– Это часть твоей Души, – подсказал Ангел. – Волшебная часть.
Лика посмотрела на Ангела, как на идиота.
– Та самая, которая умеет творить чудеса, – пояснил Ангел.
– О, спасибо, чувак, теперь-то мне все стало ясно! – ухмыльнулась Лика.
– Когда-то ты потеряла эту часть, потому что проявлять ее в твоем мире было небезопасно. Ты оставила ее здесь, в лесу, чтобы сберечь. Она тебя очень долго ждала. И теперь ты можешь забрать ее себе, она поможет создать твою жизнь такой, какой ты сама захочешь…
– Ты че, издеваешься?! Мне уже не три года, чтобы в это поверить! – Лике не хотелось дерзить, но еще меньше хотелось быть обнадеженной впустую. Слишком дорого стоили ей разочарования в тех, кому она доверяла…
– В детстве, когда ты еще верила в волшебство, эта часть приходила к тебе, но ты испугалась и взрослые убедили тебя, что цветы не умеют разговаривать, а чудес не существует. Сами того не понимая, они убедили тебя, что ты не можешь творить волшебство и обязана жить по заданным правилам. Но это не так. У тебя есть часть, которая сама создает правила игры. И сейчас ты можешь забрать ее себе.
– Да не пойду я с ней! – донеслось отовсюду. – Пусть сначала докажет, что в ее мире чудо возможно!
Ангел иронично улыбнулся.
– Кому, как не тебе, кроха, известно, что волшебство было всегда! – сказал Ангел, обращаясь в чащу.
Чаща одобрительно угукнула.
– Так вот, современный мир, откуда к нам пожаловала эта вредная особа, – он кивнул на Лику, – не исключение.
Лика состроила ему гримасу в ответ.
– Конечно, в нем многое изменилось с тех пор, когда с помощью волшебства люди, именуемые ведьмами и колдунами, – Ангел опять взглянул на Лику, как бы давая понять, что это он и о ней тоже, – лишали друг друга воли, наводили порчу и устраивали засухи по соседним селам… Хотя такие, с позволения сказать, волшебники есть и сейчас, но расплата за их деяния наступает мгновенно, поэтому подобных глупцов становится все меньше. В современном мире волшебство не считается чем-то плохим. Никто не обвинит волшебника, если он исцелил человека от болезни, расчистил небо от облаков или вызвал дождь там, где это было нужно. Более того, наука доросла до того уровня, когда объясняет, как и почему возможно, к примеру, исцеление человека от смертельной болезни за один день.
– Realy? – Лика была изумлена. – В смысле, ты серьезно?
– Этому учат после школы, подруга, так что советую ее все-таки закончить. В рамках квантовой физики многие чудеса уже давно объяснены. И хотя большинство чудес пока остаются тайной, они больше не подвергаются жестоким гонениям, наоборот, все чаще приветствуются теми, кто изучает, как помочь людям быть счастливыми, – врачами, учеными, психологами… Поэтому, – Ангел вновь повернулся к чаще, – твои опасения напрасны.
– Ну, я даже не знаю… – задумчиво ответил оттуда голос.
– Сколько ты тут торчишь? – весело спросил Ангел. – По-моему это твой шанс. Или ты думаешь, сюда кто-то забредет в ближайшие пару тысяч лет?
Повисла пауза. Лика и ее Волшебная Часть переваривали услышанное.
– Ну а мне она зачем? – произнесла наконец Лика.
– Хочешь изменить свою жизнь? Помириться с парнем? Знать, что родители тебя любят и ты сама можешь всем управлять?
– Я много чего хочу, но это не значит, я поверю, будто все изменится по щелчку пальцев! – Внутри закипела злость на всех, кто когда-то мешал исполнению ее желаний. – Почему у одних все получается так, как они хотят, все им дается легко и просто, а я живу вот в этом дерьме? Нет, правда, почему я должна поверить тебе? Я даже не знаю, кто ты и что тебе от меня нужно! Мне в жизни хватило дедов морозов и падающих звезд с неба. “За-гадай свое самое сокровенное желание, и оно исполнится”. Ага, конечно! Хорошо, если Дед Мороз не попытался тебя полапать, пока ты верила в чудо. Хоть бы раз что-то сбылось! Херня все это… – Лика отвернулась от Ангела и посмотрела в темноту. Из леса были слышны тихие всхлипывания. Лику кольнуло, что она расстроила Нечто. Оно уже не казалось ей страшным. Скорее, чем-то большим, добрым и детским. – Нет, ну, может быть, ей я и могу поверить… – тихо сказала она Ангелу. В ней боролись желание стать хозяйкой своей жизни, мечтать и видеть, как ее мечты тут же воплощаются в жизнь, и огромный страх, что ни-че-го у нее не получится.
– Тебе кажется, что от тебя ничего не зависит, что все происходит помимо твоей воли, но это только потому, что ты поверила, что кто-то другой управляет твоей жизнью. Каждый раз, когда твои желания не сбываются, ты чувствуешь себя той трехлетней девочкой, которая видела живые цветы на шторах в темной комнате и которой никто не поверил. Но тот мир был реален! Все, что ты видела, было правдой. Потому что это ТЫ создала живой, волшебный, полный красоты мир, готовый откликаться на твои мысли и чувства и давать тебе все, что ты пожелаешь. Взрослые сказали, что так не бывает, но только потому, что им самим когда-то внушили то же самое. Тебе сейчас представился шанс, и твоя Волшебная Часть – та, что умеет творить чудеса, – находится прямо здесь. Ты можешь взять ее с собой и больше никогда с ней не расставаться…
В этот момент чаща зашевелилась и ожила. Ветви деревьев стали аккуратно расходиться по сторонам. Холодный свет потеплел, сумрак рассеялся, земля подсохла. С деревьев исчезла паутина, и лес зашелестел нежной листвой… На опушку из-за большого дерева шагнула маленькая светловолосая девочка. Она осторожно, словно проверяя, не причинят ли ей здесь вреда, двинулась навстречу Лике. Трава и цветы мягко выстилались под ее пяточками.
Все вокруг ожило и зазвучало. Донесся запах хвои. Маленькая трехлетняя волшебница смотрела на Лику игриво и немного по-хулигански.
Лика была ошеломлена. Ее переполняли удивление и восторг от взгляда на то, с какой легкостью эта малышка меняет всё вокруг себя и как чаща рада меняться для нее.
Наконец, еще один шаг – и девочка вплотную подошла к Лике. От ее взгляда невозможно было оторваться.
– Можно, я возьму тебя за руку? – осторожно спросила Лика. – Будешь со мной дружить?
– Да. – Маленькая волшебница заулыбалась и по-детски протянула ручки. Лика подхватила ее, и малышка прошептала ей на ухо: «Я очень хочу дружить с тобой. Только никогда не сомневайся во мне и моих чудесах. Даже от самого маленького сомнения мне становится больно. Ты ведь сможешь защитить меня от взрослых, которые не верят в волшебство? Ты теперь от меня не откажешься?»
– Я… Я очень этого хочу. Я буду очень стараться! – Глаза Лики наполнились слезами. Она прижала к себе девочку крепко-крепко, и ощутила такую благодарность внутри! Радость от встречи с этой крохой наполнила ее давно забытым беззаботным детским счастьем.
Глава 2. У всего своя цена
Лика стояла с закрытыми глазами, пока Ангел легонько не коснулся Она нехотя открыла глаза.
Улыбка все еще держалась на ее губах, но то, что она увидела, улыбки не вызывало. Повернувшись к Ангелу, Лика сдавленно прошептала:
– Это что еще за дерьмо?
Впереди перед ними до самого горизонта простиралось голое поле. Невдалеке – старый покосившийся деревенский дом. У его порога в большом корыте, шатающемся на низенькой лавке, старуха в платках и грязном тулупе стирает белье. Где-то на самом краю поля, стегая лошадь, работает старик. Время от времени он что-то выкрикивает, но ветер уносит его голос, и расслышать слова невозможно.
– Где мы? – Лика почувствовала, как мрачно стало у нее внутри.
– Я бы сказал, мы в самом лучшем для тебя месте.
– В самом лучшем месте… – медленно повторила она. – Хорош шутить… – Слова давались ей с огромным трудом. На груди будто лежала могильная плита, дышать было тяжело.
Ей бы хотелось увидеть, как этот унылый пейзаж наполнится солнечным светом, как запоют птицы, подует ветер, как старая женщина скинет с себя затасканный тулуп и окажется красавицей с ясными мудрыми глазами. Но вокруг была серость, тоска и бессмысленность… Лика прекрасно знала это чувство: именно так она ощущает себя большую часть жизни.
Тоска и бессмысленность преследовали ее изо дня в день, когда она смотрела в школьное окно на детей, бегающих по стадиону, жевала переваренный рис на обед, наблюдала за механическим движением рук кассирши в супермаркете. Серость и пустота пронизывали все ее существование. И вот она попала прямо внутрь этого чувства, в самый центр. Даже как-то легче стало, что не нужно больше притворяться, словно этого нет. Есть! Безысходность и тоска, разлитая везде, абсолютно во всем…
– Мы там, куда выбрала отправиться твоя Душа, – мягко вступил Ангел. Помолчав, он спросил: – Ничего не напоминает?
– «Кому на Руси жить хорошо»? – усмехнулась Лика.
Ангел оглянулся на нее.
– «Тихий Дон»? Ангел молчал.
– На самом деле я читаю. Просто преподам не нравится мое понимание литературы, и они меня давно уже не спрашивают. И все-таки, зачем мы здесь? Давай куда-нибудь еще махнем?
Не глядя на Лику, Ангел отрешенно произнес:
– Ты не сможешь продолжить путешествие, пока не отыщешь то, зачем сюда отправилась.
Лика начинала злиться:
– Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что! Нельзя чуть более понятно изъясняться? Притащил меня черт знает куда и, типа, иди ищи… Что тут вообще можно найти, кроме грязищи?!
Интуитивно она понимала, что Ангел прав и дальше ей дороги нет…
– Да, это сложно выдерживать, – сказал Ангел со вздохом, – даже мне. Мы попали в прошлое, и ты видишь жизнь, которой жили твои предки.
Лика нахмурилась. Она мало что знала о своих предках. Бабушка не любила ей рассказывать про свою жизнь, наверное, потому, что эти воспоминания будили в ней слишком тяжелые чувства, и она выбрала помнить только очень хорошее, например, как с младшим братом они сидят в залитом весенним солнцем коровнике на копне старой соломы, пьют теплое молоко и щекочут друг друга травинками, залезая за ворот и рукава… Или: вот она с мальчишками пробралась на чужую пасеку и впервые пробует мед, янтарный, тягучий, он стекает из сот прямо на язык, и кажется, что большего счастья в жизни и быть не может… Лика представляла эти картины так ярко, потому что бабушка всегда вспоминала о них с тихой нежностью и грустью, но она почти совсем ничего не говорила ни про войну, которую застала совсем еще маленькой, ни про родителей, которых рано потеряла, ни про то, как и где она выживала в голодные послевоенные годы… Огромный кусок ее жизни до замужества был просто стерт, о нем никто никогда не говорил. Других своих бабушек и тем более прабабушек Лика не знала. Совсем. У них дома было не принято рассказывать семейные истории.
– …Жизнь моих предков? – выныривая из воспоминаний, повторила за Ангелом Лика.
– Это собирательный образ. Много поколений твоих бабушек и дедушек провели в тяжелом труде, пытаясь выжить. Несмотря на голод, войны, раскулачивание, ссылки, болезни, отсутствие лекарств, потерю близких, несмотря ни на что они жили в надежде, что их детям будет легче.
Старая женщина, не разгибаясь, механически перекладывала выстиранное белье в ведро, доставала из таза на земле все новые тряпки и отправляла их в корыто. Лика вдруг опять вспомнила кассиршу в супермаркете, которой она так боялась стать в будущем. Так же механически и отрешенно, как эта женщина, изо дня в день она пробивала товары в магазине рядом с их домом.
– «Голова в петле, ужин на столе», – едва слышно процедила Лика крутящуюся уже некоторое время в голове строчку из песни «АукцЫона».
Ангел усмехнулся:
– Довольно точно.
– Труд и боль. Пустота и смерть. А потом опять труд и боль. И так из поколения в поколение. На черта все это? Ради чего?
Сгорбленная фигура старика в поле стала приближаться. Подавшись всем телом вперед, он медленно тащил за собой лошадь. Лика не знала, видят ли ее сейчас эти старики, но она смотрела на них, не в силах отвести взгляд. Ее словно парализовало ощущение нарастающей тяжести в теле, пока внезапно не сдавило горло. Она попыталась что-то сказать, но не смогла и только взглянула на Ангела.
– Это боль от долго сдерживаемых слез, – помог он. – Боль людей, которые не позволяли себе выражать чувства, потому что это было не главным. Главным было дать своим детям жизнь и вырастить их. Сейчас ты переживаешь чувства этих людей. И это состояние сейчас ты тоже взяла от них. Транс помогает им не иметь притязаний на что-то большее и выдерживать ту тяжесть, которую они несут. Нечувствительность помогает им выжить, это их сильное качество, их достоинство, – сказал Ангел твердо. – Помнишь? Ты тоже считала это своей силой, гордилась тем, как умеешь подавлять чувства? Это у тебя от них.
Лике стало так жаль не поднимавших глаз от своей изнурительной работы стариков и так захотелось их спасти.
– Как им помочь?!
Она ощущала, что связана с этими людьми.
– Прежде всего, тебе не нужно их жалеть. Жалея, ты отнимаешь у них силу и делаешь их жертвами. А они не жертвы. В том, какие они – простые, в чем-то грубые, нечувствительные, – их достоинство. Сейчас ты чувствуешь себя выше, умнее их, но на самом деле они так много всего смогли пережить. У них огромная глубина души. Они принимают, что в их жизни не будет просвета, но живут ради того, чтобы у их потомков было будущее. У этих людей есть настоящая сила. И в тебе она тоже есть. Для того чтобы ее найти, ты здесь и оказалась.
Лика чувствовала, как внутри нее рождается глубочайшее уважение. Она просто стояла молча, пока не ощутила в груди что-то очень доброе, нежное и сильное…
Давая место всему, что происходит с Ликой, через некоторое время Ангел продолжил:
– Твои предки не умели выражать любовь словами, они проявляли ее в поступках. Они любили своих детей не объятиями и поцелуями, а тем, что, не будучи жертвами, отдавали себя, свою кровь, свою жизнь ради того, чтобы они выжили. Ты сейчас чувствуешь эту любовь. И принимаешь ее. Это самое главное, что как потомок ты можешь сделать для них и для себя.
Две неподвижные фигуры – девочка-подросток и Ангел рядом с ней – не отрываясь смотрели на старую женщину, отрешенно стирающую белье, и старика, тянущего тугую борозду по мерзлой земле. И вроде бы ничего не происходило, но в Лике бурлил такой интенсивный процесс, словно внутри нее двигались горы и реки поворачивались вспять. От ощущения безысходности и тоски к ощущению спокойствия, достоинства, силы. И – любви…
Внешне ни старик, ни старуха не изменились, но в глазах Лики они стали такими укорененными, такими сильными. Монотонные движения, которые повторяла женщина, намыливая и прополаскивая сорочки, а потом туго выкручивая их до скрипа, больше не вызывали жалости. В Лике росло глубокое сочувствие.
– Ты смотришь на них сейчас глазами Души. – Ангел улыбнулся. Было видно, что и ему стало намного легче. – И чувствуешь их подлинное величие. Величие Душ, которое они утвердили тем, как жили.
Лика думала о том, как мелочны были ее претензии к жизни по сравнению с тем, что досталось пережить ее предкам.
Словно хроника, перед ее внутренним взором запустилась череда немых кадров: вот дети в большом бараке лежат прямо на земле, прижимаясь друг к другу и стараясь согреться; вот отцы, уходящие на войну и бросающие последний взгляд на своих жен; вот матери, умирающие от тяжелых болезней на руках детей… Лента всё крутилась, кадры чередовали друг друга: войны – Отечественная, потом Гражданская, – крепостное право, татаро-монгольское иго, голод, мор – и изувеченным судьбам людей, казалось, не было ни конца ни края… Но через всех и каждого от старших к младшим тянулась непрерывная живая нить. Из далекого, темного, беспросветного прошлого ее предки смогли донести до нее самое главное, что у них было, – Жизнь…
Совершенно новое ощущение ценности жизни обрушилось на Лику.
– Да, очень многие люди положили все свои силы ради того, чтобы ты жила, – произнес Ангел.
Что на это можно было сказать? Лика вспоминала себя на мосту пару часов назад. Глупо… Говорят, взросление не происходит мгновенно, но это был тот самый момент, когда из маленькой обиженной девочки Лика превращалась в человека, которому открывается ценность того, что он имеет.