Так проклинает зверебог Энгиду блудницу богини Иштар. «Суд тебе изреку я, блудница», – начинает Энгиду, а кончает св. Иоанн на Патмосе: «Суд твой пришел…» «Пал, пал Вавилон, великая блудница!» (Откр. XVIII, 10; 2).
То, что мы называем «цивилизацией», и есть «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» (Откр. XVII, 5), ибо, воистину, душа цивилизации – блуд: за растленным обществом, растленною личностью – растленный пол. И ведь уж, конечно, не только языческой, но и нашей христианской цивилизации предсказан этот страшный суд.
Пьяный и трезвый будет бить тебя по щекам, начинает Энгиду, а кончает св. Иоанн на Патмосе: «Возненавидят блудницу, и разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне» (Откр. XVII, 16). В огне мирового пожара:
«И восплачут и возрыдают о ней цари земные… когда увидят дым от пожара ее» (Откр. XVIII, 9).
За явным пожаром – тайный, тление полового радия; за всемирным бунтом – блуд всемирный.
То, что мы называем «цивилизацией», движется в том, что мы называем «прогрессом», – в поступательной смене родов, рождений, в половой динамике. Вот почему «маленькая ошибка» в передвижении рельсовой стрелки, именно здесь, в точке пола, может погубить весь прогресс и всю цивилизацию. Эту маленькую ошибку мы и сделали, вынув религиозную душу из пола.
Праведен ли суд Божий над «вавилонскою блудницею»? Праведен. Ибо наша «великая цивилизация» – великая Проститутка – воистину «растлила землю» (Откр. XIX, 2).
Весь вопрос в том, действительно ли та, которой поклонялась вся языческая, Отчая древность, под именем Изиды-Иштар-Астарты-Анагиты-Кибелы-Деметры, есть блудница.
Плоть Господа – от семени Авраамова. Но уже Авраам у вавилонян, в Уре Халдейском, мог слышать эту молитву к богине Иштар, как бы христианский акафист Пречистой Деве Матери:
В веках и народах произошло – страшно сказать – смешение Пречистой Девы Матери с «вавилонскою блудницею», святого пола с проклятым, и от этого смешения гибнет мир.
Нехотя говорю я об этих страшных тайнах, не потому, что боюсь кощунства и соблазна. В религии мы уже давно не соблазняемся и не кощунствуем: как соблазняться несущим, и зачем бросать камни в пустое небо? Говорю об этом нехотя, потому что это сейчас никому не понятно и не нужно.
Вообще люди не глупы: легко понимают трудного Маркса и еще более трудного Эйнштейна. Только в религии глупеют вдруг неестественною глупостью, не понимают самого простого, потому что им этого не нужно понимать, или нужно это не понимать. То, о чем я сейчас говорю, самое для них ненужное, и потому самое непонятное.
Третье лицо Пресвятой Троицы – Лицо Женское.
По-гречески Πνευμα, Дыхание, среднего рода, по-латински Spiritus, Дух – мужского рода, по-еврейски Ruach, то мужского, то женского, по-арамейски Ruacha – всегда женского. Иисус Назарянин говорил на языке арамейском: Его язык прикасался к этой тайне – к существу Женскому в Боге.
Там, где есть только мужское, еще нет пола; пол начинается там, где есть мужское и женское. В Бога включается пол только с Существом Женским. Мы этого не делаем, потому что пол для нас проклят, и половая символика кощунственна, т. е. была бы кощунственна, если бы мы еще могли кощунствовать. Но сказать: Отец родил Сына, не значит ли уже начать половую символику?
Мы не умеем ни говорить, ни даже думать о Боге. Вся наша теология есть «мифология». Но ведь и весь наш язык насквозь мифологичен, баснословен, условен, как условна вся наша земная Евклидова геометрия. Мы говорим: Бог есть; но, может быть, человеческая категория бытия столь же несоизмерима с Богом, как и человеческая категория пола.
Человек или совсем не думает о Боге, отпадает от него, как отпали мы, или приникает к нему всем существом своим и чистейшею, огненнейшею точкою существа своего – Полом.
«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Быт. I, 1–2).
«Носился», «опускался», как птица с распростертыми крыльями опускается, чтобы высидеть яйцо. «Дух Божий», Ruach, Душа («душа» не то слово, но другого нет), Душа Божия «высиживала» мир из хаоса, как птица высиживает яйцо.
И на Озирисову мумию опускается богиня Изида, ястребиха с распростертыми крыльями: высиживает воскресшее тело его из мертвого, как птица – яйцо.
«Сколько раз хотел я собрать детей твоих (Иерусалим), как птица собирает птенцов своих под крылья, – и вы не захотели», – говорит и Сын, как Мать (Матф. XXIII, 37).
Голубь есть птица Девы Матери – вавилонской Иштар, ханаанской Астарты, сиро-финикийской Ашеры, тиро-сидонской Танит и той для нас безыменной богини преэллинской (Крито-Эгейской), которая потом названа Афродитой-Уранией.
«Крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, – и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него» (Матф. XVI, 3).
Не он, а Она – Ruach – ниспускалась, носилась над водами Иордана, так же, как в начале Бытия – над водами бездны.
«Деяния Фомы, Acta Thomae, сообщают евхаристическую молитву первых христиан: «Сниди, Голубица Святая… сниди, Матерь Сокровенная… даруй нам приобщиться Тебе в тайнах сих, совершаемых во имя Твое» (Act. Thom. – Bousset. Hauptprobleme der Gnosis, 66).
Так Евхаристия древнейшая совершается во имя Духа-Матери. И крещение тоже (Ibid., XXVII. W. Bousset, op. cit., 66).
«`Η μήτηρ μου το ¥γιον πνευμα. Матерь Моя, Дух Святый», – говорит Иисус в Евангелии от Евреев (Hieronim. In Mich., VII, 16. – Origen. In Iohan., 11, 6).
«Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лук. I, 34–35).
Всевышний есть Отец; Дух Святый, Ruach – Мать. В пречистом теле Марии Отец соединяется с Матерью.
Бог есть Мать: к тайне этой, в христианстве еще не раскрывшейся, уже прикасаются идолы каменного века, глиняные фигурки Матери с Младенцем, находимые всюду, от Двуречья до Атлантики, по всем путям христианства будущим.
Может ли это быть? Может. Как тень Сына, еще не пришедшего, уже легла назад, на все человечество, до начала времен, – так и тень Матери.
Озирис-Таммуз – тень Сына предсказывает не только то, что Он уже сделал для нас, но и то, что Он еще сделает.
«Ištar Mami» – «Мама», – пролепетал Вавилон первым детским лепетом, и это ему зачтется в веках и в вечности.
Отец, Сын и Мать
«Ты – жених крови у меня… жених крови по обрезанию», – говорит сыну своему Сепфора, жена Моисея (Исх. IV, 26). «Творец твой есть супруг твой… Как жену, призывает тебя Господь», – говорит пророк Израилю (Ис. LIV, 1–6).
Израиль есть Жених и Невеста, обрученные Богу, Он и Она, – Мужеженщина. Это не образ и подобие, а действительность, не дух, а плоть и кровь, не миф, а мистерия – таинство брачное, брачный союз Бога с человеком. На этом зиждется весь Израиль, весь Отчий Завет. И эти глубочайшие корни Израиля уходят в Вавилон.
Богиня Иштар, Звезда любви, утренне-вечерняя, есть «на закате Жена, на рассвете Муж», сказано в одной вавилонской клинописи (Dussaud. Notes de Mithologie Syrienne, 9). Божие лицо, обращенное к свету дня, к этому миру, есть лицо мужское, а ко мраку ночи, к тому миру – женское. Бог – Он и Она вместе, Мужеженщина.
Вот почему во всех вавилонских молитвах обращение к Богу – двойное, к Нему и к Ней, к Отцу и к Матери:
Бог вавилонян есть «Матереотец», Μhtροπ£τhρ гностиков и орфиков.
В Сузах, древней столице Элама, найдено изваяние богини Nana (Иштар) с бородою.
говорится в гимне Иштар Ниневийской.
Когда в Египте к подбородку женских мумий приставляется священная бородка Озирисова, то это и значит: на закате, в рождении-смерти, – жена; на рассвете, в воскресении, – муж; или, точнее, муж и жена вместе, Адамо-Ева, «по образу и подобию Божиему» (Бытие-Талмуд). Два пола, эмпирически разделенные, трансцендентно слиты.
И бог Таммуз, так же, как богиня Иштар, есть Он и Она, Мужеженщина.
В шумерийской надписи царя Гудэа, Истинный Сын Бездны, Dumu-zi-absu, именуется не «Владыкою», Еn, а «Владычицей», Nin: не Он, а Она, или Он и Она вместе.
Иштар есть Жена, становящаяся мужем, или Дева, становящаяся Отроком, а Таммуз – Отрок, становящийся Девою. В брачном союзе их происходит соединение не двух, а четырех существ, или двух Андрогинов – Отрока-Девы и Девы-Отрока.
Так и в Египте Изида, Usrit, есть женское лицо Озириса, Usiri, а Озирис есть мужское лицо Изиды. Озирис-Озириса – Андрогин божественный.
«Есть на острове Кипре изваяние Венеры Бородатой (Venus Barbata), в виде мужа в женском одеянии, ибо одна и та же богиня почитается и Мужем, и Женою. Quod eadem et mas estimatur et femina» (Macrob. Saturn, III, 8).
Там же, на о. Кипре, в «священных городах» Амафонте и Пафосе изображается Адонис-Таммуз, и Афродита-Иштар в конусообразном камне-аэролите с двойным отпечатком фаллактеиса. А на Тенедосских монетах соединены на одной шее две головы, Зевса-Отца и Геры-Матери (Lajard. Le culte de Venus, 101). И, наконец, в Риме, древнейший латинский бог, Jupiter Terminalis (Пограничный), есть Андрогин, Муж с сосцами женскими, Progenitor genetrixque deum, «Отец и Мать богов» (Lajard, op. cit., 103).
Так от Египта до Греции, от Вавилона до Рима, опять-таки по всем будущим путям христианства, века и народы приходят к одной и той же теореме половой геометрии или метагеометрии – к божественной Двуполости.
Тут мы уже ничего не понимаем, глупеем окончательно. Еще бы! Ведь это не Маркс и не Эйнштейн; это – детски-простое, но самое ненужное для нас, и потому самое непонятное.
О двуполости мы знаем только по Крафт-Эбингу: гермафродит – двуполое чудовище. Как могли эллины, люди совершенного изящества, поклониться такому уродству? Как могли римляне, люди совершенного разума, поклониться такой нелепости? Кажется, все века и народы сошли с ума – все, кроме нас.
Существует биологический закон: нет однополых особей, все промежуточны. Всякая особь данного пола таит в себе зародыш пола противоположного, мужская – женского, женская – мужского; во всякой особи есть то, что сближает края полового расщепа, замыкая особь в ее самодовлеющей целости – будущей личности. Биологический предел однополости – совершенная безличность: только самец, только самка – так же неосуществим, как предел двуполости – совершенная личность.
Или проще: всякий мужчина – чуть-чуть женщина, всякая женщина – чуть-чуть мужчина, и только потому – не самец и не самка, не зверь, а человек (Вейнингер. Пол и характер, рус. перев., 330, et passim).
Это неустойчивое равновесие мужского и женского в биологической особи и есть путь к человеческой личности. «Личность есть равноденствие полов» (Розанов). Личное, духовное есть двуполое.
В нашей изначальной религиозной бездарности, безличности-однополости – мы этого никогда не поймем; не поймем, почему в самых гениальных, духовных, личных лицах человеческих – Александра Великого, Наполеона, Леонардо да Винчи, юного Гёте, Байрона – сквозь мужское просвечивает женское, или даже девичье, и в этом их главная прелесть, ибо нет на земле большей прелести. Но не для нас: нас уже не привлекает даже неземная прелесть Того, Кто сказал: «Когда два будут одно, и мужское будет женским, и не будет ни мужского, ни женского, приидет царствие Божие».
Два ассиро-вавилонских ангела, стоя друг против друга, по обеим сторонам Древа Жизни, прикасаются к нему чешуйчатым, наподобие кедровой шишки, конусом. Это священное изображение повторяется бесчисленно на стенных изваяниях, резных камнях, глиняных призмах, цилиндрах, глазированных кирпичах, вышивках тканей. Что означает оно?
Финиковая пальма, кормилица Сенаара, – растение двуполое. Одна мужская пальма приходится на сотни женских. Естественное оплодотворение цветочною пылью, разносимою ветром и насекомыми, редко и недостаточно. Чтобы получить съедобный плод, люди оплодотворяют дерево искусственно, влезают на него и опыляют женский цветок пылью мужского. Уже Геродот (I, 193), Теофраст (Hist. plant., II), – и Плиний Натуралист (Hist. natur., XIII, 7) – знали об этом. Можно видеть, и в наши дни, людей, занятых этой работою, в Месопотамии, во время цветения финиковых пальм.
Тою же работою заняты и Божии работники, ангелы, на ассиро-вавилонских священных изображениях. Конус, которым прикасаются они к Древу Жизни, есть мужской цвет пальмы. Что для египтян крест с рукоятью, ankh, для христиан – четырехконечный крест, то для вавилонян этот оплодотворяющий конус-фалл. Тут же рядом с ним, над Древом Жизни, реет параллелограмм ктеиса, как всегда, между солнечным диском, лунным серпом и звездами, в знак того, что изображаемая тайна совершается на небе: небесная тайна пола есть вечная жизнь, Воскресение.
Так ассиро-вавилонские ангелы несут с неба на землю звездную пыль человеческих душ, цветочную пыль с Древа Жизни – Божий сев.
«Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле, и возрастил сад Свой и взошло все, что могло взойти; но взрощенное живет лишь чувством соприкосновения своего с таинственным миром иным» (Достоевский).
«Ты находился в Эдеме, саду Божием… Ты был Херувимом помазанным… ходил среди огнистых камней» (Иез. XXVIII, 13–14), сказано в пророчестве Тиру, а может быть, и всему Ханаану, Вавилону, Хеттее, Эгее, Египту, Израилю – всей Отчей древности, ибо вся она поклоняется этим «огнистым камням», бэтилам.