— Пусть бы тебе повезло, — печально сказала Лотта.
Рэй Робертс позвонил менее чем через час.
— Вижу, вы вернулись. — Он смотрел на Себастьяна с ожиданием, пристально и довольно критически. — Ну и как дела?
— Да не слишком, — осторожно сказал Себастьян; в этой беседе нельзя было сделать ни единой ошибки.
— Так, значит, Анарх, — продолжил Роберте, — так и остался в Библиотеке?
— Я до него добрался, — сказал Себастьян, — но только не смог…
— А как там ваша жена?
От этого голоса на Себастьяна дохнуло могильным холодом.
— Мне удалось ее получить, — сказал он, едва ли не извиняясь. — Они — начальство Библиотеки — решили ее освободить. Я не просил их об этом, идея была полностью их.
— Детант[36], — сказал Рэй Роберте. — Вы получили Лотту в обмен на то, что покинули Библиотеку, все произошло в довольно дружеской манере.
— Нет.
— А ведь весьма на то похоже. — Роберте продолжал разглядывать Себастьяна; его темное худое лицо ровно ничего не выражало. — Они вас купили. Более того… — Его голос зазвучал резко и агрессивно. — Они бы не стали этого делать, не будь у вас реального шанса вывести оттуда Анарха.
— Это решала Энн Фишер, — возразил Себастьян. — Я хотел ее убить, даже прицелился, и она вот так откупилась. Я взял ее для страховки с собой, я даже…
— А вам не приходило в голову, — спросил Рэй Роберте, — что это и есть единственная причина, почему они забрали вашу жену в Библиотеку? Чтобы она была заложницей. Чтобы обезвредить вас.
— У меня был выбор, — неуверенно сказал Себастьян, — между…
— Они видели вас насквозь, — сказал Рэй Роберте испепеляющим голосом. — У них есть там психологи, и они заранее знали, на какую сделку вы пойдете. Энн Фишер не боится смерти. Все это было чистым притворством, она не покупала себе свободу, а уводила вас от Анарха. Если бы Энн Фишер действительно вас боялась, ее бы там и в помине не было.
— Возможно, вы и правы, — неохотно сказал Себастьян.
— Вам удалось увидеть Анарха? Он точно жив?
— Да, — кивнул Себастьян.
На нем словно собиралась вся влага из атмосферы; она катилась по его спине, подмышки взмокли. Он буквально чувствовал, как поры его кожи пытаются — и никак не могут — вобрать ее в себя. Слишком уж ее было много.
— И над ним работали искоры?
— Рядом с ним… рядом с ним действительно были искоры. Да.
— Понимаете, — сказал Рэй Робертс, — вы же изменили историю человечества. Или, точнее говоря, вы ее не изменили. У вас был прекрасный шанс, но вы им не воспользовались. Вас могли бы навсегда запомнить как владельца витария, который оживил, а затем и спас Анарха; вас никогда бы не забыли ни юдиты, ни вся страна и планета. Под религиозные верования была бы подведена принципиально новая основа. Веру сменила бы полная уверенность, появилось бы новое Писание.
В голосе Рэя Робертса не было ни малейших признаков гнева; он говорил совершенно спокойно, просто излагал очевидные факты. Факты, которые Себастьян никак не мог оспорить.
— Скажи ему, — сказала Себастьяну стоявшая сзади Лотта, дергая его за рукав, — что ты попробуешь еще раз.
Ее рука ободряюще погладила его по плечу.
— Я могу сходить туда еще раз, — предложил Себастьян.
— Мы послали вас, — сказал Робертс, — в порядке компромисса с Джакометти; он хотел избежать насилия. Теперь, когда это соглашение не дало результатов, мы вправе послать туда наших зилотов. Но только… — Он на секунду смолк. — Скорее всего, им достанется труп. Библиотека тут же заметит, что в дело вступили Сыны, стоит им войти в здание. На это указал мне прошлой ночью Джакометти. Но у нас просто нет иного выхода. Вести с Библиотекой переговоры попросту невозможно; мы не сможем ни дать, ни обещать ничего такого, что подвигнет их освободить Анарха. Здесь ситуация совсем не та, как с миссис Гермес.
— Ну что ж, — вздохнул Себастьян, — было очень приятно с вами побеседовать. Я рад, что вы описали мне, как выглядит ситуация. Спасибо за…
Экран померк. Рэй Робертс положил трубку. Даже не поздоровавшись.
Какое-то время Себастьян сидел с трубкой в руке, а потом аккуратно, осторожно положил ее на рычаг. За время беседы он словно постарел на пятьдесят лет — и устал не меньше, чем за сто лет непрерывной работы.
Так прошло несколько минут.
— Знаешь, — повернулся он к Лотте, — первое, что чувствуешь, очнувшись в гробу, это странную усталость. Голова у тебя пустая, тело ничего не делает. Затем появляется мысль, желание; что-то хочется сказать, что-то хочется сделать. Ты хочешь бороться, выбраться наружу. Но твое тело все еще тебе не подчиняется; ты не можешь говорить, не можешь двигаться. И так продолжается… — он секунду подумал, — примерно двое суток.
— Это было очень страшно?
— Это худшее, что я когда-либо пережил. Много хуже, чем умирание.
«И примерно то же самое, — подумал он, — чувствую я и сейчас».
— Может, принести тебе что-нибудь? — спросила Лотта. — Подогреть согума?
— Нет, — покачал головой Себастьян. — Спасибо.
Он встал и подошел к окну, выходившему на улицу. «Робертс прав, — говорил он себе. — Я мог изменить историю человечества. Но я поставил выше свою личную жизнь — в непоправимый ущерб всем остальным и особенно юдитам. Я не дал образоваться новому базису мировой теологии. Рэй Робертс абсолютно прав!»
— Могу я чем-нибудь тебе помочь? — тихо спросила Лотта.
— Со мною все будет нормально, — сказал Себастьян, глядя в окно на улицу, на людей и на рыбоподобные наземные машины. — Когда лежишь вот так в гробу, самое плохое, что мозг уже ожил, а тело — нет. Ты ощущаешь эту двойственность. Мертвым ты ничего подобного не чувствуешь; у тебя все равно что нет тела. Но вот это… — Он вспомнил, как тогда было, и весь содрогнулся. — Живой, активный мозг, привязанный к трупу. Помещенный в труп. И нет никакой надежды, что тело когда-нибудь оживет. Ожидание кажется вечным.
— Ты же знаешь, — сказала Лотта, — что этого больше с тобой не случится. С этим навсегда покончено.
— Но я это помню, — возразил Себастьян. — Этот опыт так и остался частью меня. Он всегда у меня здесь. — И безжалостно стукнул себя по лбу.
«И это то, о чем я думаю, — сказал он себе, — когда мне действительно очень страшно; оно сразу же выплывает и встает перед глазами. Мой личный симптом ужаса».
— Я пойду и все устрою, — сказала Лотта, прочитав, очевидно, его мысли. — Насчет нашей иммиграции на Марс. Ты иди в спальню, ложись и отдохни, а я буду названивать.
— Ты же всегда ненавидела звонить по видеофону, — сказал Себастьян. — Ты его прямо боишься.
— Для такого случая как-нибудь позвоню.
Положив Себастьяну руки на плечи, она подтолкнула его в спальню.
Глава девятнадцатая
А в этом мире негде отдохнуть, потому что все в нем безостановочно убегает: как угнаться за этим плотскому чувству?
Себастьяну Гермесу снилась могила; он снова лежал в гробу из пластмассы, в Тесном Месте в кромешном мраке. Он снова и снова кричал: «Меня звать Себастьян Гермес, и я хочу отсюда выйти! Есть тут кто-нибудь, кто меня слышит?» И, во сне, прислушался. И откуда-то очень издалека второй раз в жизни услышал тяжелые шаги. «Выпустите меня наружу!» — кричал он срывающимся голосом, кричал снова и снова, и все звуки уходили в тот же самый пластик. Он бился, как попавшее в ловушку насекомое. Безнадежно. Теперь кто-то начал копать, он слышал скрежет лопаты. «Дайте мне воздуха!» — попытался он крикнуть, но воздуха не было, и он задыхался. «Поспешите!» — крикнул он, но воздуха не было, и крик получился беззвучный. Он лежал, придавленный сокрушительным вакуумом, давление нарастало, пока его ребра не стали беззвучно лопаться. Он чувствовал и это тоже, как его ребра ломаются, одно за другим.
— Если вы меня выпустите, — пытался он сказать, хотел сказать, — я вернусь в Библиотеку и найду Анарха. Договорились?
Он снова прислушался. Копать продолжали: тупые ритмичные удары и скрежет.
— Честное слово, — сказал он. — Договорились?
Лезвие лопаты проскребло по крышке гроба.
«Ведь так оно и было, — думал он. — Я мог его вывести, но предпочел вместо этого искать свою жену. Эти ведь меня не остановили, я остановился сам. Но снова такого не будет, я обещаю». Он прислушался. Теперь работали отверткой, снимали крышку гроба, последнюю преграду между ним и воздухом. «В следующий раз все будет по-другому, — обещал он. — Договорились?»
Крышка со скрипом отъехала в сторону. По глазам ударил свет. Он посмотрел вверх и увидел лицо человека, глядевшего прямо на него.
Темное, иссохшее старое лицо. Лицо Анарха.
— Я услышал, как вы кричите, — сказал Анарх. — Поэтому бросил, чем уж я там занимался, и поспешил вам на помощь. Что я могу для вас сделать? Вы хотите знать, какой сейчас год? Четвертый до Рождества Христова.
— Почему? — тупо спросил Себастьян. — Что это значит?
Он чувствовал, что это значит что-то огромное; в нем просыпалось благоговение.
— Вы спаситель человечества, — сказал Анарх, — искупите его грехи. Вы самая значительная личность, когда-либо явившаяся на свет.
— А что я должен сделать, — спросил Себастьян, — чтобы спасти человечество?
— Вы должны снова умереть, — ответил Анарх, но дальше сон задрожал и поплыл, и Себастьян начал просыпаться; он снова ощущал себя в своей квартире, в кровати, рядом с Лоттой. Он чувствовал, что видел сейчас сон, но сон от него исчез, оставив странный осадок.
«Ничего себе ответик», — подумал он, переворачиваясь на бок, а затем сел, откинул покрывало и неуверенно встал, все еще погруженный в мысли. Стараясь припомнить сон как можно отчетливее.
«Я должен — что? Что там хотел сказать мне Анарх? Умереть?» Сон не говорил ему ровно ничего, только то, что он чувствовал себя связанным и бессильным, что ощущал вину, бескрайнюю вину за то, что оставил Анарха в Библиотеке, — все это он знал и так. «Разберешь тут что-нибудь», — подумал он мрачно.
Он вышел, пошатываясь, на кухню — и там вокруг стола сидели трое мужчин, затянутых в черные шелковистые трико. Три Сына Могущества. У всех троих был усталый раздраженный вид. На столе перед ними лежала пачка мятых рукописных листов.
— Это тот самый человек, — сказал один из них, очевидно — главный, указывая на Себастьяна, — который оставил Анарха в Библиотеке. В то время как мог его вывести.
Все трое Сынов Могущества глядели на Себастьяна устало и враждебно.
— Сегодня мы выступим против Библиотеки, — объяснил Себастьяну главный Сын. — Ничего особо тонкого: просто подтащим пушку и будем садить ядерными снарядами, пока чертово здание не разлетится на куски. Анарха мы, может, и не получим, но уж с ними расплатимся.
В его голосе мешались гнев и презрение.
— Вы совсем не надеетесь проникнуть внутрь и вывести его с собой? — спросил Себастьян.
Его поражала примитивная грубость их планов. Полный нигилизм. Не спасти Анарха, а просто разрушить Библиотеку; они совершенно забыли про главное.
— Шанс, конечно же, есть, хоть и крошечный, — признал главный Сын. — Потому-то мы и зашли по пути с тобою поговорить — нам нужно знать, в каком точно месте нашел ты Анарха и как его охраняют… сколько человек, какое оружие. Конечно, когда мы подойдем, все это изменится — а возможно, и уже изменилось, — но лучше что-нибудь, чем ничего.
Он смотрел на Себастьяна и ждал.
На пороге появилась заспанная Лотта.
— Они пришли нас убить? — спросила она, беря его под руку.
— Видимо, нет, — сказал Себастьян и похлопал Лотту по руке, стараясь ее успокоить. — Все, что я помню, — ответил он Сыну, — это охранники с оружием. Я не помню, в каком он был кабинете, кроме того, что это на предпоследнем этаже. Самый обычный кабинет, такой же, как остальные; скорее всего, его выбрали случайно.
— А во сне вам потом Анарх не являлся? — Неожиданный вопрос привел Себастьяна в полное замешательство. — А то, говорят, в предыдущей жизни Анарх иногда общался со своими сторонниками, являясь им во сне.
— Да, — осторожно признался Себастьян. — Я видел его во сне, и он мне что-то сказал насчет меня самого. Что я должен что-то сделать. Что год сейчас четвертый до Рождества Христова и что я спасу человечество. Тем, что я это сделаю.
— Не слишком понятно, — прокомментировал главный Сын.
— Но в каком-то смысле верно, — вступил другой. — Выведи он тогда Анарха, он бы и вправду стал спасителем человечества. Вот этого Анарх от него и хотел, тут можно понять безо всяких снов.
Нахмурившись, он что-то черкнул на бумажке.
— Да, Гермес, — сказал главный Сын, — упустил ты свой шанс. Главный шанс твоей жизни.
— Я знаю, — деревянно кивнул Себастьян.
— А может, нам его убить? — предложил третий Сын. — Убить их обоих. Теперь, а не после Библиотеки.
У Себастьяна остановилось сердце; его тело словно съежилось, готовясь к смерти. Все как тогда, в Тесном Месте. Но он ничего не сказал, а только крепче прижал к себе Лотту.
— Нет смысла, пока он может оказать хоть какую-то помощь. — Голос главного Сына звучал ровно и безразлично. И он внимательно разглядывал Себастьяна. — Ты видел там что-нибудь более мощное, чем лазеры, винтовки и автоматы?
— Нет, — покачал головой Себастьян.
— Получается, нет силового поля, нет ничего такого современного, защищающего хотя бы верхние, самые важные этажи.
— Только ручное оружие.
— Как поднимают по тревоге охранников? По радио?
— Да, — кивнул Себастьян.
— Они не пытались остановить тебя нервным газом?
— Газ применял только я, — сказал Себастьян. — Предоставленный мне Его Могуществом и его римскими партнерами.
— Да, мы знаем, чем тебя снабдили. — Главный из Сыновей поиграл со своей ручкой, облизнул угол рта и задумался. — У них были противогазы?
— У некоторых.
— Значит, у них есть под рукою и какой-нибудь газ. На случай большого вторжения. И когда по зданию ударит наш первый снаряд, оттуда может появиться что-нибудь мощнее, чем ручное оружие. — Он задумчиво смотрел на Себастьяна. — Я в это ни на грош не верю. В смысле, я верю тебе, но уверен, что они защищены гораздо лучше. Они просто не пытались тебя остановить; будь на твоем месте команда, вы легко бы вывели Анарха. — Он повернулся к своим товарищам и дальше говорил, обращаясь к ним. — За последние сорок восемь часов два различных человека дважды заходили туда и вытаскивали Лотту Гермес. И все же там сидит Анарх, будто бы в полной доступности. Будто бы очень просто осуществить налет. Мне кажется, Анарх уже мертв, а то, что видел Гермес, это его точная копия, специально приготовленный робот.
— Но Гермесов сон, — напомнил один из его товарищей. — Из него однозначно следует, что Его Могущество еще жив. Хотя неизвестно, где он находится. Может быть, не в Библиотеке.
Лотта отошла от Себастьяна и села за кухонный стол напротив Сынов Могущества.
— Неужели юдиты никогда не могли… — Не в силах подобрать нужное слово, она помахала рукой в воздухе. — Внедрить одного из ваших — ну, вы понимаете. В число сотрудников. Чтобы шпионил.
— При проверке подающих заявление, — сказал главный Сын, — применяют квазителепатические зонды. Мы уже пытались, и не раз. И всегда с одним и тем же успехом: посылали живого человека, а получали обратно труп.
— Ну разве нельзя было притвориться, что он написал какую-нибудь книгу? — спросил Себастьян.
— Этот вариант отдали тебе, — резко бросил главный. — Гамбит, который мы готовили несколько месяцев. А потом из-за вмешательства итальянцев его отдали тебе. И это отнюдь нас не обрадовало — нас, Сынов. Знаешь, Гермес, возможно, твоя неудача и обескуражила Рэя Робертса, но нас она отнюдь не обескуражила. Мы питаем огромное уважение к возможностям и хитроумности Библиотеки; по указанию Робертса мы убьем кого угодно, чтобы отомстить за Анарха, но, по нашему, сугубо частному мнению, ты не имел ни малейших шансов.