ВВЕДЕНИЕ
Ставить свои цели и, достигая их, принимать решения с каждым новым шагом все труднее. Неблагоприятные эмоции, подавленные чувства, тревога, переживание глубинной неудовлетворенности со временем соединяются в охватывающий нас круг. Но это различимые сигналы нереализованной потребности понимать себя и справляться с собой, понимать других и предупреждать ошибки коммуникации.
Сейчас к этой потребности адресовано неизмеримое количество информации. Стоит только открыть один раздел с условным названием «Путь к себе» в любой библиотеке психологической литературы, чтобы прийти в замешательство. Невозможно даже представить такого добросовестного читателя, который бы действительно попробовал воспринять эту разноголосую информацию как истинную и предписанную к применению. Попытка проделать предложенный «путь к себе» привела бы разве что к сумасшествию, задолго до конца перечня. Так что же предпринять в этом абсурдном хаосе информационного рынка человеку, ищущему достоверного и работающего знания?
В действительности все просто — есть подлинная информация и фальсификат. Подлинная — существует в рамках науки, она по определению добывается кропотливым трудом во имя истины, всякая иная фабрикуется для осуществления эксплуатации реципиента (экономической, идеологической) и представляет собой — в нашем случае — «домашнюю» или «гламурную» психологию от журналистов, «экстрасенсов», «астрологов» и прочих «параспециалистов». Предлагая в качестве– знания и средств помощи «новые откровения» банальной мифологии, она обманывает и закрепляет неблагоприятную ситуацию обманутого. Только научная информация действительно меняет положение дел. Фрейд писал: «Наш бог, Logos, может быть, не очень всемогущ, и в состоянии исполнить лишь малую часть того, что обещали его предшественники… Вера в науку не иллюзия, так как наука может нам кое-что дать. Иллюзией было бы верить, что мы откуда-то могли бы получить то, что наука нам дать не может».
В настоящее время достижения научной психологии должны включаться в повседневную жизнь в большей мере, чем достижения технических наук, поскольку сейчас стоит проблема не столько внешнего, сколько внутреннего благополучия индивида. Современный человек становится все более автономным, что означает самостоятельный поиск основ собственной жизни, который часто ему плохо удается. В этой ситуации он должен быть поддержан знаниями о природе внутренней реальности, о закономерностях ее проявления и взаимодействия с внешним миром. Это позволит наилучшим образом понимать себя и окружающих, предсказывать свои жизненные ситуации и принимать верные решения.
Однако в отношении перевода научных психологических знаний в повседневность существует несколько проблем. Первая из них заключается в том, что научная информация, представляющая новый смысл, трудна для выражения. Поэтому тексты ученых, оказавшихся в научном авангарде, на рубеже открытия, темны, приблизительны и громоздки, в них только происходит поиск формы для нового содержания. Обычно даже зрелые научные теории, оправдавшие себя в области практического применения, излагаются, не получив лаконичной и систематической формы. Типичная ситуация, когда люди в поисках ответов на психологические загадки с интересом обращались к текстам корифеев психологии, но утомленные длинным изложением, которое часто представляет собой не столько готовое объяснение для новичков, сколько добросовестное исследование, бросали чтение, так ни в чем и не разобравшись, формируя очень приблизительное и стереотипное представление о теории.
Другой проблемой освоения психологических знаний является их пестрое многообразие и разнородность. Теории, интерпретирующие природу личности, умножаются с ускорением. И в силу того, что сейчас психология открыта рынку, нередко такие теории фабрикуются без должной научной проверки.
Если погрузиться в психологию, то создается впечатление, что множество специалистов, целенаправленно наблюдавших психическую жизнь пациентов и свою собственную, внеся свой вклад, сформировали обширную, неясную информационную базу по теории психики, которая все усложняется введением интригующих данных и все более демонстрирует свою разнородность и незаконченность. Поэтому впечатление от знакомства с психологическими знаниями может быть выражено словами М. Фельденкрейса: «Я переворошил огромное количество литературы по физиологии и психологии и, к своему величайшему изумлению, обнаружил лишь сплошное невежество, массу предрассудков и полный идиотизм в той области, которая касается поведения человека. Не нашлось ни одной книги, где говорилось бы о том, как именно функционирует наш организм».
Но такое впечатление, имеющее свои серьезные причины, способно закрыть путь к ценным знаниям, которые действительно присутствуют в научной психологии и связаны с тем, что настоящий психолог подвигается к исследовательской работе своими реальными трудными состояниями и душевными болями. Он хочет доподлинно познать, используя научный инструментарий, происходящее с ним, как с человеком.
Логично предположить, что если эти предпринятые многими учеными попытки увидеть в лицо свою внутреннюю проблему, повстречаться с самим собой на экране научной объективации, попытки экспериментировать с самим собой в поисках оптимального варианта психической жизни не бессмысленны, тогда эти отдельные усилия могут сложиться в общую логику овладения внутренним пространством. Уровень общей логики поднимается над необозримым массивом подготовительной, поисковой и специально-методической информации, имеющей характер исследовательских черновиков, и проявляет чистые законченные неоспоримые формы знания о человеческой психике.
Эта книга предлагает не очередной свод информации о научных школах, потому что такой свод, по существу, ничего не дает. Он похож на гобелен, впечатления от которого описал Фриц Перлз: «Эта ручная работа вызывает у меня настоящее отчаяние. Я смотрю на гобелен, почти полностью вытканный, однако неспособный дать общую картину, общий гештальт». В самом деле, использовать можно только что-то определенное, ясное, завершенное.
Эта книга представляет пять ключевых открытий психологии личности, определивших маршрут современной науки, в отчетливых смысловых фигурах, которые пригодны для того, чтобы вмонтировать их в свой познавательный механизм любому разумному человеку.
Задача заключается в том, чтобы открытия природы психического, зафиксированные на уровне этой общей логики, освоить и применять для осмысления наших состояний, наших решений и нас самих, не погружаясь в конкретику того или иного направления психологии (и психотерапии), которое всегда, будучи только одним условным срезом реальности, уводит от целостной истины жизни. То есть, задача сводится к тому, чтобы сделать психологию жизненной мудростью.
Поэтому каждое значимое направление психологии рассматривается нами только как сфокусированное открытие некой скрытой ранее закономерности внутренней жизни и поведения человека. При этом открытия не атомарны, но системны. Они рождаются из определенных взаимоотношений новой информации и известных закономерностей, новая информация находит понятийное выражение далеко не сразу и через ряд попыток приближения к своей аутентичной форме. Когда же она обретает прописку в науке, она прокладывает русло, которое образует вокруг себя цветущий оазис — целую территорию науки.
01.09.2011 С.Л. Бутина-Шабаль
ТЫ И ТВОЕ ТЕЛО
ЗАПРЕТНЫЕ ЖЕЛАНИЯ… СНЫ… НЕЛЕПЫЕ СЛУЧАЙНОСТИ… МЫШЕЧНЫЕ ЗАЖИМЫ… НЕВРОТИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР…
Зигмунд ФРЕЙД: ПСИХОАНАЛИЗ
«Огромная радость переполняет меня, когда я с полным пониманием смысла своих слов говорю, что я – это мое тело. Это позволяет слиться со всей полнотой жизни во мне, это исключает всякую необходимость в расщеплении собственной личности» (S.Keleman).
Психоанализ при первом знакомстве оставляет странное впечатление: с одной стороны, он не демонстрирует для здравого смысла необходимости своих положений, напротив, кажется концептуально произвольным и субъективным; есть расхожее мнение, что озабоченный доктор Фрейд приписал человечеству свои собственные психические проблемы. Но, с другой стороны, историческим фактом является то, что психоанализ оказал грандиозное влияние, буквально преобразив европейскую культуру на уровне переживания и выражения фундаментальных ценностей.
Радикальная трансформация культуры началось одновременно с преобразованием научной психологии. До Фрейда психология существовала как теория абстрагированных психических функций. Абстракции психических функций («сознание», «эмоции») находились в другой плоскости осмысления, нежели неделимая, уникальная психика реального человека, и соотносились с последней весьма искусственно, «философически».
Теория Фрейда начинает новую психологию как теорию личности. Психоанализ уже не рассматривает психику поэлементно, элементы связаны в нераздельные «комплексы» (к примеру, «комплекс переживания» — это единство переживания, действия, аффекта и языка). Более того, психоаналитическая концепция генерирует в себе такие мыслительные формы, которые предназначены для вмещения жизненной истории индивида в том виде, как он сам ее переживает. При этом теория личности Фрейда выросла отнюдь не из социально-культурологического или философского знания, а из биологии, неврологии и психиатрии.
Понять смысл и значение психоанализа невозможно без представления об истории культуры и о развитии психологической науки.
Что изучает психология? Психология, как и любая другая наука, не только исследует свой предмет, но в процессе исследования постоянно его уточняет, поэтому история науки — это история изменения предмета науки. Психология возникла и длительное время развивалась как наука о душе. Отправным пунктом европейского психологического образования является трактат Аристотеля «О душе» — первый курс общей психологии. В этом трактате душа впервые стала предметом психологического знания, поскольку до Аристотеля душа понималась как внешняя организму реалия (природно-физическая (огонь, эфир и пр.) или культурно-сверхъестественная (средоточие ценностей, понятий, идеальных форм)). Аристотель же истолковал душу не как самостоятельную в отношении организма сущность, а как способ организации живого тела, как «принцип организма».
Что означает «способ организации»? Если что-то является действующим само по себе, без прямого приложения внешней силы, то это что-то должно заключать в себе еще и программное обеспечение своей деятельности. Программным обеспечением жизнедеятельности животного является совокупность инстинктов. Человеческий организм, в отсутствии исчерпывающей навечно заданной программы инстинктов, формирует психику, которая реализует жизненно необходимое взаимодействие человеческого организма со средой и является дифференцированной, усложненной, опосредованной, изменчивой и относительной в сравнении с инстинктом, и что самое главное — способной к качественному развитию программой жизнедеятельности. Посредством психики организм, с одной стороны, опознает стимулы среды и с учетом своих потребностей реагирует на них и, с другой, — претворяет собственные потребности в цели своей деятельности, изменяющей среду.
Отрасль знания, аккумулирующая такого рода информацию о душе, получила название «психология» в конце XVI века, общеупотребительным оно стало в XVIII веке. В XVII веке — в эпоху Просвещения — в общем культурном поле рационализма психология самоопределяется как наука о сознании (а не о душе). На рубеже XIX-XX веков психология начинает развиваться с ускорением в силу того, что ее развитие обильно подпитывалось успехами естествознания и прямо стимулировалось задачами, поставленными перед ней промышленным производством, медициной и педагогикой. В XX веке — благодаря открытию бессознательного и последствиям этого открытия — психология из науки о сознании превращается в науку о поведении.
В начале XX века идеалистические представления о природе человека, сформированные в позднюю викторианскую эпоху, оказались не пригодными для объяснения глобальных и трагических событий, начатых Первой мировой войной, которая породила экстремальные состояния страха и массовые травматические последствия. Затем война переросла в эксперимент социалистического переустройства государства и общества. И хотя исторический эксперимент происходил в «отдельно взятой» стране, он вверг весь мир в период ускоряющихся изменений: экономико-политических, нравственных, экзистенциальных. Осуществлялось то, что для традиционного мировосприятия было немыслимо, непредсказуемо и служило источником тревоги. Психика массового человека перестала эффективно выполнять адаптационную функцию. Невротические проблемы из исключительных и элитарных превратились в массовые. Неврозы стали самым распространенным заболеванием. Поэтому требовались нетрадиционные формы взаимодействия человека с культурной средой. Нужно было определить неизвестные значения, выразить непривычные переживания, следовало открыть жизненное пространство для наполнения новыми событиями.
В месте напряжения и разрыва культурной ткани формируется психоаналитическая теория Зигмунда Фрейда, которая коренным образом ломает прежние модели мышления, жизненные устои и стандартные представления. Одним из животрепещущих вопросов еще при жизни Фрейда был вопрос об «оригинальности» его учения. Сам Фрейд более 150 раз в различных работах ставил вопрос о своем приоритете1.
Оригинальность теории начинается уже с ее предмета: Фрейд стал изучать те области психики, которые до него никто не изучал. Не в том смысле, что до этих областей просто еще не «добрались», эти неизученные области психики были культурными табу. То есть, Фрейд стал изучать запреты (культурные, религиозные, научные). И это обстоятельство тоже не кажется случайным. Исходя из биографии Зигмунда Фрейда, не будет преувеличением сказать, что он сам был олицетворением социального запрета. М. Эрдхейм отмечает доходящую до потери идентичности «неуверенность» Фрейда, его опыт «социальной смерти».
***
Зигмунд Фрейд (Sigmund Freud) родился 6 мая 1856 года во Фрейбурге в Моравии (теперь это часть Чешской Республики). Когда ему было 4 года, семья пережила финансовые неприятности и переехала в Вену, где Фрейд и провел большую часть своей жизни. В детстве Фрейд был чрезвычайно способным учеником. Семья поддерживала его, и в тесной квартирке он имел свою собственную комнату и даже керосиновую лампу для занятий, тогда как все остальные были вынуждены обходиться свечами. Но внешний мир его не приветствовал. В Венском университете к Фрейду относились как к низшему по положению, к тому же, из-за его еврейского происхождения, как к чужестранцу. Эти обстоятельства он сам категорически проинтерпретирует как свой «удел» «быть в оппозиции и находиться под запретом по „соглашению большинства“».
В возрасте 26 лет Фрейд получил медицинскую ученую степень и намеревался сделать карьеру теоретика, поскольку не чувствовал склонности к профессии врача. Но финансовое положение и отсутствие места заставили его перейти к частной практике. Значимыми моментами биографии ученого были экспериментирование с кокаином и овладение методами гипноза.
В сотрудничестве с известным врачом Йозефом Брейером Фрейд изучал проявления истерии. Их выводы Фрейд резюмировал, связав симптомы истерических пациентов с потрясшими их, но забытыми травматическими моментами их жизни. Излечение таких пациентов основывалось на том, чтобы заставить их вспомнить и воспроизвести эти переживания под гипнозом. Однако пациенты противодействовали восстановлению в памяти травматических воспоминаний, а состояние гипноза не позволяло работать терапевту с таким противодействием. Тогда Фрейд стал использовать метод свободных ассоциаций.