– Брат, да уж…, – с легкой горечью пробормотал он, – Ну и что же я должен буду делать, братишка, когда ты снова вляпаешься в очередной инквизиционный процесс?
– Но я не вляпаюсь, – невозмутимо возразил Джу, – Я уже все продумал.
«К тому же, мне уже, все равно, сейчас немного поздновато об этом волноваться, – подумал юноша про себя, – Ведь теперь не только Ли у нас на крючке, но и я у нее тоже…».
– Ох уж мне эти твои интриги, Джу…, – с сомнением покачал головой Гейб, – Да и сердце у меня, честно говоря, не спокойно… Потому что есть в этом деле что-то важное, чего я так до сих пор и не знаю… Вот это факт!
– Три дня, Гейб, – словно какое-то заклинание повторил Джу, с мольбой заглядывая в его глаза. И было в этом взгляде что-то настолько отчаянное, что заставило сердце Гейба тревожно сжаться.
«И что опять задумал этот балбес?! – с раздражением подумал он, вспоминая как в прошлый раз опасался, что для Джу все закончится уже не просто дисквалификацией, а сожжением, – Неужели он так ничему и не научился?! Как будто для него просто жизненно необходимо периодически ходить по грани!».
– Я знаю, что потом пожалею об этом, – невесело резюмировал Гейб вслух, – Но что-то с тобой явно не то творится, Джу… И почему-то интуиция подсказывает мне, что если я сейчас не позволю тебе осуществить задуманное, то ты просто сорвешься…
– Так и есть, – как-то бесцветно признался тот, – Твоя интуиция просто не умеет ошибаться, Гейб.
«Если бы ты только знал, что я уже сорвался…», – добавил он про себя, стараясь, при этом, не смотреть в пронизывающие насквозь глаза посланника.
– Ровно три дня, – сухо кивнул Гейб, – Я не буду тебя контролировать и не стану ни во что вмешиваться. Но ты должен рассказать мне прямо сейчас, что там такого бредового замыслил Тэус.
– Эм… Ты, наверное, мне не поверишь или же просто подумаешь, что он сбрендил, – пробормотал Джу, беспомощно пожевав собственные губы, – Но эта информация от Ли, – он встал с тротуара и нервно присел на скамью рядом с Гейбом, в который раз жалея, что у него не осталось при себе ни единой сигареты, – Ну… В общем… Он хочет забрать ее себе…
Гейб лишь удивленно приподнял вверх одну бровь. «Зачем это еще?» – явно прочитывалось на его лице.
– Для секса…, – пробормотал Джу, уставившись в асфальт и нервно грызя сгиб сустава на большом пальце руки, – И еще… это… чтобы она ему потом… э-кхм… ребенка родила…
Кое-как выдавив из себя эту вопиющую в своей невероятности информацию, парень выдохнул так, словно из него вышел наружу весь воздух. Из-за гробовой тишины, которая повисла в ответ на его фразу, Джу почему-то стало страшно поднимать взгляд на Гейба. Поэтому он продолжал нервно грызть собственный палец и с пристальным вниманием изучать асфальт. Неожиданно для него, мужчина вдруг мягко стукнул его по руке, выбив ее, тем самым, у него изо рта.
– Хватит уже себя жрать, – с какой-то непонятной тоской в голосе обронил Гейб.
Удивленный такой странной реакцией, Джу все-таки поднял на него внимательный взгляд. И он заметил, что на лбу мужчины пролегли тяжелые, сосредоточенные морщины, а взгляд его обычно лучистых глаз, заметно погас и выглядел сейчас тусклым и стеклянным.
– Три дня, Джу, – глухо резюмировал Гейб, – Но если ты опять, вдруг, что-нибудь натворишь, то я клянусь, что собственноручно тебя удушу. И это вовсе не шутка!
Парень поспешно закивал. Он прекрасно понимал, что, судя по всему, Гейб и так его уже задушит, если узнает, во что он недавно вляпался. Так что терять ему, по сути, было нечего…
Озвучив свое решение, Гейб встал со скамьи и, вопреки своему обычному поведению, задумчиво побрел куда-то вдоль по улице, засунув руки в карманы пальто. Джу смотрел ему вослед и думал, что мужчина как-то странно отреагировал на озвученные им планы Тэуса. Гейб не изумился, не возмутился и даже не рассмеялся над их явной абсурдностью. Было больше похоже, что он лишь расстроился из-за услышанного, нисколько этому не удивившись. Хотя… Тэус ведь, действительно, был давним другом Гейба. Джу даже слышал, что раньше они были приятелями не разлей вода. И возможно поэтому Гейб мог заранее знать о том, что у Тэуса бывают подобные бредовые идеи. По-видимому, из-за этого он и отреагировал так необычно. Ведь Гейб мог расстроиться, к примеру, из-за того, что заключил, что у его друга просто непоправимо съехала крыша.
«Главное сейчас то, что он согласился дать мне эти три дня», – воодушевленно подумал Джу.
Поэтому нужно было срочно действовать, придумывая подробности плана чуть ли не на ходу. Хотя, если говорить честно, Джу и сам еще не до конца понимал, чего именно хочет добиться. Но, по крайней мере, он уже точно знал, что конкретно жаждет предотвратить. А это уже, собственно, и есть твердая основа для плана дальнейших действий.
***
Мари неподвижно и апатично лежала на кровати, задумчиво уставившись в белый потолок. За прошедшие несколько часов, пока она так лежала, девушка успела изучить все мельчайшие трещинки на штукатурке, а также составить из этих трещин и различных пятнышек всевозможные картинки, что позволило ей, однако, немного провентилировать мозг. И пусть даже конструктивно подумать о сложившейся ситуации у Мари пока не получалось, нужно же ей было хоть с чего-то начать. Поэтому и такая вот попытка окончательно успокоиться и принять события такими, какие они есть, уже была хоть каким-то движением вперед.
Предложение собрать свои вещи, пока ей готовят место в одной из палат общего отделения, которое выдвинула медсестра, прозвучало для Мари довольно абсурдно. А что ей, по сути, было собирать? О каких, вообще, вещах могла идти речь? Поэтому, несмотря на то, что девушка покладисто кивнула в ответ медсестре, про себя она решила, что та сказала это просто для того, чтобы сказать хоть что-то. Это было очень странно, наблюдать как в недружелюбной, по своей природе, атмосфере психушки люди усиленно пытаются делать вид, что ничего особенного вокруг не происходит. Вот и она сейчас с готовностью включилась в эту глупую игру, лишь бы максимально облегчить свое, и без того уже незавидное, положение. Размышляя таким образом, постепенно приходишь к неутешительному выводу, что и вся остальная жизнь в обществе построена на условиях подобной идиотской игры. Все вокруг лишь прикидываются нормальными и дружелюбными, усиленно делая вид, что не замечают ту откровенную фальшь, которая в этом сквозит.
«А может я так думаю просто потому, что я социофоб? – предположила девушка, – Большинству людей же комфортно в обществе, каким бы пустым и лживым оно ни было…».
Вот и сейчас, Мари лежала на кровати и думала о том, что предпочла бы остаться здесь, в полном одиночестве. В то время как перспектива переселяться в общее отделение, да еще и для того, чтобы с кем-то там общаться, и, таким образом, снова социализироваться, как-то совершенно ее не согревала. Но никакого выбора у Мари, к сожалению, не было.
«А может я, и вправду, чокнулась? – невесело размышляла она, – Разговариваю с вымышленными людьми, веду себя агрессивно, страдаю паническими атаками и манией преследования. Где вот сейчас, к примеру, мой аммонит? Куда он вдруг загадочно исчез? Да и был ли он у меня вообще? Конечно, можно дождаться прихода Энни и спросить у нее, но вот только я совсем не удивлюсь, если она вдруг ответит, что не понимает, о чем идет речь…, – девушка смахнула скопившуюся влагу с длинных ресниц. На душе ее скребли кошки, – Я ведь никогда не знала, о чем обычно думают люди в психушках. Или что они чувствуют… А вдруг они все чувствуют что-то подобное? Или, также как и я, попросту не могут никому ничего доказать?».
Ну, ничего, вот переведут ее сегодня в общее отделение, и она получит шанс поговорить обо всем этом с другими психами. Ведь кто вообще знает, сколько времени она еще здесь проведет? И может ей уже стоит начать задумываться о том, как теперь устраивать свою жизнь здесь, в условиях сложившихся обстоятельств?
«Три месяца, она сказала, – вновь недоверчиво подумала Мари, – Три чертовых месяца! Как такое, вообще, возможно? В каком бы там ступоре я ни была, неужто уж совсем ничего не соображала?! Да еще и Энни, к тому же… Неужели она так сильно на меня злится, что решила приходить лишь изредка, чтобы убедиться в том, что я все еще жива? Или что? Что я вышла, наконец, из ступора? Или что больше ни на кого не брошусь? Неужто ей даже не интересно, как я себя чувствую? И она не хочет посмотреть на меня собственными глазами, а удовлетворяется лишь невнятными рассказами врачей по телефону? Да и звонит ли она им вообще? Ведь Энни же знает, что я пережила кому… А что если они мне просто врут? Вдруг они что-то сделали с ней и теперь пытаются скрыть это от меня? – Мари порывисто села на кровати, – Так! Стоп!! О чем ты сейчас вообще?! И кто такие эти загадочные, злобные „они“? Жуткие пришельцы, которые вступили против тебя во вселенский заговор? Или кто? А может у тебя, и вправду, уже просто едет крыша? И может тебе лучше успокоиться, наконец? Энни придет сюда, когда ей сообщат, что ты вышла из состояния ступора. Кто знает, а может ей просто тяжело было видеть тебя настолько невменяемой? Поэтому давай пока что обойдемся без паники и всяческих печальных настроений? Вместо этого, лучше подумай о том, что ты будешь делать дальше».
А что она, действительно, будет делать дальше? На самом деле, это весьма хороший вопрос. Но, однако, ответить на него совсем не так просто. Ведь для того чтобы понять, что делать, необходимо, для начала, понять, что происходит. Но ведь и с этим тоже все обстоит далеко не однозначно…
– Ох…, – измученно прошептала Мари, – Пол-царства за коня…
Девушка явственно ощущала, как на нее, против воли, накатывает волна сильнейшей апатии, приносящей острое желание просто лечь и ничего не делать, даже не шевелиться и не думать ни о чем. Так как за последнее время Мари настолько сильно устала, как морально, так и физически, что уже просто выдохлась окончательно.
«А ведь я всегда боялась психушек, – подумала она, – Как будто предчувствовала, что однажды сюда попаду…».
Ладно… Может все не так уж и страшно? Может она пока просто отдохнет несколько дней, оглядится здесь. А потом уже подумает обо всем случившемся конструктивно. И может к тому времени она уже успеет встретиться с Энни. Тогда она поговорит с сестрой и признается в том, что совершенно не понимает, что происходит с ней в последнее время. Мари, действительно, нужна была сейчас Энни. Нужна как воздух, как глоток оптимизма в беспросветном и душном тоннеле бытия. Поэтому нужно было просто ее дождаться. Затаиться на время, зализать душевные раны и хотя бы окончательно убедиться в том, что она, пока еще, в своем уме… Потому что даже это Мари не могла сейчас утверждать с полной уверенностью.
Поток ее размышлений был внезапно прерван звуком открывшейся двери.
«Энни?!» – мгновенно мелькнула вспышка надежды в ее голове.
Но нет… Это, конечно же, была не Энни. А всего лишь старшая медсестра, имя которой Мари так и не запомнила. Хотя, честно говоря, и не пыталась. В компании с медсестрой в палату вошел все тот же улыбчивый верзила-санитар, которого Мари уже видела сегодня, возвращаясь из кабинета врача.
– Мисс Ровер, – с лучезарной улыбкой обратилась к ней медсестра, – Мы уже приготовили для вас место в палате общего отделения. Поэтому можем пройти туда прямо сейчас!
Мари с готовностью кивнула, быстро натянув на лицо такую же точно идиотскую улыбку неземного счастья, в который раз напомнив себе, что она решила подыгрывать им во всем.
«А вот интересно, что они сами принимают, что у них всех вечно такие счастливые рожи? – со злостью подумала она про себя, – Или же они, действительно, считают, что подобная широкоформатная и бестолковая улыбка должна, по какой-то причине, облегчить мне жизнь?»
Продолжая изображать из себя послушную девочку, Мари встала с кровати, надела тапочки и вышла вслед за медиками в коридор.
«Ждите меня, мои будущее чокнутые подружки, я уже иду к вам! – ехидно съязвила она про себя, пытаясь не слишком сильно расстраиваться по поводу того, что теперь придется делить палату с какой-нибудь сумасшедшей девицей, – А вдруг она окажется хотя бы прикольной? – с призрачной надеждой подумала Мари, – И мне хоть будет кому рассказать свои радужные глюки про ангелов, людей-жуков, аммониты, черно-белый мир и прочие бредни… И может она, взамен, мне тоже что-нибудь интересное расскажет…».
Такова уж природа человека, что он всегда пытается найти в любой безнадежной ситуации хоть что-то хорошее. Хоть какую-то ниточку надежды на что-то светлое и позитивное. И Мари вовсе не была здесь исключением. К тому же сейчас, когда девушка не знала, за что могла бы ухватиться, чтобы окончательно не съехать с катушек, она была готова на все. На любой, пусть даже самый ничтожный лучик света во всем этом душном и безысходном тумане бытия.
***
Медики проводили Мари до ее новой палаты в общем отделении. И пока девушка шла с ними по коридору, другие пациентки клиники, которые бесцельно бродили по нему, начали с любопытством ее разглядывать. Кто-то из них даже стал выкрикивать что-то в ее адрес, но Мари принципиально не слушала. Не все ли равно, что агрессивно кричат ей в спину чокнутые психи? Однако, оптимистический настрой девушки начал стремительно исчезать. Ведь если ее в палате ожидает встреча с подобной идиоткой, то даже о простой надежде на то, чтобы побыть наедине со своими мыслями, придется забыть.
– Мари, – окликнула девушку медсестра, распахивая дверь палаты и запуская ее внутрь, – Это ваша новая комната. А это ваша соседка. Ее зовут Джудит. И я очень надеюсь, что вы с ней поладите.
Мари лишь безразлично кивнула. На одной из двух кроватей, укрывшись чуть ли не с головой, лежала какая-то девица, уткнувшаяся лицом в скомканную подушку.
– Джудит, – окликнула ее медсестра, – Вы не хотите поздороваться с Мари?!
Лежащее на кровати тело буркнуло в ответ что-то нечленораздельное, что лишь весьма отдаленно напоминало «Привет». Глядя на это, медсестра укоризненно покачала головой.
– Устраивайтесь пока, – повернулась женщина обратно к Мари, – А если вам что-то будет нужно, то просто позовите кого-нибудь из нас, – и, повернувшись уже к санитару, добавила, – Джош, а ты присмотри пока за девушками с особой внимательностью, хорошо?
Верзила-санитар покивал в ответ и, повернувшись к Мари, попытался изобразить на лице некое подобие дружелюбия.
– Спасибо, – с напускной благодарностью улыбнулась девушка им обоим.
Медики еще раз все тщательно оглядели и, пронаблюдав за тем, как Мари послушно ложится на отведенную ей постель, наконец-то, ушли.
И, вот, вокруг девушки воцарилась долгожданная тишина. Хотя, вероятнее всего, это хрупкое спокойствие не сможет продлиться слишком уж долго. Ее новая комната, как, наверное, и все остальные палаты на свете, выглядела опрятно, но невероятно уныло. От нечего делать, Мари начала разглядывать беззвучно лежащую на соседней кровати девушку, повернутую к ней спиной. Широкие плечи девицы позволяли предположить, что в обычной жизни, до того, как попасть в клинику, она могла быть какой-нибудь спортсменкой. Например, пловчихой или кем-то в этом роде. Пряди ее рыжевато-каштановых полудлинных волос, непослушно завивающихся на кончиках, были живописно разбросаны по подушке.
«Вот интересно…, – подумала Мари, – А эта Джудит хотя бы немного вменяемая?».
И тут, внезапно, ее соседка резко и поспешно села, развернувшись к ней лицом. Длинные пряди челки, при этом, рассыпались по бледному лбу темными перьями. И сердце Мари вдруг болезненно екнуло. Миловидное лицо девушки показалось ей неожиданно очень знакомым. Тем временем, скривив яркие губы в своей коронной, слегка презрительной усмешке, Джудит лишь коротко фыркнула ей:
– И только попробуй начать прикалываться надо мною, мышь!
Но Мари даже и не думала вовсе. Наоборот, ее лицо вмиг расцвело счастливой улыбкой.