Гарри всё рассчитал. Его конвоир, сидящий на пассажирском месте, не был пристёгнут.
– Притормозить? – переспросил Пиквик. – Как скажешь.
Гарри резко втопил педаль тормоза в пол. «Шевроле» накренилась на передок, завизжали и задымились покрышки. Пальмоса бросило на панель, он сильно ударился и что-то крякнул. Пиквика удержал ремень. Он почувствовал, как тело Скарлетт вдавилось ему в спину. Через несколько секунд они окончательно остановились.
Гарри вытащил лазерный пистолет Мэтью и направил его на Пальмоса. Тот, казалось, пребывал в лёгком нокдауне с разбитым лбом и кровоточащей губой. Оружия в его руках не оказалось.
– Конечная остановка, – объявил Гарри. – Выходи. И без фокусов.
Пальмос нашёл в себе силы улыбнуться.
– А ты не так прост, как я думал. Застрелишь меня?
Пиквик изобразил задумчивость.
– Я подумаю над этим. Давай, шевелись.
Пальмос с явной неохотой и, не отрывая взгляда от направленного на него дула, вышел. Гарри встал в трёх метрах от него.
– В этой оболочке у тебя максимум час, – сказал Пальмос. – Что ты собираешься делать?
– Возьму подружку и поеду к Крозье для переодевания, – ответил Гарри. – А потом мы улетим на Лост Парадиз.
– Во-первых, Крозье не купится на твои басни и сразу поймёт, что ты – не я. А во-вторых, никакой подружки у тебя нет. Я-то знаю.
– Ты – не я, а потому знаешь не всё. Подружка есть, а вдвоём мы уж как-нибудь справимся с Крозье и заставим его сделать то, что нам нужно.
Пальмос явно занервничал. Наверняка силился понять, блефует Пиквик или нет. Гарри же принял окончательное и единственно верное решение.
– Я бы мог тебя усыпить, но не хочу возиться с этим вторсырьём, – сказал он спокойным тоном.
– Нет, так не должно быть! – Пальмос окончательно потерял самообладание, почуяв запах скорой смерти.
– Именно так и должно быть. – Гарри внезапно ощутил внутреннюю силу и уверенность в себе, которой никогда прежде не испытывал и частично. – Потому что на самом деле это я – крутой парень, а ты – чёртов неудачник.
Пальмос попытался наброситься на Гарри, но тот успел выстрелить. Мощный заряд лазера рассёк надвое то, что ещё совсем недавно ассоциировалось исключительно с Гарри Пиквиком. И с чем он ассоциировал своё «я». Нынче другие времена. Разум освободился из темницы. Палец даже не дрогнул, нажимая на спусковой крючок.
План созрел, как и подобает всему лучшему – в импровизации. Оставалось лишь исполнить его. Гарри вернулся в салон и проверил бардачок. Действительно, там лежали два билета на Лост Парадиз и документы. Одни – для голубоглазого блондина Мика Гэтлина, другие – для тела Скарлетт с новым именем Линда Экройд.
На минуту Гарри посетили мысли о высоком. Что есть человек? Мешок костей, мяса и сухожилий? Но их так же легко поменять, как и одежду. Тогда, может, последовательный набор воспоминаний? Но они стираются так же просто, как написанный карандашом текст на бумаге. Тогда в чём же заключается наше «я»? Одно Гарри уразумел совершенно точно – любое тело, будь оно неказистым или божественным – не более, чем вторсырьё. Материал. Оболочка. Контейнер. Разница лишь в том, что для кого-то оно становится храмом души, а для кого-то – темницей.
О чём ты думаешь, идиот, осёк себя Пиквик. Займёшься этим на пляжах Лост Парадиза, а сейчас думай лучше о спасении. Всё выглядело на первый взгляд гладко, только вот подружки у Гарри действительно не было. А для осуществления плана она необходима. Гарри в задумчивости почесал подборок. Почему это не было? Была. По крайней мере – будет. Он отыскал в бардачке телефон и по памяти набрал один знакомый номер. Он был уверен, что ему никогда не понадобятся эти бесполезные цифры, тем не менее, продолжал их помнить. Значит, всё неспроста. Пошли длинные и долгие гудки.
– Алло, кто это? – наконец, проговорил женский голос с примесью сонливости и раздражения.
– Надя, это Гарри. Сегодня ночь больших перемен, и для них тебе не придётся выбрасываться из окна офиса. Я буду у тебя через полчаса.
Пиквик сбросил прежде, чем Надя успела что-либо ответить. Ей стоит дать время собраться с мыслями. Гарри взглянул на часы. Лишние десять минут у него всяко имелись в запасе, поэтому он завёл двигатель и поехал в сторону дома.
Зашёл в здание, взбежал по лестнице и постучал в соседнюю дверь.
– Арнольд? – удивлённо спросил Ван Рейн, прикрываясь махровым халатом.
– Арнольд спёкся, – ответил Гарри и направил на бывшего соседа пистолет. – А теперь беги.
Санаторий «Стереосон»
«Запись 6-А.
Ранним июльским утром я выехал из тумана, окутавшего трассу и всю центральную площадь моего ясного сознания. По-моему, это был 2011 год, но я не уверен. Следует проверить. Хорошо, что в тот момент я взглянул на дисплей мобильника – да, так и есть, уже шесть часов, как наступило восемнадцатое июля 2011 года. Из салона автомобиля неизвестной марки, в котором я ехал, вырывалась агрессивная альтернатива начала двухтысячных. Признаться, не самая благородная музыка, чтобы наслаждаться загородной поездкой. Но ничего не поделаешь, в этот раз я был пассажиром, хоть и находился за рулем, поэтому не приходилось выбирать песни.
Еще полчаса и я лихо, с блокировкой передних колес припарковался возле пятиэтажного дома. Заглушил двигатель, выключил магнитолу и вылез из салона. Ага, это был темно-синий «фольксваген Пассат В5». Мне пришлось изучить многие марки того времени, чтобы получаемая мной информация имела хоть какую-то значимость для дальнейшей работы.
Я зашел в подъезд, взбежал на четвертый этаж и открыл дверь квартиры номер 113. В темном коридоре я разулся, снял ветровку и прошмыгнул в ванную комнату. Наконец-то у меня появилась возможность разглядеть свое лицо во всех подробностях. Что тут сказать… Ума не приложу, сколько яблок мне свалилось на голову, что я вдруг решил выбрать для себя такой имидж. Длинные черные волосы, спадающие на лицо подобно упитанным змеям, серьги в обоих ушах, бакенбарды, плавно перетекающие в бородку (ну, это хотя бы имело благородный подстриженный вид) и несчетное количество аксессуаров – от ошейника и браслетов до череповидных колец на пальцах. Черная футболка с надписями. Но тут я вспомнил про музыку, и все встало на свои места. Я – любитель рока, надо понимать. В лучшем случае, а в худшем – какой-нибудь гот или сатанист. Забавное открытие, однако не идущее ни в какое сравнение с моими предыдущими открытиями: с тем, что я опять писатель с псевдонимом Глен Леонард (вряд ли то было моим настоящим именем) и что жить мне оставалось не так много дней. Теперь я задумался о том, чаще ли смерть приходит к тем, кто пытается изображать ее перед зеркалом?
Я зашел в комнату, заваленную одеждой, книгами и кипами бумаг. Творческая мастерская, не иначе. Видать, я плодовитый автор, раз у меня нет времени даже убрать позавчерашний завтрак со стола и почистить клавиатуру. Я наклонился и нажал кнопку – зашумел системный блок, загорелся монитор. Пока компьютер загружался, я вытащил лежащую под клавиатурой стопку листов и пробежался глазами по хаотично разбросанным по белому полотну каракулям. Ничего не успел понять, кроме отдельных слов. Одно из них мне показалось очень похожим на слово «санаторий». Хм, интересно.
Жидкокристаллический экран явил моему взору нисколько не удивившую меня заставку – какая-то рок-группа зажигала во время концерта. Внизу я прочитал ее название – Trust Company. По-моему, то же самое было написано и на моей футболке.
Я вошел в электронную почту, там висело одно новое письмо. Не успел прочитать от кого. Текст письма следующий: «Мы рады подтвердить, что ваш рассказ „Санаторий“ победил на конкурсе. Позвоните Ивану Богдановичу, он проинформирует вас о дальнейших действиях и планах».
– Мы едем в «Творческий круиз»! – воскликнул я и отправился на кухню. Там я заварил себе чай и вытащил из холодильника кусок яблочного пирога. Но насладиться трапезой я не успел, так как услышал в мозгу пронзительный писк – пора возвращаться. Меня вновь окутал туман».
– Как прошло погружение? – спросил доктор Орехов, когда я выбрался из сплит-капсулы.
– Где я? Кто вы? – я решил позабавиться, но увидев его округлившиеся глаза (что не предвещало ничего хорошего), тут же сдался. – Ладно, успокойтесь, со мной все в порядке.
– Фух, я бы попросил вас не шутить так, Георгий Аркадьевич.
– Хорошо. Но погружения стали слишком короткими, мне скоро наскучат такие робкие набеги на прошлое.
– Вы же не хотите повторного приступа деперсонализации? – как можно более пугающе спросил Орехов. Зря старался, я вовсе не испугался. – Мы будем увеличивать продолжительность погружений с каждым новым разом. Узнали что-нибудь полезное?
Я поправил сбившуюся пижаму и вкратце рассказал ему обо всем, что увидел.
– Значит, Глен получил приглашение в некий круиз, – доктор Орехов задумчиво заходил по процедурной. – Это объясняет наличие воды в вашем последнем стереосне. Нам стоит действовать аккуратно.
– Что вы думаете по поводу рассказа «Санаторий»? – спросил я. – По-вашему, о чем он?
Орехов пожал плечами. Очевидно, этот вопрос интересовал его куда меньше прочих.
– Бог его знает.
– А мог ли Глен… ну, как-нибудь заглянуть в мое сознание?
Доктор усмехнулся и покачал головой:
– Такое невозможно в принципе. Сплит-погружения имеют исключительно одностороннюю связь.
– Понятно.
И все же, мне было любопытно. Жаль, не получилось наткнуться на распечатки этого рассказа или на его аннотацию. Возможно, во время круиза мне удастся поймать нужный момент.
– Возвращайтесь в палату, Георгий Аркадьевич, – посоветовал доктор. – Я пришлю к вам Аллу, она запишет всю собранную вами информацию.
После обеда меня приехала навестить внучка Даша. В этот раз одна, без своего дубоголового ухажера-боксера, чему я несказанно обрадовался. Я старался никогда не вмешиваться в личные дела своих детей и внуков, но порой не мог усидеть на месте, не дав пару ценных советов с высоты прожитых восьми десятков лет, вместивших в себя шесть браков и еще порядка дюжины интрижек разной степени. Будь их меньше, думаю, мои потомки прислушивались бы ко мне куда чаще. Но тут уж ничего не поделаешь. Далеко не всем женщинам, на которых я женился или с которыми заводил романы, приходился по вкусу мой писательский образ жизни. Хотя до росписи им казалось, что с этим проблем не будет. Даю пари, все они втайне мечтали переделать меня, перекроить как плюшевого Кена на свой лад. Но к их несчастью, я был сшит не из того материала.
– Привет, дед, – Даша поцеловала меня в щеку по-деловому сухо, что было на нее похоже. Наверное, только боксеров она умела целовать со всей скрытой страстью.
– Привет, мелкая, – я не церемонился ни с ней, ни с ее полутора метрами на подошве высоких кроссовок. – Последнее время лишь ты меня и навещаешь. Твой отец там хоть живой?
– Да. Как обычно пропадает все выходные на стадионах. У тебя что нового?
– Скоро узнаю, как именно я умер в прошлой жизни.
Даша скривила свое симпатичное лицо:
– Вы все тут извращенцы и мазохисты.
– Не все. Я по делу здесь, если помнишь.
– Ах да, твоя очередная наркоманская книга. Ради этого стоит умереть дважды, – она нарочно пыталась меня разозлить. Я это знал, поэтому не поддался на провокацию, а вместо этого включил философа, читающего нотации:
– Вы, молодежь, живете лишь настоящим, а еще чаще – будущим. Забывая, что когда-то было и прошлое. Причем, не чье-то, а ваше собственное.
– Ой, дед, только не начинай.
Уже начал. Но продолжать не стал. В конце концов, испокон веков разные поколения смотрели на мир разными глазами. И превращаться в брюзжащего старикашку я не имел желания.
Когда Даша ушла, я вернулся в палату и, не дожидаясь Аллы, сам записал все увиденное во время последнего сплит-погружения. Послеобеденный сон выдался беспокойным. Меня все не покидали мысли о том рассказе, почему он назывался именно так? Может, просто совпадение?
«Запись 7-А.
Туман рассеялся, когда я вновь сидел в рок-погребальнице под названием «Пассат В5». Вот же подфартило, лучше бы я оказался за работой над каким-нибудь литературным произведением. Слава Богам, это длилось недолго, я уже парковался возле какого-то кафе. Я зашел внутрь и занял свободный столик в углу зала. В руке болталась сумка с ноутбуком. Неужели мои молитвы оказались услышаны, и Глен приступит к работе прямо здесь и сейчас? Ну, точнее, прямо там и тогда. Я включил ноутбук, зашел в папку «Черновики». Там висело с полсотни различных файлов. Я открыл файл с названием «Стереосон». И тут меня передернуло. Буквы поплыли перед глазами, руки затряслись. Я не мог понять, с кем это происходило, со мной или с Гленом. Будем считать, что с нами. Я встал и направился в уборную. Умылся холодной водой и уставился на свое отражение.
– Кто ты такой, мать твою? – я не ожидал такого вопроса от самого себя, поэтому меня передернуло повторно. – Что ты делаешь в моей голове?
Кто-то сидел у меня в мозгах, мешал работать над новым рассказом, на который у меня остался всего один день. Может, через зеркало я смогу достучатся до незваного гостя?
Я перестал видеть отражение, потому что его завлекла плотная пелена тумана».
– Кто ты такой, мать твою? – я уставился на человека в белом халате. Нет, сначала это был размытый мазок белой краски на темно-сером полотне и лишь затем мазок превратился в человека.
– Георгий Аркадьевич, я же просил вас оставить шуточки.
– О чем вы, где я? – я начал экстренно расстегивать ремни на торсе. – Это вы залезаете в мой разум?
– Алла, быстро вколите ему ампулу антисна, – приказал щеголь под докторской личиной.
Я не успел расправиться с ремнями, чтобы воспротивиться уколу. А затем было слишком поздно.
– Вам лучше? – доктор Орехов склонился надо мной. Я лежал в своей палате связанный по рукам и ногам.
– Эй, почему я связан?
– Вы мне скажите. Как вас зовут?
– Георгий Джинин, – я удивленно посмотрел на главврача. – В чем дело? Опять деперсонализация?
Орехов облегченно вздохнул и принялся развязывать меня.
– Что-то произошло во время сплит-погружения, – пояснил он. – Неужели мы оказались в точке смерти Глена?
Я напряг память. В первые секунды она частенько напоминала казанок с винегретом, поэтому я попытался разбить фрагменты воспоминаний на составляющие.
– Нет, он узнал о нашем существовании, – я попытался встать, но голова как свинцовая гиря потянула меня вновь к магниту-подушке.
– Я же объяснял вам, что это невозможно. Даже в теории.
– Значит, ему плевать на ваши теории, – я пошарил на тумбочке в поисках стакана воды. Горло пересохло, будто я вернулся из пустыни Намиб. – Он напрямую спросил, что я делаю в его голове.
– Спросил у кого? – Орехов явно не верил ни одному моему слову. Или не хотел верить.
– Зашел в уборную, уставился в зеркало и спросил. Это не было галлюцинацией, – я залпом опустошил стакан.
– Любопытно, – только и сказал главврач.
Я думал, стоило ли ему говорить про файл, на который я наткнулся в ноутбуке Глена. Решил, что лучше выложить все как есть.
– А знаете, как назывался рассказ, над которым он работал в тот момент, когда мы его посетили? «Стереосон».
Наверное, для Орехова это стало перебором невероятностей за один день. Он решительно покачал головой:
– Думаю, дело не ограничивается одной лишь деперсонализацией.
– Почему вы так рьяно отвергаете мои факты? – я был близок к глубокой обиде.
– Ваши факты? Главный факт в том, что сплит-погружения это путешествия в прошлые жизни, в прошлые тела через стереосны в исключительном качестве наблюдателя, но никак не активного участника. Вы лишь просматриваете кинопленку прошлого глазами вашего предшественника. Не меняете события, не воздействуете на внутренний мир очевидца своими мыслями и переживаниями. Односторонняя связь. Воздействиям может поддаваться только разум сновидца. Что мы и наблюдаем в вашем случае.