– Да, позовите мне, пожалуйста, дежурного врача. Меня это вполне устроит, – сказала она девушке, стараясь, чтобы голос звучал, при этом, как можно спокойней.
Медсестра вздохнула и, с легким укором взглянув на нее, поспешно вышла из палаты. И как только она скрылась за дверью, Мари, все это время пытавшаяся выглядеть невозмутимой, стремительно соскользнула с кровати на пол, отчаянно пытаясь удержать равновесие на своих слабых, практически ватных ногах. Через пару секунд ей все же удалось немного выровняться и относительно удачно справиться с неприятным головокружением. Сунув босые ступни в мягкие тапочки, которые ей принесла Энни вместе с комбинезоном, Мари, стараясь двигаться максимально быстро, доковыляла до двери палаты и аккуратно выглянула в коридор.
Благодаря тому, что сейчас, действительно, была уже практически ночь, все отделение казалось тихим и безлюдным. К тому же, Мари несказанно повезло, так как коридор, на данный момент, был абсолютно пуст. Девушка быстро вышмыгнула в него, пытаясь в панике сообразить, каким образом она могла бы максимально незаметно покинуть больницу. Ведь если просто пойти по лестнице вниз, то неизбежно попадешься на глаза медперсонала, который круглосуточно находится на ресепшене в вестибюле.
«Ну и что дальше делать, Мари?! Давай, думай! – стремительно размышляла она, нервно грызя ноготь на большом пальце правой руки, – Это ведь не тюрьма и даже не психушка… А потому должен быть какой-то осуществимый способ уйти отсюда незаметно!»
Своевременно обнаружив, что дверь одного из кабинетов в конце коридора начала медленно приоткрываться, Мари поспешно свернула в ближайшую незапертую комнату.
Там было довольно темно, и это не могло не радовать. Так как помещение совершенно точно не являлось очередной палатой, то, следовательно, темнота в нем должна была говорить о том, что здесь попросту никого нет. При беглом осмотре комнаты так и оказалось. И Мари сразу же поняла, что это процедурный кабинет. Ведь в бледном свете уличного фонаря, проникающего в комнату через окно, она смогла разглядеть какие-то кушетки, ширмы, биксы, перекатные столики и прочую, намекающую на это, медицинскую утварь.
Рано или поздно медсестра вернется в палату с доктором, и тогда они поймут, что Мари сбежала. Они сразу же сообщат об этом вниз на ресепшен, а затем начнут искать ее по всему отделению, первым делом проверив туалет, а потом и все остальное. Поэтому времени у нее было просто в обрез…
Чувствуя себя зажатой в угол, Мари подошла к окну и посмотрела через него на улицу. При свете фонаря девушка сделала для себя два ценных наблюдения. Во-первых, это был всего лишь второй этаж, причем окно комнаты выходило во внутренний двор больницы, большую часть которого занимал парк. А во-вторых, никаких решеток, электронных защелок или сигнализационных датчиков на окне, на счастье, не было. Большинство людей на ее месте, конечно, сочли бы эти наблюдения недостаточно убедительными для того, чтобы рассматривать окно как потенциальный выход из больницы наружу. Но ведь это была Мари, которая и так-то являлась довольно отчаянным человеком, а в те моменты, когда чувствовала себя в опасности, и вовсе начинала действовать быстро, смело и без особых на то раздумий.
Поэтому, первым делом, девушка максимально бесшумно открыла окно. А затем, вспомнив как еще совсем недавно Джесс связывал покушавшуюся на нее Ли бинтами, Мари быстро подошла к шкафу, стоящему рядом с кушеткой, и распахнула его дверцы. На ее радость, помимо всего прочего, здесь также оказались эластичные бинты. Вытащив несколько упаковок, на которых была указана пяти-метровая длина, Мари поспешно их вскрыла и, туго привязав концы сразу четырех бинтов к калориферу под окном, сбросила смотанные рулончики вниз на улицу. В полете бинты быстро размотались, и их длины вполне хватило на то, чтобы противоположные концы достали до поверхности земли.
– Превосходно!! – с восторгом прошептала Мари, и, обернув бинты в одну обмотку вокруг правой кисти, а затем взявшись за них так, чтобы они свободно скользили сквозь левую ладонь, осторожно свесила ноги через открытое окно вниз.
Бинты слегка пружинили под ее весом, но были, при этом, очень крепкими, да и высота второго этажа, на самом деле, оказалась не такой уж и большой, поэтому ступни девушки, украшенные мягкими пушистыми тапочками, довольно быстро коснулись асфальта.
«Эх, видел бы меня сейчас Джесс!» – не смогла сдержать Мари озорной мысли. Ведь несмотря на то, что ее доверие к нему все еще оставалось достаточно спорным, было бы глупо отрицать, что симпатия стала еще крепче, чем раньше. Конечно, вполне возможно, что это являлось одним из первых признаков подспудно назревавшей проблемы, потому что парень вполне мог оказаться отрицательным персонажем. Но, однако, сейчас Мари было просто некогда думать об этом. Быть может, она подумает об этом потом… Например тогда, когда обстановка в ее жизни станет немного менее напряженной.
Как она и ожидала, выйти ночью из больничного двора на улицы города незамеченной оказалось весьма не сложно. Но Мари все еще следовало поторапливаться, поскольку ее исчезновение из палаты, в силу сложившихся обстоятельств, не сможет долго оставаться нераскрытым. Однако самым напрягающим было то, что медики, по-видимому, очень скоро обнаружат и способ, которым она эту больницу покинула. А из-за этого будет сложно впоследствии убедить кого-либо в том, что у нее вовсе не поехала крыша.
Все еще снедаемая приступом мании преследования, девушка подумала, что сейчас, наверное, не вполне разумно отправляться к себе домой, но она попросту не представляла, куда еще можно податься без денег, в одном комбинезоне и в мягких пушистых тапочках на ногах. По крайней мере, она знает где лежит запасной ключ от квартиры, и, по крайней мере, там она сможет хотя бы переодеться и относительно спокойно подумать над планом дальнейших действий.
Голова Мари все еще ощутимо кружилась, а ноги плохо слушались, но, следует отметить, что на свежем воздухе девушка неожиданно почувствовала большой прилив сил. А может это объяснялось еще и тем, что здесь она ощущала себя словно птица, выпорхнувшая из душной клетки на волю. И поэтому Мари, хоть и заметно покачиваясь, но все же довольно бодро зашагала по ночным улицам города по направлению к дому.
***
В небольшом полутемном помещении царила относительная тишина, нарушаемая лишь звуком большого, медленно вращающегося вентилятора.
«Как же мне нравится эта атмосфера…», – размышлял Джу, задумчиво раскуривая сигарету.
Все еще связанная Ли, которую он бережно усадил на обшарпанный кожаный диван, стоящий посреди комнаты напротив массивного деревянного стола, что-то возмущенно промычала ему сквозь лейкопластырь. Подойдя к девушке вплотную, Джу приподнял ее точеное кошачье лицо за подбородок и, не без некоторой доли садизма, резким рывком сорвал пластырь с губ.
– А-а-ай! – возмущенно протянула Ли, глядя на него снизу вверх своими хищными серо-зелеными глазами, – Наслаждаешься, красавчик?
– Мне просто нравится такая атмосфера…, – сделав вид, что не понял ее откровенной подколки, отвлеченно поведал девушке Джу, тем не менее с какой-то напряженной сосредоточенностью запуская пальцы в ее непослушные темно-каштановые волосы.
Яркие губы Ли в ту же секунду медленно растянулись в вызывающей, самодовольной ухмылке.
– В смысле, атмосфера со связанной беспомощной женщиной в твоей власти? – с легкой иронией спросила она и, вдруг, неожиданно дернувшись, едва не поймала зубами его неосознанно отпрянувшую руку.
– О, да! Ты же знаешь, что я, прям, просто тащусь от этого, – в своей извечной манере съязвил девушке Джу, сам, однако, не замечая, что отступил от нее на шаг.
– А я всегда знала, что ты такой, Джу…, – слегка прикусив уголок своей аппетитной нижней губы, вкрадчиво проворковала Ли. Ее мягкий мелодичный голос прозвучал, при этом, весьма призывно, – Особенно после нашей с тобой последней жаркой встречи. Скажи, ты всегда так грубо набрасываешь на симпатичных тебе девушек, мой пылкий дьяволенок? А мордашка-то твоя, я смотрю, уже немного зажила…
– А я вот совсем тебя не понимаю, Ли, – подчеркнуто игнорируя ее последние фразы, промолвил Джу. Смачно затянувшись сигаретным дымом, парень поспешно зашагал по комнате, постепенно обходя диван с девушкой сбоку, – Неужели ты, и впрямь, так уверена, что все всегда сойдет тебе с рук? Или же вы с Тэусом просто настолько сильно не верите в ваш совместный гипотетический успех?
– На войне все средства хороши, ты же знаешь, – заметила Ли, неотрывно наблюдая за его перемещениями по комнате, словно кошка следящая из засады за мышью, – А вот почему бы тебе не развязать меня, Джу? Или же ты просто настолько сильно боишься, что я тебя съем?
Джу на секунду замер, смерив ее долгим, оценивающим прищуром. Ярко-зеленые глаза девушки смотрели на него с дивана с явным вызовом. А в следующее мгновение парень вдруг запоздало понял, что случайно забыл выдохнуть дым от сигареты, и потому болезненно закашлялся.
– Ты, что, издеваешься надо мной? – однако невозмутимо уточнил он, несмотря на душащий кашель.
– А ты развяжи меня и проверь, – продолжив смотреть на него не моргая, предложила Ли.
– Нет, ты правда думаешь, что я настолько конченный болван, что просто возьму и отпущу тебя, несмотря на то, что ты так грубо нарушила устав? – вернувшись в центр комнаты, Джу сел напротив девушки на крышку стола, – На войне все средства хороши, ты сама это только что сказала. Так вот, скажи мне теперь, почему бы нам не воспользоваться ситуацией и не снизить шансы наших конкурентов? – иронизируя, он слегка переиграно приподнял вверх одну бровь.
– Я, конечно же, очень хочу, чтобы ты меня отпустил, – откинувшись на спинку дивана, ответила Ли, – Но ты же прекрасно понимаешь, что я говорила сейчас не об этом…, – девушка вдруг стремительно и сильно подалась вперед, стараясь по максимуму сократить дистанцию между ними, – Так что не играй в дурачка, Джу! Я всегда знала, что ты весьма смышленый мальчик, поэтому тебе это совсем не идет.
Джу промолчал, задумчиво разглядывая ее красивое, по-кошачьи хищное лицо. Глаза юноши слегка затуманились. А сигарета, тем временем, продолжала одиноко и покинуто дымиться в его руке.
– Мне это не интересно, – довольно холодно и безэмоционально бросил он.
– Ложь, – безапелляционно отрезала Ли, – Ты просто боишься, что я, вдруг, обнаружу обратное, – она вновь широко и хищно ему улыбнулась, обнажив ряд ровных, красивых зубов, – Признайся, что ты грешник, Джу… И что все твое нутро уже давным-давно пропитал изнутри этот дьявольский яд, – она вдруг беззвучно и как-то даже издевательски рассмеялась, картинно запрокинув лицо вверх.
Джу медленно встал со стола и, слегка сощурившись, затянулся от уже почти погасшей к тому времени сигареты. Приблизившись к Ли вплотную, он что-то агрессивно и нечленораздельно процедил сквозь зубы. Совершенно ничего из этого не разобрав, девушка лишь вопросительно приподняла вверх одну бровь.
– Да я просто заклею твой грязный рот снова, – злобно пообещал он, грубо поймав ее пальцами за подбородок, – Это ты себя сейчас ведешь, как…
– Как кто?! – с издевкой переспросила она, облизывая губы кончиком языка, – Ой, да брось, Джу! Кому нам тут с тобою врать?! Ведь мы здесь совсем одни. И мы так сильно похожи с тобой… И я даже больше тебе скажу… Я скажу, что вся эта религиозная чепуха – всего лишь одна большая чертова чушь! – она отдернулась от его руки, вырвав из нее свой изящный, точеный подбородок, – А мы с тобой просто живые, в отличие от нашего дряхлого, полудохлого мира! Ты посмотри вот, хотя бы, на тех же заблудших, у которых нет этой нашей тупой, извращенной веры. Они все просто живут, Джу. Живут и, черт возьми, наслаждаются этим… А почему, вдруг, нам с тобой нельзя просто жить, скажи мне?! – она неожиданно поймала губами его указательный палец и мягко увлекла его себе в рот.
С губ Джу, против воли, сорвался легкий стон. Девушка неспешно оторвалась от его пальца, ласкаясь лицом о неподвижно замершую руку. Кончики ее волос нежно защекотали его, ставшую вдруг сверхчувствительной, кожу.
– Вот видишь, мой сладкий, – страстно прошептала Ли, – Просто ты живой… Живой и такой горячий. И ты чувствуешь это прямо сейчас… Мой зов… Как я в ответ чувствую твой…
Точно очнувшись от наваждения, Джу поспешно убрал руку от ее лица, пытаясь поймать обратно свое заметно сбившееся дыхание.
– Мы с тобой говорили совсем не об этом, – сам прекрасно понимая, что звучит сейчас довольно беспомощно, возразил он, вновь почему-то резко начиная злиться, – Мы говорили о твоей неудавшейся попытке ввести Мари в переходное состояние…
– Я кое в чем тебе признаюсь, – виновато покусывая нижнюю губу, ответила Ли, – На самом деле я хотела ее убить. Поэтому Тэус, вопреки вашим ожиданиям, ничего об этом не знает…
Джу вздрогнул от ее слов, словно от резкой пощечины, и, немного попятившись, едва не убился об оказавшийся вдруг сзади него стол.
– Что?! Убить?! Но почему?! – изумленно воскликнул он, неуклюже усаживаясь обратно на его гладкую столешницу, – Я, я не понимаю… А в чем, собственно, смысл, Ли?!
– Я объясню тебе в чем, но начну издалека, – ответила она, вновь сильно нагнувшись вперед, как будто пытаясь тем самым до него дотянуться, – Я была когда-то такой же, как ты. Я боялась себя, своих мыслей и желаний. Боялась, что кто-то вдруг о них каким-то образом догадается… Кто-нибудь из этих аморфных, холодных и дохлых амеб. Но потом… Потом я попала к Тэусу, – ее глаза неожиданно сверкнули страстным, экзальтированным огнем, – И он открыл мне, что все это – лишь глупая чушь! Все то вранье, которым кормит нас с детства Великая Церковь. И он показал мне то, чего я втайне уже так давно желала. Желала, даже сама толком не понимая, насколько сильно я этого хочу…
– Скажи вот мне, почему ты куришь, Джу? – неожиданно меняя тему разговора, спросила она, – И почему тебя иногда раздражает, когда кто-то определенный вдруг прикасается к тебе? И почему ты постоянно бесишься на окружающих, и особенно на тех, кто по какой-то причине тебя к себе так сильно привлекает?
Джу молча достал из пачки очередную сигарету и также молча прикурил ее, ничего на это не отвечая. Но взгляд его холодных глаз, при этом, заметно потемнел.
– Тэус хочет ее, – продолжила она, – И я сейчас говорю именно о физической близости, то есть о сексе, а вовсе не об очередном, сбитом во имя вынужденных цивилизационных нужд нашего славного Сената, самолетике. И он также хочет, чтобы эта девчонка родила ему впоследствии ребенка. Причем родила именно от него и именно ему, а вовсе не нашему уродскому обществу, Джу…
– Но это же… уже просто полнейший бред, Ли!! – вдруг резко взорвался юноша, – И даже если Тэус, по какой-то там причине, и не асексуал, то он, все равно, все еще так же бесплоден, как и любой другой из нас!
– А вот он верит, что сможет это сделать, Джу, – спокойно возразила Ли, – И даже более того! Он также верит и в то, что, тем самым, сможет развенчать очередную низкую ложь Сената и Великой Церкви. Ведь Тэус глубочайшим образом убежден, что и в том, и в другом ему поможет Новая Вера… А смог бы ты, к примеру, переубедить его, учитывая что он вовсе не полукровка, как все мы?
– И ты…, – Джу резко встал со стола и угрожающе подошел к ней вплотную, – Собиралась убить ту девушку… из… ревности?!
Ли с вызовом посмотрела на него снизу вверх, явно не опасаясь того, что парень мог бы сейчас ее ударить или сделать с ней что-нибудь подобное.
– Ну и что? – холодно отозвалась она, – А что если у него и впрямь получится, Джу?
Однако парень, в ответ на это, лишь недоверчиво покачал головой, чувствуя что вся его так неожиданно вспыхнувшая злость куда-то бесследно улетучивается.
– Ты думаешь, что я жалкая? – с горечью в голосе спросила Ли.
– Нет, – тихо ответил Джу, садясь рядом с девушкой на диван. Вытащив из-за голенища сапога тяжелый острый нож, он начал методично разрезать связывающие ее тело бинты.
– Я верю в то, что ты тоже знаешь, как больно может терзать нас ревность, – грустно улыбнулась ему Ли, – Когда человек, который нам слишком дорог и важен, вдруг перестает смотреть на нас, думать о нас или даже просто говорить с нами… Скажи мне, Джу…, – девушка небрежно сбросила с себя остатки срезанных бинтов на пол и начала пытаться размять затекшие за все это время конечности.