А что тогда такое пекло? Лингвисты в этом слове выделяют корень «пек», значение которого – «варить, печь, делать спелым», указывающее на действие теплоты и огня. От этого корня происходят слова «пека», «пек» в значении «жар, зной». Но связано ли пекло в общепринятом понимании с мучениями? Так уж принято воспринимать это слово. Как славянский ад. По словам всё тех же исследователей старины, исключительного смысла загробной муки слово «пекло» в язычестве не имело. Пеклом можно и, наверное, нужно считать горную область, где действует небесная теплота, солнечные лучи и огонь. Сюда предки отсылали своих умерших без всякой мысли о возмездии. Выходит, пекло чем-то сродни раю, а навь – христианскому аду? Или же не совсем так? Однозначно одно: русские сказки рисуют подземный мир, который нам привычно воспринимать адом, как мир светлый; в нём лежат три царства: Медное, Серебряное и Золотое, но эти же сказки рисуют его царством тьмы, и этот подземный мир они называют тем светом.
К тому же у наших предков не было представлений об аде с его муками как о месте наказания за дурные поступки на земле. По их представлениям, усопшие могли там терпеть горе и нужду, как терпели их на земле, но это не есть мука, какую рисуют себе в загробном мире христиане. Понятие ада приходит на Русь вместе с христианством. Да и то большую часть картин ада наши предки заимствовали из тех эсхатологических сказаний, преимущественно апокрифов, которые с христианством распространялись по русской земле. Из них наши предки, по сути, сотворили (ключевое здесь слово!) христианский ад, который, к слову, не имеет никаких описаний в святоотеческой литературе. Так, например, в апокрифах «Хождение Богородицы по мукам» и Хождение апостола Павла по мукам», в которых особенно подробно рассказывается, за какие грехи какие будут муки, мы находим следующие виды адских мучений:
• змеи ядовитые будут: для блудников, блудниц и для читавших святые книги и объяснявших их другим, но не творивших волю Божию;
• черви лютые: для ростовщиков, калугеров (монахов), творивших блуд и осквернявших святой Крест, дьяконов, бравших недостойные приносы, для не миловавших вдов, си рот и нищих, для отрицавших Воскресение Христово;
• река огненная: до верха погружены в неё – «ижекрьест чьнъш держаще кльноуться лъжами»; до шеи – евшие человеческое мясо; до пояса – дети, проклятые своими родителями; до колен погружены – разговаривавшие в церкви, рано выходившие из неё, а также епископы, не ходившие в благочестии, не творившие праведного суда, не миловавшие вдов и сирот и не призревавшие странных и убогих;
• огненное озеро: для крестившихся, но делавших дела дьявольские;
• смола кипучая: для жидов, мучивших Иисуса Христа, для блудивших с кумами, матерями и детьми, для отравителей, разбойников и детоубийц; повешение за язык: для клеветников и для тех, которые разлучали брата с братома, мужа с женой;
• пропасть огненная: для поганых, сотворивших милость, но не признавших Бога;
• пекло, преисподняя, жаркий огонь: для черноризцев неправедных, похотников и не миловавших сирот;
• одр огненный: для тех, которые в Святую неделю к заутрени не вставали по лености;
• столы огненные: для тех, «иже попов не чьтоут, то ни встают им, егда приходят от церкве Божые».
Но и с принятием христианства славяне не оставили своих прежних представлений о жизни душ на земле. Им трудно было поселить души своих предков в аду за одно то, что они не знали новой веры. Эта мысль казалась нашим предкам слишком тяжелой. Тем более что они привыкли благоговеть перед душами умерших. Поэтому они не «поселили» их в аду, но оставили поблизости с собой, на земле. Так и появились представления о Покое (земном) и Царстве небесном.
Самая же страна отцов от мира живых отделялась у наших предков воздушным пространством, которое им казалось всесветным морем-океаном или рекой, обтекающей со всех сторон землю, по которым плавают корабли-облака и тучи. Вследствие этого душа умершего должна была, по представлениям древних людей, переплыть это водное пространство. Но считалось, что можно не только переплыть эту Забыть-реку, но и перейти её по мосту. Представления о нём были и на Руси. Сказы о мосте, ведущем в страну отцов, мы встречаем в духовных стихах. В них говорится, что праведные и грешные идут в ад и рай через огненную реку «как бы по мосту».
Так видели наши предки будущее жилище души. Но почему мы тут подчеркнули слово «сотворили» в отношении к аду? Если помните, в первой части мы рассказывали о «непопулярных» представлениях в Спасе о том, что мы творим делами своими некую сказку. И сказка эта не здесь, но там, куда потом уходят души. Она ли зовётся покоем? (Как тут не вспомнить булгаковский покой!) Либо же её можно назвать раем? А может, пеклом с навью? В таком случае сюда можно присовокупить и ад. Ибо всяко, со слов наставников, эта обитель для душ такая же временная, как и здешнее житие наше. Мы творим эту обитель здесь наряду со спасением (но вдруг не осилим сего) своими трудами. Она – плод их. Выдумка? Да! Как и всякое изображение потустороннего. Только выдумка не бесплотная, но имеющая плоть. Да и есть ли вообще выдумки, которых нет? Истинное же прибежище души – Дом Божий! Но до него далече. Однако, со слов необразованных народных богословов, Бог всяку душу Домой ждёт. И однажды она вернётся туда!
Но вернёмся к тому, как наши предки видели душу. Исходя из материальных представлений о душе, они воспринимали её в различных образах. Прежде всего – в образе ветра. Живя тесной жизнью с природой, понимая её в соответствии со своим существованием, наши предки видели, что природа живёт и в ней как бы есть дыхание. Дыхание – это ветер, с прекращением действия которого в природе все замирает. Такое представление о душе имели все индоевропейские и даже неиндоевропейские народы, о чём может свидетельствовать язык. Почти у всех народов можно найти обозначение души посредством слов, выражающих понятия «ветер», «дуновение» и пр. Так, русские «душа» и «дух» перекликаются с литовскими dausa («дыхание») и dusti («дышать»). Тесная связь понятий «дуть, дуновение, ветер», с одной стороны, и «дух, душа» – с другой – выявляется также при сравнении их с латинским spiritus («дуновение, дыхание, дух, душа») и «spirare» («дуть, веять, дышать»). Созвучны с названными греческие pneuma («ветер, воздух, дух, душа») и pnew («дую, вею»); ирландские anam («душа) и anail («дуновение, дыхание»); санскритское atman («дух, душа») и греческое autmh («дуновение, ветер»); армянское antsn («дуновение, дух, душа») и англосаксонское afole («веяние, дух, душа»), все эти слова образованы от корня an.
В языках неиндоевропейских мы встречаем еврейские nefes и ruach, обозначающих: «ветер, буря, дыхание, дух, душа». Такие же значения имеют арабские nafs и ruh. Венгерское szellem («дух, душа») происходит от szel («ветер»).
Было ещё у предков представление о душе в виде тени, легкой как воздух и неуловимой для осязания. Тениэти у наших предков носили название «навье». В летописи 1092 года говорится, что жители Полоцка были избиваемы мертвецами – неуловимыми для взора привидениями: «и небе их видети самех, но конь их видети копыта, и тако уязвляху люди плотьскыя и его (их) область; тем и человецы глаголаху, яко навье бьют полочан».
Олицетворяли предки душу в образе дыма или пара. На существование такого представления о душе указывает нам язык. Так, слова «дух, душа» имеют корень в виде «ду» (дуть, раздувать). От этого же корня происходит и слово «дума», в старину означающее также и «дым». Сегодня под словом «думать» мы понимаем некую душевную способность – наши думы, которые виделись предкам что дым. В течение жизни, как считалось, душа, благодаря своему парообразному состоянию, питается паром от той пищи, которую ест человек. Если бы она не была таковой по природе своей, то не смогла бы делать этого.
Наблюдая явления природы, предки наши не могли не заметить и того обстоятельства, что дым или пар в пространстве принимают вид облака. Это, в свою очередь, дало им повод представлять душу в образе облака. Душу облаком представляли и греки. Указание на такое их представление можно найти в «Илиаде», где говорится, что душа Патрокла ушла от Ахиллеса, как облако сквозь землю.
Но наиболее часто в душе видели огненную природу. Помимо ветра, душа представлялась предку в образе огня, теплоты. Отголоски подобных представлений о душе как об огне на Руси можно усматривать в существующих суевериях, по которым светящиеся на кладбищах огоньки – не что иное, как вышедшие души. Соотнесённость значений «душа» и «огонь» выявляется и на лингвистическом уровне. Сравните русское слово «дух» и индоевропейское dheg, означающее «гореть», или латышское gars – «душа» и русское «гореть». Здесь же, забегая вперёд, нам даётся ещё одна подсказка – наше дыхание также напрямую связано с огнём. Ещё яснее связь понятий «огонь» и «жизнь» становится для нас в слове «воскресать», которое образовалось от старинного слова «крес» – огонь («кресиво», или «кресало»; польское krzesiwo – «огниво»; «кресати», «кресити» – «высекать искры», откуда и «кресник» – «июнь», т.е. месяц огня) и буквально значит «возжечь пламя», а в переносном смысле – «восстановить погасшую жизнь». Отождествление души с огнём послужило основанием для древних людей представлять её и в виде звезды, потому что последняя, по их воззрениям, тоже считалась воплощением огня.
Представления о местонахождении души в теле были также самыми разнообразными. У мужчин её располагали в сердце, а у женщин – в животе; могла она находиться в костях либо же в той части тела, которая движется в данный миг. Когда идёшь, то душа в ногах, когда говоришь – в лице, а когда делаешь что-либо руками – в руках. Глядит душа сквозь глаза, а сбегает в пятки либо в мизинец левой руки.
Виделась нашим предкам душа в виде маленького чистого человечка с прозрачным телом. Остаток этого древнего представления души в человеческом облике можно усмотреть из духовного стиха «О бедном Лазаре», где сказано:
Возьмите душу вы (ангелы) Лазареву,
Несите ее вы под правую руку,
Посодъте ее вы во светлом рай.
Здесь слова «несите её (душу) под правую руку» указывают нам, что душа, как и человек, имеет руки, а такое представление не могло быть в христианстве, где душа признается нематериальной сущностью.
Видели душу в образе птицы или насекомого (бабочки, мотылька, светлячка). Очень распространены были понятия о растительных образах души (душа прорастает в виде деревьев, цветов и даже травы). Редко, но было и такое представление, когда с человеческой душой соотносились предметы. Так, в некоторых местах после смерти человека стирали его простынь, полагая, что «душу на том свете покойнику моют» и что от этого душа его очищается от грехов.
Воспринималась душа как некое вместилище внутренних состояний человека, а её «субстанцией» является дух (наполняющий душу, но существующий и за её пределами), подобно тому, как «субстанцией» тела является плоть. В представлениях казачьего Спаса душа неоднозначна. Она имеет сложное устроение. Она и сосуд, и одежда, и мешок, и помещение, и склад вещей, и даже страница. На этом мы более подробно остановимся чуть позже.
А пока возникает закономерный вопрос: почему мы вообще так подробно разбираем понятие «душа»? Да потому что душа – это то, вокруг чего в Спасе «весь мир вращается». Она – пята, или краеугольный камень нашего бытия. Душа приходит в этот мир взять свой взяток, то есть получить те уроки, которые сделают её совершеннее и позволят ей однажды вернуться Домой – в Град Небесный. И наша главная мечта в этой жизни, хотим ли мы это признавать или нет, – совершенство! За него-то мы и сражаемся ежедневно во многих своих битвах. Да и все те способности, за которыми гоняются люди и которые кружат им голову (кто не мечтает или не мечтал стать чуточку волшебником?), есть признак совершенства. Совершенства чего? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно задаться другим вопросом: все эти сверхспособности и сверхвозможности, ради обретения которых мы идём обучаться всевозможным оккультным премудростям, – кому они принадлежат? Подчеркнём: не знания, но способности! Ответ тут будет однозначный – не телу, но тому, кто внутри него. Душе, и только ей! Ведь не зря те же знатоки оккультных наук твердят о некой энергии, позволяющей быть нам в силе. А что такое энергия? Всего лишь некое внутреннее действие. Но внутри нас скрыта душа, и значит, это внутреннее действие есть её проявление. И по тому всё то, о чём мы мечтаем, чего мы хотим в конечном итоге – это совершенствование нашей души ради неё и для неё. И сколько мы ни будем насиловать тело упражнениями, пытаясь выжать из него чудо, итог на выходе будет равен нулю.
Очень наглядно об этом говорит в своих работах А.А. Шевцов. Согласно ему, открытие чудесных способностей есть следствие простой и естественной жизни в самом себе. А для этого надо убрать помехи этим способностям, то есть вновь обрести свою потерянную душу. То же самое говорили наставники в Спасе, и мы не можем не прислушиваться к ним. Ибо в этих словах подсказка имеющему уши. Только наставники добавляли при этом, что вначале мы отыскиваем свою потерянную душу, а потом её оттачиваем до области о мир, как о точильный камень. Спас – это спасение души. Спасение от богоотчуждённости. Отпала же от Бога наша душа, но не тело. Оно лишь в подспорье ей.
Но как видели душу в казачьем Спасе? Неоднозначно! Выше мы уже пытались начать говорить об этом. Остаётся продолжить. Иное казачье предание, в противовес о частицах души в облике трёх братьев, представляет триглав души в виде трёх сестёр. В русской волшебной сказке о трёх царствах – Медном, Серебряном и Золотом – повествуется о том, как герой в поисках трёх царёвен отправляется в подземный мир. Здесь он попадает сначала в Медное царство, затем в Серебряное и, наконец, в Золотое. Царевны дают герою по яйцу, в каждое из которых сворачивается по царству. По возвращении героя вместе с царевнами на белый свет из яиц, брошенных на землю, разворачивается три царства. Это, в воззрениях Спаса, три мира бытия: нижний, средний и верхний. Подобное устроение мира отразилось и в человеке, где триглав души – отображение трёх миров. Каждому миру соответствует «одна глава» души человека. И каждая из сестёр правит своим царством. Имена сестёр – суть: Жива, Смага и Тяма. В нижнем – Дольнем царстве – правит животная душа – Жива. В среднем – Утреннем (от слова «утрь» – серёдка) – царстве правит чувственная душа – Смага. В верхнем – Горнем царстве – правит умная душа – Тяма. У неё были и другие имена. Это Глава и Мудрость. Все царства расположены внутри «яйца жизни». Другие его названия: «пузырь жизни», «селецкий пузырь», «сялибий гладыш». Каждому из царств души соответствуют также три «йодра памерков», или три ядра сознания.
В человеке животная душа – отражение мира Тёмной нави, чувственная душа – мира Яви, умная душа – мира Слави, или Светлой нави. С подачи А.А. Шевцова эти три царства многим хорошо известны как Медное, Серебряное и Золотое царство. Существовало в традиции и четвёртое – Тихóе царство, являющиеся истинным Домом трёх сестёр, которого «они пока лишены», по которому «они рыдают» и в который «они должны однажды вернуться». Возможно, именно его А.А. Шевцов называет Алмазным царством. Оно в казачьей традиции есть отображение мира Прави, мира Бога-Творца. Так как Правь находится вне времени и пространства, то отразить Тихóе, или Алмазное царство (согласно мазыкской традиции) в человеке с точки зрения обыденного видения довольно сложно. Упрощённо его располагали вне человека, вокруг, подчёркивая тем самым то, что мир Прави вбирает в себя всё мироздание и в то же время находится вне его.
Если быть более точным, то наши предки учили, что «яйцо жизни» человека подобно сводам неба, имеет семь «твердей», охватывающих всю Вселенную. И эти своды отражают семь небес мира нави. Либо же они являются отражением семи составов мироздания – семи семионов (нужно сказать, что в Спасе наставники довольно часто «озадачивали» восприемников противоречивыми образами из области космогонии). Тихóе царство находится где-то там – за… седьмой «твердью». Седалища, или престолы триглава души в человеческом теле соотносились с животом, грудной клеткой и головой, и, соответственно, Жива сопрягалась с животом, Смага – с грудной клеткой, а Тяма – с головой (рисунок 1).