— Я даже и не пытался, — хрипло сказал Себастьян.
— Да какая там разница — если то, что ты заметил, это был и вправду симулякр. Или у них было под рукой более хитрое оружие, готовое к применению, как только у тебя появится хоть тень надежды на успех. Насколько охотно они согласились на детант? Мол, ты уходишь живым, забираешь с собою жену, но оставляешь Анарха?
— Они мне это и предложили, — сказал Себастьян.
— Типичная ловушка, — покачал головою Сын. — Чтобы заманить нас, чтобы мы пошли в самоубийственную атаку. Все сразу, вся наша команда. А Анарха они тем временем куда-нибудь там увезли — ну, скажем, в один из своих филиалов на побережье, в Орегоне. Или в любой из других филиалов, разбросанных по ЗСШ, а их ведь больше восьми десятков. — Он снова задумался. — А может, в какой-нибудь частный дом какого-нибудь искора. Или гостиницу. Гермес, а ты знаешь кого-нибудь из иерархии Библиотеки? Ну, там искора? Библиотекаря? В смысле, что лично знаком.
— Я знаю Энн Фишер, — сказал Себастьян.
— Да, — кивнул Сын. — Дочь заведующей Библиотекой и исполняющего обязанности председателя Совета. А насколько близко ты ее знаешь? Будь максимально точен, от этого может зависеть многое.
— Забудь на время про свою жену, — вступил другой Сын. — Это гораздо важнее.
— Я был с ней в постели, — сказал Себастьян.
— О, — задохнулась Лотта. — Значит, она мне говорила правду.
— А вот мне так нет, — сказал Себастьян.
— Наверное, — убитым голосом сказала Лотта; она зарылась лицом в рукав, потерла лоб пальцами, а затем вскинула голову и взглянула на Себастьяна в упор. — Можешь ты мне хотя бы сказать, почему…
— Для выяснения этих вопросов у вас есть весь остаток вашей жизни, — оборвал ее главный Сын. — Ты сможешь выманить Энн Фишер из Библиотеки? — спросил он у Себастьяна. — Под каким-нибудь там предлогом. Чтобы мы могли ее прощупать телепатическими зондами, у нас они тоже есть.
— Смогу, — сказал Себастьян.
— И что ты ей скажешь? — спросила Лотта. — Что хочешь снова лечь с нею в постель?
— Скажу, что Сынам Могущества поручено нас убить и что я прошу для нас с тобой убежища в Библиотеке.
— Звони ей сейчас же, — сказал главный Сын и указал пальцем на дверь в гостиную, где стоял видеофон.
Себастьян послушно пошел в гостиную.
— У нее есть квартира, — повернулся он, не дойдя до двери. — Рядом с Библиотекой. Вот туда она меня и приводила. Думаю, это место она мне и сейчас предложит.
— Да какое угодно, — махнул рукою Сын. — Лишь бы могли ее сцапать и прикрепить наш зонд.
Подвинув к себе видеофон, Себастьян набрал номер Библиотеки.
— Тематическая публичная библиотека, — сказал безразличный голос телефонистки.
Себастьян повернул аппарат так, чтобы в поле зрения камеры не попал никто из четверых, сидевших у него на кухне.
— Я хочу поговорить с мисс Энн Фишер.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Скажите ей, что ее спрашивает мистер Гермес.
Экран потух и через несколько секунд снова зажегся. Теперь на нем было лицо Энн Фишер.
— Привет, Себастьян, — сказала она без малейшей тени эмоций.
— Меня собираются убить.
— Сыны Могущества?
— Да.
— Ну что ж, Себастьян, — пожала плечами Энн, — ты сам же во всем и виноват. Не смог разобраться с приоритетами. Ты пришел в Библиотеку, ворвался на наш этаж, а затем, вместо того чтобы попытаться вывести Анарха — а ведь юдиты дали тебе экипировку, мы ее быстро опознали, — вместо этого ты…
— Послушай, — резко оборвал ее Себастьян, — я хочу с тобой встретиться.
— Ничем не могу тебе помочь. — Голос Энн звучал безразлично, ей совершенно не хотелось входить в его положение. — После того, что ты натворил в…
— Мы хотим получить убежище, — сказал Себастьян. — В Библиотеке. Я и Лотта.
— Да? — Энн картинно вскинула брови. — Ну что ж, я могу запросить Совет, такое иногда бывает. Но только не питай больших надежд. Я очень сомневаюсь в положительном ответе, ты его ничем не заслужил.
Лотта вошла в поле зрения камеры, взяла из руки Себастьяна трубку и сказала:
— Мисс Фишер, мой муж хороший организатор. Я уверена, что он бы мог вам пригодиться. Мы с ним собирались обратиться в ООН, чтобы иммигрировать на Марс, но Сыны Могущества уже здесь, мы будем убиты, даже не успев получить паспорта и медицинские справки.
— А что, — заинтересовалась Энн, — Сыны Могущества уже как-нибудь на вас выходили?
— Да, — сказал Себастьян, забирая обратно трубку.
— А ты, случаем, не знаешь, — спросила Энн жестким, холодным голосом, — нет ли у них каких планов относительно Анарха?
— Они рассказали мне одну вещь, — осторожно сказал Себастьян.
— Да? И что же это за вещь?
— Я скажу, — твердо сказал Себастьян, — когда мы с тобою встретимся. Либо здесь, у меня, либо в твоей квартире.
Энн Фишер немного помедлила, прикинула что-то в уме и в конечном итоге решила:
— Через два часа я буду готова тебя принять. У меня. Ты запомнил адрес?
— Нет, — сказал Себастьян и вытянул руку; один из Сынов быстро вложил в нее блокнот и карандаш.
Энн задиктовала свой адрес и повесила трубку. Себастьян секунду посидел и встал, с трудом распрямив одеревеневшие ноги. Сыны смотрели на него и молчали.
— Устроено, — сказал Себастьян. «И это, — добавил он про себя, — даст мне хоть какое-то удовлетворение. Без различия, как там все получится, спасут они Анарха или нет». — Вот. — Он передал главному Сыну листок с адресом Энн. — И что я должен теперь делать? Я как, пойду туда с оружием?
— Скорее всего, ее дверь оборудована стандартным сканером, — сказал главный Сын, читая адрес. — Так что оружие не пронесешь, сразу же поднимется трезвон. Нет, ты просто иди туда и о чем-нибудь там разговаривай. Мы закинем в окно газовую гранату или там что еще… да ты на этот счет не беспокойся, мы сами как-нибудь справимся. — Он замолчал, размышляя. — Ну, может, дротики с тепловым наведением. Подстрелим вас обоих, но не насмерть, потом откачаем.
— А если мой муж для вас все это сделает, вы нас не станете убивать? — спросила Лотта.
— Если Гермес предоставит нам возможность освободить Анарха, — сказал главный Сын, — мы отменим смертный приговор, вынесенный Рэем Робертсом.
— Так это был официальный приговор? — спросил Себастьян, чувствуя, как по спине сбегают холодные струйки пота.
— Да, — кивнул главный Сын, — вынесенный специальным собранием Старейшин Юди. Его Могущество даже отвлекся на время от своего паломничества, чтобы принять участие в обсуждении.
— Ты думаешь, — спросила Лотта у Себастьяна, — тебе действительно удастся выманить мисс Фишер из Библиотеки?
— Она придет, — заверил ее Себастьян.
А вот удастся ли Сынам что-нибудь с ней сделать — дело совсем другое. Себастьян глубоко уважал Энн за ум и изворотливость; скорее всего, она приготовится к чему-нибудь в этом роде. Что она — дурочка, или не знает, как он теперь к ней относится. «Им не удастся ее допросить, — осознал Себастьян. — Каким-то там образом, который ни я, ни они и представить себе не можем, она их всех убьет. А заодно, возможно, и меня. Но умрет при этом и сама». Из всего, что виделось впереди, лишь это его и утешало. «Сам-то я не смог бы ее убить, — сказал он себе. — Это свыше моих сил, я не так устроен. Другое дело — Сыновья, и Тинбейн был таким же; убивать — это их призвание».
Он чувствовал себя неизмеримо лучше. Он навел юдистских киллеров на Энн Фишер, огромное достижение.
Навел на Энн и отвел от себя и от Лотты!
Глава двадцатая
Родившись и стремясь быть, прекрасное чем скорее растет, утверждая свое бытие, тем скорее торопится в небытие.
Двумя часами позднее он сидел в своей машине, припаркованной на крыше дома Энн Фишер, перебирая в голове события своей жизни. Закрыв глаза, он представлял Анарха. Старался оживить в памяти недавно виденный сон. «Ты должен», — сказал ему Анарх. Должен? Что именно должен? Он пытался и не мог заставить себя проникнуть в сон дальше этого момента. Он словно воочию видел сухое сморщенное лицо, темные глаза и мудрый — и в земном, и в духовном смысле — рот. Ты должен снова умереть; так, что ли? Или жить? Сон ни в какую не хотел продолжаться, и в конце концов Себастьян оставил все попытки. Взглянув на часы, он открыл дверцу машины.
Рядом с машиной стоял Анарх в балахоне из легкой белой ткани. Стоял и ждал, пока он выйдет.
— Господи, — выдохнул Себастьян.
— Я крайне сожалею, — улыбнулся Анарх, — что наша предыдущая беседа была неожиданно прервана. Теперь мы можем ее продолжить.
— Вы… вы смогли от них выбраться?
— Они все еще держат меня в плену, — объяснил Анарх. — То, что вы здесь видите, не более чем галлюцинация. Капсула антидота против ЛСД, которую вы тогда прикусили, не до конца выполнила свою задачу; вот я и есть это самое «не до конца». — Его улыбка стала еще шире. — Вы мне не верите?
— Конечно, этот газ мог на меня подействовать, — сказал Себастьян. — Немножко.
Анарх же выглядел вполне материальным. Себастьян поднял руку и осторожно его потрогал…
Его рука прошла сквозь тело Анарха, не встретив никакого сопротивления.
— Вот видите? — сказал Анарх. — Я могу уходить оттуда духовно; могу являться людям в их снах и в наркотических видениях. Но физически я все еще там, и они могут убить меня в любой момент.
— Они что, хотят это сделать? — хрипло спросил Себастьян.
— Да, — кивнул Анарх. — Потому что я не хочу отбросить свои взгляды, свое знание, свою уверенность; я не могу забыть то, что узнал за время смерти. Не могу забыть точно так же, как вы не можете забыть ужас пробуждения в гробу. Есть вещи, которые не забываются.
— А что могу сделать я? — спросил Себастьян.
— Очень мало, — улыбнулся Анарх. — Сыны Могущества верно говорили, что у вас не было ни малейших шансов вывести меня из Библиотеки; на мне закрепили взрывное устройство, и я превратился в ловушку. Попробуй вы хотя бы поставить меня на ноги, мина взорвалась бы и убила нас обоих.
— А не говорите ли вы так, — усомнился Себастьян, — только чтобы мне было легче?
— Я говорю вам правду, — серьезно сказал Анарх.
— Ну и что же теперь? — спросил Себастьян. — Я сделаю все, что вы ни пожелаете. Все, что только смогу.
— Вы встречаетесь с мисс Фишер?
— Да, — кивнул Себастьян. — Сыны ждут этой встречи. Я вроде вас, я превратился в ловушку. Для нее.
— Оставьте ее в покое, — сказал Анарх.
— Почему?
— Она имеет право жить. — Анарх был совершенно спокоен, он даже снова улыбнулся. — Меня все равно не спасти. Сыны могут взорвать Библиотеку, но все, чего они этим добьются…
— Но, — возразил Себастьян, — зато мы убьем и ее.
— Возможно, они ее и убьют, взрывая Библиотеку, — сказал Анарх, — но это ничего не меняет.
— Возможно, они ее и убьют, — сказал Себастьян. — Но так в каком-то смысле ее убью и я.
— Ведь в вас же нет ненависти к Энн Фишер, — сказал Анарх. — В действительности все как раз наоборот: вы страстно ее любите. Потому-то вам так и хочется, чтобы ее уничтожили: Энн Фишер отвлекает на себя огромную долю ваших эмоций, их большую часть. Ее уничтожение ничуть не приблизит вас к Лотте. Вам следует встретить Энн Фишер, когда она здесь приземлится, и предупредить, чтобы она не шла в квартиру. Вы меня поняли?
— Нет, — сказал Себастьян.
— Более того, вы должны предупредить ее не возвращаться в Библиотеку; расскажите ей о намеченной атаке. Пусть она организует эвакуацию из Библиотеки всего персонала. Атака начнется сегодня в шесть вечера; во всяком случае, Сыны назначили ее на это время. И можно почти ручаться, что планы свои они выполнят; как вы тут успели подумать, убивать — это их призвание.
Себастьяна неприятно поразило, что мысли его читаются, он почувствовал себя словно голым, открытым со всех сторон.
— Я не думаю, — сказал он, запинаясь, — что судьба Энн Фишер имеет тут серьезное значение, гораздо важнее вы, вы и ваша безопасность. Юдиты абсолютно правы: есть смысл раскатать Библиотеку по камешку, если это даст хоть малейший шанс…
— Но шансов-то нет, ровно никаких шансов.
— И значит, все ваше учение, все ваше знание высшей реальности, ожидающей нас за гробом, все это бесследно исчезнет. Искорененное искорами.
Он снова остро ощутил усталость и бессилие.
— Я же являюсь в видениях мистеру Робертсу, — мирно сказал Анарх. — Я с ним активно общаюсь. До какой-то степени я его вдохновляю, а потому значительная часть моего нового понимания достигнет мира при его посредстве. А в распоряжении вашей секретарши мисс Вейл — масса материала, который я успел надиктовать.
Анарх ничуть не выглядел взволнованным; он был похож на святого, радостно принимающего любую судьбу.
— Я действительно люблю Энн Фишер? — спросил Себастьян.
Анарх не ответил.
— Ваше Могущество, — начал Себастьян уже более настойчиво.
Анарх вскинул руку к небу, и в тот же самый момент сквозь него стали видны пролетающие мимо машины; он задрожал, начал быстро бледнеть и вскоре совсем исчез.
А над крышей уже скользила машина, отыскивая место для посадки.
«А вот и она, — подумал Себастьян. — Кто же еще?»
Ничуть не сомневаясь в своей догадке, Себастьян направился к севшей на крышу машине. Подойдя, он увидел Энн Фишер, ожесточенно старавшуюся освободиться от ремня безопасности.
— Пока, — сказал Себастьян.
— Пока, — раздраженно сказала Энн. — Черт бы побрал эту пряжку, вечно она клинит. — Освободившись наконец от ремня, она вскинула на Себастьяна пристальный взгляд синих, словно небо, глаз. — У тебя какой-то странный вид. Словно ты хочешь что-то сказать, но только не можешь.
— Давай поговорим прямо здесь, — предложил Себастьян.
— Здесь? — нахмурилась Энн. — Почему? Объясни мне, пожалуйста.
— Мне было видение, — сказал Себастьян. — Я видел Анарха.
— Да уж, конечно. Ты обещал рассказать мне, что там задумали Сыны, так что перестань увиливать! — Ее глаза нетерпеливо блеснули. — Нет, с тобой что-то явно не так. Он что, действительно тебе являлся? Это дикое суеверие. Анарх сидит в Библиотеке, окруженный полудюжиной искоров. Это что же с тобой сделали юдиты? Это же они считают, что он может им являться по первому своему желанию.
— Отпустите его, — сказал Себастьян.
— Чтобы этот псих и дальше подрывал устои? Бабуин восстал из мертвых и пошел изрыгать Священное Писание. Ты бы только послушал, что он там несет.
— И что же он говорит?
— Я пришла не для того, чтобы обсуждать с тобой всю эту дичь; ты говорил мне, что знаешь, что там делают эти юдистские фанатики.
Садясь в машину рядом с Энн, Себастьян сказал:
— Мне кажется, что Анарх — мыслитель уровня Ганди.
— Ну хорошо, — вздохнула Энн. — Он говорит, что смерти нет, что это всего лишь иллюзия. И время тоже иллюзия. Каждое возникающее мгновение никогда никуда не уходит. Более того, по его словам, оно даже не возникает, оно всегда присутствует. Вселенная состоит из концентрических колец реальности; чем больше кольцо, тем больше в ней от абсолютной реальности. В конце концов эти кольца приводят к Богу; Он — источник всех сущих вещей, и они тем реальнее, чем ближе к нему. Сколько я понимаю, это называется принцип эманации. Зло — это просто меньшая реальность, кольцо от Него удаленное. Это нехватка абсолютной реальности, а отнюдь не присутствие злого божества. А потому нет никакого дуализма, никакого зла, никакого дьявола. Зло — это иллюзия, подобно распаду. И он все время сыпал фразами из этих средневековых философов вроде блаженного Августина, Эуригены, Боэция и святого Фомы Аквинского — говорит, что впервые начал их понимать. Ну как, достаточно?
— Я с интересом послушаю все, что ты вспомнишь.
— С какой такой радости я стану излагать тебе его учение? Наша задача искоренить его, а никак не пропагандировать. — Энн подобрала в пепельнице окурок, закурила и стала быстро вдувать в него дым. — Попробую вспомнить. — Она прикрыла глаза. — Эйдос — это форма. Подобно платоновским категориям — абсолютная реальность. Он существует, Платон был прав. Эйдос оттиснут на пассивной материи. Материя не греховна, а просто инертна, подобно глине. Есть еще антиэйдос, форморазрушающий фактор. Это то, что люди воспринимают как зло, распад формы. Но антиэйдос — это эйдолон, заблуждение; единожды оттиснутая форма становится вечной, она просто претерпевает постоянные изменения, и потому мы ее больше не видим. Вот как ребенок исчезает в мужчине, или, как у нас теперь, мужчина съеживается в ребенка. Выглядит так, словно мужчина исчезает, но в действительности универсалия, категория, форма — это все остается. Проблема лишь в восприятии; наше восприятие ограничено, потому что мы всё и всегда видим лишь отчасти. Вроде лейбницевской монадологии. Примерно ясно?