.
— Получается, что сегодня мы ничего не сможем сделать, — сказал Себастьян, обращаясь к роботу. — Насчет попасть в Библиотеку.
— Да, — подтвердил робот. — Нам придется подождать до завтра, пока она откроется.
И приложил палец к губам, призывая всех к молчанию.
Стоявший у стойки с микрофоном Рэй Робертс молча изучал толпу.
Его Могущество был весьма хрупкого телосложения. Узкокостный, с цыплячьей грудью, тонкими руками и необычно большими ладонями. Сейчас, когда он разглядывал толпу, его глаза словно излучали жгучий пронзительный свет. Робертс был в простой черной мантии и ермолке, на правой руке тускло блестело кольцо.
«И одно — Властелину на черном престоле, — подумал Себастьян, вспомнив Толкина. — Чтобы всех отыскать, воедино созвать… как там дальше? — и единою черною волей сковать. В Мордоре, где вековечная тьма»[29].
Кольцо всевластья. Вроде того, что было сделано из золота Рейна. И несло проклятие любому, кто его надевал.
«Может быть, — подумал Себастьян, — действие этого проклятья отражено в обзоре Библиотеки по Анарху».
— Sum tu[30], — сказал Рэй Робертс, вскинув руки. — Я это ты, и ты это я. Граница между нами иллюзорна. «И штоп это значило?», как спросил черный дворник в старом анекдоте. Это значит, что… — Его слова гулко метались по стадиону, его в згляд был устремлен куда-то вверх, в непостижимые дали. — Нельзя считать, что негр ниже белого из-за того, что он негр. Когда в прежние времена белый человек совершал насилие над негром, он убивал сам себя. Сегодня, если гражданин Свободной Негритянской Муниципалии калечит и уродует белого, он тоже калечит и уродует сам себя. Говорю вам: не отсекайте ухо римскому стражнику[31]. Оно отвалится само, словно сухой лист.
Толпа взорвалась ликующими криками.
Пройдя на кухню, Себастьян закурил сигарный окурок и начал быстро, со злобой вдувать в него дым. Окурок удлинялся прямо на глазах. «Может быть, — думал Себастьян, — Боб Линди как-нибудь поможет мне попасть в Библиотеку прямо сегодня. Линди очень изобретателен; по части механики и электричества он может все. Или Р. К. Бакли; этот проныра может пролезть куда угодно, в любое время. Мне нужно полагаться на своих сотрудников, а не на этих юдитов. Даже если у юдитов и есть заранее приготовленный план».
— Тут я не могу не вспомнить, — доносился из гостиной голос Робертса, — одну милую старушку, испытавшую недавно возрождение, очень озабоченную, была ли она прилично одета, когда ее извлекали из могилы. — (Стадион захихикал.) — Но невротические страхи, — продолжил Робертс, сменив шутливый тон на серьезный, — могут погубить и человека, и даже целый народ. Невротические страхи нацистской Германии перед войной на два фронта…
Он бубнил и бубнил; Себастьян перестал его слушать. «А может быть, — сказал он себе, — согласиться с роботом и отложить это дело до завтра? Джо Тинбейн с боем пробился внутрь, с боем ее вывел — и какой же от этого в итоге толк? Тинбейн убит, Лотта снова в Библиотеке, ничего не достигнуто… К Библиотеке нужен тонкий подход, дело для них обычное и привычное. Юдиты абсолютно правы: Библиотека должна принять меня добровольно.
Вот только как, — спросил он себя, — смогу я не взбеситься, когда туда попаду? Когда я увижу их лицом к лицу… напряжение будет огромное. Чудовищное. А я должен буду сидеть там с Эпплфордом и обсуждать бредовую псевдомонографию».
Себастьян вернулся в гостиную.
— Я не могу, не могу! — крикнул он, стараясь перекрыть трепотню Рэя Робертса.
Робот, оскорбленный в своих лучших чувствах, приставил ладонь лодочкой к уху.
— Я иду в Библиотеку прямо сегодня! — кричал Себастьян, но робот его словно не слышал, он буквально упивался звуками, вылетавшими из телевизора.
Джакометти встал, взял Себастьяна под локоть и вывел на кухню.
— В данном случае юдиты абсолютно правы. Нужно все делать постепенно; мы — и особенно вы — должны быть предельно осторожны. Иначе вас просто убьют, как того полицейского. Все это должно быть, — он сделал рукой плавный жест, — мягко, без нажима. Даже тактично. Понимаете?
Он смотрел в лицо Себастьяну.
— Сегодня, — сказал Себастьян. — Я иду туда. Прямо сейчас.
— Пойти-то вы пойдете, но вряд ли вернетесь.
— Привет, — сказал Себастьян и бросил в пепельницу целую сигару. — Еще увидимся, а сейчас я спешу.
— И не пытайтесь подходить к Библиотеке! Ни в коем случае…
Слова Джакометти мешались с ревом телевизора, а затем Себастьян оставил их позади, захлопнул за собой дверь квартиры и оказался на лестничной площадке, в блаженной тишине.
Время тянулось неестественно долго; сунув руки глубоко в карманы, Себастьян бродил по темным улицам, проходя мимо магазинов, проходя мимо домов, в которых гасли и гасли окна, пока очередной многоквартирный дом не оказался совершенно темным. И никто уже не шел навстречу, он был на тротуаре совершенно один.
И вдруг перед ним оказались трое юдитов, двое мужчин и девушка. У всех у них были значки «Sum tu»; девушка приколола свой значок на правую острую грудь, он напоминал огромный сосок.
— Vale, amucus![32] — крикнули они хором. — И что ты думаешь о речи Его Могущества?
— Великолепно, — сказал Себастьян; он попробовал вспомнить речь, но в мозгу осталась одна только фраза. — Мне очень понравилась фраза насчет уха римского стражника. Это сильно меня зацепило.
— У нас есть при себе спиртовой согум, — сообщил тот из юдитов, что был повыше. — Хочешь к нам присоединиться? Хоть ты и не из нашего братства, но праздник же общий.
От такого предложения было невозможно отказаться.
— С превеликим, — сказал Себастьян.
Он уже много лет не касался спиртового согума, напоминавшего по своему воздействию алкогольные напитки, продававшиеся когда-то в магазинах и барах, и мгновенно вспомнил далекое прошлое, времена до хобартовского реверса.
Все они втиснулись в припаркованную машину и стали передавать друг другу фляжку с длинной гибкой трубкой. Атмосфера становилась все более непринужденной.
— Что ты тут делал в такую позднятину? — спросила юдитка. — Бабу искал?
— Да, — подтвердил Себастьян.
Проспиртованный согум развязал ему язык, он чувствовал себя среди друзей. А пожалуй что, и был среди друзей.
— Ну, если тебе этого надо, мы можем отправиться…
— Нет, — прервал ее Себастьян. — Это совсем не то, что ты думаешь. Я ищу свою жену. И я знаю, где она находится, только не могу ее вытащить.
— А вот вместе мы ее вытащим, — радостно объявил тот из юдитов, что был пониже. — А где она?
— В Тематической публичной библиотеке, — сказал Себастьян.
— Жра-а-тва, — хором пропели юдиты. — Ну ладно, поехали.
Один из них сел за руль и запустил двигатель.
— Только сейчас там закрыто, — заметил Себастьян.
Это малость приглушило их энтузиазм. Троица посоветовалась, и в конце концов один из них представил Себастьяну на рассмотрение новую идею:
— В Библиотеке есть щель, куда забрасывают книги, время искоренения которых давно истекло. Бросил, и никто тебя не спросит, откуда у тебя эта книга, которой не должно быть. Ты не мог бы протиснуться в эту щель?
— Слишком узкая, — сказал Себастьян.
Их энтузиазм, вспыхнувший было вновь, окончательно угас.
— Придется тебе подождать до завтра, — развела руками девушка. — Если только ты не хочешь звонить в полицию. Только у них, насколько я понимаю, в отношении Библиотеки политика полного невмешательства. Мы тебя не трогаем, и ты нас не трогай.
— Насчет «не трогать», — сказал Себастьян, — так эта Библиотека убила сегодня в Лос-Анджелесе патрульного полицейского.
Хотя он не мог бы доказать, что это была Библиотека; телевизор возложил всю вину на «религиозных фанатиков».
— Может, ты сможешь попросить Рэя Робертса помянуть свою жену в молитве, — предложила юдитка. С последней искрой надежды.
— Я все еще думаю, — сказал высокий, — что нам четверым нужно куда-нибудь поехать и устроить грандиозный гудеж.
Себастьян поблагодарил их, вылез из машины и пошел прочь.
Но машина тут же направилась вслед за ним. Когда она его догнала, один из юдитов опустил окошко, высунул голову и крикнул:
— Если хочешь туда вломиться, мы тебе поможем. Мы не боимся Тематической публичной библиотеки.
— Ни хрена мы ее не боимся, — поддержала его юдитка.
— Нет, — твердо сказал Себастьян.
Это нужно было делать в одиночку; трое юдитов при всей своей пылкости ничем не могли ему помочь.
— Тогда иди-ка ты, парень, домой, — предложил юдит. — Сегодня ты уже ничего не сделаешь, так попробуй завтра.
Они были совершенно правы, и Себастьян кивнул.
— О’кей, — сказал он, — так и сделаю.
Теперь, когда он смирился, на него обрушилась страшная усталость: вслед за мозгом, решившим ничего уже не делать, тело тоже позволило себе слабость. Он крикнул им «salve»[33] и побрел вперед, к освещенному перекрестку, чтобы поймать такси.
Он чувствовал себя буквально раздавленным.
Глава пятнадцатая
Знание Его, превосходя движение времени, пребывает в простоте Его настоящего.
Получасом позже, вернувшись в свою квартиру, он, по счастью, нашел ее пустой; Джакометти и Карл-младший в конце концов все-таки ушли. Все пепельницы были битком набиты целыми сигаретами; Себастьян было начал собирать их в пачки, но потом в тупом оцепенении бросил это занятие и лег в постель. Во всяком случае, воздух в комнате был чистый и свежий; раскуривание стольких сигарет не могло его не очистить.
А потом кто-то тихо поскребся в дверь. Ничего не соображавший Себастьян кое-как встал с кровати, заметил с удивлением, что спал, не раздеваясь, и пошел, пошатываясь, к двери. Там никого уже не было, слишком долго он собирался. Но прямо на пороге лежал ярко-синий аккуратно завернутый пакет. Эта самая якобы монография якобы Ленса Арбутнота.
— Господи, — простонал Себастьян; его голова буквально раскалывалась, все тело мучительно ныло.
Стрелки часов, висевших на кухне, стояли на восьми. Восемь утра. Библиотека уже открыта.
Он прошел в гостиную, сел и неверными пальцами развязал сверток. Сотни страниц машинописи с массой поправок чернилами, все весьма убедительно… эта работа безвестных юдистских умельцев выглядела просто блестяще. С какого места ни читай, все вроде бы имело смысл; у нее была своя сумасшедшая логика — именно то, что и требовалось. Она явно не вызовет в Библиотеке ни малейших подозрений.
Даже не приняв обычную утреннюю дозу согума, не нашлепав на щеки щетины, он позвонил в Библиотеку и попросил Дугласа Эпплфорда.
На экране появился тусклый надутый мелкий чиновник.
— Мистер Эпплфорд слушает, — сказал он и уставился на Себастьяна рыбьими глазами.
— Меня звать, — сказал Себастьян, — Ленс Арбутнот. Мисс Макфадден должна была с вами про меня поговорить.
— Да, конечно, — неприязненно кивнул Эпплфорд. — Я ждал вашего звонка. Это насчет метеоритов.
Держа перед собой пачку машинописи, Себастьян спросил:
— Могу я принести вам свою работу прямо сегодня утром?
— Я сумею вас втиснуть — очень ненадолго — где-нибудь около десяти.
— Непременно приду, — сказал Себастьян и положил трубку.
«Теперь, — подумал он, — я имею доступ ко всем помещениям, за исключением верхнего этажа, где расположен первый отдел. Все-таки юдиты большие ловкачи, и очень полезно иметь их на своей стороне».
Видеофон тут же зазвонил; на экране появился собственной персоной Его Могущество Рэй Робертс.
— До свидания, мистер Гермес, — сказал Робертс несколько напыщенным тоном. — Имея в виду крайнюю важность ваших отношений с Библиотекой, я предпочел побеседовать с вами прямо, безо всяких посредников. Во избежание ошибок. Вы получили машинопись монографии Арбутнота.
— Да, — подтвердил Себастьян. — И все вроде бы очень хорошо.
— Теоретически вы должны пробыть в Библиотеке какие-то недолгие минуты; Дуглас Эпплфорд получит текст, скажет вам спасибо и отложит его в сторону. Минут приблизительно десять на все про все. Этого, конечно же, недостаточно. Вы непременно должны затеряться в их лабиринте среди пачек рукописей на большую часть дня. Для этого вам нужен предлог.
— Я могу сказать им… — начал Себастьян, но Его Могущество тут же его перебил:
— Послушайте, мистер Гермес, ваш предлог был тщательно подготовлен задолго до сегодняшнего дня. Ведь это был план с весьма далекой перспективой. Сидя в кабинете мистера Эпплфорда, но не успев еще сдать ему вашу работу, вы случайно обратите внимание на страницу сто семьдесят третью. Там вы заметите вопиющую ошибку и попросите Эпплфорда разрешить вам воспользоваться одной из читален, чтобы внести рукописные поправки. Обещайте ему, что как только их внесете, отдадите машинопись ему. Вы оцените время, нужное для внесения поправок, как что-нибудь от пятнадцати до сорока пяти минут.
— Понятно, — кивнул Себастьян.
— Хотя эти читальни, — продолжил Рэй Робертс, — и расположены в помещениях с ограниченным доступом, их никто не охраняет, потому что там нет ничего, кроме длинных столов. Так что никто не заметит, как вы оттуда уйдете. Если вас все же случайно остановят, вы скажете, что заблудились на обратном пути в кабинет мистера Эпплфорда. Главное, угадать, хотя бы приблизительно, где они держат Анарха. Согласно нашим прикидкам, это верхний этаж, и уж во всяком случае один из двух верхних. Так что именно эти этажи вам нужно обыскать — и туда, конечно же, труднее всего попасть. Сотрудники Библиотеки носят на этих этажах нарукавные повязки, пропитанные специальным составом, который дает специфические сигналы на радарных следящих устройствах. Повязки эти ярко-синие — чтобы охранник издалека видел, у кого повязка есть, а у кого нет. Так вот, бумага, в которую завернута рукопись, изготовлена из этого самого синего материала. Вы разрежете эту бумагу по пунктирным линиям и получите нарукавную повязку; затем пронесете ее в кармане, а покинув кабинет Эпплфорда, наденете себе на левую руку.
— На левую, — повторил Себастьян.
Он с трудом сейчас что-нибудь соображал; ему был нужен согум, а также холодный душ и умеренно грязная одежда.
— И еще, — сказал Рэй Робертс. — Заглянув в свой холодильник для отрыгнутой пищи, вы найдете там комплект жизнеобеспечения, совместно приготовленный роботом Карлом-младшим и мистером Джакометти. Этот комплект весьма для вас существен. И еще, мистер Гермес. — Рэй Робертс помедлил. — Вы любите вашу жену, и она для вас бесценна, но в исторической перспективе она значит не так уж и много — в отличие от Анарха. Постарайтесь постичь это различие, конечность ваших личных желаний и почти бесконечную ценность Анарха Пика. Инстинкт прикажет вам искать свою жену, но вы должны взять себя в руки, сдержать этот порыв.
— Я хочу, — скрипнул зубами Себастьян, — найти свою Лотту.
— Возможно, вы ее и найдете. Но это не главная ваша цель в Библиотеке, не для этого мы все подготовили. По моему личному мнению… — Рэй Робертс наклонился вперед так, что глаза его заполнили половину экрана; Себастьян сидел молча и неподвижно, словно прикованный этим взглядом. — Мне кажется, как только мы вернем себе Анарха, они отпустят вашу жену, не причинив ей ни малейшего вреда, у них же нет к ней никакого интереса.