– Передай Любимову, пусть переместит пару групп к шоссе Луга – Любань и минирует его противотанковыми минами. Держи расписку! Свободен.
Тронул за рукав Евстигнеева:
– Петр Петрович, свежие данные!
– Что там?
– Появились танки под Лугой, смещен фон Лееб.
– Это не наша заслуга: Северо-Западный фронт ворвался в Старую Руссу, окружив 2-й армейский корпус 16-й армии. Нет, конечно, потеря Чудово тоже не подарок, но нам здорово напортил Ворошилов: из разговора со Сталиным стало известно, что он давал еще неделю на подготовку удара. А сейчас Ворошилов требует повернуть на юг и силами трех армий двигаться на Новгород для соединения с войсками Северо-Западного фронта. Стой здесь, я доложу, – на ухо сказал мне Евстигнеев и пошел к командующему с донесениями. Через некоторое время Говоров знаком приказал мне подойти.
– Сведения верны?
– Да, но группа прервала передачу – видимо, обнаружена. Я приказал еще двум группам оседлать шоссе.
– Молодцы! Что там за история с «хорьхом»?
– Еще до наступления мои ребята припрятали для меня «хорьх» в лесу, чтобы рану не бередил по дороге. После того как освободили Чудово, сходили за ним и пригнали в Грузино, а там кто-то из Политотдела 59-й хотел его забрать. Повздорили и связали троих.
– Где машина?
– Здесь, я на ней приехал.
– Буржуй! Заживет плечо, мне отдашь! А пока – катайся. Это тебе за танки у Луги! Но предупреди бойцов, что в последний раз драки устраивали! Больше прикрывать не буду!
На самом деле не первый и, наверное, не последний раз Говоров прощает моим ухарям многое. За пьянку в Янино пострадал только ротный. Был бы на месте – и сам бы остался в роте. И про несдачу трофейного оружия знает, и о наличии у нас комплектов немецкого обмундирования, немецких радиостанций. И то, что у нас отрабатываются строевые приемы немецкой армии – все он знает. Машина Говорову не досталась: через две недели у Ям-Тесово ее опознают как машину похищенного оберст-лейтенанта фельджандармерии. Будет бой, в котором погибнет чудесный парень Костя Любимов.
Говоров, получив данные о танках, сосредоточил имеющиеся в его распоряжении танки на подступах к Любани, принял встречный бой, и, потеряв семь машин, танковая группа ворвалась в Любань. Наконец доукомплектовали и довооружили 59-ю армию, и она усилила уже потрепанные батальоны на Чудовском плацдарме. Двадцать пятого января перешла в наступление 4-я армия от Погостья и Жарка. Подрезанный до самой Болотницы Любаньский выступ создал большие трудности со снабжением 30-го АК немцев, и в ночь на двадцать восьмое корпус, бросив тяжелое вооружение, лесами начал отход за линию железной дороги Ленинград – Москва. На линию Лисино – Тарасово – Еглино – Спасская Полисть. Минимальное расстояние между фронтом и железкой было три километра. В этот момент появились люди Кагановича, восстановили мост через Волхов, и в газете «Правда» был опубликован репортаж из поезда «Красная стрела».
Я наконец избавился от ежедневных перевязок, и у моих бойцов закончился период относительного безделья. Начались обычные ежедневные занятия: бег, лыжи, стрельба, рукопашка, тактика, вождение нашей и немецкой техники, немецкий язык, строевая по двум уставам, диверсионное и радиодело. Качественно поменялся состав роты – людей, прошедших спецшколы, практически не осталось. Пополнение приходит очень слабо подготовленным, отощавшим, без наработанных навыков владения оружием. Это в кино «про войну» в разведку берут прямо из строев, а в период затишья разведчики специализируются на употреблении самогона и беготне по бабам. Фактически они отдыхают на выходах, а остальное время учатся, отрабатывают до автоматизма все приемы. Экзаменатор у них строгий – баба с косой. Поговорил на эту тему с Евстигнеевым.
– Товарищ генерал, очень слабое пополнение: курс молодого бойца, и все. И радисток-девчонок насовали целых шесть штук. Нагрузка на радиста на выходе больше, чем на бойца. Больше трех иметь в роте не могу, а комплектовать группы некем!
– Потерпи! Будет тебе пополнение! В первых числах марта делаем выпуск в школе. Пока обходись тем, что есть. То, что девчат много, это даже хорошо в свете выполнения нового задания. Северо-Западный просит поработать в районе Пскова. Оттуда немцы снабжают 2-й армейский корпус по воздуху. Требуется обеспечить диверсии на аэродромах противника и вскрыть расположение средств ПВО для наших ночных бомбардировщиков. Готовь роту. Заедешь в отдел, получишь задание.
Первой группой туда пошла группа Любимова, но машину мы подобрали неудачную. Несмотря на эсэсовскую форму и хорошо сделанные документы, группа была вынуждена принять бой у Ям-Тесово, потеряла машину и двух человек. К Пскову не дошла. Костя последнее время ухаживал за Женей Артемьевой, хотел жениться на ней. У меня спрашивал, не собираюсь ли я приударить за Женей. Женечка перевязывала меня каждый день. Я его заверил, что никаких намерений у меня нет, и он, счастливый, удалился. И вот теперь надо идти и говорить ей, что Кости больше нет. Женя улыбнулась моему приходу.
– Здравствуйте, товарищ капитан! Нужна перевязка?
– Нет, Женя. Костя погиб.
– Я знаю, уже прибегали девчонки из взвода связи. Очень жаль, хороший разведчик был. Но у нас ничего не было, товарищ капитан. И я не совсем понимаю, почему даже вы мне об этом говорите. То, что он иногда приходил в санчасть, и его было не выгнать? Это все, что нас связывало, товарищ капитан. Я ему говорила, что люблю другого человека, но он меня и слушать не хотел.
– Извините, Женечка! Не знал.
– Да, вы невнимательны. Это правда, что вся рота уходит на задание, а я остаюсь здесь?
– Да, правда. У вас нет выполненных прыжков с парашютом, поэтому вы останетесь в расположении.
– Это не так, товарищ капитан! У меня шесть прыжков, удостоверение лежит дома на Международном. Я пойду с ротой.
– Хорошо, тогда с сегодняшнего дня на занятия. Необходимо сдать бег на лыжах, стрельбу и полосу препятствий.
– Есть, товарищ капитан! Спасибо!
– Не за что. Выход очень тяжелый, особенно для первого раза.
– Я справлюсь!
– Хорошо, до свидания.
Через день приступили к укладке парашютов. Задание было очень сложным: произвести диверсию на аэродроме Псков-Южный, сжечь максимальное количество транспортных самолетов и обеспечить наведение авиации дальнего действия на этот аэродром. Ближайший партизанский отряд – в 80 км от аэродрома. Здесь, у нас на плацу, крутится секретарь Ленинградского обкома Никитин, он командир партизанского движения в области. Для него тоже укладываем почти пятьдесят грузовых парашютов и набиваем сотню мешков и грузовых контейнеров. По сравнению с современной техникой, есть очень существенные отличия: радистов хотят бросать отдельно от раций. Пришлось ругаться с начальником ПДС и показывать крепление радиостанций под парашютистом. Мне не хватало только потерять «Телефункены» и «Северки». Следующий день провели на морозе, на аэродроме в Крестцах. Вроде ничего не забыли, но люди замерзли. Наконец начали погрузку на С-47 и ДС-3. В самолетах тоже холодно, но хоть ветер не дует. Фронт пересекаем между Старой Руссой и Шимском. Через тридцать минут дали команду приготовиться. Судя по выражению лица военфельдшера Артемьевой, про шесть прыжков она соврала. Перестегнул ее последней. Но вышли все, никого не пришлось выбрасывать. Внизу темень, и только пять костров показывают площадку приземления. Развязал страховку МП-40, изготовился для стрельбы с воздуха. Приземление было мягким – много снега. Надо искать контейнеры с лыжами. Еще в воздухе нашел глазами парашют Жени, после приземления забросил свой парашют в сумку и пошел ей помочь. У нее разбита губа, ударилась при приземлении.
– Соврала, что шесть прыжков?
– Соврала, не успела я выполнить прыжки, война началась. А так училась в аэроклубе.
– Ноги целы?
– Вроде бы целы. Гудят только.
– Автомат к бою! И пошли.
«Десантник три минуты орел, а остальное время лошадь!» – гласит народная мудрость. Идем, сгибаясь под тяжестью парашютов и снаряжения, по рыхлому глубокому снегу. Где-то через четыреста метров раздалась команда: «Стой, ни с места! Пароль!»
– Выхухоль, отзыв!
– Бобер! Проходи!
Наконец-то розвальни и хоть какая-то тропа. По дороге подобрали еще восемь бойцов, подъехали к кострам.
– Где командир?
– А вы кто?
– Командир роты, позывной «Иволга».
– Здесь побудьте, – ответил возничий, встал и пошел к группе людей у центрального костра. Вернулся оттуда в сопровождении четырех человек. Один из них, невысокий человек в ушанке со скуластым лицом, запросил пароль.
– Куница, отзыв!
– Воробей. Здравствуйте! Капитан Герман, командир 3-й бригады.
– Капитан Иволгин, командир роты разведки.
– Вы к нам?
– Нет, товарищ капитан, у нас отдельное задание. Поможете собрать мешки и контейнеры? Там и вам гостинцы.
– Да, конечно, но с утра уже.
– Лучше сейчас, немцы с воздуха могут заметить парашюты.
– Немцев рядом нет, они сюда и не суются. Сейчас соберем ваших людей и то, что сможем, а с утра отправим людей на поиски остального. Так что поехали, капитан, в лагерь, здесь останутся люди встречать оставшихся.
– Одну минуту, найду кого-нибудь из своих командиров. Рота! Становись!
Белые маскхалаты зашевелились и быстро построились.
– Командирам взводов доложить о наличии людей. Первый взвод!
– Командира еще нет, в строю двадцать семь человек, отсутствуют девять, помкомвзвода старшина Силантьев!
– Есть! Второй взвод!
– Тридцать шесть по списку, тридцать шесть в строю, товарищ капитан. Комвзвода лейтенант Овечкин!
– Молодец, Саша. Третий взвод!
– По списку тридцать шесть, в строю тридцать пять, нет красноармейца Панфилова. Комвзвода старший лейтенант Коршунов.
– Взвод связи!
– По списку двадцать четыре, в строю восемнадцать, помкомвзвода сержант Андрейченко.
– Минометный взвод!
– По списку сорок два, в строю восемнадцать, товарищ командир. Командир взвода лейтенант Таланов.
– Ищите своих людей и технику. Василий! – сказал я подошедшему старшему политруку Сарову. – Остаешься за меня, собрать людей и грузы. Приступайте! Андреев! За мной! – приказал я своему ординарцу. Приданные десантники из 3-го воздушно-десантного корпуса задерживают роту, но без них наша операция невыполнима.
Вместе с Германом и еще двумя его людьми забираемся в розвальни, возничий щелкнул вожжами, лошадка довольно шустро зашевелила ногами. Минут через пятнадцать мы были возле землянок в лесу. В землянке хорошо натоплено, но после того как я снял «лешак», возникла легкая пауза. Под «лешаком» была форма немецкого танкиста: короткая меховая куртка, черного цвета галифе. Под курткой такого же цвета мундир с погонами гаупмана. Из куртки я достал письмо Никитина для Германа, тот разорвал конверт, отдал бумажку шифровальщику, а сам начал читать письмо.
– Приказано оказать вам всяческую помощь, товарищ капитан. Как вас зовут, кстати? Меня – Саша.
– Максим.
– Так куда вы собрались, Максим?
– Псков-Южный.
– Ни хрена себе! Одной ротой?
– Меньше, остальные прикрывают.
– Там такая охрана, за десять километров от аэродрома начинают проверять все.
– Здесь где-нибудь есть танковая часть немцев или ремонтные мастерские?
– В Черехе стоят, аэродром прикрывают, и на станции их много. И у немцев еще один аэродром, в Острове.
– Это не наша цель. Где-нибудь машина есть?
– Нет, нам без надобности.
– Плохо. Будем искать.
Где-то спустя час-полтора в землянку вошел политрук Саров и доложился, что рота собрана, погиб один человек – напоролся на горелое дерево. Двое получили переломы ног. В том числе командир первого взвода Мельник.
– Куда поместили людей?
– В трехстах метрах отсюда землянка в виде барака, все там. Раненые отдельно через две землянки.
– Саша, я пойду, посмотрю, что и как. И покормить людей надо. Не объедим?
– Нет, продовольствия много, мы отсюда через фронт обозы посылаем.
– Как попасть в Псков?
– Проще всего по железке из Порхова или Дна. Но как вы объясните, как вы попали туда? Гарнизоны там совсем маленькие, все друг друга знают. Железная дорога Дедовичи – Дно полностью принадлежит нам. Немцев в Дедовичах нет, мы их уничтожили. Но по периметру нашей партизанской республики усиленные гарнизоны немцев. Никого не пропускают. Вырваться из этого кольца довольно сложно, Максим.
– А это что за ручеек? – я показал на карте речку среди озер и болот.
– Приток Черехи. Немцев там нет, так как местность болотистая, безлюдная.
– А по дороге восточнее вас немцы ездят?
– Колоннами – да. Поодиночке – нет.
– А вот эта дорога?
– Заминирована и нами, и немцами.
– Отлично, а дорога Порхов – Остров?
– Активно используется. Много постов фельджандармов, через каждые четыреста метров и чаще, в пределах прямой видимости. Но ночью их снимают.
– То есть если дать вот такого круголя, то выйти в район аэродрома скрытно можно.
– Чисто теоретически, Максим, наверное, можно. Практически – не пробовали.
– Андреев, Павлик, позови Коршунова.
– Я мигом, товарищ капитан!
Он появился минуты через три вместе с Вадимом. Вадим тер заспанное лицо и поеживался от утреннего холода.
– Проснулся? Смотри сюда! Через два часа отправишь группу вместе с Рыбальченко привязать на карту Псков-Южный. Место базирования группы – Крестовский лес. Наблюдаете с деревьев, пусть захватят с собой и зеленые, и белые «лешаки». Из леса на связь не выходить, могут быть пеленгаторы. Вот такой вот маршрут движения. Местные говорят, что до шоссе можно двигаться и днем, от шоссе и далее только ночью и заметая следы. Кто пойдет с Рыбальченко?
– Федоскин, Андреев, Котин, Алиллюлин, Карасев и Мурзоев. Старшим – Гордей.
– Пусть возьмут запасную пару лыж и мази побольше. Кто радистом, и сколько их.
– Все умеют работать на ключе, шифровать могут трое.
– Поднимай людей! Будут готовы – позови.
Через два часа группа ушла к Пскову. Меня окликнула Артемьева:
– Товарищ капитан! У Мельника сложный оскольчатый перелом. Надо бы его отправить в госпиталь.
– Пока такой возможности нет. Я поговорю с командованием партизан об этом. Как он?
– Пока под наркозом, но я не уверена, что смогу в этих условиях сохранить ему ногу. Осколок я приложила к месту перелома, но…
– Что делать, Женечка.
– И еще, здесь много больных и раненых.
– Наши медикаменты не трать. Неизвестно, как все сложится.
Через трое суток получили первую РДО от группы Гордея. Они вышли в район, подтвердили, что проход возможен группами по тридцать – сорок человек. Занимаются наблюдением за объектом и устанавливают систему охраны аэродрома. Определились с местами дневок и местом сосредоточения.
– Все, Саша, мы готовы и сегодня уходим.
– Возьмите трех лошадей с санями, легче боеприпасы для минометов тащить. Если что, отходите сюда.
– Это вряд ли, Саша. Мы на хвосте карателей потащим. Сюда нам нельзя будет.
– Ты прав, но если оторветесь, выходите сюда. У нас есть коридор на нашу сторону. Твоих раненых ближайшим обозом отправим в тыл. Присядем!
Потом построили бригаду и роту, прочитали приказ, рота прошла перед строем бригады, встала на лыжи и углубилась в лес. Повзводно вышли к Кебскому лесу, остановившись на дневку в семи километрах от группы Гордея. День прошел относительно спокойно. Беспокоили только взлетающие самолеты с аэродрома. Нас в лесу ждала половина группы во главе с командиром. Укрывшись под разлапистой елью, мы разрабатывали операцию.
Немцы окружили аэродром двумя рядами колючей проволоки, между рядами ходят патрули с собаками. Гордей и Алиллюлин уже были на аэродроме с юго-западной стороны. Кое-где ветром снег выдуло, есть возможность пройти не оставляя следов, но присыпая полосу кайенской смесью. Имеющихся пяти арбалетов хватит, чтобы снять часовых у стоянок, складов с бомбами и топливохранилища. Самый большой склад расположен между двумя батареями МЗА, поэтому недоступен. Главное бензохранилище находится справа от Крестовского леса в одном километре. Начинать требуется с него. Иначе нас сомнут те части, которые находятся возле него. Двое радистов ушли назад и, перейдя шоссе, отработали со штабом фронта. Через полчаса там началась облава. Радистки назад к нам не возвращались, ушли лесами в сторону Порхова, уводя за собой облаву. Ночью рота построилась, сняв маскхалаты, и пешим строем прошла по грунтовой дороге к Крестовскому лесу. Там все надели «лешаки», подготовили площадки для восьми БМ-37, а группы минирования ушли на юг. Время тянулось просто немыслимо долго, наконец раздался условный щелчок на связи. Все готово к началу. Дал ответный щелчок. Пока тихо. Через полчаса завыли сирены воздушной тревоги, а радист доложил о приеме двойного щелчка от обеих групп, они отходят. В момент, когда зажглись прожекторы и заработали немецкие зенитки, минометчики двумя стволами начали обстреливать бензохранилище, а остальные ударили по стоянкам самолетов. Раздался мощный взрыв, и вспыхнули оба бензохранилища, затем загремели мощные взрывы бомб – очень сильный первый взрыв и потом большая серия мелких. И одновременно с этим раздались взрывы бомб, сброшенных с самолетов. За пять минут мы расстреляли весь запас мин, подорвали минометы и начали отход. Третий взвод оставил два заслона, а остальные рванули к кромке спасительного леса. Самолеты АДД заходили на огонь и продолжали сбрасывать бомбы различного калибра. Рота втянулась в лес, пересекла Кебь и начала забирать севернее. Я остановил часть второго взвода, чтобы дождаться группу подрывников. Прошло двадцать минут, мы услышали звуки боя в районе деревни севернее Крестовского леса. Бил МГ-34, видимо, кто-то прикрывал группы. Еще через десять минут подбежали двадцать пять человек подрывников и бойцов третьего взвода.