Сновидения могут помочь нам понять себя; они выталкивают на поверхность глубоко запрятанные тревоги и желания, вынуждают взглянуть в лицо надеждам и страхам, которые мы даже не осознавали. Они позволяют увидеть наш внутренний мир; сон может стать ключом к распознанию эмоциональной проблемы.
Пропуск простых шагов к запоминанию и пониманию снов можно сравнить с подарком, который нам преподнес мозг, но мы даже не удосужились его развернуть. Некоторые когнитивные функции снов (например, участие в формировании воспоминаний) будут сохраняться несмотря ни на что, при условии нормального сна ночью; замечаем ли мы или нет, но сны помогают нам узнавать новую информацию и переносить новый опыт в долговременную память.
Игнорируя сновидения, мы лишаем себя пользы, которую они могут принести. Внимательное отношение к снам откроет доступ к идеям, которые в противном случае растворились бы в ночи. Отслеживая свои сны, мы можем обрести уверенность в ситуациях с повышенной психологической нагрузкой.
Если мы сделаем следующий шаг и обсудим свои сны с врачом или психологом, то нас будет ждать еще одна награда: сновидения высветят психологические и физиологические проблемы, которые в противном случае ускользнули бы от нашего внимания. А если мы пройдем этот путь до конца и поделимся снами с друзьями, разделяющими нашу точку зрения, или с энтузиастами, увлекающимися сном, то сможем еще глубже проникнуть в смысл снов, скрытый в непонятных метафорах и символах. Мы в совершенстве овладеем языком сновидений.
На Западе традиция осознанных сновидений уходит в глубь веков, но современные ученые лишь недавно прониклись к ней уважением и стали ее изучать. Рассказы об осознанных сновидениях можно найти в трудах Аристотеля и Блаженного Августина, но только в 1970-х гг. ученые поняли, как исследовать это явление, и недавно методы наконец принесли плоды, продемонстрировав терапевтическую силу осознанных сновидений, а также способы их надежной генерации.
Собирая материал для этой книги, я экспериментировала с новейшими технологиями (такими как лечение ночных кошмаров с помощью виртуальной реальности), а также с простейшими приемами, которые не требуют ничего, кроме собственных размышлений, ручки и листа бумаги. Я освоила конкретные шаги, которые можно предпринять, чтобы лучше запоминать сны, бороться с ночными кошмарами и управлять содержанием сновидений. Я расскажу, какие методы были тщательно проверены и какие мне помогли, как я стала запоминать сны не от случая к случаю, а по желанию, и как сны, которые я запоминала, становились все более длинными, яркими и осознанными.
Эта книга о науке и истории. Это рассказ о том, как предыдущие культуры забыли о снах, и как мы, наконец, вновь открываем их. Когда вы узнаете о том, насколько богата ваша жизнь во сне, то захотите – я надеюсь – чаще запоминать свои сны или даже поэкспериментировать с осознанностью. Если мне удастся убедить вас в важности сновидений, возможно, вы начнете вспоминать их без дополнительных усилий; даже просто интереса к своей жизни во сне может быть достаточно, чтобы улучшить ее. Еще один простой путь лучше запоминать сны – потратить чуть больше времени на размышления о них в состоянии бодрствования; время, потраченное на чтение этой книги, тоже учитывается. (Люди часто говорили мне, что после обсуждения моей книги они видели необычно яркие сны.) Умение запоминать сны – это необходимое условие для осознанных сновидений; если вы прямо сейчас начнете вести дневник, то будете готовы воспринимать мои объяснения о том, как вызывать осознанные сновидения.
Начало нашего путешествия – волнующий момент. Вопросы стары как мир, а исследователи, заходившие на эту таинственную территорию, зачастую обнаруживали, что повторяют путь предшественников. Однако результаты новых научных исследований и психологических экспериментов – иногда совпадающие с древними мистическими поверьями – проливают долгожданный свет на значение и назначение сновидений.
1. Как мы забыли о снах
До XIX века сновидения относили скорее к сфере духовного, чем научного. В разных религиях они рассматривались как канал связи, через который обычный человек может проникнуть в другой мир, а пророки – передать волю богов. Библейский Иосиф получил должность при дворе фараона, истолковав сны правителя – семь тучных коров и семь тощих коров предвещают семь лет изобилия и семь лет голода. Считается, что азан – призыв к молитве у мусульман – был вдохновлен сном одного из спутников Мухаммеда. Сны самого Мухаммеда приносили ему утешение в моменты сомнений и подтверждали, что он на верном пути[16]. Индуистский текст учит, что в сновидениях содержатся надежные предсказания, несмотря на их кажущуюся парадоксальность; выпавший во сне зуб предвещает смерть, а ночной кошмар, в котором вам отрубают голову, сулит долгую жизнь[17]. По преданию, рождению Будды предшествовал сон: его мать, царица Майя, увидела слона с цветком лотоса, который обошел вокруг нее и забрался в утробу.
Сновидения часто рассматривали как окно в будущее. В древности врачи относились к ним как к волшебным рентгеновским лучам, искали в снах прогнозы для своих пациентов. «…начала болезней и других претерпеваний, которые может испытать тело, – писал Аристотель в IV веке до нашей эры, – во сне …оказываются более проявлены, чем во время бодрствования»[18]. Греческий врач Гиппократ верил в диагностическую силу снов и понимал их буквально. Например, он предполагал, что, если человеку снится река с сильным течением, значит, в его теле избыток крови[19]. Несколько столетий спустя Гален утверждал, что спас множество людей, доверившись сну для их исцеления[20]. Он расспрашивал пациентов об их снах точно так же, как и о симптомах, и серьезно относился к собственным снам; выбор жизненного пути он приписывал сновидению, в котором Асклепий – бог медицины и снов – приказал ему стать врачом.
У греческого бога сновидений появился настоящий культ. На протяжении тысяч лет – когда цивилизация, придумавшая его, давно исчезла – паломники и инвалиды со всего Средиземноморья приходили в его храм в городе Эпидавре, чтобы спать в его святилище под названием абатон и молиться о сновидении, которое поможет выявить или вылечить болезнь. Предметы из святилищ Асклепия – терракотовые конечности и головы, палец со злокачественным наростом – свидетельствуют о силе, которую приписывали этому богу. Одна из надписей повествует о человеке по имени Луций, который пришел в храм Асклепия в Риме из-за болей в груди. Во сне ему было приказано собрать пепел с алтаря, смешать его с вином и смазать эликсиром бок[21]. В другом тексте описывается слепой солдат, получивший во сне указание сделать бальзам из меда и крови белого петуха и втирать мазь в глаза.
Сновидения бывает сложно отличить от реальности, их источники остаются загадкой, а последствия могут быть настолько серьезными, что объяснить все вмешательством сверхъестественных сил кажется вполне логичным. Сны о разговорах с Богом или о посещении мертвых могут вызывать благоговейный трепет даже у самых стойких атеистов и убедить тех, кто склонен к духовным исканиям, что они переступили некий божественный порог. Сны способны даже изменить веру человека. Один методистский проповедник жаловался, что его паства «чаще начинает “серьезно” относиться к религии и к молитвам не после проповедей, а после “предостережения во сне”»[22].
Некоторые ученые даже утверждают, что истоки самой религии кроются в сновидениях и в наших попытках понять их. Психолог Келли Балкели и нейробиолог Патрик Макнамара убеждены, что люди изобрели религиозные концепции для придания смысла такому загадочному переживанию, как сновидение[23]. Даже обычные сны погружают нас в другие миры, вселенные с иными правилами или вовсе без правил, где люди могут превращаться в чудовищ, а сверхъестественные существа вмешиваются в личную жизнь – такие миры описаны в мифах. Видения как во сне, так и в реальной жизни побуждают нас искать ответы. Некоторые исследователи предполагают, что шизофреники – их болезнь сопровождается галлюцинациями – в большей степени склонны к религиозности, чем здоровые люди.
Сны – мощный механизм формирования представлений о божествах или сверхъестественных силах – разумных, не принадлежащих к человеческому роду существах, обладающих независимой волей. Когда психологи Ричард Швейкерт и Чжуанчжуан Си проанализировали рассказы о сновидениях, загруженные на сайт DreamBank, в одном сновидении обнаружилось в среднем девять «эпизодов теории разума», когда спящий человек приписывал независимую волю или внутренние чувства персонажу сна[24]. («Вампир испугался главного вампира»; оживший труп «хотел уйти»; «кто-то изумился», когда спящий заехал на инвалидном кресле на стол.) Во сне люди приписывают мотивы и эмоции персонажам, которых сами придумали, наподобие того, как они угадывают волю или настроение богов.
Балкели и Макнамара указывают на параллели между тем, как люди пытаются разгадать значения снов, и анализом религиозных текстов. «Каждый раз, когда мы решаем “прочесть” сон, мы одновременно ожидаем, что будем размышлять о приснившихся событиях и образах несколько раз в течение дня, – писал Макнамара в журнале Aeon. – Ведь понять сон с первого раза практически невозможно… Такое же парадоксальное отношение к интерпретации наблюдается при чтении священных писаний, прослушивании религиозных текстов или попытке объяснить собственный религиозный опыт (если мы “верующие”)»[25]. Очнуться от яркого сна – все равно что закрыть священную книгу; это начало процесса интерпретации, и в обоих случаях мы не принимаем свой непосредственный опыт так, как есть. Вместо этого мы упиваемся неограниченной властью памяти, зная, что мы к ней вернемся. Скоро мы перескажем текст или сон, разберем его смысл, запустив цикл «бесконечных экзегез, толкований и повторных толкований», который приведет к «новым смыслам» и даже «новым ритуальным процедурам».
Нейрохимические изменения, происходящие во время фазы быстрого сна, не только генерируют необычные видения, но и вызывают доверие к ним. Увеличивается концентрация дофамина – нейротрансмиттера, ассоциирующегося с удовольствием и вознаграждением, а также ацетилхолина, химического соединения, участвующего в формировании памяти. Усиливается активность в эмоциональных центрах мозга – амигдале и лимбической системе в целом. В то же время ослабевает активность дорсолатеральной префронтальной коры – главной области, отвечающей за рациональное мышление и принятие решений – и уменьшаются уровни серотонина и норэпинефрина, которые ассоциируются с самоконтролем. Результатом является идеальная химическая основа для ярких, психологически достоверных видений: возбуждаются отделы мозга, вырабатывающие эмоции, и тормозятся отделы, которые контролируют их. «Люди всегда удивлялись, почему сны с такой кажущейся легкостью генерируют религиозные идеи, – отмечал Макнамара. – Снам присущ природный когнитивный механизм для производства этой концепции сверхъестественного агента».
Даже в периоды господства относительного скептицизма снам, как правило, приписывали сверхъестественное происхождение. В эпоху Просвещения рациональные европейцы по-прежнему воспринимали сны как руководство и как окно в будущее. «В Америке толкователи снов были распространены не меньше, чем фальшивомонетчики, продавцы чудодейственных снадобий и другие мошенники, – писал историк Эндрю Бурштейн в книге «Линкольну приснилось, что он умер: ночные видения выдающихся американцев от колониальных времен до Фрейда»[26]. В те времена массовыми тиражами печатались нелепые сонники («Увидеть во сне белый, сиреневый, розовый или зеленый цвет – благоприятный знак; коричневый и черный сулят неприятности»). Газеты публиковали поучительные истории о глупцах, не прислушавшихся к своим снам. В еженедельнике Freeman’s Oracle, издаваемом в Нью-Гемпшире, рассказывалось о молодой жене моряка, которая во сне увидела мертвое тело мужа, качавшееся на волнах, и умоляла его не ужинать на палубе вместе с капитаном; он не послушался предупреждения и утонул.
В сны верили не только невежественные или суеверные люди. Эзра Стайлз, в XIX веке занимавший пост президента Йельского университета, в своем дневнике тщательно записывал рассказы знакомых о пророческих снах. Президент Джон Адамс и врач Бенджамин Раш обменивались письмами о своих снах, соревнуясь, у кого они ярче и богаче. Адамса особенно растрогал сон, в котором он объяснял животным в зоопарке – львам, слонам, волкам, – что они должны сформировать «суверенное правительство животных».
Быстрое развитие техники в XIX веке лишь подстегнуло интерес Запада к сверхъестественному. Обычные люди, впечатленные новыми возможностями путешествовать и поддерживать связи на прежде немыслимые расстояния, начали думать, что медиумы и духи не более фантастичны, чем железная дорога и телеграф. В 1880-х гг. несколько известных британских ученых и философов основали Общество психических исследований. Они собирали рассказы о передаче мыслей на расстояние и встрече с духами и составляли из них сборник доказательств существования паранормальных явлений объемом в тысячу страниц. Они рассылали анкеты более чем пяти тысячам респондентов, предлагая им сообщать о снах, предсказавших смерть, которая затем действительно наступила, и пришли к выводу, что подобные сны встречались слишком часто, чтобы их можно было объяснить простым совпадением.
Газеты печатали сновидения политиков, словно ожидали увидеть в них будущее страны. New York World Джозефа Пулитцера объявила общенациональный конкурс на «лучший сон», призвав сотни тысяч читателей газеты присылать рассказы о своих самых удивительных видениях. Победителем – чемпионом снов», как выразился сын Натаниэля Готорна Джулиан – стал бывший профессор из Мэриленда, подписавшийся Дж. И. Дж. Бакли. Однажды ночью, писал Бакли, ему приснилось, что он выстрелил в незнакомого человека и смотрел, как кровь хлестала из шеи жертвы. На следующий день по дороге на работу он увидел мужчину из своего ночного кошмара. И этот человек якобы узнал Бакли; повернувшись к нему, незнакомец умолял его не стрелять. Бакли не сомневался в том, что произошло: «Мы оба видели один и тот же сон».
В 1850-х гг. французский врач Луи Альфред Мори одним из первых попытался изучить сны экспериментальным путем[27]. Используя себя в качестве подопытного кролика, он менял окружающую обстановку, чтобы проверить, как это отражается на снах. Когда помощник щекотал его нос перышком, Мори снилось, что с его лица срывают маску, а когда на лоб капала вода, он видел во сне, что потеет и пьет вино. Мори пришел к радикальному выводу: сны посылаются не богами, а окружением.
Пройдет еще сто лет, прежде чем ученые признают роль сна в решении задач, но в 1892 г. биолог Чарльз Чайлд спросил двести студентов колледжа, не осознавали ли они во сне то, что помогало им решать проблемы в реальной жизни[28]. 40 % опрошенных ответили утвердительно; несколько человек сообщили, что за ночь решили задачи по алгебре. Один студент вспомнил случай, когда в старших классах школы сон помог ему сделать домашнее задание – ему приснился великолепно переведенный отрывок из Вергилия.
На рубеже XIX и XX веков Зигмунд Фрейд повысил статус сна, впервые сделав его предметом науки. Он поставил сны в центр новой дисциплины, психоанализа, назвав их «царской дорогой к познанию бессознательного в духовной жизни». Фрейд утверждал, что психоанализ возник на основе анализа сновидений.
Исследуя сновидения, писал он в работе «Толкование сновидений», пациенты – или их психоаналитики – могут понять тайные желания, получить доступ к бессознательному, что позволит избавиться от неврозов[29]. Поскольку сны есть порождение психики, то все их составляющие – незнакомцы, возлюбленные, неодушевленные предметы – символизируют те или иные аспекты личности.