Время, назад - Дик Филип Киндред 20 стр.

— Ты — что — имеешь — право — отдать — такой — приказ? — спросил Себастьян.

— Да, — сказала она и медленно кивнула.

— Но я прихвачу с собой и тебя, — сказал Себастьян. — Пока мы с ней не окажемся в безопасности.

— Извини? — Энн напряглась в попытке понять слова, летевшие как пули из пулемета. — О’кей, — сказала она через какое-то время, разобрав, очевидно, сказанное.

Казалось, она смирилась с неизбежным — факт удивительный при ее характере.

— Ты боишься, — сказал Себастьян.

— Конечно же боюсь. — Теперь, как ни странно, ее речь не казалась замедленной; скорее всего, действие инъекции подходило к концу. — Вломился, бегаешь как бешеный, швыряешься гранатами, всем угрожаешь. Я хочу убрать тебя из Библиотеки, и мне все равно, какими средствами. Посадите Лотту Гермес в стоящую на крыше машину, — сказала она в прикрепленный к лацкану микрофон. — Я туда сейчас подойду.

— У тебя такая большая власть? — спросил Себастьян с изумлением.

— Сейчас мой отец исполняет обязанности председателя Совета искоренителей. А с матерью ты уже встречался. Так что, пойдем на крышу? — Она уже заметно успокоилась, взяла себя в руки. — Мне не хочется быть убитой психом, — сказала Энн нетерпеливым голосом. — Не забывай, что я же тебя знаю. И ведь знала я, знала заранее, что ты на такое способен. Если по-хорошему, то нужно было мне вообще не приходить в Библиотеку, но в создавшейся теперь ситуации…

— Пошли на крышу, — оборвал ее Себастьян. — Иди ты первая.

Он подтолкнул ее винтовкой к ближайшему лифту.

— Да ты успокойся, — укоризненно нахмурилась Энн. — Все будет так, как мы договорились. Лотта будет ждать нас на крыше. Если ты сдуру выстрелишь, ее могут убить, а ты же этого не хочешь.

— Не хочу, — согласился Себастьян.

«Она совершенно права, — подумал он, — пора уже взять себя в руки». Подъехал лифт, и Энн Фишер жестом приказала охранникам очистить кабину.

— Мотайте отсюда, — бросила она им, нерешительно застывшим; лифт пошел вверх. — Все эти ружья, — Энн презрительно поморщилась, — и люди, любящие ими размахивать. Компенсация внутренней слабости. Вот взгляни на себя и на эту штуку; ты вдруг стал удивительно бесстрашным, потому что можешь кого угодно заставить сделать все, что тебе угодно. Vox dei, так называют винтовку юдистские боевики. Глас Божий. — Она на мгновение задумалась. — Пожалуй, не надо было снова захватывать твою жену, мы малость перегнули палку.

— Убить Джо Тинбейна, — сказал Себастьян, — было кошмарной, ничем не оправданной жестокостью. Что он вам такого сделал?

— То же самое, что и ты. Ворвался сюда с оружием и устроил пальбу по совершенно безвредным старым искорам — безоружным искорам.

— И вот отмщение, — горько сказал Себастьян. — Сколько я понимаю, теперь вы и за мной устроите охоту за то, что я сделал сегодня. Пока и меня не убьете.

— Это еще нужно посмотреть, — пожала плечами Энн Фишер. — Вот соберется Совет и поставит вопрос на голосование. Возможно, они проголосуют, чтобы решала я сама, по обстановке.

— Библиотека, — сказал Себастьян, — весьма уважает насилие.

— Да, конечно же. Честно говоря, мы очень боимся насилия, ведь мы знаем, чего им можно достичь. Мы используем насилие и сами, безо всякой радости, но понимая его эффективность. Вот посмотри, что ты сам сумел сегодня сделать. — (Лифт поднялся до самого верха и остановился, его двери беззвучно раздвинулись.) — А где ты взял эту винтовку? — спросила вдруг Энн. — В точности такая, как наши.

— Это и есть ваша, — сказал Себастьян. — Я пришел сюда безоружным.

— Ну что ж, — пожала плечами Энн, — винтовка не знает хозяина, это тебе не собаки. — Они с Себастьяном вышли на крышу, вернее, на взлетную полосу Библиотеки. — А вот и она, — пригляделась Энн. — Они как раз ее посадили и отходят в сторону. Пошли.

На своих длинных ногах Энн шагала настолько быстро, что Себастьян едва за нею поспевал. Завидев их, охранники, доставившие Лотту на крышу, бросились врассыпную и мгновенно исчезли; Себастьян не обращал на них внимания — в данный момент его интересовали только жена и Энн Фишер.

Как только Себастьян подошел к машине, Лотта спросила:

— Себастьян, а Анарха ты вывел? Я слышала их разговоры, он ведь тоже у них.

— Про это мы не договаривались, — резко вмешалась Энн Фишер.

Себастьян усадил ее на правое переднее сиденье и сел за руль.

— Держи мисс Фишер под прицелом, — сказал он Лотте, передавая ей винтовку.

— Я… — нерешительно начала Лотта.

— От этого зависит твоя жизнь, а заодно и моя. Помнишь, что они сделали с Джо Тинбейном? Как раз ведь по ее приказу. Так что, будешь держать ее под прицелом?

— Да, — прошептала Лотта; ствол винтовки поднялся и уперся Энн в спину, напоминание о Джо Тинбейне оказалось весьма убедительным. — А как же насчет Анарха? — спросила она.

— Я не смогу его вытащить, — хрипло сказал Себастьян. — Все-таки я не чудотворец. Даже и то, что мы с тобой оттуда выбрались, уже невероятная удача. Так что, может, ты это оставишь?

Лотта молча, послушно кивнула.

Себастьян включил мотор, и уже через секунду они влились в густой поток воздушного движения.

Себастьян Гермес высадил Энн Фишер на крышу одного из зданий в центре города, содрав предварительно с ее лацкана микрофон, и тут же снова взлетел. Несколько минут они с Лоттой молчали, а затем Лотта сказала:

— Спасибо, что пришел за мной.

— Мне крупно повезло, — коротко сообщил Себастьян. Он не стал говорить Лотте, что опустил уже руки, что просто хотел убить Энн Фишер. Что спас ее практически случайно. И что эта случайность очень его радует. — Про гибель Джо сообщили по телевизору, тогда мы и узнали. А еще они сказали, что он был с какой-то женщиной, но после его смерти она исчезла.

— Я никогда не забуду, как он умер, — тихо сказала Лотта.

— Никто и не ждет, чтобы ты забыла. Это останется с тобою надолго.

— Они убили его у меня на глазах, — сказала Лотта. — В двух шагах от меня, я все это видела. Я все это видела, видела своими глазами. Дети, из Библиотеки… это был просто кошмар, как дурной сон. Джо Тинбейн в них выстрелил, но он привык стрелять выше, во взрослых, и пули прошли над их головами.

Она снова умолкла.

— Как бы там ни было, ты оттуда выбралась, — грубовато сказал Себастьян в надежде сбить ее плохое настроение. — Теперь уже навсегда.

— А юдиты не будут на тебя злиться? — спросила Лотта. — За то, что ты не вытащил Анарха. Ведь действительно очень жалко… он такая значительная личность, в отличие от меня; это вроде как даже нечестно.

— А для меня значительна ты, — возразил Себастьян.

— А откуда все эти штуки, которыми ты там пользовался? Что-то такое, что тебя ускоряло, и эта дымовая граната с ЛСД — я слышала, они говорили, это застало их врасплох. Ведь обычно у тебя не бывает ни ЛСД, ни…

— Все это дали мне юдиты, — прервал ее Себастьян. — Они все для меня устроили. В том числе и предлог прийти в Библиотеку, а затем попасть во второй отдел.

— Уж тогда-то они точно будут злиться, — сказала Лотта. — Ведь они наверняка ожидали, что ты выведешь и Анарха, правда ведь?

Себастьян не ответил; он сосредоточился на том, что вел машину, а заодно следил, не летит ли кто следом.

— Можешь не говорить, — сказала Лотта, — я и так понимаю. Вроде бы у юдитов есть эти самые Сыны Могущества, их боевики, которые всех убивают. Я где-то про них читала… так они что, и вправду существуют?

— Видимо, существуют, — пожал плечами Себастьян. — В каком-то там смысле. Мне так кажется.

— А разве мистер Робертс, — задумчиво сказала Лотта, — не мог послать в Библиотеку их? Не для тебя эта работа — вытаскивать Анарха, ведь ты же не боевик.

— Я сам захотел пойти, — сказал Себастьян.

— Из-за меня? — Лотта внимательно в него всмотрелась, он почти чувствовал пристальность ее взгляда. — Из-за того, что ты не вытащил меня в первый раз? И теперь ты покрыл этот грех?

— Я пытался, — сказал Себастьян; примерно так он и думал.

— Ты меня любишь? — спросила Лотта.

— Да.

Очень. Больше, чем когда-либо прежде. Он осознал это только сейчас, сидя рядом с нею в машине. Она и он, и больше никого.

— Ты очень сердишься? За то, что я приехала к Джо Тинбейну?

— Ты это про мотель? — спросил Себастьян. — Нет. — В конце концов, он сам виноват; а потом была эта поездка к Энн Фишер. — Мне только жаль, что его в результате убили.

— Этого я никогда не забуду, — сказала Лотта, словно давая зарок.

— А что они делали с тобой в Библиотеке? — спросил Себастьян и приготовился услышать худшее.

— Да, собственно, ничего. Записали меня в очередь к их психиатру, он должен был что-то сделать с моим мозгом. А еще эта женщина, эта мисс или миссис Фишер, она зашла и немного со мной поговорила.

— О чем?

— О тебе. Она говорит, — продолжила Лотта своим характерным голосом маленькой девочки, — что у вас с ней была интимная близость. Что вы с ней вместе легли в постель. И много прочего в этом роде. Но я ее, — добавила Лотта, — конечно же, не слушала.

— И молодец, что не слушала, — похвалил Себастьян, чувствуя, что безнадежно вязнет в трясине собственного вранья.

«Сперва врал Лотте, а скоро придется врать Рэю Робертсу, ведь для юдитов нужно будет что-нибудь придумать. Всем нужно что-нибудь соврать, и как можно убедительней, таков отныне стиль моей жизни. Хуже, чем Р. К. Бакли, у того это выходит хотя бы естественно. А для меня это нечто чужеродное. И все равно — вот вам, пожалуйста».

— Меня бы ничуть не обидело, — сказала Лотта, — даже если бы все, что она говорила, оказалось бы вдруг правдой. Ведь посмотри, что я сама-то сделала… в смысле, про этот мотель. Я бы совсем на тебя не злилась, я бы просто не могла.

— Но главное, это неправда, — сказал Себастьян.

— Она же очень симпатичная, эти абсолютно черные волосы и ярко-голубые глаза. Гораздо симпатичнее меня.

— Я ее ненавижу, — сказал Себастьян.

— Из-за Джо?

— И по этой причине, и по всяким другим.

Себастьян не стал уточнять.

— А куда мы сейчас? — спросила Лотта.

— Домой, в нашу квартиру.

— Ты думаешь позвонить юдитам? И сказать им, что…

— Они позвонят мне сами, — обреченно сказал Себастьян.

Глава восемнадцатая

Из своей квартиры Себастьян позвонил в витарий, убедиться, что бизнес еще на ходу.

— «Флакон Гермеса», — раздался из трубки веселенький голос Черил Вейл.

— Сегодня я уже не приеду, — сказал Себастьян. — А как там остальные, все уже на месте?

— Все, кроме вас, — подтвердила Черил. — Да, мистер Гермес, Боб Линди давно уже хочет с вами поговорить, он хочет подробно вам рассказать, как Библиотека отобрала у него Анарха. Если у вас есть минута времени…

— Я поговорю с ним позднее, — сказал Себастьян. — Это дело как-нибудь подождет. Привет.

Он повесил трубку с жутким ощущением вины.

— Я вот думаю, — начала Лотта, садясь на кушетку напротив, ее лицо светилось возбуждением. — Если уж эти, из Библиотеки, ничего не спустили Джо и даже его убили, так почему они не мстят тебе?

— Я об этом тоже думаю, — сказал Себастьян.

— И еще эти Сыны Могущества. Я боюсь, что…

— Да, — оборвал ее Себастьян.

«Все они, — думал он, — буквально все. Итальянцы, Библиотека, юдиты. Своими действиями я сумел восстановить их всех против себя, всех до единого. Даже полицейских Лос-Анджелеса, они могут подумать, что Джо Тинбейна убил я за то, что он увез мою жену в мотель, вполне очевидный мотив».

— К кому же ты можешь обратиться? — спросила Лотта.

— Ни к кому, — сказал Себастьян; это было жуткое, кошмарное ощущение полной незащищенности. — Ни к кому, кроме тебя, — тут же поправился он.

Ведь Лотту он все-таки вернул. И это большое облегчение.

Большое, но отнюдь не достаточное.

— Может, — говорила Лотта, — нам с тобой нужно спрятаться, ты и я, и никого больше. Уехать в другое место. То, что они сделали с Джо, так и стоит у меня в глазах, этого я никогда не забуду. Я помню их беготню по крыше, а затем лицо с носом, прижатым к оконному стеклу. И ведь у Джо были пистолет и винтовка, и он знал, что они идут, и все бесполезно. Думаю, нам нужно уехать из Лос-Анджелеса, а может, и вообще из Западных Соединенных Штатов. Может быть, даже с Земли.

— Податься на Марс?

— Юдиты там совершенно бессильны, — сказала Лотта. — Там вся власть принадлежит ООН, и поселенческие купола не жалуются. Все и всегда находится под контролем. И они постоянно зазывают добровольцев, по телевизору их рекламу крутят каждый вечер.

— Но оттуда нельзя вернуться, — предупредил Себастьян. — Иммигрировал — и с концами. Тебя об этом предупреждают перед тем, как дать на подпись бумаги. Это билет в один конец.

— Я знаю, но, по крайней мере, так мы останемся живыми. Мы не услышим как-нибудь ночью шорох на крыше или за дверью. Думаю, Себастьян, тебе нужно было все-таки вытащить оттуда Анарха, тогда бы тебе помогали хотя бы юдиты. А теперь…

— Я пытался, — обреченно сказал Себастьян. — Ты же слышала Энн Фишер; про него я не смог договориться. Я взял то, что смог, — взял тебя — и убрался оттуда на хрен. Рэю Робертсу придется это проглотить, иного выхода просто не было.

Но где-то внутри он прекрасно знал, что даже толком и не пытался освободить Анарха. Он думал только о Лотте. Как верно сказал Рэй Робертс, это был почти биологический порыв. Порыв, которого Робертс опасался и который в конце концов, как Робертс и предвидел, заслонил все прочее. Как только Себастьян вошел в Библиотеку, все эти разговоры о «непреходящей исторической ценности» развеялись как пар, как дым от гранаты с ЛСД.

— Я бы правда с радостью отправилась на Марс, — сказала Лотта. — Помнишь, мы с тобой это обсуждали? Говорят, это просто потрясающе… такое странное ощущение огромности космоса, благоговейное осознание того, как это здорово — человек на другой планете. Говорят, головой этого не поймешь, надо самому пережить.

— Единственное, что я могу делать, это искать и вынюхивать.

— Находить мертвецов, которые вот-вот вернутся к жизни?

— Ты же знаешь, что это мой единственный талант, — безнадежно махнул рукой Себастьян. — А что от него толку на Марсе? На Марсе все проверки по эффекту Хобарта дают нулевой результат.

Он не хотел на Марс и по этой, и по другой, родственной, причине. Там он снова начнет стареть, и для него это скоро кончится летальным исходом: в этом направлении его неизбежно ждали болезни и смерть.

«Для Лотты все, конечно, по-другому, — думал он. — У нее будут впереди десятки лет нормальной жизни, значительно больше, чем на Земле. А нужно ли мне так уж бояться, что я вскоре постарею и умру? Я проходил через это однажды, и было не так уж и плохо. В некотором роде это меня могло бы даже обрадовать — великий, бесконечный покой. Никаких тебе тягот, никакого бремени».

— А ведь и правда, — согласилась Лотта. — На Марсе мертвецы не воскресают, я как-то совсем забыла.

— Я мог бы заняться физическим трудом или стать каким-нибудь там клерком, — предложил Себастьян.

— Нет, там же наверняка оценят твои управленческие способности, твой талант организатора. Они наверняка будут тестировать твои профессиональные склонности, так же везде заведено. И тогда они узнают про все твои разнообразные достоинства, понимаешь?

— Ты полна молодого оптимизма, — сказал Себастьян. А я, добавил он про себя, старческого отчаяния. — И вообще подождем что-нибудь решать, пока я не побеседую с Рэем Робертсом. Может, я буду настолько убедителен, что он мне даже поверит. В смысле, — поправился Себастьян, — что заставлю его понять всю безнадежность положения, в котором я находился. И может быть, эти боевики, про которых ты там говорила, может, они сумеют спасти Анарха. В общем-то, задача и вправду скорее для них. Я и об этом напомню.